Peresmotr_final

№69524/01; дело «Ведерникова против России» от 12 июля 2007, жалоба

№25580/02)

Процедура пересмотра дела по вновь открывшимся обстоятельствам сама по себе не противоречит принципу правовой определенности в той степени, насколько она служит целям исправления несправедливости при отправлении правосудия (дело «Кузнецова против России» от 7 июня 2007,

жалоба № 67579/01)

Одним из основополагающих аспектов верховенства права является принцип правовой определенности, который, среди прочего, требует, чтобы в случаях вынесения судами окончательного решения по делу это решение не ставилось бы под сомнение. Этот принцип предполагает, что ни одна из сторон не имеет права требовать пересмотра вступившего в законную силу и обязательного судебного решения исключительно с целью повторного рассмотрения дела и вынесения нового решения. Пересмотр вышестоящими судами дела не должен использоваться в качестве «замаскированного обжалования», а сама возможность существования двух точек зрения по одному вопросу не может служить основанием для пересмотра. Отступления от этого принципа оправданы, только если это необходимо в силу существенных и неодолимых обстоятельств (дело «Волкова и Басова

против России» от 5 июля 2007,

жалоба № 842/02; дело «Смирнисткая против России» от 5 июля 2007, жалоба № 852/02; дело «Рябых против России» от 24 июля 2003, жалоба № 52854/99; дело «Брумэреску против Румынии» от 28 октября 1999, жалоба № 28342/95; «Рошка против Молдовы» от 22 марта 2005, жалоба № 6267/02)

Процедура отмены окончательного судебного решения предполагает,

что имеются доказательства, которые ранее не были объективно доступными и которые могут привести к иному результату судебного разбирательства.

Лицо, желающее отмены судебного решения, должно доказать, что оно не имело возможности представить доказательство до окончания судебного

171

разбирательства и что такое доказательство имеет значение для разрешения

дела (дело «Волкова и Басова против России» от 5 июля 2007,жалоба

№ 842/02; дело «Праведная против России» от 18 ноября 2004, жалоба № 69529/01; дело «Мальцева против России» от 19 июня 2008, жалоба №

76676/01; дело «Евгения и Дона Дука против Молдовы» от 3 марта 2009, жалоба № 75/07)

Правовая позиция Конституционного Суда РФ, в соответствии с которой закону придается то или иное истолкование норм, при котором они не признаются неконституционными, не может являться «вновь открывшимся обстоятельством» (дело «Родичев против России» от 28

октября 2008, жалоба № 3784/04)

Требование правовой определенности предполагает, что судебные решения, по общему правилу, должны оставаться окончательными. Они могут быть изменены только с целью корректировки фундаментальных дефектов. Отмена судебного решения по вновь открывшимся обстоятельствам сама по себе не нарушает принципа правовой определенности, однако способ применения данного вида пересмотра судебных актов может нарушать этот принцип. Различные интерпретации судами норм права (в отношении наличия толкования высшей судебной инстанцией, существующего на момент рассмотрения дела) является основанием для обычных видов обжалования, нежели чем открытием обстоятельств, способных повлечь отмену юридически обязательного решения. Вновь открывшиеся обстоятельства – это такие обстоятельства,

которые существуют на момент рассмотрения дела, но остаются скрытыми от суда, и становящиеся известными после рассмотрения дела. Толкование закона (в случае, если такое толкование было дано высшей судебной инстанцией после того, как решение вступило в законную силу и стало юридически обязывающим), не оправдывает отмену решения суда (дело

«Егорова против России» от 19 июня 2008, жалоба № 77478/01; дело

172

«Гончарова и другие 68 пенсионеров-льготников против России» от 15 октября 2009, жалобы № 23113/08, 23123/08, … , 42025/08 120)

Производство в суде первой инстанции не может рассматриваться в качестве оконченного до получения стороной в судебном производстве возможности ознакомления с мотивированным письменным текстом решения суда первой инстанции, независимо от того, был ли текст решения оглашен ранее в устной форме (дело «Георгий Николаевич Михайлов

против России» от 1 апреля 2010, жалоба № 4543/04).

Европейский Суд отмечает, что прецедентная практика по статье 6

Конвенции не предусматривает тот же уровень гарантий для суда кассационной инстанции, как для суда первой инстанции (см., в числе многих примеров, Постановление Европейского Суда от 19 февраля 1996 г.

