Глава 8

РЕАЛИСТИЧЕСКИЕ НАПРАВЛЕНИЯ

АМЕРИКАНСКИЙ НЕОРЕАЛИЗМ

В 1910 г. группа американских философов выступила с манифестом

"Программа и первая платформа шести реалистов"1. В группу входили

Э. Холт, У. Марвин, У. Монтегю, Р. Б. Перри, У. Питкин, Э. Сполдинг. В 1912г. авторы манифеста опубликовали книгу "Новый реализм. Совместные исследования в философии"2. Наибольшей известностью из них к тому времени пользовался гарвардский философ Ралф Бартон Перри (1876—1957), один из учеников прагматиста У. Джеймса. Последний в знаменитой статье "Существует ли сознание?" подчеркнул близость своего "радикального эмпиризма" и позиции Перри: "...Р. Б. Перри изложил свой взгляд на познание, в котором ближе

всех других известных мне авторов подходит к моему пониманию...

опыт целиком представляет собою процесс, в котором первоначально объективное постоянно становится субъективным, становится нашим пониманием объекта". Не только Перри, но и другие неореалисты подчеркивали стимулирующее воздействие на них идей Джеймса, прежде всего его обоснования онтологического плюрализма и теории внешних отношений, а также учения о "потоке сознания".

Правда, в дальнейшем пути шести авторов манифеста разошлись, причем некоторые из них даже отдалились от философии. Да и изначально взгляды этих философов по конкретным вопросам не были абсолютно идентичными. При этом, однако, их объединяла уверенность в плодотворности совместных исследований, о чем и говорилось в заявлении, открывающем манифест. Далее в тексте манифеста изложены программы отдельных философов, большей частью сформулированные в тезисной форме. По такой же схеме написана и упомянутая книга, в которой само движение неореализма характеризуется как нечто среднее между тенденцией и школой.

Выступлением американскихнеореалистовначался период, когдабыли опубликованы различные программныедокументы и манифесты философов. Особенно здесь отличились в 20 и 30-е годы представители логического позитивизма. Впрочем, эпоха эта также известна различными манифестами представителей литературно-художественного аван-

гарда.

Философов, считавших себя "новыми реалистами", объединяло неприятие идеализма. Эта, казалось бы, очевидная констатация требует, однако, специальногоразъяснения. Обратим внимание: как в Америке,так и в Великобританиив конце XIX в. немалым влиянием — особенно в академической среде — пользовались объективноидеалистические учения вроде британского абсолютного идеализма или

122

близкого ему учения гарвардского философа Джосайи Ройса (1855 — 1916), который, кстати, был университетскимпреподавателем Перрии Монтегю. Составными элементами идеалистической метафизики стали: монистическая онтология, разделение всего существующего на сферу видимости и подлинной реальности, тезис о зависимостипознаваемого объекта от познающего субъекта, а также теория (логика) внутренних отношений. Смысл последней Сполдинг разъяснял так: «Придерживаться "внутреннего взгляда", по моему мнению, означает считать, что для того, чтобы отношение могло [что-то] соотносить, оно должно либо (1) проникать в свои термины, либо (2) опосредоваться подлежащей (трансцендентной) реальностью»3. Согласно этой теории, любая вещь или явление реальны только в том случае, если они входят в ту или иную систему отношений, причем отношения носят сущностный характер и изменяют соотносящиеся стороны. При этом считалось, что сами отношения невозможны вне какой-либо тотальности. В конечном итоге они оказывались подчиненными Абсолюту как верховной реальности, возвышающейся над сферой "видимости". В таком контексте истина понималась ими как идеальное выражение всех связей, их согласованность (когерентность).

