Вселенский II собор

Историческая ситуация. Пораже­ние арианства в пределах вост. час­ти Римской империи было предоп­ределено гибелью в битве при Адри­анополе, 9 авг. 378 г., покровителя арианства, вост. имп. Валента. Пра­вославные на Востоке получили возможность восстанавливать свои позиции на основании закона от

378 г. зап. имп. Грациана о религ. свободе, к-рая давалась всем, кроме манихеев, фотиниан и евномиан. В янв. 379 г. на переговорах имп. Грациана с военачальником Феодо­сией, во время к-рых Феодосии был назначен вост. императором, не­сомненно речь шла и о церковных делах, о возможности нового Все­ленского Собора. Глубокие раздоры православных 2 частей империи сделали невозможным их общий Собор. Но политика обоих импера­торов теперь была уже прямо на­правлена к торжеству Православия. Новый эдикт имп. Грациана от 3 авг.379 г. дозволял исповедовать толь­ко Никейскую веру и запрещал все ереси. Имп. св. Феодосии 28 февр.380 г. предписал следовать «той ре­лигии, которая была дана римлянам божественным Петром апостолом... и которой последуют понтифик Дамас и Петр, Александрийский епис­коп, муж апостольской святости, тоесть чтобы мы веровали согласно апостольскому и евангельскому уче­нию во единое Божество Отца и Сына и Духа Святого в равном ве­личестве и во Святой Троице. Арианские епископы Лукий Александ­рийский, Димофил К-польский и др. были изгнаны. Правосл. еп. Петр II Александрийский смог вернуться в Александрию. В К-поле правосл. община уже пригласила свт. Григо­рия Богослова, но вся его паства могла поместиться в зале частного дома, где свт. Григорий устроил цер­ковь. После торжественного входа в К-поль имп. св. Феодосия (24 нояб. 380) все храмы столицы были от­даны православным; свт. Григорий описывает, как сам император в со­провождении множества воинов, при негодовании ариан, вводил его в собор Св. апостолов. Единство православных в К-поле было омрачено тем, что еп. Петр Александрийский пытался замес­тить на столичной кафедре свт. Гри­гория Богослова своим ставленни­ком, Максимом Киником. В Антиохию смог вернуться свт. Мелетий, еп. Антиохийский. Однако правосл. община сир. столицы была расколо­та. Если большая часть поддержива­ла свт. Мелетия, к-poro в свое вре­мя поддерживал свт. Василий Вели­кий, истинный вождь православных в вост. части империи, за противни­ка свт. Мелетия, еп. Антиохийского Павлина III, были Дамас I, папаРимский, и еп. Петр Александрий­ский. После смерти свт. Василия ав­торитетнейшим правосл. иерархом на Востоке стал свт. Мелетий Антио­хийский, осенью 379 г. созвавший Собор 153 епископов. Этот Антио­хийский Собор догматически пред­варил II Вселенский Собор, утвер­див учение каппадокийцев о Св. Троице (божество Духа Св., Бог — «единая Природа в трех Ипоста­сях»). Имп. св. Феодосии, управляв­ший вост. частью империи, назна­чил открытие Собора вост. еписко­пов в К-поле на май 381 г.

Ход Собора. За немногие недели мая — июня на Соборе сменились 3 председателя. Первым был свт. Ме­летий Антиохийский, предводитель «новоникейцев». Из 150 отцов Со­бора ок. 70 являлись последовате­лями и сторонниками свт. Мелетия. В Соборе участвовали святители Кирилл, еп. Иерусалимский, Григо­рий, еп. Нисский, Амфилохий, еп. Иконийский. Также были Асхолий, сп. Фессалоникийский, прибывший на Собор позже, по возвращении с Собора в Риме, Диодор, еп. Тарсийский, Акакий, еп. Веррийский. Несмотря на распространенное мнение, что Собор был созван для осуждения духоборцев-македониан, в действительности он подводил итоги арианских споров и осудил широкий спектр ересей, причем ма-кедониане бы­ли наиболее близки к православным, «особенно в Константинополе, по­сле договоренности с [папой] Ливе-рием они немногим отличались от почитающих догму тех, кто собрал­ся в Никее; в городах они смешива­лись с ними, как единоверными, и имели общение». Ожидалось, что на Соборе произойдет их окончательное присо­единение к православным, и на него были вызваны кроме 150 правосл. 36 македонианских епископов (Ibid. VII 7). Но вероучительное согласие не было достигнуто, и македониане покинули Собор.

На 1-м заседании во дворце имп. Феодосии узнал Мелетия, к-рого он видел во сне, и «многажды целовал его». Под председательством свт. Мелетия дело шло успешно: противники его, егип. епископы, еще не прибыли наСобор. Хиротония Максима Кини­ка на К-польский престол была при­знана недействительной (4-е прав.), хотя его поддерживали в Александ­рии и в Риме. В период Собора свт. Мелетий заболел и умер, его мощи торжественно проводили в Антиохию. Пред­седателем Собора стал свт. Григорий Богослов. Его право на К-польскую кафедру оспаривалось на основании I Всел. 15, запрещающего епископам переходить на др. кафедру. Прибы­тие отсутствовавших при начале Собора егип. епископов сделало по­ложение свт. Григория еще более сложным. Египет и Рим поддержи­вали противника свт. Мелетия Пав­лина и считали, что теперь право Павлина на Антиохийскую кафедру неоспоримо. Но значительное боль­шинство правосл. антиохийцев предпочли видеть на кафедре одно­го из пресвитеров почившего свт. Мелетия — Флавиана I. Свт. Григо­рий, готовый ради мира церковного поддержать Павлина, стал настаи­вать на своем удалении на покой. Император и Собор согласились, встал вопрос о замещении столич­ной кафедры. На этот счет суще­ствовали различные мнения, и был составлен длинный список кандида­тов. Выбор императора пал на по­следнего в списке — старого сена­тора Нектария, еще некрещеного, чья кандидатура была предложена еп. Диодором Тарсийским. Многие восхваляли этот выбор, сделанный «по Божиему извещению». Нектарий стоял вне церковных партий и, имея политический опыт, мог влиять на их примирение. Под председательством нового столич­ного епископа и завершился II Все­ленский Собор. В первую очередь Собор решал вопросы вероучения, одновременно занимаясь сложными и срочными каноническими вопро­сами. Главное дело Собора — фор­мулирование Символа веры, полу­чившего наименование Никео-Кон­стантинопольского Символа веры. В эпоху гиперкритицизма появи­лась теория Каспари — Хорта — Гарнака (см. статью последнего в: PRE. 1902. Bd. U.S. 12-28) о том, что Сим­вол не принадлежит Собору: он по­явился до него и принят Церковью значительно позже. Причина воз­никновения этой теории — скудная документированное^ Собора и труд­ности его рецепции. В наст, время принадлежность Символа Соборуне оспаривается (COD. P. 21-22). Сохраненное блж. Феодоритом по­слание К-польского Собора 382 г. зап. епископам удостоверяет дог­матические труды Собора 381 г.: «...томос... составленный в Констан­тинополе Вселенским Собором, в котором мы пространнее исповедо­вали веру и письменно анафемат-ствовали недавно возникшие ереси» (Theodoret. Hist. eccl. V 9). Анафе-матствование находится в 1-м прав. II Вселенского Собора, а «более про­странным исповеданием веры» яв­ляется Никео-Константинопольский Символ. 9 июля Собор обратился с кратким посланием к имп. св. Фео­досию, прося об утверждении его постановлений (Бенешевич В. Н. Синтагма XIV титулов. СПб., 1906. С. 94-95). Император, утвердив 19 июля все постановления Собора, в эдикте от 30 июля 381 г. приказал «передать немедленно все церкви епископам, исповедующим одно ве­личие и силу Отца, Сына и Святого Духа, одну славу и одну честь, и со­стоящим в общении с Нектарием в Константинопольской Церкви, в Египте с Тимофеем Александрий­ским, на Востоке с Пелагием Лао-дикийским и Диодором Тарсий-ским, в Асийском диоцезе с Амфи-лохием Иконийским и Оптимом, еп. Антиохии Писидийской, в диоцезе Понта с Элладием Каппадокийским, Отрием Мелитинским и Григорием Нисским, в Мисии и Скифии с Те­рентием, еп. Томским, и Мартирием Маркианопольским. Всех, кто не вступит в общение с названными епископами, как явных еретиков, изгонять из церквей» (CTh. 16.1. 3). Данный эдикт существенно отлича­ется от эдикта 380 г., где в угоду па­пистским тенденциям Рима и Алек­сандрии вселенскими центрами об­щения объявлялись епископы этих 2 городов. Здесь же не упомянут ни папа Дамас, ни кто-либо другой из зап. епископов. Западу, пытавшему­ся навязать свой диктат в союзе с Александрией, противопоставляет­ся поместный принцип церковного строя. Примечательно, что в эдикте не называются ни еп. Флавиан, ни еп. Павлин, оспаривавшие один у другого Антиохийскую кафедру, главную на Востоке. Император ос­тавлял свободным путь примирения для 2 партий. Постановления, от­вергающие канонические притяза­ния 2 самых значительных кафедр древней Церкви, не могли не встретить противодействие. Заседавший почти одновременно со II Вселен­ским Собором зап. Собор в Аквилее под председательством свт. Амвро­сия Медиоланского (Mansi. Т. 3. Col. 599-624) адресовал послание императорам, благодаря их за вос­становление Православия, но пори­цая вост. епископов за их действия и решения на Соборе 381 г. Отцы аквилейского Собора считали, что Тимофею I, еп. Александрийскому, и Павлину, еп. Антиохийскому, при­чинена большая обида, принятые против них решения наносят вред церковному общению, долженствую­щему господствовать в Церкви. По­слание требовало пересмотра дея­ний К-польского Собора Собором всех правосл. епископов и просило императоров созвать такой Собор в Александрии. Неск. позже свт. Ам­вросий и др. италийские епископы писали имп. св. Феодосию, защищая права Павлина на Антиохийскую и Максима Киника на К-польскую ка­федру (Ambros. Mediol. Ep. 12, 13 // PL. 16. Col. 947 sqq.). Ссылаясь на имп. Грациана, они предлагали со­звать Собор в Риме, где спорные вопросы обсудили бы вместе епис­копы Востока и Запада. Важные церковные вопросы должны ре­шаться всеми епископами сообща — это главная идея свт. Амвросия в его протесте против II Вселенского Со­бора. Он ничего не говорил о пер­венстве кафедры ап. Петра. Напро­тив, папа Дамас был в высокой сте­пени исполнен сознания своего первенства, и на Востоке это знали уже по переписке его со свт. Васи­лием Великим. Несмотря на то что папа был сдержаннее свт. Амвросия в протестах против Собора, он оп­ределенно выражал доктрину пер­венства «апостольского престола». В 382 г. были созваны Соборы в К-поле и Риме. К-польский Собор 382 г. обратился к Римскому Собо­ру с посланием, где излагаются ито­ги II Вселенского Собора {Theodoret. Hist. eccl. V 9). На Римский Собор кроме 3 посланцев К-польского Со­бора прибыли вост. противники К-поля — еп. Тимофей Александ­рийский и свт. Епифаний Кипр­ский. В Риме они отказались от под­держки Максима Киника и вступи­ли в общение с Нектарием. Но Рим еще долго поддерживал еп. Павли­на Антиохийского. Пытаясь пере­хватить вероучительную инициа­тиву у К-поля, Римский Собор принимает «Томос Дамаса к Павлину Антиохийскому» — весьма содержа­тельный вероучительный документ, не имевший, однако, вселенского ав­торитета: существует сомнение, под­линен ли этот текст «Томоса», или же это обратный перевод с греч. пе­ревода, включенного в «Церковную историю» блж. Феодорита (Theodoret. Hist. eccl. V11) (Denzinge?-. 1965. P. 68-70). Римскому Собору приписывают первое офиц. провозглашение при­мата Римского епископа по божест­венному праву (Vries. P. 57).

Рецепция II Вселенского Собора была особенно трудной прежде все­го из-за его 3-го прав., к-рое было неприемлемо ни для Рима, ни для Александрии, т. к. оно, ставя К-поль­ского епископа по преимуществу чести после Римского, обосновыва­ло это политическим значением «но­вого Рима» и тем самым отвергало учение о том, что примат Римской кафедры основан на факте ее учреж­дения св. ап. Петром, а Александрия лишалась своего первенства в вост. части империи. Важнейшие церков-но-политические события с тех пор и вплоть до завоевания Египта ара­бами были связаны с сопротив­лением Александрии К-польскому первенству. III Вселенский Собор, к-рый был церковно-политическим торжеством Александрии, не упоми­нал о II Вселенском Соборе. Напро­тив, IV Вселенский Собор, принес­ший победу К-полю, ссылался на II Вселенский Собор: на 2-м заседа­нии Халкидонского Собора 10 окт. 451 г. был прочитан Символ св. 150 отцов (АСО. Т. 2. Vol. 1 (2). Р. 276; ДВС. Т. 2. С. 230; ср.: АСО. Т. 2. Vol. 1 (2). Р. 324; ДВС. Т. 3. С. 46-47).

Символ получает признание не только у сторонников, но и у про­тивников Халкидона, противопо­ставлявших ему предшествующую традицию как нечто монолитное. Запад еще долго не хо-I тел признавать II Вселенский Со­бор. Для папы Феликса III(V в.) бы­ло только 3 Вселенских Собора: Ни-кейский, Эфесский и Халкидонский (Mansi. Т. 7. Col. 1140). Догматичес­кие определения II Вселенского Со­бора были официально признаны на Западе при папе Гормизде, что было уступкой Рима К-полю ради восстановления обще­ния (519) после акакианской схиз­мы. Канонические постановления II Вселенского Собора игнориро­вались и впосл. Лишь папа свт. Гри­горий I Великий (Двоеслов), сообщая Востоку о своем избрании (590), первым известил К-польского пат­риарха, фактически признав этим его первенство среди вост. предстоя­телей (PL. 77. Col. 468). Однако при расширении папских притязаний на универсальную власть в Церкви признание К-польского патриарха «следующим по чести» после Рим­ского папы на Западе встречалось все реже.

Богословие Собора. Главное дог­матическое определение Собора — его Символ, к-рый в древности на­зывался «верой 150 отцов», а впосл. стал более точно именоваться Ни-кео- Константинопольским. Влияние Вселенских Соборов на христ. созна­ние последующих веков сильнее и шире всего выразилось в этом Сим­воле, принятом не только правосл. Церковью, но и ориентальными не-халкидонскими Церквами и, с до­бавлением Filioque, католич. Цер­ковью и умеренными протестан­тами — англиканами и лютеранами, т. е. подавляющим большинством христиан.

Никео-Константинопольский Сим­вол: «Веруем во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца неба и земли и всего видимого и невидимого. И во единого Господа Иисуса Христа, Сы­на Божия, Единородного, от Отца рожденного прежде всех веков, све­та от света, Бога истинного от Богаистинного, рожденного, несотворен-ного, Отцу единосущного, чрез Ко­торого все произошло. Ради нас человеков и ради нашего спасения со­шедшего с небес и воплотившегося от Духа Святого и Марии Девы и вочеловечившегося. И распятого за нас при Понтии Пилате, и страдав­шего, и погребенного. И воскрес­шего в третий день, по Писаниям. И восшедшего на небеса, и сидяще­го одесную Отца. И вновь грядуще­го со славою судить живых и мерт­вых, Царствию Которого не будет конца. И в Духа Святого, Господа животворящего, от Отца исходя­щего, вместе с Отцом и Сыном по-кланяемого и славимого, проглаго­лавшего чрез пророков. Во единую, святую, соборную и апостольскую Церковь. Исповедую единое креще­ние во оставление грехов. Чаю вос­кресения мертвых. И жизни буду­щего века. Аминь».

Символ I Вселенского Собора, на защиту к-рого было употреблено столько усилий правосл. иерархов и богословов, лег в основу СимволаII Вселенского Собора, но впосл. перестал употребляться, хотя еще

III Вселенский Собор знает только его и не упоминает о Символе 381 г. (АСО. Т. 1. Vol. 1 (2). Р. 12-13; ДВС. Т. 1. С. 222). Мысль восполнить Ни-кейский Символ высказывалась кап-падокийцами. Свт. Василий Вели­кий, неоднократно заявлявший о до­статочности Никейского Символа {Basil. Magn. Ep. 114,125,140), в кон­це жизни высказался за включение в Символ «славословия» Св. Духу (Ер. 258. 2). Один из главных участ­ников Собора, свт. Григорий Бого­слов, свидетельствовал, что отцы Собора были верны Никейскому Символу, но «детализировали недо­статочно сказанное» (npocSiapBpow-те<; то ЁХктбк, eipr||xevov) в нем о Св. Духе (Greg. Nazianz. Ер. 102 // PG. 37. Col. 193). Эти 2 святых отца в основном и подготовили в десятиле­тие, предшествующее Собору, при­бавления к Никейскому Символу. Свт. Василий обосновывает «спо-клоняемость» Св. Духа Отцу и Сы­ну и Его «госгюдственность» (Basil. Magn. De Spirit. Sanct. 9-24). Свт. Григорий называет Св. Духа Гос­подом (в среднем роде в соответ­ствии с родом греч. ПуегЗцос — Greg. Nazianz. Or. 41. 11). Обращает вни­мание близость к Символу II Все­ленского Собора Символа Иерусалимской Церкви, как его реконст­руируют по тексту Огласительных бесед свт. Кирилла Иерусалимско­го (ок. 350; Cyr. Hieros. Catech. V (ap­pendix) // PG. 33. Col. 533). Напро­тив, почти тождественный Символу 381 г. Символ, приведенный свт. Епифанием Кипрским в «Анкорате» (374; Epiph. Ancbr. 118), не является основой Символа 150 отцов, как час­то утверждалось (Quasten. P. 544): те элементы текста, к-рые не отличают Символ 381 г. от Символа 325 г., от­сутствуют в древнем эфиоп, пере­воде и, что еще важнее, в том про­странном символе, к-рый здесь же предлагает сам свт. Епифаний, и явля­ются достаточно грубой поздней­шей интерполяцией, заменившей в тексте свт. Епифания Символ 325 г. на Символ Собора 381 г. (Спасский. С. 594-596). В Символе 381 г. отра­жены и интенсивные тринитарные споры 341-360 гг., когда многочис­ленные Соборы пытались заменить Никейский Символ новыми симво­лами, к-рые, будучи более или менее арианскими, часто включали впол­не правосл. выражения. Переработ­ка Символа в 381 г. опиралась и на частные изложения Символа 325 г., сделанные в предшествующие де­сятилетия православными - не с целью заменить Никейский, но для того чтобы дать ответ на возникав­шие новые вопросы. Символ 325 г., представлявший собой цабтцш, ве-роучительный текст, состоящий из положительных утверждений и ана-фематизмов, перерабатывался в кре-щальный символ, в к-ром не должно быть места анафематизмам. Необхо­димо было добавить традиционно присутствующие в крещальных сим­волах местных церквей положения о Церкви, Крещении, всеобщем вос­кресении и жизни вечной. Не думая заменить Символ 325 г., 150 отцов хотели поставить рядом с ним Сим­вол, имеющий др. назначение. Одна­ко новый Символ стал значительно совершеннее старого. Устранив сло­ва Никейского Символа «и во еди­ного Господа Иисуса Христа... чрез Которого все произошло как на небе, так и на земле», отцы исклю­чили возможность понимания слов «как на небе, так и на земле» в зна­чении указания на Логос как на Де­миурга, Творца, восполняющего дело Отца, Который создал лишь основные элементы мира — видимое и невидимое. В новом Символе Отец — Творец в полном смысле («неба и земли, всего видимого и невидимого»), Сын же соучаствует во всем деле творения («через Кото­рого все произошло»). Выражение прежнего Символа «из сущности Отца» было удалено, т. к. оно могло пониматься неправильно — или в субординационистско-эманацион-ном смысле, где Отец оказывался выше других Божественных Лиц, или в духе савеллианства, где вооб­ще не было Лиц, реально отличных от Отца. Каппадокийцы, исходя из того, что Божественной Сущностью равно обладают все Три Лица, не упо­требляли это выражение. Нек-рые выражения имеют полемическую на­правленность. Один из защитников Никейского Собора, Маркелл Анкирский, понимал «единосущие» в савеллианском, монархианско-ди-намистском смысле: Бог — Монада, Слово не рождается и не есть Лицо, но всегда присуще Отцу, и лишь Бо­гочеловек Христос становится Ли­цом. Никейские отцы не включили в Символ слова «прежде всех ве­ков», боясь дать повод к мысли, что бытие Сына имеет начало во вре­мени, дистанцируется от бытия От­ца. Появление лжеучения Маркел-ла сделало необходимым включение в Символ указанных слов, встречаю­щихся уже в неск. антиникейских символах предшествующих десяти­летий, где эти слова также направ­лены против Маркелла. Антимар-келлианское значение имеют и сло­ва Символа «Царствию Которого не будет конца» (согласно Маркеллу, Сын, все приведя к Отцу, вновь не­различимо сольется с Ним); подоб­ные выражения также встречаются в неск. антиникейских символах. Особой за­ботой для отцов Собора было опро­вержение Аполлинария (младшего), еп. Лаодикийского, к-рый учил о не­полноте человечества во Христе: Сын Божий воспринял человеческие тело и «душу неразумную», а выс­шее духовное начало человека, дух (ум, «душа разумная»), в Нем отсут­ствовало, будучи заменено Богом Словом. Опровергая Аполлинария, Церковь приступила к детальной раз­работке христологического догмата. Ответ на аполлинарианство был дан еще в Никейском Символе, где гово­рится не только о «воплощении», но и о «вочеловечении» Сына Божия, что указывает на совершенство, пол­ноту человечества в Нем. Полнота

вочеловечения акцентируется мн. добавлениями в К-польском Симво­ле: «...от Духа Святого и от Марии Девы... и распятого за нас... и погре­бенного». Христос — Бог и Человек, небесный и земной: «...с небес... на небеса...». Войдя в человеческую ис­торию, Христос становится ее Цент­ром, и происходящее в короткий ис­торический момент «при Понтии Пилате» совершается «по Писани­ям», во исполнение Божиих обе­товании роду человеческому. Сын Божий вочеловечившийся «сидит одесную Отца» и должен прийти «вновь, со славою», чтобы судить живых и мертвых.

