§ 9.5. Стилистические возможности местоимений

Стилистические особенности личных местоимений. Личные местоимения обычно употребляются при соответствующих глагольных формах:

А что я мог рассказать? Что видел ее днем на улице с мужчиной. И все? Но я видел, как они шли, я видел их лица. И после этого мы принимали ее.

– Тебе давно следовало это сделать...

– Уходит не она, я ухожу, не бойся...

– Я всегда знал, что вы разойдетесь.

(Ю. Нагибин)

Употребление личных местоимений при глаголах 1-го и 2-го лица не обязательно, так как личные окончания последних выполняют ту же семантическую роль, указывая на предлагаемый субъект действия: – Проигрываешь, наверное? – Вы...игрываю; –Только вякни кому – убьем! – пообещал мне вслед Вадик (В. Распутин). Отсутствие личного местоимения придает повествованию определенную динамичность и в то же время разговорный оттенок. В официально-деловом стиле нормой является употребление личных форм глагола без личных местоимений. Например, в приказах, распоряжениях используются такие формулировки, как Приказываю...; Предлагаю...; Утверждаю... .

В обычной речи неупотребление личных местоимений 2-го лица чаще встречается при глаголах повелительного наклонения: Плыви себе по течению, поглядывай на зеленые бережки. Против течения способны грести только сильные характеры; Прикажи пробиться к звездам, или в морскую глубь, или повести в атаку батальон – поведет, пробьется, приказ выполнит (А. Андреев). Личные местоимения используются для придания мягкости приказанию. Ср. выделенные формы: – Возьмите себя в руки, – сказала она строго. – Вы... Вы лучше уйдите\.. (А. Андреев).

Обращение на ты или на вы отражает отношения между людьми, часто по-иному не выразимые. Поэтому употребляемые персонажами формы обращения авторы нередко комментируют, раскрывают сложность взаимоотношений, характеров, обстоятельств. Например, персонажи романа С. Залыгина «Тропы Алтая», замдекана Реутский и аспирант Лопарев, вдвоем были направлены в горный маршрут:

К вечеру первого же дня Реутский оказался на побегушках у Лопарева, и Лопарев окончательно перешел с ним на «ты»: «Подсчитай-ка, Лев, всходы на метровке!», «Разбей, Лев, делянку десять на десять и опиши подлесок!», «А ну-ка, поищи хорошенько мышиные норы, Лев, много ли их здесь?!» ...

Переход между хорошо знакомыми людьми с ты на вы может быть связан с размолвкой, ссорой, с прекращением дружеских отношений, появлением какой-то внутренней преграды и обычно сопровождается психологическим воздействием одного собеседника на другого, как это показано у С. Антонова:

– Ты пожил, погулял. Старый. А она молодая, румяная. И спеть ей охота, и потанцевать...

– Да я в этих валенках десяти председателям отслужил! – закричал вдруг Авдей. – Десяти отслужил и тебя переживу! <...>

– Я еще твоими костями в бабки играть буду! Равноправие, общественная работа! Заморочили людям голову! <_.>

– Давно я наблюдаю за вами, Рудаков. Ночная у вас душа...

Как только председатель назвал его по фамилии и на «вы», Авдей Андреич страшно перепугался.

– Ты мне контру не шей! – закукарекал он. – Сейчас культа нет.

Личное местоимение мы может использоваться не только для обозначения группы лиц, в которую входит и субъект речи. Так, в научной, а в некоторых случаях и публицистической речи оно употребляется в значении 1-го лица единственного числа: Рассматривая комедию Островского «Свои люди – сочтемся», мы обратили внимание читателей на некоторые черты русского, преимущественно купеческого быта, отразившиеся в этой комедии (Н. Добролюбов). Некоторые считали такое употребление мы архаичным: Читатель в наши дни-привык, приучен к авторскому «я» в публицистике. Еще не так давно шли по этому поводу Споры, многим это казалось нескромным, многие предпочитали в публицистике «мы». Сейчас спора нет, сейчас все пишут «я»: «я приехал, я увидел, я думаю» (А. Аграновский). В публицистике благодаря либерализации нашей жизни это в известной степени и так (хотя многое зависит от авторитета этого «я»). Однако в научном стиле, например в авторефератах, трудно найти авторское «я».