Вслед за английским философом Д. Э. Муром, который в своей статье "Опровержение идеализма"(1903)4 классическим выражением сути любого идеализма признал тезис Джорджа Беркли еззе е5^ регсгрг, неореалисты направили свои критические стрелы и в сторону берклеанства. "Интуитивный аргумент" против реализма, считал Монтегю, был сформулирован именно Беркли. В основе его, по мнению Монтегю, лежит смешение тривиального тезиса ("мытолько тогда можем знать, что объекты существуют, когда они познаются") с абсурдным ("мы знаем, что объекты могут существовать только тогда, когда они познаются"). Гипотеза, будто нет объекта без субъекта, есть чистейшая тавтология, ибо она утверждает — то, что дается в опыте, дается в опыте ("Й1а<; еуегуШпд ехрепепсео! 1з ехрепепсесГ). Позицию идеалистов, делавших объект познания зависимым в своем существовании от процесса познания, Перри и другие неореалисты называли эгоцентри-

ческим предикаментом.

Таким образом, несмотря на известное противостояние абсолютного

идеализма (зачастую называемого "британским неогегельянством") и традиции британского идеалистического эмпиризма,к которой принад-

лежит Беркли, обе эти линии представляли для неореалистов единый объект для критики.

Неореалисты разделяли следующее мнение относительно теории познания, эпистемологии: эпистемология (теория познания) как

таковая не является фундаментальной в логическом смысле дисциплиной. Она,подчеркивал Марвин, не может служить обязательной пропедевтикой к онтологии. Более того, логика как таковая предшествует и эпистемологии и онтологии. Кроме того, отмечали американские философы, идеалистическая эпистемология в вопросах понимания сущности знания, сознания и опыта находится в сильной зависимости от дуалистической психологии. Поэтому неверно выводить

природу реальности из особенностей познавательного процесса. Познаваемость некоторого объекта отнюдь не означает его обусловленности самим познавательным актом. Познание как таковоепри-

123

надлежит тому же самому миру, что и его объекты. Оно не есть нечто трансцендентальное или сверхъестественное. Познание как факт не имеет какого-нибудьпреимущества перед другими фактами. Это лишь один из видов возможных отношениймежду "сущностями" в рамках опыта. "Если познание не является универсальным условием бытия, тогда оно само должно происходить внутри бытия, быть в той же плоскости, что и пространство, число или физическая природа. Другими словами, познанию присущ свой генезис и свое окружение"5. Познавательный процесс — лишь одна из областей исследования человеком реальности. В этомотношении эпистемология не имеет преимущества перед специальными науками, и различие между ними не носит качественного характера.

Что же касается логики, то в ее основе должна лежать теория внешних отношений, противостоящая идеалистической логике внутренних отношений. "Эта точка зрения (внешних отношений. — Авт.) может быть сформулирована следующим образом: в предложении "Термин а находится в отношении К к термину Ь, а К ни в коей степени не конституирует Ь, КЬ не конституирует а, а К не конституирует ни а, ни 6", — писал Марвин6. Каждая сущность (епШу), находящаяся в тех или иных внешних отношениях с другими сущностями, может вступать в любые новые отношения, не отрицая при этом сложившихся отношений и оставаясь независимой. Причем сущности (т. е. объекты, факты, понятия и проч.), изучаемые в логике и в конкретных науках, не явля-

ются сугубо ментальными. Они могут вступать в отношения или прекращать те или иные когнитивные отношения, но от этого их реальность не меняется. Ошибочно вслед за абсолютными идеалистами утверждать, будто для познания определенных отношений некоторой сущности необходимо знать все ее отношения к другим сущностям. "Одна и та же сущность обладает и имманентностью в силу своей принадлежности к одному определенному классу, и трансцендентностью в силу того факта, что она может также принадлежать бесконечному числу других классов. Иными словами, имманентность и трансцендентность суть совместимые, а не противоречащие предикаты", — подчеркивал Перри7.

По мнению неореалистов, логика внешних отношений делает более вероятным плюралистическое представление о реальности.Мир в целом менее един, нежели его отдельные составляющие части. Грандиозные монистические системы типа платоновской и спинозовскои догматичны и противоречат опытным свидетельствам: в их основе все та же логика внутренних отношений и приписывание познанию универсального значения. Неприемлем для авторов манифеста и картезианский субстанциальный дуализм. Имманентность объекта познания означает для неореалистов, что он познается нами непосредственно и его не отделяют от нас никакие ментальные сущности (образы), что предполагается в познавательной схеме репрезентационизма. Скажем, физическая природа непосредственно представлена в сознании. Подобная Позиция неореалистов (у которых были предшественники в истории философии, например, шотландский философ XVIII в. Томас Рид) в теории познания получила название презентационизма.

Вместе с тем в плане существования объект трансцендентен субъекту, "познающему сознанию". Объект познания может существовать как До установления познавательного отношения, так и после выхода из

124

него. Да и само различие между субъектом и объектом есть отнюдь не различие в качестве или в субстанции, а лишь различие в функции и занимаемом месте в опыте. Сознание отбирает определенные сущности, но не творит их.

Познавательный процесс ни в чем не указывает на свои пределы: знание увеличивается путем приращения. В то же время, отмечали нео-

реалисты, следует учитывать, что любое наше утверждение, включая и утверждения авторов манифеста, приблизительно и не может претендовать на абсолютную истинность. Поэтому свою позицию они считали антидогматической и самокритичной, что, по их мнению, отличает ее от "феноменализма, субъективного, объективного идеализма и абсолютиз-

ма"8.

Неореалистическая теория "имманентности трансцендентного", влиятельная в англо-американской философии в 10 — 20-е годы, рассматривалась как альтернатива идеализму и соответствующая духу современной науки. Б. Рассел, например, развил на ее основе свою знаменитую теорию "нейтрального монизма". Несмотря на декларируемое ограничение сферы применения эпистемологии, сами неореалисты в основном занимались проблемами познания. Однако непроясненность ряда принципиальных положений (особенно тезиса о непосредственном вхождении объектов в сознание и вопроса о причине заблуждений познания) заставила десять лет спустя другую группу философов-реалистов выс-

тупить с новым манифестом, в котором реалистическая философия получила иное направление.

АМЕРИКАНСКИЙ КРИТИЧЕСКИЙ РЕАЛИЗМ Философия Джорджа Сантаяны

Американские философы, опубликовавшиесвои статьи впрограммном сборнике "Очерки критического реализма. Совместное исследование проблемы познания"^, еще в меньшей степени, нежели неореалисты,

составляли группу полных единомышленников. Но и их объединяло убеждение в необходимости совместными исследованиями в философии составить оппозицию идеализму (феноменализму прежде всего). Критические реалисты подчеркивали сходство своих взглядов на эпистемологические проблемы при различии — и довольно существенном — онтологических позиций: одни из них были "натуралистами" и материа-

листами (например, Селларс), другие дуалистами (например, Пратт). Они не скрывали, что эпистемология была для них одной из важнейших дисциплин.

Среди авторов указанной книги-манифеста были Д. Сантаяна,

А.Лавджой, Р. В. Селларс, Д. Б. Пратт, Д. Дрейк, Ч. Стронг,

А.Роджерс. Для того чтобы отличить свою позицию от позициипред-

шествующего поколения реалистов, — а это служило одной из целей названных философов, — был использован термин "критическийреа-

лизм". При этом они подчеркивали, что слово "критический" не имеет отношения к кантовской философии, которая вообще не должна обладать монополией на него. Как и неореалисты, они былипротивниками идеализма, в основе которого усматривали логику внутренних отношений. "Любой реалист, — писал в 1916 г. Селларс, — который стремит-

125

ся обосновать свои убеждения, должен дать ответ на аргументацию Беркли, причемне только на его более формальный принцип, а именно что быть для чувственного мира означает быть воспринимаемым, но и на его содержательный аргумент о том, что все объекты могут быть сведены к ощущениям. Юм и в наше время Ф. Г. Брэдли также пришли к философии, приписывающейпсихическийхарактер всему, что непосредственно присутствует в нашем поле опыта"10.

В центральном вопросе о том, что является данным нашего опыта, они отвергали, по их выражению, как объективный, так и субъектив-

ный подходы. В соответствии с первым данные опыта суть сами физические объекты, с которыми наши тела вступают во взаимодействие. Субъективный же подход исходит из того, что данными восприятия служат психические объекты, копии или представители внешних объектов. Этот подход даже при реалистической его интерпретации замыкает познающего в сфере его ментальных образов, в то время как объективный (наивный) реализм исходит из того, что непосредственное знание распространяется не только на внешниеобъекты, но также и на других субъектов, однако не обосновывает данное положение. Поэтому обе позиции не годятся в качестве отправных точек философствования.

Наш реализм, отмечали авторы книги, не является "физически монистическим реализмом". В определенных познавательных ситуациях, подчеркивал Дрейк, полезно акцентировать внимание на различии когнитивного состояния и познаваемого объекта. В этом отношении критическийреализм можно считать дуализмом особого рода и отличать его от позициинеореалистов и феноменалистов — сторонников "чистого опыта". Но при этом отвергается та версия дуализма, согласно которой нам в познании даны лишь образы ("идеи"), из кото- рых-де мы выводим существование физических объектов. "То, что мы воспринимаем, познаем, вспоминаем,о чем думаем, и есть самвнешний объект... который независим от познавательного процесса и помимо которого больше ничего нет"11.

Если бы мы были "зажаты" нашими ментальными состояниями, подчеркивали критические реалисты, то мы никогда бы не узнали о том, что существует вне нас. Мы же исходим из того, что вещи

не только даются в опыте, но и существуют сами по себе. Это основа основ реализма. Наше убеждение в существовании физического мира в частности подтверждается прагматическими соображениями. То, что дано нам в познании, согласно Дрейку, не есть нечто ментальное, но логическая сущность (еззепсе) или характеристика (Иге \упа0 познаваемого объекта.

Мы, подчеркивал Пратт, разумеется, не можем мыслить без мыслей или воспринимать без восприятий: все это необходимые средства указания на внешние объекты и осуществления коммуникации. Но объект в сознании не является его содержанием, поэтому возможны иллюзии и ошибки восприятия. Выявить подлинную реальность чего-либо чрезвычайно трудно. В таком отношениикритическому реализму присущи определенные агностические черты, которых невозможно избежать. И Именно неспособность идеализма, прагматизма и неореализма признать этот источник иллюзий и заблуждений делает данные системы философии неприемлемыми, считали критические реалисты.

Роджерс, например, так определял заблуждение: «Когда мы "по-

126

знаем" объект, мы приписываем определенную "сущность" — характеристику или совокупность характеристик — некоторой реальности, существующей независимо от познавательного процесса. И в той же мере, в какой истина является тождеством этой сущности и действительной характеристики реальности, на которую указывают, заблуждение соответствует отсутствию подобного согласия, т. е. это приписываниеидеальной характеристики тому, что мы ошибочно считаем реальным, или приписывание реальности ложной характеристики вместо правильной»12. Сущность и есть данное содержание объекта, поэтому она обладает когнитивной ценностью. Содержание знания представлено для нас в терминах фундаментальных категорий: времени,пространства, структуры, отношений, повеления Именно в этих категориях мы и осмысливаем мир, а не с помощью сугубо личных ментальных образований.

Критический реалист, подчеркивал Пратт, не претендует на строгость и доказательность математики, но он делает четкие выводы: (1) существуют другие сознания, помимо нашего собственного, а также физические сущности, которые независимы от познающих их сознаний, но находятся с ними в некоторых каузальных отношениях; (2) мы — человеческие существа — так скоординированы с природой, что при нормальном функционированиинаших психофизических организмов наши восприятия указывают на сущности или соответствуют сущностям,которые не являются частью нашего ментального содержания; (3) эти независимые сущности могут стать объектами нашего мышления и тогда мы сумеем сказать, какие из них истинные и заслуживают считаться знанием.