Совсем новая часть Символа — после слов «и в Духа Святого». Одна из главных целей Собора — утверждение веры в Духа Св., рав-ночестного по божеству Отцу и Сыну. Свящ. Писание именует Духа Животворящим (Ин 6. 63), но то же говорится об Отце и Сыне (Ин 5. 21). Т. о. этим словом показывается равное божество Трех Лиц. При этом Символ был произведением своего времени. Тринитарные споры еще не утихли, и задачей Церкви было объединить всех в едином исповедании. Собор продолжал ту икономию, к-рую практиковал свт. Василий Великий при одобрении свт. Афанасия Великого. Но не все одобряли это направление. Среди несогласных был ближайший друг свт. Василия, свт. Григорий Бого­слов, один из главных участников Собора 381 г. На Соборе господ­ствовала линия свт. Василия, в то время как свт. Григорий хотел, что­бы отцы Собора прямо исповедали божество Св. Духа и Его единосу­щие Отцу и Сыну (Greg. Nazianz. Сагш. de se ipso // PG. 37. Col. 1245-1250). Однако, не назвав прямо Св. Духа Богом и единосущным Отцу и Сыну, Собор недвусмысленно выра­зил это исповедание др. средствами, утверждая симметричное рождению Сына от Отца исхождение от Отца Св. Духа, утверждая, что Св. Дух поклоняем и прославляем наряду с Отцом и Сыном, что на богослов­ском языке эпохи вполне опреде­ленно означало равенство трех Бо­жественных Лиц. Исхождение Духа Св. от Отца несовместимо с восхо­дящим к блж. Августину зап. учени­ем об исхождении Духа Св. от Отца и Сына. И само это субординацио-нистское учение, и в особенности сделанная на его основании вставка

в Символ веры Filioque стали важ­нейшей догматической причиной разделения католич. и правосл. Цер­квей. Далее следует перечисление 4 свойств Церкви: единая (един­ственная), святая, соборная и апо­стольская. Исповедание единого Крещения отражает давние споры о Крещении за каноническими гра­ницами Церкви. Символ определя­ет не только христ. веру, но и надеж­ду («чаю»). В древних символах не­редко говорилось о «воскресении плоти» (ср. символ свт. Кирилла Иерусалимского). То, что в Символе 381 г. не сказано о воскресении те­лесном, вовсе не означает, что отцы Собора понимают воскресение как-то по-другому: древнехрист. поня­тие воскресения было достаточно однозначно и расходилось с плато­ническим спиритуализмом.

Важнейшее вероучительное значе­ние имеет извещающее о II Вселен­ском Соборе Послание К-польского Собора 382 г. Римскому Собору (Theodoret. Hist. eccl. V 9), свиде­тельствующее о приверженности «утвержденной святыми и богонос-ными 318 отцами в Никее Вифин-ской» евангельской вере, к-рая «со­ответствует крещению и учит нас веровать во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, то есть веровать в Божество, силу и существо Отца, и Сына, и Святого Духа, веровать в равночестное достоинство и совеч-ное царствование трех совершенных Ипостасей, или трех совершенных Лиц, веровать так, чтобы тут не име­ла место ни болезнь Савеллия, к-рый смешивает Ипостаси и отвергает личные свойства, ни богохульство евномиан, ариан и духоборцев, кото­рые рассекают и существо, и приро­ду, и Божество, которые в несотво-ренную единосущную и совечную Троицу вводят какое-то естество, либо послерожденное, либо сотво­ренное, либо иносущное. И каса­тельно воплощения Господа мы со­храняем учение неизвращенное: при­нимаем домостроительство плоти и не без души, и не без ума, и не несо­вершенное, но допускаем целост­ность, то есть, что совершенное преж­де веков Слово Божие в последние дни для спасения нашего сделалось совершенным человеком». В отли­чие от Символа, к-рый предназна­чен для всех и поэтому без нужды не перегружается учеными богослов­скими терминами, здесь представ­лено именно богословское исповедание. Послание, адресованное зап. православным, в своих выражениях значительно более определенно, чем Символ, составленный с учетом це­лей икономии, предназначенный не только для твердых в исповедании равночестности трех Божественных Лиц, или Ипостасей, но и для колеб­лющихся, не могущих сразу и прямо исповедовать Единосущную Троицу.

Правила Собора. Известны 7 пра­вил Собора, однако на самом Со­боре они не были составлены как отдельные: отцы Собора издали послание канонического, церковно-дисциплинарного содержания, к-рое в нач. VI в. было разделено на 4 пра­вила; 2 др. правила, впосл. включен­ные в состав канонов II Вселенского Собора как 5-е и 6-е правила, были изданы К-польским Собором 382 г.; 7-е прав, представляет собой отры­вок из послания, направленного из Эфеса Несторию, архиеп. К-поль-

скому (428). В 1-м прав. Собора подтвержда­ется непреложность Символа веры «трех сот осминадесяти отцев, быв­ших на Соборе в Никее, что в Вифи-нии» и предается анафеме всякая ересь, расходящаяся с этим Симво­лом, а затем следует перечень этих ересей: «евномиан, аномеев, ариан, или евдоксиан, полуариан, или ду­хоборцев, савеллиан, маркеллиан, фотиниан, и аполлинариан». В са­мой достоверной версии греч. тек­ста, воспроизведенной в издании «Правил святых Вселенских Со­боров с толкованиями», евномиане отождествляются с аномеями, чего нет в параллельном славяно-рус, тексте, где те и др. перечислены через запя­тую, как разные ереси (С. 78). Сло­во «Символ» добавлено в рус. пере­вод: по-гречески говорится только о «вере 318 отцов», что мо­жет означать и веру как таковую, и Символ веры. Во 2-м прав, речь идет о незыблемости канони­ческих территориальныхграниц между церквами: «Областные епископы да не простирают своея вла­сти на церкви, за преде­лами своея области, и да не смешивают церквей». В нем содержатся оче­видные параллели с Ап. 35, к-рое гласит: «Епископ да не дерзает вне пределов своея епархия творити ру­коположения во градех и в селех, ему не подчиненных. Аще же обли­чен будет, яко сотвори сие без согла­сия имеющих в подчинении грады оные или села: да будет извержен и он, и поставленнии от него»; ср.: I Всел. 5 и в особенности с I Всел. 6 и IV Всел. 17.

2-е прав, важно также в том отно­шении, что в нем впервые на языке канонов упоминаются более круп­ные поместные образования, чем церковные области, возглавляемые митрополитами, о к-рых речь шла в правилах I Вселенского Собора,— диоцезы. Здесь говорится о диоцезахлишь одной префектуры — Востока: «...александрийский епископ да уп­равляет церквами токмо египетски­ми: епископы восточные да началь­ствуют токмо на востоке, с сохране­нием преимуществ антиохийской церкви, правилами никейскими при­знанных: также епископы области асийския да начальствуют токмо в Асии: епископы понтийские да име­ют в своем ведении дела токмо пон-тийския области, фракийские токмо Фракии». Относительно церквей за пределами империи, «у иноплемен­ных народов», Собор постановил сохранить прежний порядок — «со­блюдавшееся доныне обыкновение отцев», к-рое заключалось в том, что церкви в Эфиопии находились в ве­дении Александрийских епископов, церкви в пределах Ирана, за вост. границами империи,— в юрисдик­ции Антиохийского престола, а цер­кви Вост. Европы зависели от пер­вого епископа Фракии, к-рый имел кафедру в Ираклии Фракийской.

3-е прав, устанавливает место в диптихе епископа К-поля. В нем го­ворится: «Константинопольский епис­коп да имеет преимущество чести по Римском епископе, потому что град оный есть новый Рим». Рим нера­венство чести кафедр связывал не с политическим значением городов, а с апостольским происхождением общин, поэтому на первые места в диптихе ставились Римская, Алек­сандрийская и Антиохийская Цер­кви, основанные ап. Петром и его учеником ап. Марком. В связи с этим Римские епископы в течение неск. столетий упорно противились возвышению столичной кафедры К-поля. Но как 3-е прав. Собора, так и IV Всел. 28 и Трул. 36 недвусмыс-■ленно говорят о политических и, следов., исторически преходящих основаниях возвышения престолов. Гражданское положение города оп­ределяло, согласно этим правилам, его место в диптихе. Рим отвергал в древности и отвергает ныне полити­ческую обусловленность ранга цер­ковной кафедры, что объясняется особенностями церковной истории Запада: «Ввиду отсутствия на запа­де общин, основанных апостолами, ввиду того, что здесь единственной такой общиной был Рим, первенст­вующее положение римского епис­копа выводили из основания Рим­ской Церкви апостолами и в особен­ности Петром, князем апостолов» (Гидулянов. С. 494). К Востоку этозап. учение неприменимо: проис­хождение Коринфской Церкви не менее достойно, чем происхождение Церкви Александрийской; между тем Коринфские епископы никогда не претендовали на равную честь с Александрийской Церковью. Одна­ко общепринятая на Востоке тен­денция объяснять церковный ранг кафедры политическим положени­ем города вполне распространяется и на Запад: Рим — это первопре­стольная столица империи, Карфа­ген — столица рим. Африки, Равен­на — резиденция западно-рим. им­ператоров. Т. о., вост. т. зр., прямо выраженная в 3-м прав., имеет все основания притязать на общецер­ковную значимость.

Своеобразное толкование 3-го прав., предлагает Алексий Аристин: «Оди­наковые преимущества и одинако­вую честь с римским епископом должен иметь и епископ Константи­нополя, как и в 28-м правиле Хал-кидонского Собора понято это пра­вило, потому что этот город есть но­вый Рим и получил честь быть градом царя и синклита. Ибо пред­лог «по» (цетос) здесь обозначает не честь, но время, подобно тому, как если бы кто сказал: по многом вре­мени и епископ Константинополя получил равную честь с епископом Римским». Возражая против такого надуманного толкования, Иоанн Зонара отмечал: «Некоторые думали, что предлог «по» означает не умале­ние чести, а сравнительно поздней­шее появление сего установления... Но 131-я новелла Юстиниана, нахо­дящаяся в пятой книге Василик, ти­туле 3, дает основание иначе пони­мать эти правила, как они и были по­нимаемы этим императором. В ней говорится: «Поставляем, согласно с определениями св. Соборов, чтобы святейший папа древнего Рима был первым из всех иереев, а блаженней­ший епископ Константинополя, Но­вого Рима, занимал второй чин по­сле Апостольского престола древне­го Рима и имел преимущество чести пред всеми прочими». Отсюда ясно видно, что предлог «по» означает умаление и уменьшение. Да иначе и невозможно было бы сохранять тождество чести по отношению к обоим престолам. Ибо необходимо, чтобы при возношении имен пред­стоятелей их один занимал первое, а другой — второе место, и в кафед­рах, когда они сойдутся вместе, и в подписаниях, когда в них будетнужда». С Иоанном Зонарой во всем согласен и Феодор IV Вальса-мон. Однако в «Кормчей книге» по­лучила отражение т. зр. Аристина. В 4-м прав. Собор отверг действи­тельность хиротонии Максима Ки­ника на К-польскую кафедру, заня­тую свт. Григорием Богословом. Среди преступлений Максима Ки­ника Иоанн Зонара упоминает си­монию. Присутствие греха симонии при поставлении на священную сте­пень, согласно канонам, упраздняет действие благодати, делает рукопо­ложение недействительным. Канонический прин­цип, к-рый следует из текста и кон­текста 4-го прав., заключается преж­де всего в том, что недопустимо одну и ту же кафедру занимать 2 или неск. епископам, а значит, до законного освобождения кафедры вслед, кончины, увольнения на по­кой, перевода на др. кафедру или низложения по суду занимавшего ее епископа поставления на нее др. лиц незаконны и недействительны.

5-е прав., к-рое гласит: «Относи­тельно свитка западных: приемлем и сущих в Антиохии, исповедающих едино Божество Отца, и Сына, и Святаго Духа»,— толковалось раз­лично. «Свиток», или томос «запад­ных»,— это один из догматических документов, но о каком именно до­кументе идет в нем речь, по этому вопросу высказывались разные суж­дения. По толкованию Иоанна Зо-нары и Феодора Вальсамона, в ка­ноне речь идет об «исповедании веры» Сардикийского Собора 343 г., к-рый включал по преимуществу зап. отцов и материалы к-рого в ори­гинале были составлены на лат. язы­ке. Однако большинство совр. уче­ных не разделяют этой т. зр. гл. обр. потому, что в определениях Сарди­кийского Собора даже не упомина­ется Антиохийская Церковь, к тому же между Сардикийским и II Все­ленским Соборами прошло 38 лет, т. о., это была бы слишком запоз­далая реакция. В соответствии с ин­терпретацией обстоятельств, вызвав­ших составление 5-го прав., к-рая давалась Беверегием, Валезием, К. Й. Ге-феле, Г. Барди, а также правосл. ка­нонистами епископами Никодимом (Милашем) и Иоанном (Соколовым), архиеп. Петром (Л' Юилье), в пра­виле речь идет о событиях, происхо­дивших при папе Дамасе I. В 369 г. в Риме состоялся Собор, к-рый из­ложил свое исповедание веры, на­правил послание в Антиохию, прося вост. отцов высказать свое суждение об этом исповедании. На Антиохий-ском Соборе 379 г. было выражено согласие с исповеданием. Согласно архиеп. Петру (Л' Юилье), «отцы Константинопольского Собора 382 г., приняв томос, одобренный уже в Антиохии, стремились показать единство веры с Западом, однако в тексте 5-го правила не следует ус­матривать проявление какой-либо открытости в отношении Павлина и его группировки, в противополож­ность утверждениям некоторых ав­торов. Для отцов Собора 381 г. пра­вильность поставления Флавиана была вне всякого сомнения, что яв­ствует из их соборного послания... Рим решил признать Флавиана лишь около 398 г.» (L'Huillier. P. 124). 6-е прав, имеет исключительно важное значение для церковного су­да. В нем прежде всего устанавлива­ются критерии, к-рым должно соот­ветствовать лицо, обращающееся в качестве обвинителя епископа или в качестве истца с жалобой на епис­копа в церковный суд. В связи с этим правило различает жалобы и обвинения частного характера, с од­ной стороны, и обвинения в совер­шении церковных преступлений,-с др. Жалобы и обвинения частного характера в соответствии с этим правилом принимаются независимо от религ. убеждений обвинителя или истца: «...аще кто принесет на епископа некую собственную, то есть частную жалобу, как-то в при­тязании им имения, или в иной ка­кой-либо потерпенной от него не­правде: при таковых обвинениях не приимати в разсуждение ни лица обвинителя, ни веры его. Подобает бо всячески, и совести епископа быти свободною, и объявляющему себя обиженным обрести правосу­дие, какия бы веры он ни был». Но если речь идет о церковных пре­ступлениях, то данным правилом не допускается принятие обвинений в таковых от еретиков, раскольников, устроителей незаконных сборищ (са-мочинников), изверженных клири­ков, отлученных мирян, а также от находящихся под церковным судом и еще не оправданных.

Жалобы и обвинения на еписко­пов подаются, согласно 6-му прав., областному собору, т. е. на суд собо­ру митрополичьего округа. В том случае если решение, принятое об­ластным собором, не удовлетворяет обвинителя или истца, он может по­давать апелляцию «большему со­бору епископов великия области», иными словами, собору диоцеза, к-рыми на Востоке в эпоху II Все­ленского Собора были Асийский (с центром в Эфесе), Понтийский со столицей в Кесарии Каппадокий-ской, Фракийский (с центром в Ираклии), на территории к-рой на­ходился и К-поль, а также Сирий­ский (со столицей в Антиохии) и Египетский с Ливией и Пентаполем(главный город — Александрия). См. также имеющие параллельное содержание IV Всел. 9, Антиох. 14, 15, Сардик. 14, Карф. 19 (28). 6-е прав. Собора при этом категоричес­ки воспрещает подавать жалобы на епископов и апелляции царю, «мир­ским начальникам» и Вселенскому Собору (ср.: Карф. 104 (117)).

В правиле есть еще одно поло­жение, соответствующее и характе­ру церковного законодательства, и нормам рим. права, но чуждое свет­скому законодательству совр. гос-в, к-рое заключается в том, что обви­нитель в случае доказанной клеветы сам подлежит той ответственности, к-рая предусмотрена для совершив­шего преступление, в к-ром он обви­няет епископа: «...но не прежде мо­гут они настояти на свое обвинение, как письменно поставив себя под страхом одинакаго наказания с об­виняемым, аще бы, по производству дела, оказалися клевещущими на обвиняемаго епископа».

7-е прав, относится к теме присо­единения к Церкви бывших ерети­ков и раскольников. Оно резюми­рует содержание ранее изданных I Всел. 8 и 19, Лаодик. 7 и 8, Васил. 1 и 47. Согласно этому правилу, ев-номиане, монтанисты, названные «фригами», савеллиане и «все про­чие еретики (ибо много здесь тако­вых, наипаче выходящих из галат-ския страны)... приемлются, якоже язычники», через Крещение. А ариа-не, македониане (см. ст. Македонии Г), новациане (см. ст. Новациан), савва-тиане, четыренадесятники и апол-линаристы — через анафематствование ереси и Миропомазание.

(ВСЕЛЕНСКИЙIIСОБОР // ПЭ. Т. 9. С. 580-588.

В 80-х гг. IV в., при Грациане и Феодосии I Великом произошел открытый и окончательный разрыв старого союза язычества с гос-вом. Феодосии I, управлявший вост. частью империи после гибели Валента, издал эдикт, лишавший гражданских прав отступников от христианства (2 мая 381 и 20 мая 383 — CThXVI 7.1-2). Подобным образом на Западе действовал Грациан (закон 21 мая 383 - CTh XVI 7. 3 = CJ I 7. 2). Др. эдикты, опубликованные Феодосием I на Востоке в это же время, повторяли прежние нормы: вновь были запрещены кровавые жертвоприношения и гадания, закрыты нек-рые храмы, в т. ч. в Эдес-се (20 нояб. 382 и 30 нояб. 382 -CTh XVI 10. 7-8).

