Сонъ щастливое общество

  

   Заснувъ нѣкогда увидѣлъ я въ успокоеніи моемъ мечтаніе благополучія общества, приведеннаго въ такое состояніе, каковаго несовершенство естества достигнуть можетъ. Былъ я въ мечтательной странѣ, и разсмотрѣлъ подробно мечтательное оныя благосостояніе. Страна сія обладаема великимъ человѣкомъ, котораго неусыпное попеченіе, съ помощію избранныхъ ево помощниковъ подало подвластному ему народу благоденствіе. Желая объявить о порядкѣ ево владѣнія начну я собственною ево особою. Сей Государь во многодѣліи своемъ смѣшенныхъ мыслей и слѣдственно мрачнаго вида не имѣетъ. Онъ имѣетъ обыкновеніе не всегда въ дѣлахъ, но иногда и въ забавахъ упражняться, однако и въ нихь не погубляетъ онъ драгоцѣннаго времени; ибо и они на всенародной основаны пользѣ. Всѣхъ подданныхъ своихъ приемлетъ онъ ласково, и всѣ дѣла выслушиваетъ терпеливо. Достоинство не остается безъ воздаянія, беззаконіе безъ наказанія, а преступленіе безъ исправленія. Симъ имѣетъ онъ народную любовь, страхъ и почтеніе. Получить ево милость нѣтъ иной дороги кромѣ достоинства., Раздражить ево кромѣ беззаконія и нерадѣнія ни чемъ не возможно. Слабости прощаетъ онъ милосердо, беззаконія наказуетъ строго. Начальниками дѣлаетъ онъ людей честныхъ, разумныхъ и во званіи своемъ искусныхъ. Отроки по склонностямъ въ обученіе отдаются, люди совершеннаго возраста по способности распредѣляются, а въ начальники производятся по достоинству, и отъ того имъ, подчиненныя исполняютъ ихъ повелѣнія съ великимъ усердіемъ, а они о ихъ благополучіи стараются. Сей Государь ни чево служащаго пользѣ общества не забываетъ, а о собственной своей пользѣ кромѣ истинной своей славы никогда недумаетъ. Благочестіе не допускающее примѣситься себѣ суевѣрію въ сей странѣ, есть основаніе всего народнаго благополучія. Духовныя содержатся въ великомъ почтеніи, котораго они и достойны. Они во многомъ подобны Стоическимъ Философамъ; ибо страсти самую малую искру области надъ ними имѣютъ, а они равны и во благополучіи и во злополучіи. Къ пищѣ привыкли они необходимой. Кромѣ необходимости, ни въ чемъ, ни чево не требуютъ, и довольствуются содержаніемъ, безъ малѣйшаго излишества, не имѣя при томъ и ни малѣйшаго, вреднаго человѣческому естеству недостатка. Всѣ они люди великаго ученія и безпорочныя жизни. Перьвое служитъ ко наставленію добродѣтели, а второе къ показанію образца проповѣдуемой ими добродѣтельной жизни. Свѣтскія почитаютъ ихъ безмѣрно; но сіе не приключаетъ имъ высокомѣрія, но увеличиваетъ ихъ человѣколюбіе. Во свѣтскія дѣла они ни подъ какимъ видомъ не вмѣшиваются, а науки, благочестія просвѣщеніемъ почитаютъ. О домостроительствѣ они не пекутся; ибо содержитъ ихъ общество, и получаютъ они опредѣленное, а больше того имъ ни кто участно дать не дерзаетъ; ибо то наказанію подвержено, да они и сами въ сіе преступленіе не впадаютъ; сіе нарушаетъ правила ихъ и опровергаетъ почтеніе, заслуженное ими по справедливости. Они ко Свѣтскимъ, а Свѣтскія къ нимъ имѣютъ любовь, и отъ того между духовными и Свѣтскими согласіе, что на свѣтѣ бываетъ рѣдко. Суевѣрія и лицемѣрія они неприятели, перьвое язвою благочестія почитая; а второе лукавствомъ затмѣвающимъ сіяніе благочестія, подъ ложнымъ видомъ умноженія лучей ево, и маскою злодѣянія; ибо де истинное благочестіе притворства не требуетъ. Главное Свѣтское правленіе называется тамъ, Государственный совѣтъ. Въ нево никакихъ участныхъ дѣлъ не вносится. Тамъ, разпорядки, исправленія, узаконенія и протчія государственныя основанія, или по повелѣнію Монарха или ко предложенію оному. Узаконенія въ области сей дѣлаются очень рѣдко, а отмѣняются еще рѣже. Книга узаконеній ихъ не больше нашего Календаря, и у всѣхъ выучена наизустъ, а грамотѣ тамо всѣ знаютъ. Сія книга начинается тако: ЧЕВО СЕБѢ НЕ ХОЧЕШЪ, ТОВО И ДРУГОМУ НЕ ЖЕЛАЙ. А окончевается: ЗА ДОБРОДѢТЕЛЬ ВОЗДАЯНІЕ А ЗА БЕЗЗАКОНІЕ КАЗНЬ. Права ихъ отъ того въ такую малую вмѣщены книгу, что всѣ они на одномъ естественомъ законѣ основаны. Преступить законъ, тамо народъ весьма опасается; ибо заслуживъ приличное винѣ своей наказаніе, уменшенія онаго имѣть не уповаетъ, а живучи честно ни чево не опасается. Дражайшая безопасность, упованіе на невинность, и неизбѣжное наказаніе, твердо содержатъ людей сего народа въ границахъ честности: Въ Государственномъ совѣтѣ и во всѣхъ судебныхъ мьстахъ больше судей нежели писцовъ, и бумаги исходитъ очень мало. Писцы ихъ пишутъ очень коротко и ясно. Дѣла во всѣхъ приказахъ вершатся не по числу голосовъ, но по книгѣ узаконеній, отъ чего ни споровъ ни неправды не бываетъ. Тѣ, которыя не правильно бьют челомъ, сверьхъ потерянія тяжбы и убытка, у всѣхъ въ презрѣніе приходятъ, а тѣ, которыя не по книгѣ узаконеній дѣла вершатъ, за неправду лишаются должностей своихъ; и для того узаконенія ясно изображенныя, свято и не нарушимо наблюдаются. Дѣла окончеваютъ очень скоро, для того что очень мало спорятъ, а еще менше пишутъ, и ни челобитчиковъ, ни отвѣтчиковъ лишняго говорить не допускаютъ, а главная причина скорости ихъ безпристрастіе. За малѣйшія взятки лишается судья и чина своево и всево имѣнія; однако дѣти винныхъ людей ни чево не теряютъ; ибо все имъ возвращается. Дѣти тамо за отеческія прослуги не наказываются, а за услуги не награждаются. Не имѣютъ тамо люди ни благородства, ни подлородства, и преимуществуютъ по чинамъ даннымъ имъ по ихъ достоинствамъ, и столько же права крестьянской имѣетъ сынъ быть великимъ господиномъ, сколько сынъ перьваго вельможи. А сіе подаетъ охоту ко снисканію достоинства, ревность ко услугамъ отечеству и отвращеніе отъ тунеядства. Всякая наука, всякое полезное упражненіе, всякое художество, и всякое ремесло, по размѣру своея доброты и по размѣру успѣха труждающагося, тамо въ почтеніи, а тунеядство въ превеличайшемъ презрѣніи, и слово тунеядецъ жестокая тамо брань, которыя гнушаяся, къ работѣ люди съ самаго младенчества привыкаютъ. Пьянство мгла благоразумія и источникъ наглыхъ и вредительныхъ поведеній, такъ же въ великомъ тамо презрѣніи, и благоразумнымъ обыкновеніемъ вкореняется отъ него въ людяхъ отвращеніе при воспитаніи. Денежныя игры, приличныя тунеядцамъ и добывателямъ безполезнаго обществу труда денегъ и погубителямъ времени, могущаго употребленнымъ быть на что нибудь надобное, у нихъ почитая вольность, хотя и не заказаны, подобно какъ и пьянство, однако часто упражняющіяся въ нихъ люди, презираются. Больше мѣсяца въ судебныхъ тамо мѣстахъ ни какое дѣло не продолжается, а по мѣсяцу времени берутъ только самыя завящивыя дѣла. Что не требуетъ раздумчивости, на то въ самую минуту предложенія дѣлается и рѣшеніе. Всякое челобитье у нихъ законною нуждою почитается, ради которой челобитчики и отвѣтчики отъ своихъ должностей уволяются, а ежели должность просящихъ суда или оправдающихся по важности уволненія не терпитъ, тогда опредѣленныя на то стряпчія всѣ собравъ доказательства и оправданія, съ принадлежащими справками, подписанными судейскими руками, о дѣлѣ стараются, подъ смотрѣніемъ начальника стряпчихъ, что у нихъ чинъ великой. Дѣла изъ города въ городъ и изъ приказа въ приказъ не переносятся, а ежели судящія неправедно осудятъ, тогда оно, дѣло разсматривается въ Государственномъ совѣтѣ, что бываетъ очень рѣдко, а по сему разсмотрѣнію слѣдуетъ судьямъ наказаніе; а когда проситель судей обнесетъ неправильно; онъ еще большему наказанію подвергается, что еще рѣже бываетъ. Судьи для подозрѣнія отъ дѣлъ не отрѣшаются; ибо ни кто противъ узаконеній голоса подать не дерзаетъ, подобно какъ законодавцы не должны дерзать дѣлать узаконеній противъ истинны; и тако не судьи тамо страшны, но судъ, который основанъ на узаконеніяхъ, а узаконенія на истиннѣ. Войски ихъ состоятъ подъ воинственнымъ совѣтомъ, а сей совѣтъ подъ Государственнымъ. Главныя люди въ воинской службѣ называюшся военачальниками, а подъ ними Полководцы, и такъ ниже. всякой военачальникъ и всѣ воинскія начальники прежде быть рядовыми, всѣ нижнія степени пройти, и всѣ оныхъ исполненія познать и въ нихъ совершенно углубиться одолженны. Но не только едина привычка, ниже при томъ и мужество еще не довольны тамо для военачальника. Остроуміе и великое знаніе сверьхъ того ему необходимы: перьвое для скораго проницанія, а второе для благоразумнаго расположенія ево предпріятій. Воины по степенямъ исполняютъ повелѣнія своихъ начальниковъ съ превеликимъ наблюденіемъ, и дѣлаютъ имъ великое почтеніе, а начальники ни малѣйшаго къ подчиненнымъ не имѣютъ уничтоженія. Въ мирное время войски ихъ непрестанно воинскимъ обрядамъ обучаются, и снабдѣнны всѣмъ во всякое время ко бранному походу готовы. Къ суровой жизни военныя люди всѣми мѣрами стараются привыкнуть, и какъ защитники отечества народомъ почитаемы и любимы. Они имѣютъ похвалу; что коль велико во время сраженія ихъ мужество, толики послѣ побѣды ихъ человѣколюбіе и великодушіе. Симъ приносятъ они сугубую славу своему отечеству, и сугубое почтеніе отъ самихъ непріятелей. Подчиненныя такъ обыкли повиноваться своимъ начальникамъ, что во время жесточайшаго распаленія единымъ словомъ обуздоваются. Добыча воинская имъ не извѣстна; то у нихъ заказано, а что получится, то послѣ порядочно и разсмотрительно раздѣляется, отъ чево воины думаютъ о побѣдѣ а не о добычѣ. Побѣжденныхъ и непротивящихся убивать запрещено, подъ лишеніемъ жизни. Больше бы мнѣ еще грезилося; но я живу подъ самою колокольнею: стали звонить и меня разбудили, и лишили меня сего приятнѣйшаго привидѣнія. Дай Боже, что бы сны подобныя сну сему многимъ видилися, а особлнво наперстникамъ Фортуны.

  

Денис Иванович Фонвизин