Вообще критический реализм, согласно Сантаяне, находится между двумя крайностями: минимумом и максимумом реализма. В первом случае имеется в виду та точка зрения, что в принципе возможно познание объектов, а во втором, что все непосредственно познается имен-

но таким, каким оно существует на самом деле и потому заблуждение невозможно. Максимальный (наивный) реализм претендует на невоз-

можное интуитивное постижение объекта, ибо пытается перепрыгнуть через пространственно-временные барьеры, указывал Селларс.

Критический реализм учитывает два инстинктивныхдопущения, а именно всякое знание транзитивно (трансцендентно), т. е. независимо существующие вещи могут стать объектами сознания, которое идентифицирует и определяет их, и знание релевантно, так как определяемая вещь может обладать по крайней мере некоторымикачествами, которые сознание приписывает ей. Реалист, согласно Сантаяне, должен в каж-

дом конкретном случае находить баланс трансцендентностии релевантности.

Рой Вуд Селларс, в частности, считал, что знание означает схватывание сознанием не самой вещи или ее копии, но "формы" вещи, т. е. ее положения, размера, структуры, каузальных возможностей и проч. Он был представителем натуралистической версии критического реализма и полагал, что сознание есть проявление определенных состояний мозга, а организм — посредник между сознанием и познаваемыми объектами. Это, уверен Селларс, опровергает презентационизм неореалистов. В дальнейшем концепция Селларса развивалась в сторону физикализма и теории эмерджентной эволюции Его идеи также предвосхитили новейшиеконцепции так называемого научного реализма.

127

Неореалисты (например, Монтегю13), оценивая версиюкритическо-

го реализма, считали, что это направление не привнесло ничегонового, вернувшись на старые позиции эпистемологического дуализма Локка

и Декарта. Критическиереалисты довольно правильно объясняли заблуждения и иллюзии восприятия. Но они оказались бессильными в объяснении истины, сохранив барьер между познающим субъектом и познаваемым объектом.

Крупнейшей фигурой движения критического реализма, несомненно, был Джордж Сантаяна (1863 — 1952), взгляды которого, правда, не ограничиваютсяплатформой критического реализма. Даже Монтегю отмечал, что " он (Сантаяна. —Авт.) сочетал свой натурализм и материалистический феноменализм с платонистским реализмом, более полно и последовательно разработанным, чем в любой другой предшествующей философии"14.

Философ испанского происхождения, Сантаяна в своей академической жизни был связан с Гарвардским университетом. Здесь он учился у Джеймса и стал в 1898 г. профессором. В 1912 г. он вернулся в Европу, где вел уединенный образ жизни и написал свои главные произведения. Но влияние они имели главным образом в США. Поздний Сантаяна рассматривал свою жизнь как жизнь духа, что, однако, не означало отказа от натуралистического мировоззрения, сторонником которого он стал еще в молодости. Философ считал, что корни человеческого духа в материи, ибо он — функция животной жизни. Если бы дух не был заключен в какое-либо тело, то он бы не существовал. Тем не менее в поздний период Сантаяна несколько отдалился от других фило- софов-реалистов, в его учении стали звучать экзистенциалистские мотивы.

Он был человеком разносторонних интересов, писал романы (например, роман "Последний пуританин"), сочинял поэтические произведения ("Люцифер") и книги на религиозные сюжеты ("Идея Христа в Евангелиях"). Его интерес к науке, особенно к естествознанию, был не столь определенно выражен, как у других критических реалистов, например, у того же Селларса. Сантаяна подчеркивал прагматический характер науки, ее анимальную основу. Не считая себя метафизиком в традиционном смысле слова, он в своем философском развитии испытал влияние учений Платона, Спинозы и Шопенгауэра. Это отличает его позицию не только от позитивизма, но и от взглядов неореалистов, враждебно относившихся к названным метафизическим системам.