В 382 г. имп. Грациан под влиянием свт. Амвросия Медиоланского нанес сокрушительный удар язычеству: он отказался от титула «роntifex maximus», лишил привилегий коллегии жрецов и весталок в Риме, конфисковав их владения, и приказал удалить из здания римского сената алтарь Победы. Тем самым Грациан осуществил отделение языческой религии от гос-ва. Это не было гонением на культ или покушением на религ. свободу язычников, хотя старая рим. знать, имевшая заметное влияние в сенате, противилась такой политике императора, а после его гибели (383) предпринимала попытки вернуться к прежнему порядку (см.: Ambros. Medial Epp. 17, 18, 57).

В отношении к арианам ими. Грациан поначалу следовал принципу невмешательства, как и его отец Валентиниан I, но затем начал борьбу против еретиков (законы 3 авг. 379 и 22 апр. 380 - CTh XVI 5. 5 и 4; последний предусматривал передачу церквей православным). Принятый им в соправители Феодосии Великий, едва вступив на престол (379), объявил себя решительным сторонником Никейского Символа веры. Находясь в Фессалонике, он тяжело заболел и крестился у местного еп. А(с)холия, от к-рого потребовал (прежде совершения таинства) исповедания никейской веры (Sozom. Hist. eccl. VII4.3; Socr. Schol. Hist. eccl. V 6). Законом 28 февр. 380 г. (CTh XVI 1.2) император предписал всем следовать кафолической вере, к-рую сохраняют Дамас, еп. Римский, и Петр, еп. Александрийский. «Привилегиями в делах веры,— провозглашал император,— должны пользоваться только соблюдающие кафолический закон. Мы желаем, чтобы еретики и раскольники не только были чужды этих привилегий, но и подверглись различным повинностям. Заклейменные позорным именем еретиков, они, кроме осуждения божественного правосудия, должны ожидать еще тяжких наказаний, к-рым по внушению небесной мудрости заблагорассудит подвергнуть их наше величество» (цит. по: Болотов. Т. 4. С. 78). Прибыв в К-поль, Феодосии потребовал от арианского еп. Димофила признать учение о единосущии, но тот предпочел отправиться в ссылку. 27 нояб. 380 г. император лично ввел свт. Григория Богослова в столичный кафедральный храм св. Апостолов (Socr. Schol. Hist. eccl. V 6), a 10 янв. 381 г. предписал отбирать у еретиков церкви и запретил им собираться в пределах городских стен (CTh XVI 5. 6).

Имп. Феодосии I и в дальнейшем активно вмешивался в дела Церкви, причем порой сами епископы поощряли его к таким действиям. При выборах на II Вселенском Соборе (381) архиепископа К-польского отцы Собора согласились с предложенной императором кандидатурой Нектария. Сразу после закрытия Собора Феодосии опубликовал новый эдикт (30 июля 381), в к-ром повторил распоряжение отбирать церкви у еретиков и определил, что православными он считает тех, кто находится в общении с епископами, чье Православие не вызывало сомнения,— Нектарием К-польским, Тимофеем Александрийским, Дио-дором Тарсийским, Григорием Нисским и др. В надежде восстановить единство христиан в столице было назначено собеседование представителей различных партий (383), но эта затея не привела к к.-л. результату. Запрет собраний еретиков был подтвержден неоднократно (15 июля и 3 сент. 383, 21 янв. 384 -CTh XVI 5. 11-13) и был направлен против евномиан, ариан, македо-ниан и аполлинариан. Многочисленные законы, изданные позже, касались евномиан (CTh XVI5.17, 23, 25, 27, 31, 32, 34, 36 и др.). Кроме того, в ответ на постоянные просьбы папы Римского и др. итал. епископов назначить новый Собор в Риме для решения вопроса о каноничности замещения К-польской и Антио-хийской кафедр имп. Феодосии I склонил зап. епископов вступить в общение как с Нектарием К-польским, так и с Флавианом Антиохий-ским (Bardy, Palanque. 1937. P. 292-296; Болотов. Т. 4. С. 85).

В кон. IV в. разграничение сфер церковной и гос. деятельности попытался установить свт. Амвросий Медиоланский. В 385-386 гг. он ответил отказом на требование имп. Валентиниана II (соправителя Феодосия Великого на Западе), находившегося под сильным влиянием матери, арианки Юстины, передать арианскому еп. Авксентию одну из базилик Медиолана и ясно дал понять, что не признает за имп. властью права судить епископов и решать вопросы веры (см.: Болотов. Т. 4. С. 79-82). В кон. 388 г. в Кал-линике на Евфрате толпа сожгла синагогу, а монахи разрушили молитвенный дом гностиков-валентини-ан; Феодосии I потребовал отстроить разрушенные постройки за счет местного епископа, если окажется, что тот виновен в подстрекательстве. Однако под сильным давлением со стороны свт. Амвросия, умолявшего не допустить торжества иудеев и др. врагов Христовых над христианами, император был вынужден отменить приказ. Свт. Амвросий считал, что император не всегда и не во всем должен следовать юридическим принципам, лежащим в основании гос-ва, и ставил ему в прямую обязанность защиту и поддержку истинной веры. В 390 г. он отлучил Феодосия I от церковного общения за жестокое подавление беспорядков в Фессалонике, и император должен был подчиниться такой мере; свт. Амвросий ясно показал, что Церковь не только осуждает государей еретиков или раскольников: личное поведение монарха и его офиц. действия, если в них нарушается нравственный закон, подпадают под церковные пре-щения. Вместе с тем никогда прежде союз Церкви и гос-ва не был столь тесным, как при Феодосии Великом (Palanque. P. 512).

Феодосии I вел целенаправленную борьбу с язычеством. В 385-389 гг. наряду с возобновлением запрета на кровавые жертвоприношения и гадания (25 мая 385 -CTh XVI10. 9) во многих вост. провинциях было закрыто и разрушено большое число храмов (см. о Египте: Zosim. Hist. IV 37. 3; о Сирии: Theodoret. Hist. eccl. V 21. 5-15; Rufin. Hist. eccl. XI 23; Sozom. Hist, eccl. VII 15; о Киликии: ibid. 39; о Месопотамии: ibid. 44; Theodoret. Hist. eccl. IV 18. 14). Лица, осужденные за колдовство и гадания, были исключены из числа амнистированных на Пасху в 384-386 гг. (CTh IX 38, VIII 7-8). В 391 г. имп. Феодосии I запретил языческие церемонии, жертвоприношения и посещение храмов, грозя суровым наказанием магистратам, потворствующим таким действиям (24 февр. 391 - CTh XVI 10. 10); лишил вероотступников гражданских и политических прав (11 мая 391 — CTh XVI 7. 4-5; XI 39. 11); особым эдик- I том, изданным в Аквилее, был наложен запрет на языческий культ в Египте (16 июня 391 - CTh XVI10.11; под влиянием этого закона христиане Александрии разрушили храм Сераписа — см.: Socr. Schol. Hist. eccl. V 16). Завершением мер против язычников стал к-польский эдикт от 8нояб. 392 (CTh XVI 10. 12): отныне повсюду на территории империи подвергались суровому наказанию с конфискацией имущества лица, поклонявшиеся идолам или сооружавшие им алтари не только в общественных, но даже и в частных местах, приносившие бескровные жертвы ларам, гениям и пенатам. В 393 г. состоялись последние Олимпийские игры, а статуя Зевса Олимпийского работы Фидия была увезена в К-поль. После смерти Валенти-ниана II (15 мая 392) усилившаяся в Риме и Италии оппозиция во главе с узурпатором Евгением (отлученным свт. Амвросием) добилась отмены жестких мер против язычества. Алтарь Победы вновь был внесен в здание рим. сената, язычникам начали возвращать их храмы. Имп. Феодосии I, разгромивший Евгения (6 сент. 394), по просьбе свт. Амвросия простил сторонников узурпатора и, отменив все акты последнего, придерживался строгих мер закона 392 г.

При сыновьях Феодосия Великого Гонории и Аркадии политика их отца была в целом продолжена, гос. власть оказывала помощь Церкви в ее борьбе с еретиками. Так это произошло в случае запрещения пела-гиан, когда в 418 г. Гонорий по просьбе епископов Африки начал преследование новой ереси. В деле низложения свт. Иоанна Златоуста имп. власть была исполнительницей приговора, вынесенного Собором во главе с Феофилом Александрийским (см.: Болотов. Т. 4. С. 85-88). Языческий культ утрачивал легальный статус, но, поскольку законы против него не применялись со всей строгостью, власти время от времени приходилось подтверждать прежние установления. 7 авг. 395 г. оба императора торжественно объявили об ужесточении запретов против язычников и еретиков, предписав воздерживаться от посещения их храмов и совершения жертвоприношений (CTh XVI 10. 13), а годом спустя отменили освобождение от налогов, к-рым пользовалось языческое жреческое сословие (7 дек. 396 - CTh XVI 10. 14). В 399 г. Гонорий вновь запретил жертвоприношения (21 янв. 399 - CTh XVI 1015), но предписывал не разрушать древние храмы (20 авг. 399 — CTh XVI 10. 17), тогда как Аркадий требовал их разрушения (10 авг. 399 -CTh XVI10.16). В ответ на просьбу правосл. епископов Сев. Африки Гонорий издал новый закон (25 нояб. 407 - CTh XVI 10. 19), действие к-рого позже было распространено и на др. провинции (30 авг. 415 -CTh XVI 10. 20): он распорядился лишить субсидий (annones) языческие храмы, изъять из них культовые образы и уничтожить алтари. Законом от 14 нояб. 408 г. этот император удалил из числа придворных тех, кто не разделяли его веру (CTh XVI 5. 42).

(ВИЗАНТИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ // ПЭ. Т. 8. С. 125-148.)

Император Аркадийсамостоятельно правил в 395–408); старший сын св. ФеодосияIВеликого и императрицы Элии Флакиллы. А. получил в управление Восточноримскую (Византийскую) империю в 395 г. после смерти отца, в то время как его братГонорийстал править Западом. Отличался слабым здоровьем и нетвердостью духа. Всеми делами в его правление заправляли всесильные временщики: На время правления А. приходится деятельность свт.Иоанна Златоуста,бывшего предстоятелем К-польской Церкви в 398–404 гг. и пользовавшегося в столице значительным авторитетом и влиянием. Большое влияние на А. имела также его жена императрица Евдоксия, дочь знатного франка Бауто. У императорской четы было 3 дочери и сын, буд. имп.Феодосий II Младший.

Правление А. и Гонория знаменует окончательное разделение Римской империи на Западную и Восточную. В имперской элите сложились 2 противостоящие партии: готская, во главе к-рой стоял военачальник (magistermilitum) Гайна, и партия противников «варварского засилья», возглавленная префектом претория Востока Аврелианом. В 399–400 гг. между партиями произошло открытое противостояние, вылившееся в «мятеж Гайны» — попытку готского войска поставить под свой контроль К-поль и управление империей. Хотя Гайна вошел в столицу во главе подчиненных ему войск, население было настроено враждебно к арианам-готам; энергичный протест свт. Иоанна Златоуста не позволил Гайне передать своим воинам одну из главных церквей К-поля. 12 июля 400 г., когда Гайны не было в К-поле, толпа бросилась на готов и перебила ок. 7 тыс. чел. Гайна бежал на Дунай, где вскоре погиб в одном из сражений с гуннами (дек. 400). После этих событий вVв. влияние варваров на Византийскую империю было существенно ослаблено.

Религ. политика.А. продолжал деятельность ФеодосияIпо укреплению православия в империи после окончательного осуждения арианства наВсел. II Соборе(381) и запрета языческих жертвоприношений эдиктом 391 г. Слабое правление А. привело к тому, что во время «мятежа Гайны» ариане попытались восстановить свое влияние в столице, однако неудачно. Позднее, несмотря на усилия правительства А., число ариан было достаточно велико. В самом К-поле арианское богослужение было запрещено, однако за чертой города благодаря покровительству высокопоставленных чиновников накануне великих праздников совершались пышные шествия, во время к-рых пелись религ. песнопения. Свт. Иоанн Златоуст организовал подобные шествия православных в городе, в результате чего арианские церемонии были запрещены. Германцы в К-поле были в основном арианами, но среди них были и православные — выходцы из Крыма. Из их среды свт. Иоанн выбрал еп. Унилу и предоставил им ц. св. Павла в К-поле, разрешив служить на гот. языке. Язычество, еще достаточно сильное в Египте, Сирии и Греции, преследовалось. В Греции в результате нашествия готов были разрушены города, где существовали наиболее значительные языческие культы,— Элевсин, Олимпия (396). Крупным оплотом язычества оставалась академия в Афинах. В 401 г. еп. Порфирий Газский, воспользовавшись прибытием в Палестину императрицы Евдоксии, добился закрытия знаменитого святилища бога Марны. В Газу были посланы войска, языческие храмы были разрушены, а на месте Марниона была воздвигнута огромная церковь, расходы на строительство к-рой взяла на себя Евдоксия. Местная община христиан составляла тогда не более 280 чел. В это же время свт. Иоанн Златоуст направил в Финикию монахов, к-рые предали разрушению языческие храмы в Сидоне и Библе, несмотря на протесты жителей. Сам А. и богатые люди империи начали возводить на свои средства величественные христ. храмы. А. построил в К-поле ц. св. Иоанна; в егип. пустыне, в окрестностях Мареотиды, он воздвиг в честь св. Мины базилику, руины к-рой были обнаружены в нач.XXв. . Руфин, к-рому принадлежал дворец в предместье Халкидона, построил здесь храм и мон-рь в честь святых апостолов, куда были перевезены из Рима многочисленные реликвии и призваны егип. монахи. Перенесения мощей тех или иных святых в К-поль и его окрестности, представлявшие собой грандиозные церемонии с участием императора и двора, стали важной частью общественной жизни столицы. Так, в 398 г. свт. Иоанн Златоуст присутствовал при перенесении мощей св.Фоки,в 406 г. состоялось перенесение мощей прор.Самуила.В отношениях двора со свт. Иоанном Златоустом произошел разлад, поскольку святитель резкостью своих выражений задевал императрицу, вызывал недовольство столичных клириков и зависть Александрийского ПатриархаФеофила.А. не препятствовал осуждению и низложению свт. Иоанна с К-польской кафедры, утвердив решения Собора, созванного по инициативе императрицы Евдоксии и возглавленного Феофилом Александрийским (403). После произошедшего из-за удаления Иоанна народного возмущения А. был вынужден пригласить его обратно в столицу, однако вскоре Иоанн вновь оказался в ссоре с двором и был осужден новым Собором. 20 июня 404 г. Иоанн добровольно предался властям и был отправлен в ссылку. Епископом К-поля сталАрсакий. Приверженцы Иоанна не признали его, и против них власти проводили репрессивные меры, несмотря на то что императрица Евдоксия вскоре умерла.

ВСЕЛЕНСКИЙ III СОБОР

Причи­ной созыва Собора было учение Не­стория (с 428 занимавшего кафедру К-поля), тесно связанное с антио-хийской христологией. Отказ Нестория назы­вать Приснодеву Марию Богоро­дицей (веотокос;) стал причиной споров поначалу в К-поле, а затем и на всем востоке империи. Особен­ную остроту ситуация приобрела после вмешательства свт. Кирилла Александрийского, неоднократно от­мечавшего как в своих письмах к Несторию, так и в др. работах ере­тический образ его высказываний и обратившего внимание папы св. Ке­лестина на новую ересь. Догмати­ческий спор осложнялся церковно-политическим соперничеством меж­ду К-польской и Александрийской кафедрами. Римская Церковь, сле­дуя традиц. линии на поддержку Александрии в борьбе против ереси, на своем Соборе (авг. 430) осудила учение Нестория и поручила свт. Кириллу довести до его сведения решение: в 10-дневный срок после получения соборного определения Несторий должен был отречься от ереси, в противном случае он будет низложен (АСО. Т. 1. Vol. 2. Р. 12; ДВС. Т. 1. С. 172). В дополнение кэтому Собор в Александрии (нояб. 430) утвердил особое послание к Несторию, составленное свт. Кириллом, в к-ром в форме 12 анафематизмов высказывалось правосл. учение о воплощении Бога Слова. Этот доку­мент у мн. представителей антио-хийской школы по причине нек-рой терминологической неопре­деленности богословского языка воз­будил подозрения в принадлежно­сти его автора к ереси аполлина-рианства.

Упреждая своих догматических противников, Несторий потребовал j от императора созыва Вселенского Собора для разрешения возник­шего спора. Имп. Феодосии II ука­зом (сакрой от 19 нояб. 430, текст: АСО. Т. 1. Vol. 1 (1). Р. 114-116; ДВС. Т. 1. С. 210-211) назначил Со-I бор в г. Эфесе на Пятидесятницу (7 июня 431). Император предписы­вал, чтобы из каждой провинции империи на Собор прибыл митро­полит «с немногими епископами». Особые приглашения были направ­лены выдающимся церковным дея­телям на Востоке и Западе: Акакию, еп. Веррийскому, прп. Симеону Столп­нику и блж. Августину (уже скон­чавшемуся в авг. 430) (CPG, N 8653; АСО. Т. 1. Vol. 1 (1). Р. 112). За по­рядком на Соборе император пору­чил следить комиту Кандидиану с условием, чтобы он «не вмешивал­ся в исследование о догматах»; в его обязанности входило не допускать беспорядков в городе и не отпускать участников до окончания Собора (АСО. Т. 1. Vol. 1 (1). Р. 120; ДВС. Т. 1.С. 213).

За неск. дней до намеченного сро­ка в Эфес стали съезжаться участ­ники Собора. Одним из первых при­был морем свт. Кирилл Александ­рийский в сопровождении ок. 50 епископов, множества клириков, параваланов и монахов. Столь боль­шое число епископов, сопровождав­ших Александрийского архиепис­копа, хотя и находится на первый взгляд в противоречии с указом им­ператора, но объясняется тем фак­том, что в Египте, в состав к-рого в V в. входило 9 провинций, митро­политов не было; церковное управ­ление здесь традиционно было со­средоточено в руках Александрий­ского архиепископа (Болотов. Собр. трудов. Т. 4. С. 245). К этому времени на месте уже был и Несторий с подчиненными епископами, мно­гочисленными преданными сторон­никами и охраной. В число его дея­тельных друзей входил комит Ири-ней, лицо влиятельное при дворе имп. Феодосия И; император, узнав о его желании сопровождать Несто-рия, запретил своему придворному «принимать участие в делах Со­бора» (АСО. Т. 1. Vol. 1 (1). Р. 121; ДВС. Т. 1.С. 214).

Свт. Кирилл и Несторий, оказав­шись во главе 2 противостоящих партий, образованных их сторонни­ками, не только не вступали в цер­ковное (литургическое) общение, но и отказывались даже просто встре­чаться и вести переговоры, чтобы внести ясность в спор и достигнуть хоть какого-то компромисса, и фак­тически смотрели друг на друга как на еретиков. На улицах Эфеса про­исходили стычки между моряками и параваланами, прибывшими из Александрии защищать своего папу, и к-польскими сторонниками Нес-тория. Мемнон, еп. Эфесский и мит­рополит Асии, вместе с многочис­ленными епископами этой провин­ции встал на сторону свт. Кирилла, запретив Несторию и его сторонни­кам вход в церкви города. Одной из причин такого действия было силь­ное недовольство постоянным вме­шательством К-поля в дела асийских церквей, с чем после возвышения столичной кафедры на II Вселен­ском Соборе (381) приходилось все более считаться. Поскольку еписко­пы мн. важных провинций (диоцеза Восток, Палестины, Италии и др.) не прибыли в срок, открытие Со­бора откладывалось.

