Что значит слово «реакция»?

У нас теперь в большом ходу слово реакция. Этим словом перекидываются как самым ругательным. Им запугивают наш слабоумный либерализм. Но скажите ради Бога, не есть ли от­сутствие реакции первый признак мертвого тела? Жизненный процесс не есть ли непрерывная реакция, тем более сильная, чем сильнее организм? Наши либералы, или вернее их руко­водители, которые их дурачат, хотят, чтобы Россия оставалась мертвым телом, неспособным реагировать, какие бы дела над ней ни творились. Совершаются страшные события, и что же! -хотят, чтоб они не произвели никакой перемены ни в настрое­нии общества, ни в правительстве. Хотят, чтобы мы продолжали следовать как ни в чем не бывало путем обмана, чтобы посред­ством реакции живого и сильного организма мы не выбросили из себя болезнетворное начало, которое отравляет его. Горе нам, если мы не способны даже теперь оказать спасительную реак­цию, которая состоит не в том, как думают наши гнилые ли­бералы и политические плуты, держащие их на поводьях, чтоб ухудшить наши дела, - а напротив, чтоб их улучшить, чтобы вы­вести их на прямой путь, чтоб оздоровить их.

Что требуется в настоящее время? Более всего требуется, чтобы показала себя государственная власть России во всей непоколебленной силе своей, ничем не смущенная, не расстро­енная, вполне в себе уверенная. Боже сохрани нас от всяких ухищрений, изворотов, заискиваний, от всякой тени зависимо­сти государства от каких-либо мнений. Власть государства не на мнениях основана; или ее нет на деле, или она держится сама собой, независимо от мнений. И вот это-то прежде все­го должно обнаружиться в критические минуты. Слыханное ли дело, чтобы полководец обращался не к мужеству и твер­дости своих войск, а старался бы вызвать в них мнения и по­казывал бы вид, что мнениям угождает и в своих действиях на них опирается? А разве государство, вынуждаемое принимать меры общественной безопасности, не то же, что и воинство, которое, в свою очередь, не то же что и государство в сокра­щенном виде? Государство предоставляет мнениям развивать­ся и высказываться на свободе, которую оно же ограждает и обеспечивает; но в деле государственной необходимости и общественной безопасности требуется прежде всего честное и твердое исполнение каждым своего долга. Россия выросла и окрепла не мнениями, не большинством голосов, не интри­гой партий, вырывающих друг у друга власть, а исполнением священного долга, связующим воедино все сословия народа. Оживить это чувство долга, вот что требуется в обстоятель­ствах, подобных настоящим.

Земля и государство

У нас часто говорят о земле в политическом смысле и землю противополагают государству. Но противоположность между землей и государством не выдерживает критики. Рус­ская земля есть русское государство, и русское государство есть русская земля. Это одно и то же, только с двух сторон взя­тое. И нельзя понимать так, что земля имеет свои интересы, от­дельные от государства, а государство свои. Если б у земли или народа были свои интересы, а у государства свои, то они стояли бы друг против друга, как два лагеря; между ними пришлось бы проводить демаркационную линию; между ними даже при самых мирных отношениях неизбежно возникла бы рознь и борьба; они стали бы вести между собой если не войну, то по­литику, это было бы не то что земля и государство, а как бы два государства, на которые разломилась бы страна. Такое по­ложение было бы величайшей несообразностью, на которой не возможно остановиться мыслью. Правда, нечто подобное было в зачаточную эпоху России, когда русская земля еще не была собрана воедино, когда еще не было русского государства, а были на пустыре русской земли разрозненные населения и раз­бросанные города, жившие каждый своей отдельной жизнью и призывавшие к себе, когда приходилось туго, то ту, то другую бродячую дружину с князем во главе для обороны от врагов или для подавления внутренней смуты. Но это первобытное со­стояние нашего Отечества, когда оно еще не сложилось, когда еще не было ни России, ни русского народа, может ли служить для нас образцом? Можем ли мы считать ни во что тысячелет­нюю историю России и возвратиться ко временам Рюрика?

Нет, народ организованный, имеющий одно Отечество и одну Верховную власть, которой всякая власть в народе под­чинена, есть един с государством и его главою. Не только ни-какого антагонизма, но ни малейшей розни не должно быть между интересами народа и интересами государства. Каждая местность в государстве есть живая часть его. Целое состоит в своих частях и части в целом. Государство не может быть равнодушно к тому, как идут дела в бесчисленных местностях, его составляющих, как живется ячейкам его организма.

Всякое управление имеет прежде всего своей целью обе­спечение мира в стране. Судьи мира в Англии - justices of the peace - то есть землевладельцы-вотчинники в каждом графстве, и называются так потому, что охраняют мир в своей местности. У нас условия иные, у нас нет безземельного народа, как в Ан­глии; у нас земля не находится вся в руках лишь одного класса, у нас каждое сельское общество может считать себя вотчинни­ком и хозяином. У нас весь народ заинтересован в общественной безопасности. Мы имеем исторически сложившиеся сословия, у нас есть сословные общества в городах и селах, которые мо­гут всего лучше способствовать этому главному государствен­ному делу, которое в то же время есть первый интерес всякой местности и всякого обывателя в ней. Не говорильни нам нуж­ны, не словоизвержения об общих принципах и вопросах. Нам нужно действительное участие действительных народных сил в охране общественного спокойствия. Теперь особенно, когда по нашей оплошности закралась к нам вражеская смута, необ­ходима организованная помощь наших народных сил, то есть наших бесчисленных сословных обществ. Эти общества не фантазии, а факт, которого нельзя не признать, и нельзя им не воспользоваться. Надобно только воспользоваться им должным образом. Никакая полиция не может у нас так успешно и так на­дежно действовать, как организованные для государственной цели наши сословные общества. В духе, который живет в них, не может быть сомнения. Расторгните эти общества, пустите этих людей вразброд, - вы не узнаете их. Поставьте людей в другие сочетания, вы также не узнаете их. Русский народ есть то, что он есть в своих сословных обществах. Ничто не заменит того непреоборимого государственного духа, который могуще­ственно властвует над миллионами людей в наших сословиях. Призовите эти силы к действию, только не фиктивно, но в прав­ду, и всякой крамоле конец.