по делу «Боттен против Норвегии» (Botten v. Norway). Соответственно, если публичное слушание дела было проведено в суде первой инстанции, менее строгий стандарт применяется в кассационном суде, в котором отсутствие такого слушания может быть оправданным специфическим характером такого разбирательства. По мнению Европейского Суда, в значительной степени те же принципы применимы в контексте кассационных разбирательств с точки зрения пункта 4 статьи 5 Конвенции: не обязательно,

чтобы процессуальные гарантии были того же уровня, как в разбирательстве в суде первой инстанции (дело «Трепашкин против России» от 16 декабря

2010, жалоба 14248/05).

Европейский Суд подтверждает, что он последовательно отказывался признавать надзорную жалобу «эффективным средством правовой защиты» для целей статьи 35 Конвенции. Национальная практика, на которую ссылались власти Российской Федерации, не могла подтвердить их довод о том, что надзорная жалоба является эффективным средством внутренней

120 Таким образом, ЕСПЧ расширил действие своей правовой позиции, выработанной в «пенсионных» делах против России (в частности, в деле «Праведная против России»), по которым суды пересматривали в процедуре по вновь открывшимся обстоятельствам судебные решения по причине появления акта органа исполнительной власти, регулирующего спорные правоотношения иным образом, нежели в момент рассмотрения дела.

173

защиты. Даже если она приносила результат в некоторых иных делах, она все-таки имела процессуальные особенности, которые заставили Европейский Суд признать ее экстраординарным средством правовой защиты, а не частью нормального процесса исчерпания.

Ни одно из решений, на которые ссылались власти Российской Федерации, не могло привести к автоматическому возобновлению дела заявителя; доступ к Президиуму Верховного Суда по-прежнему зависел бы от усмотрения судей или должностных лиц прокуратуры и оставался бы, как определил его заявитель, «практически бесконечным процессом» в связи с отсутствием предельных сроков.

Когда они (власти – прим.ред.) узнают, что дело принято к рассмотрению в Страсбурге. Иногда это помогает заявителю, и в этом случае возобновление служит полезной цели. Однако, учитывая легкость, с которой власти Российской Федерации используют эту процедуру, также имеется риск злоупотреблений. Если Европейский Суд безусловно признает, что сам факт возобновления разбирательства по делу имеет автоматический эффект лишения заявителя статуса жертвы, государство-ответчик будет иметь возможность препятствовать рассмотрению любого продолжающегося дела путем неоднократного использования надзорной процедуры, вместо того чтобы устранять допущенные нарушения, обеспечивая заявителю справедливое судебное разбирательство (дело «Сахновский против России»

2 ноября 2010 года, жалоба №21272/03).

Европейский Суд учитывает тот факт, что разбирательство в суде кассационной инстанции проводилось публично. Однако, как он многократно указывал, отсутствие публичного разбирательства могло быть устранено только полным пересмотром дела в суде кассационной инстанции .

Исследование фактов настоящего дела свидетельствует о том, что пересмотр дела, проведенный Верховным Судом Российской Федерации,

осуществлялся не в полном объеме. Действительно, суд кассационной инстанции мог рассмотреть дело в отношении вопросов права и факта и

174

пересмотреть приговор. Однако, кроме допроса заявителя, суд не привел каких-либо доказательств и, в частности, не заслушал свидетелей заново. Как и в деле «Рипан против Австрии», Европейский Суд заключает, что не имеет большого значения то, что заявитель не просил заново заслушать свидетелей. Обеспечить право ответчика на представление доказательств на публичном разбирательстве является обязанностью национальных судебных органов

(дело «Крестовский против России» от 28 октября 2010 года, жалоба №

14040/03).

Что касается кассационного производства, применение статьи 6 Конвенции в отношении разбирательства в судах второй инстанции зависит от его особых характеристик; следует учитывать объем рассмотрения в национальной правовой системе и роль суда второй инстанции.

Действительно, даже если апелляционный суд имеет полную юрисдикцию для рассмотрения дел с точки зрения вопросов факта и права, статья 6 Конвенции не всегда предусматривает проведение открытого заседания и тем более право на личное участие в нем.

При оценке этого вопроса должны, в частности, учитываться особые характеристики разбирательства и способ представления и обеспечения интересов защиты в суде второй инстанции, особенно с учетом разрешаемых вопросов (дело «Севастьянов против России» от 22 апреля 2010 года,

жалоба № 37024/02).