12 июня с опозданием на 5 дней прибыли и присоединились к свт. Кириллу палестинские епископы (ок. 15) во главе со свт. Ювеналием, архиеп. Иерусалимским; он имел намерение добиться независимости от Антиохии, претендовавшей на церковную власть над всем диоце­зом Восток, включая Палестину. Вскоре прибыли Флавиан, еп. Фи-липпийский, представлявший Руфа, еп. Фессалоникийского, вместе с 3 иллирийскими епископами, а также диакон Карфагенской Церкви Весу-ла, единственный на Соборе посла­нец от Африканской Церкви, под­павшей незадолго до этого под иго вандалов-ариан. Наконец, прибыли епископы Александр Апамейский и Александр Иерапольский с известиями от епископов диоцеза Восток («восточных»): их поездка из Антио­хии в Эфес оказалась очень трудной и сильно затянулась. Глава «восточ­ных» Иоанн, еп. Антиохийский, в своем послании к свт. Кириллу из­винялся за задержку и просил его и др. отцов Собора, если возможно, подождать нек-рое время (АСО. Т. 1. Vol. 1 (1). Р. 119; ДВС. Т. 1. С. 214), на словах же извещал: «Если замед­лю, делайте свое дело» (АСО. Т. 1. Vol. 1 (2). Р. 67, 68; ДВС. Т. 1. С. 267, 268). В лагере противников Несто-рия больше не хотели ждать и при­няли эти слова как руководство к действию. Игнорируя запреты со стороны Кандидиана и несмотря на просьбу 68 епископов к Кириллу и Ювеналию дождаться прибытия вост. епископов и посланцев из Ита­лии и Сицилии (АСО. Т. 1. Vol. 4. Р. 27-30), в воскресенье 21 июня было решено открыть Собор на сле­дующий день.

Ход Собора. 1-е деяние. 22 июня. Состоялось в соборной (Великой) церкви Эфеса, называемой Св. Ма­рия, под председательством свт. Ки­рилла, имевшего полномочия пред­ставлять и Римского папу св. Ке-лестина. Присутствовало ок. 160 епископов. Комит Кандидиан стал убеждать собравшихся не откры­вать частных собраний, а подождать и собраться вместе с «восточными», а также с находящимися в Эфесе сторонниками Нестория, не приняв­шими участие в заседании. Настаи­вая на точном соблюдении воли им­ператора, Кандидиан был вынужден зачитать имп. сакру, адресованную Собору (АСО. Т. 1. Vol. 1 (1). Р. 120-121; ДВС. Т. 1. С. 213-214), и после прочтения был удален за двери; в дальнейшем он вместе с нек-рыми из сторонников Нестория пытался протестовать против таких действий отцов Собора (АСО. Т. 1. Vol. 4. Р. 31-33).

Согласно каноническим прави­лам, Нестория трижды приглашали на Собор, но он так и не явился, об­наружив этим свою нераскаянность. Причем, если на 1-е приглашение, сделанное еще накануне открытия, он дал ответ, сказав: «Посмотрю, и если мне нужно будет пойти, приду» (АСО. Т. 1. Vol. 1 (2). Р. 9; ДВС. Т. 1. С. 218), на 2-е: «Явлюсь, когда при­будут и все другие епископы», то депутация епископов с 3-м письмен­ным приглашением даже не была допущена к Несторию военными,подчиненными Кандидиану. По пред­ложению свт. Ювеналия Иеруса­лимского был прочитан Никейский Символ веры, с к-рым необходимо было, по его мнению, сравнить вся­кое учение, «чтобы согласное с этим изложением было утверждено, а не­согласное отвергнуто» (АСО. Т. 1. Vol. 1 (2). Р. 12; ДВС. Т. 1. С. 222; см.: Grillmeier. Vol. 1. P. 485). После это­го по просьбе прп. Акакия, еп. Ме-литинского, было зачитано 2-е по­слание свт. Кирилла к Несторию, «Катаф^г)арог)01 pev, d><; uave&vco» и ответ на него (АСО. Т. 1. Vol. 1(1). Р. 25-28,29-32; ДВС. Т. 1. С. 144-147, 147-150). Отцы Собора признали письмо свт. Кирилла согласным с Никеиской верой (всего выступили 125 чел.), а письмо Нестория проти­воречащим ей, воскликнув: «Кто не анафематствует Нестория, тот сам да будет анафема! Православная вера анафематствует его! Святой Собор анафематствует! Кто сооб­щается с Несторием да будет ана­фема!» (АСО. Т. 1. Vol. 1 (2). Р. 35; ДВС. Т. 1. С. 243). Затем было про­читано послание папы св. Келестина к Несторию о вере (АСО. Т. 1. Vol. 2. Р. 7-12; ДВС. Т. 1. С. 166-172) и 3-е послание свт. Кирилла к Несторию (То-б Хсоттрос;). Эти документы еще в дек. 430 г. были вручены Несто­рию, но ответа на них, как выясни­лось из реплик передававших пись­ма епископов — участников Собора, так и не последовало. Феодот Ан-кирский и прп. Акакий, еп. Мели-тинский, сообщили отцам Собора, что и здесь, в Эфесе, Несторий про­должает упорно держаться своих убеждений. Ими были приведены характерные выражения Нестория: он «отвергал, что Богу Слову, т. е. Единородному, можно приписать что-либо человеческое, считая это унизительным для Него», продол­жал настаивать, «что о Боге нельзя говорить, что Он питался млеком или родился от Девы», «нельзя ска­зать, что Он — двух или трех меся­цев», а один из сторонников Несто­рия утверждал, что «иной есть Сын, претерпевший страдания, и иной — Бог Слово» (АСО. Т. 1. Vol. 1 (2). Р. 38; ДВС. Т. 1. С. 245). По просьбе Флавиана, еп. Филиппийского, бы­ли прочитаны отрывки о предмете расследования из творений св. от­цов: ещмч. Петра Александрийско­го, свт. Афанасия Великого, папы Римского Юлия I (в действитель­ности — отрывок сочинения аполлинариста Тимофея: CPG, N 3726 -АСО. Т. 1. Vol. 1 (2). Р. 41; ДВС. Т. 1. С. 247), папы Римского Феликса (также аполлинарианская подделка: CPG, N 3741 (2) - АСО. Т. 1. Vol. 1 (2). Р. 41; ДВС. Т. 1. С. 248), Феофи-ла, архиеп. Александрийского, ещмч. Киприана, еп. Карфагенского, свя­тителей Амвросия Медиоланского, Григория Богослова, Василия Вели­кого, Григория Нисского; наконец, были зачитаны выдержки из про­поведей Нестория. В заключение было прочитано послание к Собору Капреола, еп. Карфагенского (АСО. Т. 1. Vol. 1 (2). Р. 52-54; ДВС. Т. 1. С. 258-259).

На основании таких свидетельств Собор торжественно осудил Несто­рия и низложил как еретика. В при­говоре, подписанном 197 еписко­пами, определялось: «Господь наш Иисус Христос, на к-рого он изры-гал хулы, устами сего святейшего Собора определяет лишить его епископского сана и отлучить его от церковного общения» (АСО. Т. 1. Vol. 1 (2). Р. 54; ДВС. Т. 1. С. 260). Жители Эфеса до позднего вечера ожидали соборного решения и, ус­лышав о низложении Нестория, как об этом писал в послании к клиру и народу Александрии свт. Кирилл, «все единодушно начали восхвалять святой Собор и прославлять Бога. Нас же, как только мы вышли из церкви, провожали со светильника­ми до жилища, и было великое тор­жество и освещение в городе. Пока­зал таким образом Господь уни­чижающим славу Его, что Он все может» (АСО. Т. 1. Vol. 1 (1). Р. 117-118; ДВС. Т. 1. С. 273-274). Вечером 22 июня или же утром следующего дня Несторий получил офиц. осуж­дение: «Несторию новому Иуде. Знай, что ты, за нечестивые твои проповеди и противление канонам, в 22-й день текущего месяца июня, на основании церковных правил, низложен святым Собором и лишен всякой церковной степени» (АСО. Т. 1. Vol. 1 (2). Р. 64; ДВС. Т. 1. С. 266). В то же время участники Собора поспешили известить о своем при­говоре Несторию к-польских клири­ков, чтобы они хранили «все, что принадлежит Церкви» до избрания нового епископа (АСО. Т. 1. Vol. 1 (2). Р. 64-65; ДВС. Т. 1. С. 266). Был отправлен подробный отчет о слу­чившемся императорам Феодосию II и Валентиниану III (АСО. Т. 1. Vol. 1 (3). Р. 3-5; ДВС. Т. 1. С. 270-273).

Однако, поскольку выезд из города был запрещен, они не смогли бес­препятственно сообщить в К-поль о происшедших в Эфесе реальных со­бытиях (АСО. Т. 1. Vol. 1 (2). Р. 68; ДВС. Т. 1. С. 269). Только спустя неск. недель (не ранее середины июля) переодетый нищим посланец Собора сумел добраться до столицы, пронеся в посохе акты 1-го деяния и ряд др. документов (Болотов. Лек­ции. Т. 4. С. 211). В свою очередь Несторий и 10 его сторонников на­правили жалобу императору, в к-рой отмечали нарушения предписаний императора их противниками, осо­бо подчеркивали злоупотребления со стороны Мемнона, еп. Эфесского, закрывшего для них церкви города, и выставляли его главным винов­ником своих злоключений (АСО. Т. 1. Vol. 1 (5). Р. 13-15; ДВС. Т. 1. С. 269-270).

«Соборик восточных». 26 июня в Эфес прибыл Иоанн, еп. Антио-хийский, и вост. епископы. Еще на дороге им стали известны в общих чертах последние события. Теперь же им сообщили и о нек-рых под­робностях. Сторонники свт. Кирил­ла проинформировали прибывших епископов о соборном низложении Нестория и недопустимости обще­ния с ним (АСО. Т. 1. Vol. 1 (3). Р. 46; ДВС. Т. 1. С. 383). В доме, где оста­новился еп. Иоанн Антиохийский, почти сразу был открыт «соборик», составленный из епископов, не при­нимавших участия в 1-м деянии Со­бора, и из епископов, прибывших вместе с ним (всего 43 участника, 53 — по лат. тексту в Collectio Casi-nensis; см.: АСО. Т. 1. Vol. 4. Р. 37-38); в его собственных офиц. бума­гах он именовался как «святой со­бор Восточного диоцеза и епархий Вифинии, Писидии, Пафлагонии, Каппадокии Второй, Европы, Родо­пы, Фессалии и Дакии». Было за­слушано сообщение комита Канди-диана о событиях последних дней, о нарушении сторонниками свт. Ки­рилла имп. сакры, также особо про­читанной. Епископы, сторонники Нестория, рассказали о тех притес­нениях и унижениях, к-рые они ис­пытали после своего прибытия в Эфес особенно со стороны еп. Мем­нона, закрывшего для них все церк­ви города и посылавшего к ним с уг­розами своих клириков,— в этих действиях они усматривали жела­ние их противников «избежать ис­следования их еретического злоучения», содержащегося в 12 анафе-матизмах свт. Кирилла, сходного, по их мнению, с учением Ария, Аполлинария и Евномия (АСО. Т. 1. Vol. 1 (5). Р. 121; лат. текст: АСО. Т. 1. Vol. 4. Р. 36; ДВС. Т. 1. С. 285). После этого возглавлявший «со-борик» еп. Иоанн Антиохийский, заметив, что порой ради здравия всего тела отсекают зараженные не­излечимой болезнью члены, предло­жил низложить свт. Кирилла и еп. Мемнона, к-рые, по его мнению, яв­лялись главными виновниками слу­чившегося, т. к. они подали повод к нарушению церковных постановле­ний и предписаний императора и придерживаются еретического уче-I ния, содержащегося в 12 «главах»-анафематизмах; их сторонников — отлучить от церковного общения до тех пор, пока не принесут анафему на учение свт. Кирилла и не присо­единятся к ним, как того требует имп. сакра. Участники «соборика» одобрили такое предложение: свт. Кирилл и еп. Мемнон без к.-л. со­блюдения обычных формальностей были объявлены низложенными; остальным отцам Собора отправили отлучительную грамоту (АСО. Т. 1. Vol. 1 (5). Р. 122-124; лат. текст: АСО. Т. 1. Vol. 4. Р. 36-39; ДВС. Т. 1. С. 286-287). Их отчет о случившем­ся, в т. ч. и о деянии «соборика» — низложении свт. Кирилла и Мем­нона, был направлен императору (АСО. Т. l.Vol. 1 (5). Р. 124-125; лат. текст: АСО. Т. 1. Vol. 4. Р. 39; ДВС. Т. 1. С. 288); в особых посланиях подробно извещались клир, сенат и народ К-поля, а также императрицы Пульхерия и Евдокия (АСО. Т. 1. Vol. 1 (5). Р. 127-129,131-132; ДВС. Т. 1. С. 288-292).

В столице об осуждении Нестория узнали из донесения комита Кан-дидиана, написанного еде до при­бытия еп. Иоанна Антиохийского. Император сакрой 29 июня 431 г. от­менил все решения Собора. Он по­велел епископам ждать своего ново­го представителя и не разъезжаться до|тех пор, пока «догматы благочес­тия не будут рассмотрены всем Собором» (АСО. Т. 1. Vol. 1 (3). Р. 9-10; ДВС. Т. 1. С. 345-346). Это требование императора, о к-ром в Эфесе узнали 1 июля, не удовлетво­ряло в равной мере враждебные сто­роны: каждая считала свои решения канонически правильными и не под­лежащими отмене (послание отцов Собора: АСО. Т. 1. Vol. 1 (3). Р. 10-

13; ДВС. Т. 1. С. 375-378, послание «восточных»: АСО. Т. 1. Vol. 1 (5). Р. 125-127; ДВС. Т. 1. С. 346-348).

2-е деяние. 10 июля. При таких обстоятельствах в Эфес прибыли посланцы папы Римского, епископы Аркадий и Проэкт и пресв. Филипп, и присоединились к свт. Кириллу. В резиденции еп. Мемнона (ev тф ёлюкотгеш) с их участием состоя­лось деяние Собора. Было зачитано послание папы св. Келестина к Со­бору (по-латински и по-гречески), одобренное всеми присутствовав­шими участниками заседания (лат. текст: АСО. Т. 1. Vol. 2. Р. 22-24; греч. текст: АСО. Т. 1. Vol. 1 (3). Р. 55-57; рус. пер.: ДВС. Т. 1. С. 294-296).

3-е деяние. 11 июля. Папские ле­гаты, получившие для ознакомле­ния о всем прежде сделанном запи­си 1-го соборного деяния, согласи­лись с приговором об осуждении Нестория и после нового его пуб­личного прочтения поставили под ним свои подписи.

4-е и 5-е деяния. 16 и 17 июля. Разбиралась жалоба, поданная Со­бору свт. Кириллом и еп. Мемно-ном, на неканонические действия в их отношении со стороны еп. Иоан­на Антиохийского и его «соборика». Поскольку еп. Иоанн, несмотря на троекратное приглашение прибыть и дать отчет о своих поступках, так и не явился на заседание Собора, он вместе с 33 его сторонниками был объявлен отлученным от церковно­го общения вплоть до раскаяния, а его противозаконное низложение свт. Кирилла и еп. Мемнона — «не имеющим совершенно никакой си­лы» (АСО. Т. 1. Vol. 1 (3). Р. 24-25; ДВС. Т. 1. С. 315). Подробный отчет об этих заседаниях и действиях в отношении вост. епископов был от­правлен императорам (АСО. Т. 1. Vol. 1 (3). Р. 28-30; ДВС. Т. 1. С. 316-318). Также было составлено особое послание к папе св. Келестину с ин­формацией о ходе Собора (прила­гались акты 5 деяний); кроме того, в этом документе подтверждались решения в отношении пелагиан (см. ст. Пелагианство) и целестиан, ра­нее осужденных Соборами на За­паде (АСО. Т. 1. Vol. 1 (3). Р. 9; ДВС. Т. 1.С. 322).

6-е деяние. 22 июля. Было по­священо рассмотрению символа веры, представленного Собору Ха-рисием, пресвитером из Филадель­фии (пров. Лидия). Прибывшие туда из К-поля пресвитеры Антоний

и Иаков, имея этот символ и реко­мендательные письма от пресвите­ров Анастасия и Фотия (сторон­ников Нестория), занимались обра­щением местных раскольников — четыренадесятников (квартодеци-ман) и новациан (см. ст. Новациан). Символ был признан еретическим (греч. текст: АСО. Т. 1. Vol. 1 (7). Р. 97-100; рус. пер.: ДВС. Т. 1. С. 327-329). При этом Собор опре­делил впредь не позволять никому излагать «иную веру, кроме опре­деленной святыми отцами, со Свя­тым Духом сошедшимися в Никее» (АСО. Т. 1. Vol. 1 (7). Р. 105-106; ДВС. Т. 1.С. 334).

7-е деяние. 31 авг. (по традиц. датировке; согласно др. т. зр.— 31 июля; см.: Болотов. Лекции. Т. 4. С. 217, 219; Bardy G. Les Debuts de Nestorianisme // Histoire de l'Eglise. P., 1937. Vol. 4. P. 186). Деяние было посвящено автокефалии Кипрской Церкви. Епископы Кипра подали прошение отцам Собора о вмеша­тельстве в дела их Церкви предстоя­теля Антиохийской кафедры, к-рый, по их словам, стремился «подчи­нить остров и восхитить себе право рукоположения, вопреки правилам» и прежнему обычаю (АСО. Т. 1. Vol. 1 (7). Р. 121; ДВС. Т. 1. С. 399). Собор определил, что «предстоятели свя­тых кипрских церквей будут сохра­нять неприкосновенным и ненару­шимым, по правилам святых отцов и по древнему обычаю, свое право — самим производить рукоположения благочестивейших епископов. Бла-гоугодно святому и вселенскому Со­бору сохранить чистыми и непри­косновенными в каждой области те права, какие она имела от начала по древнему обычаю» (АСО. Т. 1. Vol. 1 (7). Р. 122; ДВС. Т. 1. С. 400).

Прочие деяния. (Без порядковых номеров и датировок.) Разбирались вопросы о епископе провинции Ев­ропа (АСО. Т. 1. Vol. 1 (7). Р. 122-123; ДВС. Т. 1. С. 405) и о еретиках-мессалианах (сохр. только соборное определение: АСО. Т. 1. Vol. 1 (7). Р. 117-118; ДВС. Т. 1. С. 404-405).

Последствия Собора. Известия о случившемся в Эфесе достигли К-поля, и это подтолкнуло сторон­ников свт. Кирилла к активным дей­ствиям. Прежде всего было необхо­димо довести до сведения импера­тора правосл. т. зр. и убедить его в легитимности Собора и его опре­делений. Особая роль в этом при­надлежала архимандриту одного из

столичных мон-рей авве Далматию. Ради торжества истинной веры ста­рец покинул затвор, в к-ром пребы­вал в течение более 40 лет, возгла­вил процессию к-польских монахов и рассказал императору о том, что происходит в Эфесе. «Восточные» также пытались повлиять на имп. Феодосия, агитацию среди придвор­ных развернул комит Ириней. Ему удалось на время убедить императо­ра, что Собор проведен без соблюде­ния порядка и что осуждать надо скорее свт. Кирилла, чем Нестория (АСО. Т. 1. Vol. 1 (5). Р. 136; ДВС. Т. 1. С. 352-353). Император коле­бался, принимая противоречащие одно другому решения. Наконец, в нач. августа в Эфес отправился имп. уполномоченный комит Иоанн с новой сакрой, адресованной 53 епископам, среди к-рых были пред­ставители обеих сторон. Император, не делая различия между Собором и собранием «восточных», одобрил низложение и Нестория, и Кирилла с Мемноном. Отметив, что участни­ки Собора сохраняют «христиан­скую веру и православное учение, утвержденное святейшим Собором, бывшим при блаженном Константи­не», он выражал надежду, что каж­дый в «святейшем собрании будет стараться о том, чтобы, разрешив все недоумения и уничтожив все со­блазны, возвратиться домой в мире и единодушии» (АСО. Т. 1. Vol. 1 (3). Р. 32; ДВС. Т. 1. С. 354). Однако на­дежде императора не суждено было сбыться. Попытка комита Иоанна объединить враждующие партии в Эфесе не увенчалась успехом, как это следует из его подробного отче­та имп. Феодосию (АСО. Т. 1. Vol. 1 (7). Р. 67-68; ДВС. Т. 1, С. 354-356). Уже на 1-м совместном собрании сторонники свт. Кирилла Александ­рийского заявили о своем нежела­нии видеть среди участников Несто­рия, а «восточные» в свою очередь настаивали на том, чтобы не присут­ствовал свт. Кирилл. Имп. послание, прочитанное после удаления свт. Кирилла и Нестория, получило раз­личную оценку у представителей обеих сторон. «Восточные» одобри­ли решение императора, но, призна­вая православным термин «Богоро­дица» (0еот6ко<;), выдвигали необ­ходимым условием объединения со своими противниками осуждение «еретических глав» свт. Кирилла с его анафематизмами (т. е. 3-е посла­ние свт. Кирилла к Несторию Той

Zcoxipoc;). Отцы Собора отказались принять осуждение свт. Кирилла и ей. Мемнона, а после их ареста, к-рый "осложнил переговоры с «восточны­ми», неоднократно просили импера­тора освободить их лидеров (АСО. Т. 1. Vol. 1 (3). Р. 32-33, 47-48; ДВС. Т. 1. С. 380-382, 384-386). Комит Иоанн «потребовал представить ему письменное изложение веры». «Вос­точные» согласились (АСО. Т. 1. Vol. 1 (3). Р. 38; ДВС. Т. 1. С. 343-345). Участники Собора, разгадав тайный умысел чиновника, питав­шего надежду, что таким действием он заставит противников объеди­ниться, воспротивились и, как писал об этом свт. Кирилл, отметили: «Мы призваны не как еретики, но при­шли утвердить колеблемую веру и утвердили ее, да и сам император не имеет нужды ныне учиться вере; он знает ее и крещен в ней» (АСО. Т. 1. Vol. 1 (3). Р. 45-46; ДВС. Т. 1. С. 382-383). Совещание имп. Феодосия с депутациями от Собора и от «вос­точных» (по 8 чел.), приглашенными в Халкидон (этот пригород К-поля был выбран из-за боязни волнений монахов в городе), также не принес­ло желаемого императором согласия между сторонами.