Еще в Америке Сантаяной была написана пятитомная "Жизнь разума" (1905— 1906)15, раскрывающая роль разума в религии, искусстве, науке и общественной жизни. Одна из самых ярких его работ "Скептицизм и животная вера" (1923)16 служит введением к четырехтомному произведению "Сферы Бытия"17, выходившему с 1927 по 1940 г. Первый том был посвящен сфере сущности, второй — сфере материи, третий — сфере истины, а четвертый — сфере духа. Сферы бытия для

Сантаяны — не особые области или части вселенной, а виды или категории самих вещей.

В "Скептицизме и животной вере" встречается немало несогласую-

щихся, на первый взгляд, утверждений Так, автор подчеркивает, что его позиция в философии такая же, как и в повседневной жизни. В то

ясе время он характеризует себя убежденным материалистом и эмпирис-

128

том в области естествознания, платонистомв логике и морали и трансценденталистом в "романтическом разговоре с самим собой". Поскольку вера в опыт — это вера в природу, то каждый эмпирист, согласно Сантаяне, в принципеявляется натуралистом.

Критическая функция трансцендентализма заключается в том, чтобы подправить эмпиризм, ибо наши чувственные восприятия крайне неадекватны. Каждая часть опыта — иллюзия, источник которой — животная природа человека, слепо действующая в слепом мире. Это порождает закономерную стадию скептицизма, который, однако, оказывается определенной формой верования, связанной с реакциямичеловеческого тела, пытающегося приспособиться в окружающем мире. Многие важные философские учения были скептическими. "Скептицизм — это невинность интеллекта", — писал Сантаяна18.

Одним из проявлений "честного" скептицизмавыступает так называемый солипсизм настоящего момента, хотя он и редко присутствует в чистом виде, вступая в противоречие с общественной жизнью. В скептицизме, как его понимал американский философ, все замыкается на слове "существование". Скептик привязан к миражу несуществующего. Но вера в существование чего-либо не допускает никаких доказательств. Существование, не данное непосредственно, всегда открыто для сомнения. «Я использую слово "существование" именно для того чтобы обозначить изменяющееся бытие, определяемое внешними отно-

шениями и подталкиваемое случайными событиями»19. Существующими признаются не интуитивные данные, а факты и события, происходящие

в природе, т. е. определенные состояния сознания (например, боли или удовольствия, а также все,что мы вспоминаем), физические вещи и события, трансцендентные по отношению к данным интуиции. Само существование никогда не дается в интуиции. Интуиция есть незнание, а лишь созерцание идей. Животная вера как разновидность ир-

рационального ожидания появляется у людей раньше интуиции. Эта вера направлена на вещи, т. е. она допускает существование независимых от познания и саморазвивающихся видов бытия. Живот-

ное чувство существующих независимо от нас внешних вещей не требует обоснования. "Вера в природу восстанавливает всеобъемлющим об-

разом то чувство постоянства, которое столь дорого животной жизни. Мир после этого становится домом, и я могу быть в нем философом"20.

Есть, подчеркивал Сантаяна, биологическая истина: животный опыт — это продукт двух факторов, предшествующих опыту, а именно органа и стимула, тела и окружения, личности и ситуации. "Вера незаметно навязывается мне скрытой механической реакцией моего тела на объект, вызывающий идею"21. Для живого существа идеи "случаются" подобно аэропланам в небе.

Интуиция изменения — очень важная наша интуиция, имеющаяживотное происхождение. Но переживаемое нами чувство измененияеще не гарантирует его реальности. Чем больше указывают на изменение, тем более погружаются в неизменное. Ум Гераклита, говорящего о движении, столь же постоянен, как и ум Парменида, усматривающего лишь покой. Если бы существовала одна только диалектическая философия Гераклита, отмечал Сантаяна, то в мире философии ничего бы

не менялось. Скептицизм, поэтому, стремится представить изменение как иллюзию.