Хотя Конвенция не устанавливает какого-либо права на обжалование по гражданским делам, но если такое право кассации предусмотрено в национальном законодательстве, то пункт 1 статьи 6 Конвенции относится и к такой процедуре (см. «Делькур против Бельгии» (Delcourt v. Belgium), от 17 января 1970, § 25, Series А № 11). Право на доступ к суду кассационной инстанции не является абсолютным, и государство, которое разрешает налагать ограничения на право обжалования, пользуется определенной свободой усмотрения в отношении таких ограничений (см. «Бруалла Гомес де ла Торре против Испании» (Brualla Gomez de la Torre v. Spain), от 19

175

декабря 1997 года, § 33, Отчеты о постановлениях и решениях 1997-VIII, и решение по делу «Де Понте Насименто против Соединенного Королевства» (De Ponte Nascimento v. the United Kingdom), жалоба № 55331/00, от 31 января 2002 года).

Однако Суд повторяет, что рассматриваемые ограничения должны преследовать законную цель, и должны быть разумно соразмерны в плане используемых средств и преследуемой цели, которую необходимо достигнуть (см. «Леваж Престасьон Сервис» против Франции» (Levages

Prestations Services v. France», от 23 октября 1996 года, § 40, Reports 1996-V).

Кроме того, право на эффективную судебную защиту предполагает, что стороны в гражданском судопроизводстве должны иметь возможность воспользоваться правом на подачу кассационной жалобы с того момента, когда они фактически проинформированы о самих судебных решениях, которые могут нарушать их законные права или интересы (см. «Мирагалл Эсколано и другие против Испании» (дело «Рязанцев против России» от 10

марта 2011, жалоба № 21774/06).

Суд отмечает посредством предварительных замечаний, что, в соответствии со статьей 381 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судья надзорного суда после изучения надзорной жалобы, может вынести определение о передаче надзорной жалобы для рассмотрения в судебном заседании по существу или об отказе в этом. Однако, в настоящем деле Председатель Областного суда, вместо принятия какого-либо законного решения на основании Гражданского процессуального Кодекса, написала письмо в суд первой инстанции, в котором ясно проинструктировал суд нижестоящей инстанции о пересмотре вступившего в силу решения по делу заявительницы по вновь открывшимся обстоятельствам. Суд отмечает, что позиция Председателя надзорного суда в отношении постановления от 31 мая 2006 г. была изложена с использованием таких выражений как «судебная ошибка» и «не может быть признано

176

законным», которое подразумевало критику выводов суда первой инстанции по делу заявительницы, и призывала к пересмотру его позиции.

Что касается толкования от 2005 г., Суд постановил, что различные судебные толкования применимого права могут рассматриваться как основания для подачи обычной кассационной жалобы, а не как основание, гарантирующие отмену вступившего в силу решения (см. «Ерогова против России» (Yerogova v. Russia), №77478/01, § 34, 19 июня 2008 г.). Что касается толкования от 2007 г., то вновь открывшимися обстоятельствами являются обстоятельства, которые существуют во время судебного разбирательства, но остаются неизвестными суду и раскрываются после разбирательства. Поскольку толкование 2007 г. было дано позже вынесения решения городским судом, оно не может обосновывать отмену вступившего в силу решения (дело Батурлова против России от 19 апреля 2011 года, жалоба

№ 33188/08).

177

1.1.1 Правовые позиции ЕСПЧ по вопросам пересмотра дел по вновь

открывшимся обстоятельствам

В практике ЕСПЧ был выработан ряд принципов и правил, относящихся к данному виду пересмотра в цивилистических процессах (см. Постановления от 18.11.2004 г. по делу «Праведная против Российской Федерации» (жалоба № 69529/01), от 13.04.2006 г. по делу «Сухобоков против Российской Федерации» (жалоба № 75470/01), от 18.01.2007 г. по делу «Булгакова против Российской Федерации» (жалоба № 69524/01), от 07.06.2007 г. по делу «Кузнецова против Российской Федерации» (жалоба № 67579/01), от 05.07.2007 г. по делу «Волкова и Басова против Российской Федерации» (жалоба № 842/02), от 05.07.2007 г. по делу «Смирнитская против Российской Федерации» (жалоба № 852/02).). ЕСПЧ обращает внимание на три основных аспекта:

может ли принятие нового правового акта или иной документ, изданный после завершения судебного разбирательства, оправдать отмену первоначального судебного решения;

может ли быль признано вновь открывшимся обстоятельством иное толкование закона;

как следует применять новые правила, имеющие обратную силу и влекущие изменение правового положения субъекта права, которое

было утверждено ранее принятым судебным актом.