Наконец, император решил за­крыть Собор и отпустить его участ­ников из Эфеса. Почти одновремен­но были опубликованы противореча­щие одна другой сакры: согласно 1-й, Собор распускался по домам, но свт. Кирилл и еп. Мемнон объявлялись низложенными (АСО. Т. 1. Vol. 4. Р. 68-69, существует только лат. пе­ревод), по 2-й — они признавались епископами наравне с остальными, император отказывался осудить «во­сточных» и просил отцов Собора по­заботиться о восстановлении цер­ковного мира (греч. текст: АСО. Т. 1. Vol. 1 (7). Р. 142; лат. пер.: АСО. Т. 1. Vol. 4. Р. 73-74). К этому времени Несторий добровольно отказался от своей кафедры и был с почетом от­правлен в Антиохию на покой (АСО. Т. 1. Vol. 1 (7). Р. 71, АСО. Т. 1. Vol. 4. Р. 64), замененный неск. месяцами спустя ссылкой в Петру. В К-поле на освободившуюся кафедру 25 окт. был рукоположен епископами — де­легатами Собора престарелый благо­честивый пресв. Максимиан, эконом Великой ц. Он немедленно вошел в церковное общение со свт. Кириллом (АСО. Т. 1. Vol. 1 (3). Р. 71; ДВС. Т. 1. С. 514), к-рый уже 31 окт. с триум­фом вернулся в Александрию.

Ликвидировать возникший рас­кол и восстановить мир с «восточ­ными» удалось с большим трудом после долгих переговоров, в к-рых принимало участие правительство, лишь к весне 433 г. Догматические противники согласились пойти на нек-рые уступки: «восточные» при­знали легитимность Эфесского Со­бора и его решений, отказались от обвинений свт. Кирилла в аполли-нарианской ереси, якобы содержа­щейся в его 12 анафематизмах; свт. Кирилл, чтобы рассеять подозрения в этом, подписал особую формулу, составленную «восточными» еще в ходе работы Собора, и включил ее в свое послание к еп. Иоанну Антио-хийскому («E\)<ppoavEa0coaav oi oupa-voi» - АСО. Т. 1. Vol. 1 (4). P. 15-20; ДВС. Т. 1. С. 540-543). Тем са­мым он фактически закрыл череду споров и церковных нестроений.

Л. В. Храпов

Богословие Собора. Многочис­ленные Соборы IV в. по настоятель­ным требованиям императоров или их чиновников составляли каждый свое исповедание веры, и поэтому церковная история IV в. есть в из­вестном смысле история символов и «формул». Уникальность III Все­ленского Собора в ряду Вселенских Соборов — в том, что имп. власть заняла пассивную и нейтральную позицию, и это вызвало не только канонический кризис, противопо­ставивший Собору «соборик вос­точных», но и известные трудности с пониманием вероучительного ито­га Собора, к-рый не пожелал дать вероопределение по спорному воп­росу и запретил на будущее любые новые исповедания веры, повелев руководствоваться исключительно Никейским (не Никео-Константи-нопольским) Символом веры: «...свя­той собор определил: не позволять никому произносить, или писать, или слагать иную веру, кроме опре­деленной святыми отцами, со Свя­тым Духом сошедшимися в Никее, а кто дерзнет или составить иную веру, или произносить, или предла­гать желающим обратиться к позна­нию истины из язычества, или из иудейства, или из какой-нибудь ере­си, то таковые, если они епископ или клирики, да будут отлучены.., а миряне да подвергнутся анафеме» (АСО. Т. 1. Vol. 1 (7). Р. 105-106; ДВС. Т. 1. С. 334). Впрочем, и «со­борик восточных» занял подобную же позицию (ДВС. Т. 1. С. 343-344).

Поскольку Собор не дал своего изложения веры, у богословов до сих пор нет единого мнения о со­держании учения Собора. Самое бесспорное — осуждение Нестория (о его учении в целом см. ст. Нес-торий). Заблуждение К-польского архиепископа — в его христологии, заострившей, выведшей за грань, отделяющую Православие от ереси, особенности антиохийской хрис­тологии с ее «антропологическим максимализмом» (свящ. Г. Флоров-ский): полностью признавая, под­черкивая реальность человечества во Христе, эта христология затруд­нялась выразить образ соединения человечества с божеством в Богоче­ловеке. Учение Нестория (за преде­лами Сирии, где он выглядел иду­щим в русле местных преданий) было тем более вызывающим, что выражал он его с ученым высоко­мерием, не боясь вступать в столк­новение с основами вероучения Церкви: «Слово стало плотью» (Ин. 1. 14); «верую... во Единаго Господа Иисуса Христа Сына Бо-жия... воплотившагося... вочеловеч-шася, распятаго... и страдавша, и по-гребенна, и воскресшаго» (Сим­вол). Способ соединения божества и человечества во Христе Несторий выражает словами owdcpeux (сопря­жение), охестц (соотношение) или терминологией «обитания» («храм и Живущий в нем»). Он строго из­бегает всякого указания на «об­щение свойств»; нельзя называть «единосущное божество страдав­шим, соприсносущного Отцу — рожденным во времени, восставив­шего разрушенный храм — воскрес­шим» (АСО. Т. 1. Vol. 1 (1). Р. 29; ДВС. Т. 1. С. 147). В том, что Бо­жество бесстрастно и в Воплоще­нии сохраняются все естественные свойства и божества и человече­ства, Несторий был единомыслен со свт. Кириллом. Но он настолько акцентировал различие Восприняв­шего и воспринятого, что единый Христос у него двоился, разделял­ся на два лица, два субъекта. Част­ным выводом было то, что Несто­рий отказал Пресв. Деве Марии в давно уже ставшем частью Преда­ния имени Богородица, не возра­жая против имени Человекородица и высказываясь за имя Христоро-дица, поскольку Христос — общее имя двух естеств. Один из союзни­ков Нестория, еп. Дорофей Маркиа-нопольский, даже провозгласил

анафему на называющих Деву Ма­рию Богородицей.

Собор имел следующие материа­лы для суждения о Несторий: 2-е послание Нестория свт. Кириллу (АСО. Т. 1. Vol. 1 (1). Р. 29-32; ДВС. Т. 1. С. 147-150), сборник цитат из Нестория (АСО. Т. 1. Vol. 1 (2). Р. 45-52; ДВС. Т. 1. С. 252-257), а также полемические творения свт. Кирил­ла: 5 книг против Нестория (АСО. Т. 1. Vol. 1 (6). Р. 13-106), Апология анафематизмов против Феодорита (Ibid. P. 107-146) и Апология ана­фематизмов против «восточных» (АСО. Т. 1. Vol. 1 (7). Р. 33-65). Ди-пен установил, что из 12 анафема­тизмов свт. Кирилла 11 имеют точ­ные соответствия текстам Нестория, содержащимся в одном или неск. из указанных источников (Diepen. Р. 68-74). Нек-рые цитаты из напи­санного Несторием: «Иное — быть вместе с рожденным, и иное — ро­диться»; «Ради носящего почитаю носимого, ради сокровенного почи­таю видимого»; «Будем исповедо­вать Бога в человеке, будем по­читать человека, спокланяемого с Вседержителем Богом, по причине божественного общения (cruvcccpei-ш;)»; «То, что может подлежать страданию, есть храм, а не Бог, оживотворяющий пострадавшего»; «Один и Тот же был и младенцем, и Владыкою младенца»; «Покланя­юсь Ему вместе с Божеством, как со­участнику божественного величия»; Христос «мало помалу достиг до­стоинства первосвященника... со­вершается... то, что мало помалу преуспевает»; Он «приносит жертву тела за Себя и за соестественных Ему людей» (ДВС. Т. 1. С. 253-256).

Чтобы понять, какое учение Со­бор противопоставил учению Нес­тория, необходимо вернуться к про­цедуре 1-го заседания. После чтения Никейского Символа было прочита­но 2-е послание свт. Кирилла Несто­рию; 125 отцов Собора в кратких вы­ступлениях одобрили это послание, остальные к ним присоединились. Затем было прочитано 2-е послание Нестория свт. Кириллу. Последова­ла серия кратких выступлений от­цов (всего 35), осудивших учение Нестория. В то время как егип. епископы единодушно анафематст-вовали его, др. высказывались ню-ансированно: нек-рые избегали на­зывать имя Нестория, осуждая его учение, иные, называя Нестория, не анафематствовали его. Затем после-

довали «совместные» (ссцсс — АСО. Т. 1. Vol. 1 (2). Р. 35) аккламации «всех епископов», где также присут­ствуют нюансы: анафематствование (в одной из аккламаций) «послания и учения Нестория» еще не есть ана­фематствование его самого, каковое провозглашается в др. аккламациях. Вообще говоря, эти фиксированные в актах восклицания — специфичес­кий «жанр»: характер голосования они могут иметь, только когда ста­вится на голосование к.-н. постанов­ление; в др. случаях аккламации имеют значение не юридическое, но церемониально-эмоциональное. В данном случае (нужно все время помнить о моральном давлении «во­сточных», защищавших Нестория, и имп. власти, требовавшей мира и церковного согласия) сознательно была взята предельно высокая нота, чтобы затем всякое снижение тона можно было оценить как уступку и компромисс. В итоге офиц. поста­новлением анафематствован Несто­рий не был. Но процесс осуждения его продолжался. Над всеми собы­тиями Собора доминировала авто­ритетная личность свт. Кирилла, к-рый, однако, не только утверждал и защищал свое богословское виде­ние Христа, но и взаимодействовал с др. участниками процесса и, как показал дальнейший ход событий, был способен на поиски взаимопо­нимания и уступки. Настал момент показать, что осуждение Нестория имеет широчайшую соборную санк­цию, выходящую за рамки Собора в Эфесе. Было прочитано послание Несторию папы св. Келестина, к-рый от лица Собора своих епископов уг­рожал Несторию низложением и от­лучением. Представлять папу в дей­ствиях против Нестория было по­ручено свт. Кириллу, к-рый также собрал местный Собор в Александ­рии и от его лица адресовал Несто­рию свое 3-е послание, завершающе­еся 12 анафематизмами. Хотя дог­матическое содержание послания полностью принадлежит свт. Ки­риллу, формально оно имеет за со­бою авторитет поместных Соборов 2 крупнейших Патриархатов, если выражаться более поздним языком. То, что Несторий в свое время от­верг этот ультиматум, предъявля­ется теперь как одно из важных об­винений против него, имеющее не только канонические последствия, но и богословские импликации. Мол­чаливое, без голосования, включение

3-го послания свт. Кирилла Несто-рию в акты Собора весьма весомо. Собственно говоря, споры о догма­тическом содержании постановле­ний Собора сводятся к вопросу, счи­тать ли 3-е послание одобренным Собором или только «причислен­ным к документам». На этот вопрос ученые отвечают по-разному. Но во всех совр. изданиях постановлений Вселенских Соборов 3-е послание находит себе место (Г. Денцингер, И. Романидис, Conciliorum Oecu-menicorum Decreta). Осторожный И. Кармирис не помещает в основ­ном тексте ни 3-го, ни даже бесспор­ного 2-го послания свт. Кирилла Несторию, но дает оба в подстроч­нике. Собор обратил особое внима­ние на то, как принял 3-е послание Несторий. Было отмечено, что он, ознакомившись с посланием, не по­желал встречаться с доставившими его епископами, к-рым накануне обещал дать ответ. Было отмечено и то, что Несторий не внял ультима­туму и продолжал проповедовать <<то же и еще худшее учение». Затем было зачитано 2 собрания выдержек из сочинений св. отцов и Нестория. Но Несторий все еще не подвергся осуждению: несмотря на прозвучав­шие ранее анафемы, он продолжал именоваться «благоговейнейшим» (егЛсфёст.ато<; - АСО. Т. 1. Vol. 1 (2). Р. 37, ,45). Затем — еще одна демон­страция вселенской соборности: прочитано послание митрополита Карфагенского. И лишь после это­го последовало осуждение Несто­рия, выдержанное в канонических понятиях, но мотивированное дог­матически: «Решение, вынесенное против Нестория, низлагающее (кос-боирогкга) его. Св. Собор изрек: так как почтеннейший Несторий, сверх прочего, не захотел повиноваться нашему .приглашению и не принял посланных нами святейших и бого-честивейших епископов, мы были вынуждены исследовать нечестивые его учения и, изобличив его из его писем и сочинений, прочитанных [здесь], а также из того, что он не­давно говорил в этой митрополии, о чем засвидетельствовано, что он нечестиво мыслит и проповедует, мы, с необходимостью вынуждае­мые на основании канонов, а также послания святейшего отца нашего и сослужителя Келестина, епископа Римской Церкви, много прослезив­шись, пришли к такому скорбному против него постановлению: под-

вергшийся от него хуле Господь наш Иисус Христос определил чрез на­стоящий святейший Собор, да будет сей Несторий чужд епископского достоинства и всякого священни­ческого собрания (cvXloyov iepora,-коп)» (АСО. Т. 1. Vol. I (2). P. 54).

Акцентированное упоминание Рим­ского папы не имело того значения, какое усматривают в этом католич. теологи. Скорее это было указанием на имп. двор Запада, к-рый стоял за спиной папы, с чем нужно было счи­таться имп. Феодосию II.

Непосредственное отношение к несторианскому спору имеет и упо­мянутый уже запрет составлять но­вые символы. Несторий активно бо­ролся с ересями. Собору доложили, что посланные им к сектантам-че-тыренадесятникам миссионеры пред­лагают им для подписания не Ни-кейский Символ, но его несториан-скую переработку с пространным христологическим разделом. Ав­тором этого исповедания мог быть Феодор, еп. Мопсуестийский (CPG, N 3871). Т. о., Собор, хотя и выска­зывался против новых вероопреде-лений вообще, имел в виду в первую очередь замену Никейского Симво­ла к.-л. иным. Именно так и понима­ли это постановление, составившее 7-е прав. Собора; вскоре Никейский Символ был повсеместно дополнен, и новый, Никео-Константинополь­ский Символ был принят не только православными, но и монофизита-ми, и несторианами. Возможность изменения Символа веры стала вновь обсуждаться в связи со спо­рами о Filioque. В свете сказанного можно полагать, что главная непра­вота творцов Filioque — в изменении церковного учения, ибо добавление к Символу правомочен сделать лишь Вселенский Собор. Имеются в виду значимые добавления; к та­ковым не относится рус. вариант «Господа истинного и животво­рящего».

С осуждением Нестория оказа­лось внешне связано соборное осуж­дение пелагианства. На греч. Вос­токе обращали мало внимания на бушевавшие на лат. Западе пела-гианские споры. Нет оснований об­винять Нестория в сочувствии пе-лагианству. Когда неск. епископов-пелагиан искали заступничества у имп. Феодосия II и у Нестория, К-польский архиепископ корректно запрашивал о них папу св. Келести­на (АСО. Т. 1. Vol. 2. Р. 12-15). Папа,уже настроенный против лжеучения Нестория, с большим раздражением упрекал его в том, что он игнориру­ет осуждение пелагиан и берет их под покровительство (Ibid. P. 11). Когда епископы собрались в Эфесе и произошло разделение, оба собра­ния жаловались, что их противники имеют в своих рядах пелагиан. На заседании 17 июля в присутствии папских легатов свт. Кирилл заявил: «...анафематствуем Аполлинария, Ария, Евлогия, Македония, Савел-лия, Фотина, Павла и манихеев и всякую иную ересь; кроме того еще изобретателя новых хулений Несто­рия и его сообщников и единомыш­ленников, и мыслящих согласно Целестию (Келестию) и Пелагию» (АСО. Т. 1. Vol. 1 (3). Р. 22). В кон­це послания папе Собор сообщал: «Когда на святом Соборе прочтены были записи деяний о низложении нечестивых пелагиан и целестиан, Целестия, Пелагия, Юлиана, Перси-дия, Флора, Маркеллина, Орентия и их единомышленников, определили и мы, чтобы осталось в силе и неиз­менности то, что определено о них твоим богочестием и в согласии с тобой считаем их низложенными» (Ibid. P. 9). Не рассматривая пела­гианства по существу, Собор при­соединился к рим. решениям. 1-е и 4-е правила Собора предписывают извержение из сана единомышлен­ников Целестия — главного спод­вижника Пелагия.

Собор осудил также мессалиан (евхитов, энтусиастов) — простона­родную дуалистическую секту с яр­кими чертами материализма в уче­нии о духовной жизни. Учение секты не известно досконально; нек-рые сведения о ней дает при. Иоанн Да-маскин (loan. Damasc. De haer. 80). В совр. науке секта представляет большую проблему: предпринима­ются попытки установить нити, свя­зующие ее с нек-рыми известными творениями аскетической лит-ры (А. Г. Дунаев). Но и мессалианство Собор не изучал самостоятельно: он одобрил соборное постановление о нем, принятое в К-поле при архиеп. Сисинии I, а также относящиеся к мессалианам «Александрийские дея­ния». Собор предписал, чтобы мес-салиане или подозреваемые в месса-лианстве анафематствовали по пун­ктам учение, осужденное в хартии Сисиния: если они это сделают, кли­рики остаются в клире, а миряне -в церковном общении; если же откажутся — клирики лишаются сана и общения, а миряне анафематству-ются. Мон-рям запрещается при­нимать находящихся под дознани­ем. «Было угодно также анафемат-ствовать распространяемую книгу скверной оной ереси, называемую ими «Аскетикон»... и если кто обна­ружит какое-нибудь иное сочинение их нечестия, да будет и оно ана­фема» (АСО. Т. 1. Vol. 1 (7). Р. 117-118; неточный пер., сделанный с лат.: ДВС. Т. 1.С. 404-405).

Но главное дело Собора — утверж­дение правосл. христологии, глаша­таем к-рой явился свт. Кирилл. Оп­ровергая Нестория, святитель с большой силой и убедительностью выразил истину единства лица Бо­гочеловека. При этом, однако, тер­минология свт. Кирилла не была вполне точной: осмысление христо­логии только начиналось, а кроме того, свт. Кирилл оказался под влия­нием аполлинарианских псевдо­эпиграфов, надписанных именами свт. Афанасия Великого и др. отцов IV в. Из этих сочинений, имевших для него непререкаемый авторитет, свт. Кирилл заимствовал целые фор­мулы. Сам он, однако, был совершен­но чужд аполлинаризма, исповедуя полноту человечества во Христе и неизменность в Нем человеческой природы. И у александрийцев, и у антиохийцев сближались понятия природы, ипостаси и лица.