В предложных сочетаниях с местоимением мы говорят и по нам, и по нас, но последнее сочетание носит просторечный характер: – Ах гадкий фриц! Ни черта в музыке не разбирается. Петь не дает! – Неужели это били по нам? – По нам, конечно (В. Чудакова).

Местоимение мы вместо я употреблялось в дореволюционной России в обращениях от лица монарха: Мы, Николай II...

В разговоре врача с пациентом встречается еще так называемое «докторское мы», для подчеркивания сочувствия к кому-либо: – А, милый юноша! – встретил его доктор. – Ну, как мы себя чувствуем? (А. Чехов).

Личное местоимение употребительно после именительного представления. В этом случае смысловая роль предшествующего существительного не просто подчеркивается, а усиливается при помощи местоимения: .

Хамство чиновника... Оно происходит от духовного, прежде всего, несоответствия человека своему чиновному месту, от искажения духа и буквы служебного положения, когда служение превращается в услужение и самообслуживание, от гражданской неполноценности, от нетвердости, скачкообразности общественных распоряжений и благодушия общественного возмездия (В. Распутин).

Такое употребление личного местоимения – своеобразный стилистический прием в публицистике, но он часто используется и в ораторской, и в поэтической речи.

В классической литературе личное местоимение 3-го лица множественного числа они встречается в значении единственного числа с почтительно-подобострастным оттенком: Виталий Петрович – человек самых благородных правил; они во всякую малость входить не станут (А. Островский); В присутствии члена управы и попечителя школы она [учительница] встает, не осмеливается сесть и когда говорит про кого-нибудь из них, то выражается почтительно: «они» (А, Чехов). Употребление современными писателями местоимения они в этой роли архаизирует речь: – Мы папашу больше не пустим, как хотите, Иван Егорович. Они человек пожилой (Ю. Герман).

Личные местоимения имеют обобщенный, абстрактный характер и могут относиться к любому предмету или лицу, к любому событию. Поэтому, выражая мысли устно или письменно, надо быть предельно точным при повествовании, использовать, например, уточнение после употребления личных местоимений: – Вот она, дама-то. Запамятовали, матушка, – засмеялся победитель и придвинул все фишки к себе (Б. Акунин). Действительно, что или кто «она»? Проясняет ситуацию только уточнение, что речь идет о карте. Без такого уточнения могут возникать двусмысленности, недопонимание между собеседниками, наподобие тех, которые обыгрываются, например, С. Залыгиным в романе «Тропы Алтая»:

Сеня стал высказывать еще не обычные для него суждения. Сказал однажды:

– Мало мы знаем друг друга... >.

– Кто мы? – спросил Рязанцев.

– Люди... Радио, телевидение, кино – все это показывает людей вширь. Количественно. Внешне. Но теряем один примитив: старый, добрый, испытанный веками жанр – жанр дружеской беседы.

Переход разговора с производственных тем на философские также невольно породил вопрос у одного из собеседников: «Кто мы?»

Иногда писатели сознательно представляют такой текст, из которого неясно, о ком или о чем идет речь, чем достигают комического эффекта. В том же романе С. Залыгина:

Лопарев, стоя на взгорке, осмотрелся и спросил Реутского:

– Ну, а что она теперь будет делать?..

– Кто? Кто она?

– Я про лиственницу спрашиваю!

– Не знаю. Не знаю, не знаю...

К личным местоимениям 3-го лица прибавляется начальное н, если они употребляются: а) после простых (первообразных) предлогов (без, в, для и т.д.); б) после наречных предлогов (типа возле,.вокруг, впереди), управляющих родительным падежом: В окно смотрел кусочек голубого неба с двумя звездами на нем (М. Горький); Примчался к ней, к своей Татьяне, Мой неисправленный чудак (А. Пушкин); Мимо них медленно протарахтел милицейский мотоцикл (А. Адамов).