Решая данные вопросы, в своих актах ЕСПЧ исходит из того положения, что одним из основополагающих аспектов принципа верховенства права является принцип правовой определенности, требующий, помимо прочего, что если суд окончательно разрешил спор, его решение не должно ставиться под сомнение(Постановление ЕСПЧ по делу «Брумареску против Румынии» от 28.10.1999 г. (жалоба № 28342/95)). Данный принцип закрепляет, что сторона не может добиваться пересмотра вступившего в силу и подлежащего исполнению судебного решения только в целях пересмотра дела и

178

вынесения нового решения по делу. Суд также подчеркивает, что процедура пересмотра дела по вновь открывшимся обстоятельствам сама по себе не противоречит принципу правовой определенности в той степени, насколько она служит целям исправления несправедливости при отправлении правосудия. Полномочия по пересмотру должны осуществляться в целях исправления грубых судебных ошибок или ошибок при отправлении правосудия и несправедливости при отправлении правосудия, а не ради повторного рассмотрения дела. Пересмотр дела не должен рассматриваться как «завуалированное обжалование», и одна лишь возможность существования двух точек зрения по одному вопросу не может служить основанием для пересмотра (Постановление ЕСПЧ по делу «Рябых против Российской Федерации»).

ЕСПЧ также основывается на том принципиальном положении, что государство не может произвольно вмешиваться в судебный процесс (в частности «если власти проиграли дело в суде, но добились возобновления рассмотрения дела, введя новое законодательство»(проблема ретроактивного применение нового законодательства была в центре нескольких дел («Праведная против Российской Федерации» и дело «Васильев против Российской Федерации» - Постановление Европейского Суда от 13 октября 2005 г., жалоба № 66543/01).

Возобновление производства по делу в рамках процедуры пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам, влекущее отмену решения суда, по мнению ЕСПЧ, может нарушать принцип правовой определенности и права заявителя на доступ к правосудию в случае, если такой пересмотр скорее становится результатом замаскированного обжалования, а не попытки исправить ошибку правосудия. В частности, не может являться единственной причиной пересмотра урегулированного спора является утверждение акта, давшего новое толкование закону, лежащему в основе судебного решения, вынесенного в пользу заявителя (особенно в тех случаях, когда такое толкование было дано тем же государственным органом, который был

179

стороной судебного разбирательства). Так, в одном из дел ЕСПЧ указал, что

«Управление Пенсионного фонда Российской Федерации установило новые правила, которые были бы применимы к другим делам в будущем, но оно добилось отмены вступившего в силу судебного решения, заменив

"неверное" юридическое толкование закона "правильным", выгодным для

этого же Управления».

ЕСПЧ также отмечал в своих актах, что сама «процедура отмены окончательного судебного решения предполагает, что имеются доказательства, которые ранее не были объективно доступными и

которые могут привести к иному результату судебного разбирательства». Лицо, желающее отмены судебного решения, должно доказать, что оно не имело возможности представить доказательство до окончания судебного разбирательства и что такое доказательство имеет значение для разрешения дела.

ЕСПЧ предупреждает об опасности злоупотребления механизмом пересмотра дел по вновь открывшимся обстоятельствам. В деле «Кузнецова против Российской Федерации» Суд указал: «не удовлетворившись исходом судебного разбирательства …ответчик по сути пытался добиться повторного рассмотрения дела с тем, чтобы "неверное" толкование судом норм права, применимого в деле, было заменено на "правильное" толкование,

которое выгодно ответчику».

Таким образом, из актов ЕСПЧ явно следует, как минимум, несколько выводов:

во-первых, новые правовые акты (независимо от их уровня – закон,

подзаконный акт и т.п.) не могут являться вновь открывшимися обстоятельствами;

во-вторых, иное толкование закона, пусть и настолько отличное от

выводов суда, что могло привести к иному исходу спора, само по себе не является достаточным основанием для отмены решения,

180