В то время как александрийская христологическая формула испове­довала одно лицо, одну ипостась, одну природу, антиохийская при­знавала две природы, две ипостаси, два лица. То, что при этом антио-хийцы (Феодор Мопсуестийский, Несторий) объединяли два лица в одно «лицо единения» (Несторий), было весьма недостаточно для выра­жения единства во Христе, посколь­ку слово «лицо» значило также «роль», «личина», «лицо юридичес­кое». Стояла задача согласования терминологии двух школ с сохране­нием того ценного, что было в бого­словии обеих. Важной задачей было также согласование христологичес-кой терминологии с уже утвердив­шейся тринитарной: одна сущность и природа, три ипостаси и лица. На­чало исполнению этих задач и поло­жил III Вселенский Собор. Христо-логия Собора выражена в 2 посла­ниях свт. Кирилла Несторию.

Из 2-го послания («КогахсрЛдхх-рогхп...»): «...мы не говорим, что ес-

тество (фтхтц), изменившись, стало плотью, ни того, что оно преложи-лось в целого человека из души и тела; но что Слово, соединив с Со­бою по ипостаси (m9' bnboTaaiv) плоть, одушевленную разумной ду­шой, неизреченно и непостижимо стало человеком, сделалось Сыном человеческим, не волею одною или благоволением и не восприятием одного лица (лроосолог)), и что раз­личны к истинному единству соеди­ненные естества, но един из двух (eJ; oqjxpoiv) Христос и Сын, не так, что­бы различие естеств было уничто­жено ради соединения... Говорим, что Он пострадал и воскрес, не так, что Бог Слово Своим естеством пре­терпел раны... ибо бесстрастно Бо­жество, ибо и бестелесно, но по­скольку тело, ставшее Его собствен­ным, сие претерпело, говорим, что Он пострадал за нас: ибо Бесстраст­ный был в страждущем теле» (АСО. Т. 1. Vol. 1 (1). Р. 26-27; ДВС. Т. 1. С. 145-146).

Из 3-го послания («Той Zcoxfj-poq...»): «...вочеловечился, т. е. при­нял плоть от Святой Девы и сделал ее Своею... таковое сотворил обита­ние, как если бы сказать о душе че­ловека в отношении собственного ее тела... единая Ипостась Слова., во­площенная (гшоетт&стег \хщ xfj тог) Лбуои oeoapKco(j.evr|,. вариант стеооср-ксоцеуог))... [Анафематизмы:]

1. Кто не исповедует Еммануила истинным Богом и посему Святую Деву Богородицею, т. к. Она плот­ски родила Слово, сущее от Бога, ставшее плотью: да будет анафема.

2. Кто не исповедует, что Слово, сущее от Бога Отца, соединилось с плотию по ипостаси, и что посему Христос един с Своею плотию, т. е. один и тот же есть Бог и вместе че­ловек: да будет анафема.

3. Кто во едином Христе, после со­единения, разделяет Ипостаси, со­прягая их только связью (cuvacpeia) по достоинству или же по господ­ству и могуществу, а не лучше, по естественному соединению (cruvoScp ifj косб' evcooiv (ряхлктуу): да будет анафема.

4. Кто изречения евангельских и апостольских писаний, глаголемые или о Христе святыми, или Им о Себе Самом, распределяет на два лица или ипостаси, и одни прила­гает к человеку, мыслимому особо от Слова Божия, а другие, как бого-приличные, к одному Слову Божию: да будет анафема.

5. Кто дерзает называть Христа человеком богоносным, а не Богом поистине как Сына единого и есте­ством (uiov eva кос! (pt>aei), посколь­ку стало плотью Слово (Ин 1. 14) и приискренно приобщилось плоти и крови нашей (Евр 2. 14): таковой да будет анафема.

6. Кто говорит, что Слово Бога Отца есть Бог или владыка Христа, а не исповедует, что Тот же Самый есть Бог и вместе человек, посколь­ку Слово стало плотью, по Писани­ям: да будет анафема.

7. Кто говорит, что человек Иисус был действуем Богом Словом и об­лечен славою Единородного, будучи иным в отношении Его: да будет анафема.

8. Кто дерзает говорить, что вос­принятому человеку должно покло­няться вместе с Богом Словом, со-прославлять его с Ним и вместе на­зывать Богом, как иного с Иным (ибо всегда прибавляемое aw — вместе с — принуждает так думать), а не почитает единым поклонением Еммануила и не относит к Нему единого славословия, поскольку Сло­во стало плотью: да будет анафема.

9. Кто говорит, что единый Гос­подь Иисус Христос прославлен Ду­хом как пользовавшийся чрез Него чуждою силою и от Него получив­ший возможность действовать про­тив духов нечцетых и совершать в людях богознамения, а не говорит, что Дух — Его собственный, чрез Которого Он и совершал богознаме­ния: да будет анафема.

10. Божественное Писание гово­рит, что Христос был первосвящен­ником и апостолом нашего испо­ведания: Он принес Себя за нас в зоню благоухания Богу и Отцу (Ефес 5. 2). Если же кто говорит, что первосвященником и апостолом на­шим было не Само Слово Божие, когда стало плотию и по нам чело­веком, но иной в отношении Него, особый человек от жены, или если кто говорит, что Он принес прино­шение и за Себя Самого, а не за нас только одних (ибо не нуждался в приношении не знающий греха): да будет анафема.

11. Кто не исповедует плоть Гос­пода животворящею и собственною Самого Слова [сущего] от Бога От­ца, но [принадлежащею] некоему иному, отличному от Него, соеди­ненному с Ним по достоинству или же приобретшему одно лишь боже­ственное обитание, а не исповедует

ее, как мы сказали, животворящею, ибо она стала собственной Слову, все могущему животворить: да бу­дет анафема.

12. Кто не исповедует Слово Бо-жие пострадавшим плотию и распя­тым плотию и смерть вкусившим плотию, ставшим перворожденным из мертвых (Кол 1. 18), так как Он есть жизнь и животворящий, как Бог: да будет анафема» (АСО. Т. 1. Vol. 1 (1). Р. 35-42; ДВС. Т. 1. С. 193-199).

Осуждение Нестория, вскоре при­знанное имп. Феодосием II, было важным этапом, но лишь одним из первых на пути становления пра-восл. христологии. Собор привел к церковному разрыву Александрии, Рима, К-поля и Иерусалима с Анти-охией. У антиохийцев, «восточных», была своя богословская правота. Защищая Нестория, недооценивая опасности его мышления, многие из них не были солидарны с его за­блуждениями. Еще до Собора Иоанн, еп. Антиохийский, мягко увещевал Нестория отказаться от тех самых учений, к-рые твердо и жестко об­личал свт. Кирилл (АСО. Т. 1. Vol. 1 (1). Р. 93-96; ДВС. Т. 1. С. 187-191). Время резкой полемики до, во вре­мя и после Собора — также время напряженной позитивной работы. Император, как и раньше, действо­вал в пользу церковного мира. Мир в 433 г. был заключен удивительно легко. В Александрию прибыл по­сланец еп. Иоанна Антиохийского Павел, еп. Эмесский. Свт. Кирилл приготовился к жестокой схватке, но формула, привезенная ему из Антиохии, вполне его удовлетвори­ла. Он воспроизвел ее в послании еп. Иоанну, к-рое и знаменовало вос­становление церковного общения.

«E\Kppavveo6cooav...»: «Исповедуем, что Господь наш Иисус Христос, Единородный Сын Божий, есть со­вершенный Бог и совершенный че­ловек из разумной души и тела; что Он рожден прежде веков от Отца по божеству, в последние же дни нас ради и нашего ради спасения от Ма­рии Девы — по человечеству; что Он единосущен Отцу по божеству и единосущен нам по человечеству; ибо произошло соединение двух ес-теств. Посему мы исповедуем одно­го Христа, одного Сына, одного Гос­пода. В сем понятии неслитного со­единения исповедуем Святую Деву Богородицею, потому что Бог Сло­во воплотился и вочеловечился и от самого зачатия соединил с Собою воспринятый от Нее храм. Мы зна­ем, что мужи богословы евангель­ские и апостольские речения о Гос­поде одни делают общими, как от­носящиеся к одному Лицу, другие же разделяют в отношении двух ес-теств и богоприличные относят к бо­жеству Христа, а смиренные — к че­ловечеству» (АСО. Т. 1. Vol. 1 (4). Р. 17; ДВС. Т. 1.С. 541).

Полной ясности, однако, достиг­нуто не было. Антиохийцы считали, что, подписав это исповедание, свт. Кирилл отрекся от анафематизмов. В этом же, с противоположных по­зиций, упрекали его крайние его сторонники. Сам он в ряде посланий давал очень важные разъяснения, доказывая свою последователь­ность. Если в анафематизмах ут­верждается единство Лица и Ипо­стаси, этому не противоречит ут­верждение двух природ в послании «Да возрадуются...». От анафема­тизмов через соглашение 433 г., к-рое и является итогом III Вселен­ского Собора, тянутся нити, ведущие к Халкидонскому оросу. Свт. Ки­рилл задал тон всей последующей христологии. Промыслительно, что III Вселенский Собор не принял ни­каких формул (нек-рые из Кирил­ловых формул канонизировали за­тем монофизиты, что сильно ослож­нило церковную ситуацию). Зато Собор дал богатейший материал для дальнейшей разработки христоло­гии и указал линии ее построения. Прот. Валентин Асмус

Правила Собора. Собор издал неск. дисциплинарных постановле­ний, из к-рых впосл. было составле­но 8 правил. При редактировании соборных актов заключительная часть соборного послания, адресо­ванного епископам, пресвитерам, диаконам и мирянам Вселенской Церкви, была разделена на правила, ставшие первыми 6 правилами Со­бора. 7-е прав, было составлено в 6-м деянии Собора, 8-е — в 7-м в связи с жалобой кипрских еписко­пов Ригина, Зинона и Евагрия на действия Антиохийского епископа, к-рый стремился подчинить своей власти Кипрскую Церковь. В кано­нические сборники Зап. Церкви правила III Вселенского Собора не вошли. В отдельных лат. рукописях встречаются лишь отрывки из со­борных определений, иные, чем те, к-рые получили канонический авто­ритет на Востоке.

Первые 6 правил Собора преду­сматривают прещения для епис­копов и клириков, приверженных ереси Нестория, а также ереси Це-лестия, к-рый разделял воззрения Пелагия относительно первородно­го греха, более известной поэтому как пелагианство. По 1-му прав, митрополиты, отступившие от Пра­вославия и принявшие учение Це-лестия, предаются суду и изверга­ются из сана; 2-е касается отступни­ков из числа епископов, для к-рых предусмотрено аналогичное преще-ние; 3-е объявляет недействительны­ми к.-л. прещения, уже наложенные или впредь могущие быть наложен­ными Несторием и «его сообщника­ми»; 4-е прав, подвергает изверже­нию из сана всех клириков, к-рые держатся ереси Нестория и Целес-тия; 5-е провозглашает недействи­тельность пересмотра дел клириков, осужденных III Вселенским Собо­ром или иной законной церковной властью, со стороны Нестория и его «единомышленников», и, наконец, 6-е прав., по словам интерпретатора еп. Никодима (Милаша), «касается всех и осуждает каждого, принадле­жащего или не принадлежащего к священной иерархии, пытающегося тем или иным образом нарушить оп­ределения Собора, причем принад­лежащих к священной иерархии подвергает извержению, а осталь­ных — отлучению от церковного об­щения» (Правила. Т. 1. С. 302-303).

В 7-м прав, говорится о том, как следует хранить неповрежденной Никейскую веру. В сокращенном изложении Аристина это простран­ное правило имеет такой вид: «Епископ, проповедующий другую веру, кроме Никейской, лишается епископства, а мирянин изгоняется из Церкви. Тот, кто, кроме веры, со­ставленной святыми отцами, со­бравшимися в Никее, предлагает иной нечестивый символ на развра­щение и на пагубу обращающихся к познанию истины из эллинства, или иудейства, или от какой бы то ни было ереси, если мирянин, должен быть предан анафеме, а если епис­коп или клирик, должен быть лишен епископства и служения в клире».

Прямой смысл правила заклю­чается в запрете самовольного со­ставления символов веры, подобных тому, к-рый был представлен Хари-сием. Впосл. это правило использова­лось правосл. полемистами против лат. искажения Никео-Константинопольского Символа добавлением в него Filioque. Канонисты XII в., уже заставшие Filioque, не находи­ли в этом правиле оснований для его отвержения. По словам архиеп. Пет­ра (Л'Юилье), впервые этот аргу­мент был выставлен на Ферраро-Флорентийском Соборе в 1438 г. свт. Марком Эфесским. Архиеп. Петр не склонен интерпретировать это правило как абсолютный запрет всяких изменений в Символе. Он пишет по этому поводу: «Мы мо­жем, разумеется, сожалеть о добав­лении, сделанном к тексту Символа на Западе, однако совершенно не­возможно в осуждении этого добав­ления ссылаться на правило 7 Эфес-ского Собора, составители к-рого имели в виду не какое-нибудь до­бавление, а составление формулы иного символа веры» (L'Huillier P., Archbp. The Church of the Ancient Councils. Crestwood (N. Y.), 1995. P. 163). Однако не столь очевидным и формальным образом, как это, мо­жет быть, представлялось правосл. полемистам прошлого, в т. ч. свт. Марку Эфесскому, но внесение в Символ Filioque все-таки осужда­ется правилом, поскольку оно дей­ствительно явилось искажением той веры, к-рую изначально содержала и содержит Вселенская Церковь, а значит, и «изложением иной веры». Последнее, 8-е прав. Собора ут­верждает автокефалию Кипрской Церкви, к-рая оспаривалась Антио-хийской кафедрой, притязавшей на власть над Кипром. Подтвердив в этом правиле автокефалию Кипр­ской Церкви, Собор, не оставил ни­каких разумных церковных основа­ний для развития учения об исклю­чительных преимуществах 5 первых престолов христ. мира. Поучитель­но положение, к-рое содержит это правило: «То же да соблюдается и в иных областях, и повсюду в епархи­ях: дабы никто из боголюбезнейших епископов не простирал власти на иную епархию, к-рая прежде и сна­чала не была под рукою его, или его предшественников; но аще кто про­стер, и насильственно какую епар­хию себе подчинил, да отдаст оную: да не преступаются правила отец; да не вкрадывается, под видом священ­нодействия, надменность власти мирския; и да не утратим по малу, неприметно, тоя свободы, к-рую да­ровал нам Кровию Своею Господь наш Иисус Христос, освободитель всех человеков».

В авторитетных канонических сборниках вслед за правилами III Вселенского Собора помещают по­слание Собора «К священному Со­бору Памфилийскому о Евстафии, бывшем их митрополите», в слав. «Кормчей книге» оно обозначено как 9-е прав. III Вселенского Собо­ра. Это послание составлено в свя­зи с делом еп. Евстафия, подавшего письменное отречение от своей ка­федры, к-рая была замещена др. епископом — Феодором, а затем просил Собор сохранить за ним сан епископа без всякого права на уп­равление епархией. Собор удовле­творил его просьбу по снисхожде­нию, из икономии, подтвердив, од­нако, содержащийся в ряде правил, в т. ч. в Ап. 36, Петр Ал. 10, Кир. 3, принцип, к-рый состоит в недопус­тимости произвольного оставления своей Церкви епископом.

ВСЕЛЕНСКИЙ IV СОБОР

Историческая ситуация. 8 нояб. 448 г. на поместном К-польском Со­боре, к-рый возглавлял свт. Флави-ан, архиеп. К-польский, еп. Евсевий Дорилеиский поднял вопрос о пра­вославии архимандрита одного из столичных мон-рей Евтихия, отка­зывавшегося признавать Христа единосущным нам по человеческой природе. 22 нояб. после неодно­кратных отказов Евтихий прибыл на Собор и за еретический образ мысли был низложен (АСО. Т. 2. Vol. 1 (1). Р. 100-147; ДВС. Т. 2. С. 93-133). Евтихий, как и Евсевий Дорилеиский, принадлежал к числу последователей свт. Кирилла, архи­еп. Александрийского, и в 30-х гг. V в. принимал активное участие в борьбе против ереси Нестория. Но в отличие от своего обвинителя, придерживавшегося правосл. взгля-

дов, он выражал крайнее мнение тех сторонников свт. Кирилла, к-рые в дальнейшем стали приверженцами монофизитской ереси (см. Моно-физитство). Они рассматривали аполлинарианскую формулу «одна воплощенная природа Бога Слова» в качестве единственного способа выражения тайны воплощения Сы­на Божия, с помощью к-рого можно успешно бороться с адептами нес-торианства. К кон. 40-х гг. V в. Ев­тихий имел заметное влияние не только в столице, где среди его сто­ронников был всесильный времен­щик евнух Хрисафий, через к-рого можно было воздействовать на имп. Феодосия II, но и в вост. провинциях империи — в Сирии, где разделяв­шие его взгляды многочисленные монашествующие во главе с Варсу-мой терроризировали епископов, за­подозренных ими в уклонении в не-сторианство, и в Египте, церковное управление к-рого находилось в ру­ках преемника свт. Кирилла на Алек­сандрийской кафедре Диоскора, вполне разделявшего христологи-ческие воззрения к-польского архи­мандрита.

Несогласный с соборным при­говором Евтихий апеллировал в Рим, где поначалу нашел сочувствие у папы св. Льва Великого, и в Алек­сандрию к Диоскору. Он настаивал на новом пересмотре дела, считая, что акты осудившего его Собора были сфальсифицированы его про­тивниками. Состоявшийся 8-27 апр. 449 г. новый Собор в К-поле на этот раз во главе с Фалассием, еп. Кеса-рийским, отклонил такое обвинение (АСО. Т. 2. Vol. 1 (1). Р. 148-179; ДВС. Т. 2. С. 133-160). Но еще 30 марта имп. Феодосии II особой сакрой предписал провести в Эфе­се 1 авг. 449 г. Вселенский Собор, по­ручив пересмотр дела Евтихия Дио­скору, архиеп. Александрийскому (АСО. Т. 2. Vol. 1 (1). Р. 68-69; ДВС. Т. 2. С. 68-69). Тем временем свт. Лев Великий, ознакомившись с до­ставленными в Рим актами К-поль­ского Собора 448 г., изменил преж­нее отношение к Евтихию и отправил послание (Томос) к свт. Флавиану (АСО. Т. 2. Vol. 2 (1). Р. 24-33; ДВС. Т. 2. С. 231-238), в к-ром изложил правосл. учение о воплощении Сы­на Божия.

В авг. 449 г. на II Эфесском Собо­ре, получившем за насильственные действия на нем со стороны Дио­скора Александрийского и его сторонников печальное наименование разбойничьего Собора, в нарушение церковных правил был низложен свт. Флавиан К-польский, а также Домн, еп. Антиохийский. Епископы Евсе­вий Дорилеиский, Феодорит Кир-ский и Ива Эдесский были осужде­ны заочно. Император подтвердил справедливость приговора, однако с этим не согласились не только осужденные, к-рые апеллировали в Рим к свт. Льву, но и мн. епископы — участники Собора, подвергшиеся на­силию. 13 нояб. 449 г. Римский Со­бор объявил постановления этого Собора лишенными силы. Однако, несмотря на настойчивые просьбы свт. Льва о созыве нового Вселен­ского Собора в Италии, поддержан­ные зап. имп. Валентинианом III, пе­ресмотр решений «разбойничьего» Собора стал возможным только по­сле скоропостижной смерти Феодо­сия II (28 июля 450). Уже 22 нояб. 450 г. как знак перемены в церков­ной политике Восточно-Римской им­перии в К-поле в ц. св. Апостолов -месте упокоения К-польских патри­архов — состоялось перезахороне­ние тела умершего свт. Флавиана. Имп. Маркиан и его супруга св. блгв. Пульхерия соглашались на но­вый Собор, но не на западе, а на вос­токе империи. Понимая, что в по­следнем случае тяжело оказывать влияние на ход Собора, папа св. Лев фактически отказался от идеи его проведения, предлагая ограничить­ся простым подписанием его Томоса I к свт. Флавиану, к-рый был к тому времени уже принят мн. еписко- j пами Востока, в т. ч. и Анатолием К-польским, некогда бывшим ano- \ крисиарием Диоскора Александрий­ского в столице империи и сменив­шим свт. Флавиана на его кафедре. В июне 451 г. свт. Лев еще просил об отсрочке созыва Собора из-за угро­зы вторжения в Италию варваров-гуннов, но уже в мае 451 г. был об- I народован закон о созыве Вселен- I ского Собора.