Употребление личных местоимений 3-го лица с перечисленными выше предлогами без начального н, свойственное писателям прошлого, в настоящее время представляется разговорно-просторечным: – Вот так-то, браток!.. Все бабы одинаковы, – с воодушевлением философствовал Сыркин дальше. – У всех у их одно на уме... (Ю. Скоп); – Так вот, стало быть, – начал он, – едем мы с им в вагоне (В. Астров).

Параллельные формы личных местоимений 3-го лица (с начальным н и §ез него) допустимы, если употребляются:

а) после предлогов с определительным местоимением весь (подо всеми ими – подо всеми ними, за всеми ими – за всеми ними); б) после некоторых отыменных предлогов (в отношении ее, насчет него мнения разделились).

Личные местоимения 3-го лица употребляются без начального н: а) после наречных и отглагольных предлогов с дательным падежом (навстречу им, благодаря ему): Медленно двигалась вереница людей, согнувшись над тачками, нагруженными камнем, и навстречу им шла другая с порожними тачками (М. Горький); б) после сравнительной степени прилагательных и наречий: Завидовавший всем, кто стоял выше его по служебной лестнице, он все-таки надеялся, что его оставят мастером (В. Ворошилов).

Стилистические особенности неличных местоимений. Употребление возвратного местоимения себя, указывающего на отношение действующего лица к самому себе, и притяжательного местоимения свой, указывающего на принадлежность кого-, чего-либо лицу-субъекту в данном предложении, требует особого внимания, так как они могут относиться к любому лицу: Директор приказал референту находиться в своем (у себя) в кабинете. Двусмысленность предложения обусловлена тем, что воспринимающему это распоряжение референту остается неясным, где он должен находиться: в своем собственном кабинете или в директорском. В таких случаях говорящему необходимо так построить фразу, чтобы двусмысленность ее исчезла, например: Директор приказал, чтобы референт оставался в своем кабинете (не покидал своего кабинета) и Директор приказал, чтобы референт зашел к нему и находился в его кабинете.

Параллельно местоимению свой употребляют притяжательные местоимения мой, твой и др. Так, в предложении Чем кончу длинный мой рассказ (А. Пушкин) местоимение мой можно заменить без ущерба для смысла местоимением свой. В других случаях такая замена возможна, но нежелательна: она не соответствует общепринятому употреблению, сочетаемости этих местоимений, лексическому окружению. Например: Угощение было свое, некупленное; хлеб свой, овощ всякий свой, птица разная своя... одним словом, все было свое (Д. Мамин-Сибиряк) и Вот у меня хата. Сам строил. Стол взять – я его делал. Стул взять – моя работа (Б. Горбатов). На первый взгляд сочетания угощение свое и угощение мое, моя работа и своя работа одинаковы по смыслу, но в данных контекстах-эти сочетания должны быть именно такими, какими они представлены. В принципе местоимения свой и себя не следует включать в предложения, в которых речь идет о двух разных равноправных субъектах действий. В таких предложениях их нужно заменять другими местоимениями, если позволяет контекст: Я предложил ему взять свою книгу (лучше мою или его в зависимости от ситуации).

В то же время в выражениях представлять собой, представлять себе не следует опускать местоимение; правильно говорить: Эти сведения не представляли собой никакого научного интереса; Участники экспедиции не представляли себе всех трудностей, которые им встретятся в пути. Нельзя говорить представлять из себя (вместо представлять собой), какой-либо из себя (вместо какой-либо собой).

Близки по значению, но не взаимозаменяемы определительные местоимения всякий, каждый, любой. В соответствии с определениями, данными в Толковом словаре русского языка СИ. Ожегова и Н.Ю. Шведовой:

ВСЯКИЙ. 1. Каждый, кто угодно из всех, любой. Всякий раз одно и то же. 2. Разный, всевозможный. Всякие книги. 3. Какой бы то ни было. Отсутствие всяких желаний.

КАЖДЫЙ. 1. Всякий, любой из себе подобных. Каждые пять дней. Каждые сутки. Каждый третий – отличник.

ЛЮБОЙ. Какой угодно; всякий, каждый. В любое время. Любой ценой добиться успеха. В любых условиях.