Ход Собора. Указ императоров Маркиана и Валентиниана III (сак-ра от 23 мая 451; АСО. Т. 2. Vol. 1 (1). I Р. 27-28; ДВС. Т. 2. С. 50-51) опре-1 делил местом проведения Собора Никею, куда к назначенному сроку,

1 сент., собрались епископы, в по-давляюгцем большинстве из вост. I провинций империи; Запад пред­ставляли 3 легата Римского папы и 2 епископа из Африки. В сопровож­дении 19 епископов прибыл Диоскор Александрийский. Собравши­еся в Никее сторонники Евтихия и Диоскора, «привыкшие возмущать и расстраивать Богу приятное бла­гочиние», заставили правительство принять меры против беспорядков (распоряжение имп. св. Пульхерии на имя консуляра Вифинии: АСО. Т. 2. Vol. 1 (1). Р. 29; ДВС. Т. 2. С. 51-52). Имп. Маркиан намере­вался лично присутствовать при открытии Собора; из-за нашествия гуннов на придунайские провин­ции он неоднократно уведомлял отцов Собора об отсрочке начала заседаний. Кроме того, он распоря­дился перенести место проведения Собора в Халкидон, пригород К-поля на противоположном бе­регу Босфора, гарантируя всем участникам безопасность от сто­ронников Евтихия. Тем временем Диоскор, воспользовавшись от­срочкой, отлучил папу св. Льва и попытался заручиться поддерж­кой участников Собора (АСО. Т. 2. Vol. 1 (2). Р. 16; ДВС. Т. 2. С. 255; ср.: Болотов В. В. Рассказы Дио­скора о Халкидонском Соборе // Он же. Собр. трудов. Т. 6. С. 54).

1-е деяние. Собор был открыт 8 окт. 451 г. в базилике св. Евфимии в Халкидоне в присутствии более 500 епископов. Из-за отсутствия имп. Маркиана, к-рый так и не смог к этому времени вернуться в столи­цу, председательствовали его пред­ставители: магистр милитум (глав­нокомандующий войсками префек­туры) Востока Анатолий, префект претория Палладий, префект К-поля Татиан и др. (всего 18 сановников); на них были возложены процедур­ные функции — открытие и закры­тие заседаний, проведение голосова­ния и др. Слева от сановников рас­положились легаты папы (епископы Пасхазин Лилибейский и Луценций Аскульский, пресв. Бонифаций), Анатолий, архиеп. К-польский, Мак­сим, ей. Антиохийский, Фалассий, еп. Кесарие-Каппадокийский, и Сте­фан, еп. Эфесский, с подчиненными им епископами диоцезов Фракия, Восток (кроме Палестины), Понт и Асия, а справа — Диоскор, архиеп. Александрийский, Ювеналий, архи­еп. Иерусалимский, и Квинтилл, еп. Ираклийский, представлявший епископа Фессалоники, с епископа­ми Египта, Палестины и Иллирика.

В начале заседания еп. Пасхазин, сославшись на инструкцию папы св. Льва, потребовал исключения Диоскора из числа участников Собора, поскольку он дерзнул решать дела вопреки авторитету апостольского престола, заявив, что иначе все ле­гаты папы покинут Собор. Сановни­ки не получили ответа на свой во­прос, в чем состоит суть обвинений в адрес Александрийского епископа, но согласились с доводом еп. Луцен-ция, что «Диоскор во всяком случае является здесь ответчиком», а «роли судьи и подсудимого в одном лице одновременно несовместимы». Дио-скору было приказано оставить мес­то члена Собора и перейти на середи­ну церкви в качестве обвиняемого {Болотов. Собр. трудов. Т. 6. С. 56). Обвинителем Диоскора выступил Евсевий, еп. Дорилейский, низложен­ный на «разбойничьем» Соборе. Он представил жалобу на имя импера­торов, в к-рой просил пересмотреть на Соборе дело архим. Евтихия; в качестве доказательства возмути­тельных действий и неправославия Диоскора он просил зачитать запи­си, сделанные в Эфесе в 449 г. (АСО. Т. 2. Vol. 1 (1). Р. 66-67; ДВС. Т. 2. С. 67). О том же просил и Диоскор, заметивший, что II Эфесский Собор был созван по указанию имп. Фео­досия II. Сановники приказали чи­тать все по порядку, отклонив прось­бу Диоскора «прежде исследовать то, что касается веры» и заметив, что ему «пока остается отвечать на об­винения» (АСО. Т. 2. Vol. 1 (1). Р. 67; ДВС. Т. 2. С. 67-68).

Было прочитано послание имп. Феодосия II на имя Диоскора. В этом документе упоминался еп. Феодорит Кирский, к-рому было запрещено присутствовать на Эфес-ском Соборе. В связи с этим санов­ники потребовали, чтобы еп. Феодо­рит принял участие в наст. Соборе, т. к. ему «святейший архиепископ Лев возвратил епископию и импера­тор повелел присутствовать на свя­том Соборе» (АСО. Т. 2. Vol. 1(1). Р. 69; ДВС. Т. 2. С. 69). Появление Феодорита вызвало негодование епископов из Египта^ Палестины и Иллирика, послышались требова­ния изгнать его. В ответ епископы Востока, Понта, Асии и Фракии, упомянув о притеснениях на «раз­бойничьем» Соборе, в репликах, об­ращенных против Диоскора и его сторонников, потребовали изгнать «врагов Флавиана, врагов веры». Когда Диоскор воскликнул: «По­чему изгоняется Кирилл, им [Фео-доритом] анафематствованный?» —

раздались крики: «Диоскора убийцу вон изгоните!» Сановникам долго не удавалось восстановить спокой­ствие; ни напоминание, что Фео­дорит получил вновь свое место от папы св. Льва, ни ссылка на устное свидетельство Антиохийского епис­копа, заверявшее о его православии, ни уговоры, что в дальнейшем мож­но еще раз вернуться к этому делу, не могли убедить епископов прекра­тить шум. Наконец, после того как сановники сказали, что такие про­стонародные восклицания еписко­пам неприличны и бесполезны, во­дворилась тишина и работа Собора была продолжена.

Чтение 1-го деяния II Эфесского Собора, к-рое включало деяния К-польского Собора 448 г., затя­нулось до позднего вечера и не­однократно прерывалось вопроса­ми, замечаниями и репликами. По­сле оглашения сакры имп. Феодосия, лишавшей права голоса и переда­вавшей суду Собора всякого, кто «осмеливался говорить с целью или прибавить или убавить что-либо в определениях о вере, постановлен­ных святыми отцами в Никее и по­том в Эфесе» (АСО. Т. 2. Vol. 1(1). Р. 74; ДВС. Т. 2. С. 73), Диоскор в качестве аргумента в свою защиту заметил, что действовал в Эфесе на основании этого документа, причем не один, а совместно с Ювеналием, архиеп. Иерусалимским, и Фалас-сием, еп. Кесарийским, к-рые полу­чили такие же полномочия от импе­ратора (АСО. Т. 2. Vol. 1 (1). Р. 75; ДВС. Т. 2. С. 74). Это высказывание вызвало возмущение «восточных» (епископов диоцеза Восток). Они утверждали, что никто на осужде-. ние епископов Флавиана и Евсевия не был согласен, что на них было оказано давление со стороны Дио­скора и отчасти архиеп. Ювеналия. Неоднократно отмечались факты неправомерных действий с их сто­роны: подписание пустых листов бумаги (см., напр., свидетельства Феодора, еп. Клавдиоподьского, и Стефана, еп. Эфесского: АСО. Т. 2. Vol. 1 (1). Р. 75,76,88; ДВС. Т. 2. С. 74, 75, 83) и задержание под стражей до позднего вечера (еп. Стефан Эфес­ский, еп. Акакий Ариарофийский: АСО. Т. 2. Vol. 1 (1). Р. 75-76, 88; ДВС. Т. 2. С. 74, 83); ставилась под сомнение точность записанных в Эфесе соборных актов (еп. Стефан Эфесский, напр., заявил, что его но-тариев отстранили от записи актов нотарии Диоскора, чуть не перело­мав им пальцы, см.: АСО. Т. 2. Vol. 1 (1). Р. 88; ДВС. Т. 2. С. 82-83). Дио­скор отвергал подобного рода обви­нения. Так, на слова еп. Феодора Клавдиопольского, к-рый оспари­вал подлинность записи актов и ут­верждал, что прочитанного никто не говорил, Диоскор едко заметил: «Хотят отвергнуть все, что высказы­вали прежде: пусть уж говорят, что и не присутствовали» (АСО. Т. 2. Vol. 1 (1). Р. 89; ДВС. Т. 2. С. 84). Ставилось ему в вину и то, что не было прочитано послание (Томос) папы св. Льва к свт. Флавиану (за­мечание архидиак. Аэтия: АСО. Т. 2. Vol. 1 (1). Р. 83; ДВС. Т. 2. С. 79) и чтение его всякий раз откладыва­лось, несмотря на неоднократные просьбы легата папы диак. Илария (АСО. Т. 2. Vol. 1 (1). Р. 99,190; ДВС. Т. 2. С. 93 и 206). Евсевий, еп. До-рилейский, прямо заявил, что Дио­скор «лжет» (\|/ег>5етоа,), когда утвер­ждает, что намеревался это сделать во 2-м заседании (АСО. Т. 2. Vol. 1 (1). Р. 84; ДВС. Т. 2. С. 79).

Дальнейшее чтение актов показа­ло, что Диоскор был твердо убежден в правомочности своих действий и истинности своих взглядов. В ходе заседания стало очевидным, что ви­новниками печального исхода со­бытий 449 г. были наряду с ним не только архиеп. Ювеналий Иеруса­лимский и еп. Фалассий Кесарий-ский, но также и епископы Евсевий Анкирский, Василий Селевкийский и Евстафий Беритский. Диоскор особо подчеркивал, что «прилагает попечение о вере, а не каком-нибудь человеке, не заботится ни о чем, как только о своей душе и правой вере» (АСО. Т. 2. Vol. 1 (1). Р. 92; ДВС. Т. 2. С. 87), и всякий раз отмечал непоследовательность и колебания епископов, участвовавших в К-поль-ском (448) и Эфесском (449) Собо­рах. «Восточные», а затем и епис­копы Евсевий Анкирский, Василий Селевкийский и Евстафий Берит­ский в конце концов признали свою вину в осуждении свт. Флавиана и еп. Евсевия Дорилейского, прямо объ­явив: «Все мы согрешили, все про­сим прощения» (АСО. Т. 2. Vol. 1(1). Р. 94; ДВС. Т. 2. С. 88).

Свои действия в отношении еп. Евсевия Дорилейского, так и не до­пущенного на «разбойничий» Со­бор, Диоскор объяснял волей ко-мита Элпидия, действовавшего от имени императора. При этом он

усомнился в соблюдении правил при рассмотрении его дела, посколь­ку на Соборе присутствует еп. Фео-дорит Кирский и заседает в ряду епископов (АСО. Т. 2. Vol. 1 (1). Р. 97; ДВС. Т. 2. С. 91).

После прочтения примирительно­го послания свт. Кирилла Александ­рийского к еп. Иоанну Антиохий-скому (CPG, N 5339; этот документ был признан правилом веры также на К-польском (448) и II Эфесском Соборах), в к-ром ясно утвержда­лись две природы во Христе после Воплощения, естественно, возник вопрос, почему в Эфесе был принят в общение Евтихий, противоречив­ший такому утверждению. В записи «разбойничьего» Собора содержа­лось замечание Евстафия Беритско-го, из к-рого следовало, что свт. Ки­рилл в конце жизни в посланиях к епископам Акакию Мелитинскому, Валериану Иконийскому и Сук-ценсу Диокесарийскому признавал «не два естества, но одно воплотив­шееся естество Бога Слова» (ov Set toiyocpovv voeiv Ьхю фшец, &?Ла \iiav (p-Dcvv гох) A-oyoi) oeoapKCO(a.evT|v), под­тверждая такие слова ссылкой на свт. Афанасия Александрийского (АСО. Т. 2. Vol. 1 (1). Р. 112; ДВС. Т. 2. С. 104). Возникшая перепалка между «восточными» и Диоскором, к-рый утверждал, что «не признает ни слияния, ни превращения, ни разделения», заставила представи­телей императора поставить вопрос о согласии прочитанного канони­ческого послания свт. Кирилла со словами Евстафия Беритского. По­следний теперь был вынужден оп­равдываться и, выйдя на середину церкви с книгой, заявил: «Если я сказал худо, вот книга Кирилла: ана-фематствуют ее — пусть анафемат-ствуют и меня», и после, повторив на память место из послания свт. Кирилла, что «должно признавать не два естества, но одно воплотив­шееся естество Бога Слова», ана-фематствовал и тех, «кто признает одно естество, отрицая плоть Хрис­тову, единосущную нам», и тех, «кто признает два естества, разделяя Сына Божия» (АСО. Т. 2. Vol. 1(1). Р. 113; ДВС. Т. 2. С. 104-105). Те­перь выяснилось, что он «желает говорить и за блаженного Флавиа­на», к-рый представил императору «справедливо составленное» веро-изложение. На вопрос сановников, почему он осудил свт. Флавиана, Евстафий ответил: «Я заблуждался»

Из чтения вероизложения Флави­ана стало очевидным, что он призна­вал Господа нашего Иисуса Христа совершенным Богом и совершен­ным человеком с разумной душой и телом, единосущным Отцу по бо­жеству и единосущным Матери по человечеству, и исповедовал, «что Христос после воплощения состоит из двух естеств в одной ипостаси и в одном лице» (кои, уоср ёк 5гю (рг>-oecov оцоА.оуо'Оцеу xov Xpicxov eivai цеха tf)v evavGpdmrioiv, ev рдос Ъпо-gx&gei mi evi лроосолю — АСО. Т. 2. Vol. 1 (1). P. 114; ДВС. Т. 2. С. 105). Сановники поставили перед Со­бором вопрос о согласии такого ве­роизложения с правосл. и кафоли­ческим исповеданием. Большинство епископов признали свт. Флавиана православным, в т. ч. легаты папы, Анатолий К-польский, Максим Ан-тиохийский, Фалассий Кесарий-ский, Евсевий Анкирский, Евста­фий Беритский. Ювеналий, архиеп. Иерусалимский, и епископы Пале­стины в знак перемены своего мне­ния встали и перешли на др. сто­рону. Их примеру последовали епископы Иллирика и 4 епископа из Египта (Афанасий Бусирисский, Авзоний Себеннитский, Несторий Фрагонисский и Макарий Кабас-ский) (АСО. Т. 2. Vol. 1 (1). Р. 116; ДВС. Т. 2. С. 107).

Диоскор отказался признать пра­вославие свт. Флавиана, заметив, что он «осужден за то, что призна­вал два естества после соединения». Апеллируя к св. отцам, Диоскор ут­верждал, «что не должно признавать двух естеств после соединения, но одно воплотившееся естество Бога Слова» и если его за это извергнут, то «вместе с отцами» (АСО. Т. 2. Vol. 1 (1). Р. 117; ДВС. Т. 2. С. 107).

Нек-рые участники первого суда над Евтихием в К-поле, из-за к-рого они должны были оправдываться в Эфесе и отказываться от своих слов, теперь вновь были вынуждены объясняться и менять мнение. При­чина такой перемены взглядов не сводилась лишь только к насиль­ственным действиям Диоскора, но заключалась в нек-рой степени и в неразработанности христологичес-кой терминологии в то время и, кро­ме того, в использовании подкреп­ленной авторитетом свт. Кирилла аполлинарианской формулы «одна воплощенная природа Бога Слова», к-рую продолжали признавать на Востоке. В этом отношении харак­терно поведение Евстафия, еп. Бе-ритского, и Василия, еп. Селевкии Исаврийской. Евстафий, с одной стороны, признавал формулу Апол­линария (считавшуюся принадле­жавшей свт. Афанасию), с др. сто­роны, высказывался в правосл. духе. Так, после прочтения исповедания веры Евтихия, в к-ром он утверж­дал, «что Господь наш состоит из двух естеств прежде соединения, а после соединения исповедую одно» (ек 5тх> qnxrecov yeyevf|o9ai xov icupiov fpcov про xfjq evoboecoq, цехбс Se xf|v EvaxTiv [xiav qrixriv ouxAoyco), что было одобрено на «разбойничьем» Собо­ре, Евстафий заметил, что «пусть никто не начинает говорить, что учили признавать два естества по­сле соединения раздельными» (АСО. Т. 2. Vol. 1 (1). Р. 143; ДВС. Т. 2. С. 129); в отношении слов, что Гос­подь «для нашего спасения воспри­нял совершенного человека» (mi av9pamov xe^eiov dve^aptev 5va xfiv f](i£Tepocv GCOTipiav), принадлежав­ших еп. Евдоксию Боспорскому, он высказался, что Христос «не вос­принял человека, а сделался челове­ком, плоть же воспринял» ("AvGpco-jiov отж dveA,a|3ev, aXX cxv9pomoq eyevexo- аоерка 5е dveA.a(3ev — АСО. Т. 2. Vol. 1 (1). Р. 122; ДВС. Т. 2. С. 111-112). Василий, еп. Селевкий-ский, еще в 448 г. признавал «едино­го Господа в двух естествах познава­емого» (tov eva xtipiov ev 5гю (ргхтесп yvcopi^evov - АСО. Т. 2. Vol. 1(1). P. 117; ДВС. Т. 2. С. 108) и считал, что непризнание двух естеств после соединения ведет к признанию сме­шения и слияния (coyKpaoiv Хгугщ кои. cniyxwiv - АСО. Т. 2. Vol. 1(1). Р. 144; ДВС. Т. 2. С. 130). Однако на «разбойничьем» Соборе он отказал­ся от такой т. зр. и прямо анафемат-ствовал «разделяющих единого Гос­пода нашего Иисуса Христа после соединения на два естества, или ипостаси, или лица» и открыто осу­дил самого себя: «Отвергаю,— за­явил Василий,— мои слова, к-рые я высказал о двух естествах в доку­ментах, составленных в царствен­ном граде; и поклоняюсь одному ес­теству божества Единородного, во-человечившегося и воплотившегося (iced Trpocxwco ttiv p.iav (puoiv хщ 9е6тг)то<; tou (iovoyevow; £vav9pco;rr|-oavxoq коа оеоарксоцёуо-и)» (АСО. Т. 2. Vol. I (1). P. 179; ДВС. Т. 2. С. 160). В Халкидоне же еп. Василий Селевкиискии вновь высказал прежний правосл. взгляд: «Мы познаем два естества, не разделяя, признаем не­раздельными и неслиянными» (Fvco-pi£ou£v xdq 8-00 ф-ооец, ог> о"бхе Siripriiaevaq оше A,eyou£v'- АСО. Т. 2. Vol. 1 (1). Р. 143; ДВС. Т. 2. С. 129). Он отметил так­же, что испытал «большое принуж­дение» (ло/Oifiv dv&yicnv) от Диос-кора и его окружения, ссылаясь на очевидцев — епископов Онисифора Иконийского и Мариниана Синнад-ского, подтвердивших его слова. Последние описали действия Алек­сандрийского епископа на «разбой­ничьем» Соборе, когда после огла­шения 7-го прав. III Вселенского Собора, к-рым запрещалось иссле­довать и составлять иную веру, чем та, что была установлена в Никее, прочитанного, по их мнению, специ­ально против свт. Флавиана, они упрашивали Диоскора, припадая к его коленам, не осуждать К-поль-ского патриарха. Диоскор же прика­зал войти страже, вынудив всех под­писаться под осуждением свт. Фла­виана (АСО. Т. 2. Vol. 1 (1). Р. 180; ДВС. Т. 2. С. 161-162).