Ни в одном из приведенных словосочетаний нельзя употребить все три местоимения. Например, можно сказать Всякий (или каждый) раз одно и то же, но нельзя сказать Любой раз одно и то же; можно сказать Каждые (или любые) пять дней, но нельзя Всякие пять дней. Сочетаемость и смысловые оттенки в контекстах данных местоимений разные. Поэтому надо быть осторожным при их употреблении.

Следует различать определительные местоимения сам и самый. Как отмечается в Словаре русского языка под ред. А.П. Евгеньевой, местоимение сам употребляется: а) при существительном или личном местоимении и обозначает, что именно это лицо или предмет непосредственно участвует в действии: Отец сам вез Тему (Н. Гарин-Михайловский), б) для выделения какого-либо лица, предмета в значении «даже, даже и»: В самом несчастий видим мы одну поэтическую сторону (В. Белинский). Местоимение самый употребляется при указательных местоимениях тот, этот для их уточнения в значении «именно, как раз»: В эту самую минуту сильный порыв ветра раздвоил тучу (Д. Григорович) – или при существительных, обозначающих место и время, указывая на пространственный или временной предел действия: Была самая середина лета (Л. Толстой).

Определительное местоимение женского рода сама в винительном падеже единственного числа имеет две формы – современную саму и устаревшую (к тому же имеющую книжный характер) самоё: Ленинградская зима запомнилась мне странной... не похожей ни на какую другую, да мало похожей и на саму зиму\ (Н. Дементьев); Можно будет переодеться в свое шелковое платье, снова стать похожей на самое себя (Б. Полевой).

Определительное местоимение все в значении «взятое в полном объеме» не только не имеет четких семантических границ, распространяется на неограниченное количество субъектов, но его обобщающе-расплывчатое значение аккумулировано в большом количестве устойчивых выражений, пропитывающих наше речевое обобщение и давящее на наше сознание: Все за одного, один з,а всех; Любви все возрасты покорны и т.п.

Интересные возможности предоставляют писателю указательные местоимения. Например, местоимение это С. Залыгин использует, t чтобы раскрыть душевный мир своей героини:

Она не могла себе представить, что так случилось с нею, Ритой Плонской, которая обладала чем-то необыкновенным. Его, это необыкновенное, нельзя было узнать, нельзя было увидеть, но так и должно быть – самое необыкновенное и должно быть невидимым. И не зная, что же это такое, чего нет и не может быть ни у кого, она в это верила. Она «этому» радовалась, «этим» гордилась, и : даже все, что было вокруг нее хорошо и что было плохо, все «этим» оценивала, «этим» ощущала.

Дымком таинственности оказалось покрытым у писателя указательное местоимение это, возведенное в ранг непознанного, хотя и присущего данной человеческой натуре. Интересно, что автор не нашел конкретного названия «этому», и для него оказалось удобнее, размышляя о девичьем самоутверждении и своенравии, употребить слова с абстрактным смыслом, с указанием конкретных проявлений чувств и переживаний девушки.

П. Дашкова в романе «Эфирное время», повествуя об отношениях между членами одной семьи, пишет: В определение «странный ребенок» дачные родственники вкладывали всю силу своей нелюбви к Надежде Сергеевне и Лизиным родителям. Бабушку они считали надменной эгоисткой, маму и папу называли не иначе как «эти».

Трудности может вызвать употребление местоимения друг друга. Следует помнить, что склоняется только его вторая часть и предлог ставится только перед ней: друг за друга, друг к другу, а не за друг другом, к друг другу. Например: Противники стояли шагах сорока друг от друга (Л. Толстой); Мы шли гуськом друг за другом (В. Арсеньев).

Некоторые разговорно-просторечные формы местоимений используются в художественной литературе для речевой характеристики действующих лиц: – Вот, говорят, ты своих очередников размести в новостройке, а на ихнюю площадь пересели жильцов с Жуковской (К. Федин); – Да ведь ты и не поговоришь Со мной никогда... – А про чего с тобой говорить? – удивленно спросил он. Она растерялась: и верно – «про чего» (Г. Николаева).