Поздним вечером закончилось чте­ние всех документов К-польского и «разбойничьего» Соборов. Предста­вители императора, отметив необхо­димость точнейшего исследования о вере, нашли, что свт. Флавиан и еп. Евсевий Дорилейский «осуждены несправедливо», а виновники этого должны быть низложены. По их приказанию, одобренному «восточ­ными» и нек-рыми др. епископами, были арестованы главные руково­дители «разбойничьего» Собора: архиепископы Диоскор Александ­рийский и Ювеналий Иерусалим­ский, епископы Фалассий Кесарий-ский, Евсевий Анкирский, Евстафий Беритский и Василий Селевкий-ский. Наконец, представители им­ператора попросили каждого участ­ника Собора письменно изложить веру. В деянии были прочитаны со­чинения: свт. Афанасия Александ­рийского, из Слова 3-го против ариан (Athanas. Alex. Or. contr. arian. Ill 32), из послания к Эпиктету (Athanas. Alex. Ep. ad Epict. 2); свт. Амвросия Медиоланского, из книги о вере, к имп. Грациану (Ambros. Mediol. De fide I 94, II 77-78); свт. Григория Богослова, из «Первого послания к пресв. Клидонию, против Аполли­нария» (Greg. Nazianz. Ep. 101); свт. Василия Великого, из кн. «О Св.

Духе, к св. Амфилохию, еп. Иконий-скому» (Basil. Magn. De Spirit. Sanct. 8. 18); свт. Григория Нисского, из Беседы о блаженной жизни (Greg. Nyss. Or. de beat. I). Сановники под­твердили, что император придержи­вается веры 318 и 150 отцов, кано­нических посланий и изложений святителей, а также изложения Ила-рия, еп. Пиктавийского, 2 посланий свт. Кирилла Александрийского, принятых III Вселенским Собором, кроме того, они упомянули и посла­ние папы св. Льва к свт. Флавиану против ереси Евтихия (АСО. Т. 2. Vol. 1 (1). Р. 195-196; ДВС. Т. 2. С. 219-220).

2-е деяние. 10 окт. Было посвяще­но вопросу о вере. В сохранившем­ся греч. тексте и древнейшей редак­ции лат. перевода это деяние счита­ется 3-м; совр. исследователь актов Халкидонского Собора Е. Хрисос датирует его 14 окт. (Xpvooq. E. 262-266). Это деяние проходило без участия Диоскора, Ювеналия и др. руководителей «разбойничьего» Со­бора. При открытии заседания пред­ставители императора напомнили участникам о высказанной на про­шлом заседании просьбе изложить веру. В ответ послышалось: «Друго­го изложения никто не составляет, и не беремся и не дерзаем состав­лять. Отцы научили, и изложенное ими сохраняется в записи (ёуура-(рсо<;), больше этого мы не можем го­ворить». По их мнению, уже доста­точно того, чтобы все приняли и подписали Томос папы св. Льва к свт. Флавиану. Сановники предло­жили, чтобы митрополиты и выб­ранные от каждой области епис­копы вышли на середину церкви и, посовещавшись, представили согла­сованное мнение. Однако отцы Со­бора не желали составлять письмен­ное изложение веры, ссылаясь на 7-е прав. III Вселенского Собора (АСО. Т. 2. Vol. 1 (2). Р. 78; ДВС. Т. 2. С. 229). Флорентий, еп. Сард-ский, просил дать отсрочку, а Кекро-пий, еп. Севастопольский, предло­жил прочитать изложение веры 318 отцов (Никейский Символ веры) и послание папы св. Льва. После 1-го документа были также заслушаны символ 150 отцов (Никео-Констан-тинопольский Символ веры) и по­слание свт. Кирилла к еп. Иоанну Антиохийскому, причем оглашение 1-го и 3-го документов сопровожда­лось одобрительными репликами: «Так учил блаженный Кирилл; папа Лев так верует» и т. п. При чтении послания св. Льва 3 фрагмента (АСО. Т. 2. Vol. 1 (2). Р. 81-82; ДВС. Т. 2. С. 242-243) вызвали у епис­копов Палестины и Иллирика подо­зрение в несторианской ереси. Архи-диак. Аэтий и еп. Феодорит Кирский попытались разрешить недоумения, предложив соответствующие места из сочинений свт. Кирилла. Были прочитаны также сочинения отцов и исповедников: Илария, еп. Пикта-вийского, из книги о вере, против ариан (liar. Pict. De Trinit. IX 3, 5-7, 11, 14); свт. Григория Богослова, из Слова на Богоявление (Greg. Nazianz. Or. 28. 13); свт. Амвросия Медиоланского, из книг о вере, к имп. Грациану (Ambros. Medial. De fide II 58, 77), и о Воплощении (De incarn. Dom. 49, 52); блж. Августина, еп. Гиппонского, из послания к Волу-зиану (Aug. Ер. 137. 9) и толкования на Евангелие от Иоанна (Tract, in loan. 78. 2-3); Слово об изложении веры, приписываемое Августину в «Collectio Leonis» (ДВС. Т. 2. С. 241-242; принадлежит мон. Лепорию — CPL,N262:ep. 219).

Однако сомнения у отцов Собора сохранялись. Аттик, еп. Никополя Иллирийского, поддержанный др. епископами, попросил дать отсроч­ку и, кроме того, предложил прочи­тать послание евт. Кирилла к Несто-рию с 12 анафематизмами и срав­нить его с Томосом папы св. Льва к свт. Флавиану. Последняя просьба так и не была исполнена. Сановни­ки дали отсрочку на 5 дней, чтобы Анатолий, архиеп. К-польский, и избранные им епископы, подписав­шие Томос св. Льва, смогли убедить сомневающихся. После этого илли­рийские епископы попросили вер­нуть на Собор арестованных, в т. ч. и Диоскора. Такое предложение не встретило поддержки у «восточных» епископов и присутствовавших на Соборе к-польских клириков (АСО. Т. 2. Vol. 1 (2). Р. 82-84; ДВС. Т. 2. С. 243-244).

3-е деяние. 13 окт. (В греч. тексте и в древнейшей редакции лат. пе­ревода это деяние считается 2-м.) Председательствовал легат Римско­го папы Пасхазин, еп. Лилибейский, представители императора в заседа­нии участия не принимали. Состо­ялся окончательный суд над Дио-скором. После прочтения адресо­ванной Собору новой жалобы еп. Евсевий Дорилейский просил «вы­звать своего соперника». Еще до открытия сессии Дйоскору было на­правлено приглашение явиться, на к-рое он ответил отказом, сослав­шись На препятствия со стороны ох­раны. Отцы Собора трижды отправ­ляли ж нему с соборного заседания посольства из епископов, но он вся­кий раз отклонял приглашение, вы­двигая различные предлоги: внача­ле он сослался на запрет со стороны стражи, а когда такое препятствие было снято, стал настаивать на учас­тии в заседании представителей гражданской власти; затем он объ­явил, что болен, и, вновь потребовав, чтобы и сановники были на Соборе, поинтересовался, будет ли его дело разбираться совместно с делами др. обвиняемых епископов. Тем време­нем были поданы записки предста­вителей Александрийской Церкви — диаконов Феодора и Исхириона, пресв. Афанасия (племянника свт. Кирилла) и мирянина Софрония — с жалобами на притеснения со сто­роны их архиепископа. Наконец, после 3-го вызова, на к-рый Диоскор ответил, «что не имеет ничего при­бавить к тому, что уже сказано» (АСО. Т. 2. Vol. 1 (2). Р. 25; ДВС. Т. 2. С. 266), еп. Пасхазин Лилибей­ский поставил вопрос: «Чего досто­ин поступающий таким образом?» Епископы признали Диоскора в со­ответствии с канонами достойным осуждения за непослушание. Лега­ты папы, перечислив его «дерзкие поступки»: единомыслие и при­нятие в общение Евтихия, отказ на «разбойничьем» Соборе прочитать Томос папы св. Льва к свт. Флавиану, отлучение папы св. Льва, проступки, указанные в жалобах александрий­цев, отказ явиться на Собор, — объ­явили приговор: «Архиепископ Лев через нас и через настоящий Свя­тейший Собор, имеете с апостолом Петром, лишает его епископства и отчуждает от всякого священничес­кого сана» (АСО. Т. 2. Vol. 1 (2). Р. 29; ДВС. Т. 2. С. 268). Присутствовав­шие на заседании 192 епископа под­держали такой приговор, выдвигая в качестве главного аргумента для осуждения отказ Диоскора явиться на Собор, т. е. неподчинение кано­нам. Среди¹ подписавших приговор (согласно лат. тексту — 308 участ­ников, греч.— 252) встречаются ак­тивные деятели «разбойничьего» Собора, принимавшие участие и в настоящем Соборе. Дйоскору было отправлено уведомление, в к-ром указывалось, что он осужден из-за

презрения к божественным кано­нам, «за непослушание сему свято­му и вселенскому Собору», а также «за другие проступки» (npoq тоц аАЛ,оц оо-и лАлцацеА/гцшту — АСО. Т. 2. Vol. 1 (2). Р. 41; ДВС. Т. 2. С. 296). Подробнее о причинах низложения Диоскора сообщалось в отчетах Со­бора, адресованных императорам Маркиану и Валентиниану III и имп. св. Пульхерии (АСО. Т. 2. Vol. 1 (2). Р. 83-87; ДВС. Т. 2. С. 297-299).

4-е деяние. 17 окт. Вновь рассмат­ривался вопрос о вере. После напо­минаний о необходимости «точней­шего исследования о вере», на чем настаивали сановники в конце 1-го деяния, и о принятой на 2-м деянии отсрочке на 5 дней сановники по­просили Собор высказаться «отно­сительно святой веры». Пасхазин, еп. Лилибейский, от имени пред­ставителей папы сказал: «Святой и блаженный Собор придерживается правила веры 318 отцов и следует определениям, изложенным ими в Никее, тем более что и Собор 150, собравшийся в Константинополе при блаженной памяти Феодосии Великом, утвердил эту веру; привет­ствуется также изложение этого символа, данное на Соборе собрав­шемся в Эфесе при блаженной па­мяти Кирилле, на котором был осужден Несторий; в-третьих же -послания, присланные блаженней­шим мужем и архиепископом всех Церквей Львом, осуждающие ересь Нестория и Евтихия и ясно показы­вающие, какая вера истинная; и свя­той Собор таким же образом держит эту веру, следует ей и сверх этого не может ничего ни прибавить, ни уба­вить». Последовал вопрос сановни­ков: «Согласно ли с посланием ар­хиепископа Льва изложение 318 от­цов, собиравшихся в Никее, и 150, собиравшихся после этого в царст­вующем граде?» (АСО. Т. 2. Vol. 1 (2). Р. 93-94; ДВС. Т. 3. С. 7). Боль­шинство участников соборного за­седания (всего 305 чел.) ответили утвердительно. Среди них были 32 иллирийских и 17 палестинских епископов, высказавших ранее во 2-м деянии подозрение в отношении православия нек-рых мест Томоса папы св. Льва, но теперь признав­ших письменно, что после бесед с легатами их сомнения рассеяны.

Отцы Собора просили вернуть бывш. руководителей «разбойничь­его» Собора, арестованных ранее, т. к. они также были согласны с по- I

сланием свт. Льва. Император после обращения к нему сановников пере­дал решение дела на усмотрение Со­бора. «Одинаково мудрствующих — Собору, подписавших послание Льва — Собору!» — решили отцы и пригласили 5 епископов занять свои места.

На этом же заседании к Собору обратились 13 епископов Египта. Они отказались подписывать Томос папы св. Льва и представили особое исповедание веры, в к-ром среди прочего анафематствовали «тех, кто говорит, что плоть Господа нашего была с неба, а не от святой Бого­родицы Девы Марии» (АСО. Т. 2. Vol. 1 (2). Р. 110-111; ДВС. Т. 3. С. 23-24). На словах эти епископы умоляли Собор не принуждать их подписывать Томос до выборов но­вого епископа на кафедру св. Мар­ка, иначе им нельзя будет показать­ся в Египте. Евтихия и мудрствую­щих подобным с ним образом они предавали анафеме. Отцы Собора требовали, чтобы они немедленно приняли послание свт. Льва, но са­новники предложили компромисс­ное решение — вопрос отложить до поставления нового Александрий­ского епископа.

Затем была рассмотрена петиция императору о созыве Вселенского Собора 18 столичных архимандри­тов, нек-рые из них, как оказалось, были ранее низложены архиеп. Ана­толием. Их возглавляли Карос и Дорофей; последний открыто при­знавал Евтихия православным. Сре­ди монахов находился и печально известный Варсума, наводивший ужас по всей Сирии; его присут­ствие вызвало раздраженные крики епископов: «Выгоните вон чело­векоубийцу! Анафема Варсуме!» и т. п. В др. петиции к Собору мо­нахи просили восстановить Диоско-ра в прежнем достоинстве. Было уже оглашено архидиак. Аэтием 5-е прав. Антиохийского Собора о клириках, отделяющихся от своего епископа, специально прочитанное против архимандритов, когда санов­ники предложили дать им отсрочку в 2-3 дня, чтобы они «последовали вере, определенной святыми отца­ми» (АСО. Т. 2. Vol. 1 (2). Р. 120; ДВС. Т. 3. С. 33).

Окончательно вопрос о монахах во главе с Каросом и Дорофеем был решен на заседании 20 окт. (в из­даниях выделено как 18-е деяние). Поскольку монахи ссылались на то,

что император будто бы обещал лич­но присутствовать на их диспуте с участниками Собора, пресв. и пе-риодевт Александр сообщил ответ Маркиана: он препоручал дело мо­нахов усмотрению Собора как выс­шей инстанции, поскольку, отмечал император, «что определит святой и вселенский Собор и подаст мне письменно, тому я следую, тем до­вольствуюсь, тому верую» (АСО. Т. 2. Vol. 1 (3). Р. 100; ДВС. Т. 3. С. 34). После прочтения 4-го и 5-го правил Антиохийского Собора против из­верженных клириков, дерзнувших священнодействовать и отделяю­щихся от своих епископов, Собор, следуя просьбам сановников, дал Каросу, Дорофею и Варсуме с их единомышленниками отсрочку до 15 нояб. «на размышление о повино­вении святому и вселенскому Собо­ру» под угрозой отлучения и лише-

гать епископов в города Беритской провинции, в то время как Евста-фий их низлагал. Собор, сослав­шись на I Всел. 4, посчитал, «что Церковь должна решать дело по сво­им канонам, не обращая внимания на императора». Первенство было оставлено за Тирской кафедрой (Бо­лотов. Лекции. Т. 4. С. 301).

5-е деяние. 22 окт. Зайимает осо­бое место среди остальных деяний Собора: на нем было выработано христологическое определение — орос (opoq), главный богословский документ Собора. «Только под по­стоянным давлением со стороны императора Маркиана отцы Халки-донского Собора согласились соста­вить новую формулу веры» (Grill-meierA. Christ in Christian Tradition. L, 1975. Vol. 1. P. 543). Еще накану­не, 21 окт., епископам был представ­лен составленный комиссией во гла­ве с архиеп. Анатолием К-польским проект ве-роизложения. Теперь он был прочтен Асклипиа-дом, диак. Великой ц.

ния «степени и всякого достоин­ства» (АСО. Т. 2. Vol. 1 (3). Р. 101; ДВС. Т. 3. С. 35).

В этот же день был рассмотрен спор епископов Фотия Тирского и Евстафия Беритского (в изданиях выделено как 19-е деяние). На имя императора поступила жалоба по поводу захвата Евстафием 6 горо­дов, подчиненных Тирской епархии (АСО. Т. 2. Vol. 1 (3). Р. 104-105; ДВС. Т. 3. С. 35-37). Пров. Фини­кия Приморская, имевшая своим гражданским и церковным центром г. Тир, была при имп. Феодосии II разделена на 2 новых адм. образова­ния с центрами в Тире и Берите. Ев-стафий Беритский после 449 г. ре­шил утвердиться как митрополит но­вой гражданской провинции, на что получил согласие Анатолия, архиеп. К-польского, и Максима, еп. Антио­хийского. Но с этим был не согласен еп. Фотий; он продолжал рукопола-гать епископов в города Беритской провинции, в то время как Евста-фий их низлагал. Собор, сославшись на I Всел. 4, посчитал, «что Церковь должна решать дело по своим канонам, не обращая внимания на императора». Первенство было оставлено за Тирской кафедрой (Болотов. Лекции. Т. 4. С. 301).

5-е деяние.22 окт. Зайимает особое место среди остальных деяний Собора: на нем было выработано христологическое определение — орос (opoq), главный богословский документ Собора. «Только под постоянным давлением со стороны императора Маркиана отцы Халки-донского Собора согласились составить новую формулу веры» (Grill-meierA. Christ in Christian Tradition. L., 1975. Vol. 1. P. 543). Еще накануне, 21 окт., епископам был представлен составленный комиссией во главе с архиеп. Анатолием К-польским проект ве-роизложения. Теперь он был прочтен Асклипиа-дом, диак. Великой ц.

Содержание этого так и не принятого Собором документа неизвестно, но, как следует из заме­чаний сановников в ходе его обсуждения, в нем употреблялось выражение «из двух природ» (Ёк 5-ио qnxrecov, см.: АСО. Т. 2. Vol. 1 (2). Р. 125; ДВС. Т. 3. С. 45), что признавал и Диоскор, но не бы­ло выражений «две природы» (5t>o (ршец) и «в двух природах» (ev 5г>о (pweaw). Заявление Иоанна, еп. Гер-маникийского, что «определение со­ставлено нехорошо и должно быть исправлено» (АСО. Т. 2. Vol. 1 (2). Р. 123; ДВС. Т. 3. С. 43), вызвало протесты, послышались возгласы в адрес «восточных»: «Несториан вон! Кто не анафематствует Несто-рия, пусть уйдет с Собора!» На во­прос архиеп. Анатолия к Собору: «Угодно ли вам определение?» — отцы, за исключением посланцев папы и нек-рых «восточных», отве­тили: «Определение угодно всем. Это вера отцов. Это вера православ­ная. Святая Мария пусть пишется Богородицей, так прибавить в сим­воле» (АСО. Т. 2. Vol. 1 (2). Р. 123;

ДВС. Т. 3. С. 43). Легаты в свою оче­редь пригрозили покинуть Собор, если епископы не согласятся с по­сланием «апостольского и блажен­нейшего мужа папы Льва». Предло­жение сановников образовать но­вую комиссию и пересмотреть уже составленное вероопределение не встретило поддержки у большин­ства. Когда еп. Иоанн Германикий-ский подошел вновь к сановникам, в его адрес раздались крики: «Не-сториан вон! Вон богоборцев! Про­сим, чтобы определение было под­писано перед Евангелием! «Богоро­дица Мария» да будет прибавлено в определение» и т. д. Довод сановни­ков, что Диоскор «за то низложил Флавиана, что он говорил «два ес­тества», а в определении говорится «из двух естеств», был отведен архи-еп. Анатолием, заметившим, что «Диоскор низложен не за веру», а за отлучение папы св. Льва и неявку на Собор. Требование сановников уст­ранить недостатки определения в соответствии с Томосом св. Льва не было поддержано. Отцы Собора желали его скорейшего подписания, хотя и были вполне согласны с по­сланием папы. «Другого определе­ния не нужно, нет недостатков в определении»,— последовал ответ, в т. ч. и Евсевия Дорилейского. «Архиепископ Лев так верует, как мы веруем. Пусть подписано будет определение. Лев сказал то же, что Кирилл».

Поскольку полного согласия так и не удалось достичь, сановники пере­дали решение вопроса императору. Нек-рое время спустя последовал ответ имп. Маркиана: или отцы Со­бора образуют комиссию, к-рая вы­работает «правое и безукоризненное постановление о вере, так чтобы все согласились и не оставалось ничего сомнительного», или каждый епис­коп объявит веру через своего мит­рополита, или созывается новый Собор на Западе. Такое решение не сразу подействовало на участников. Отцы Собора упорно стояли на сво­ем. «Или пусть возымеет силу оп­ределение, или мы уйдем»,— отвеча­ли епископы. Мнение большинства Собора высказал Кекропий, еп. Се­вастопольский, сторонник Томоса: «Просим перечитать определение; а те, которые противоречат и не под­писывают, пусть уходят». «Проти­воречащие — несториане. Противо­речащие пусть уходят в Рим»,— вто­рили ему епископы Иллирика.

Наконец, сановниками был по­ставлен вопрос, кому следуют отцы Собора: Диоскору или св. Льву? Ведь первый утверждает, что прини­мает «из двух естеств», а второй — «два естества, соединенные неслит­но, неизменно и нераздельно в од­ном Единородном Сыне, Спасителе нашем». «Как Лев, так мудрствуем. Противоречащие — евтихиане. Лев изложил православно»,— последо­вал ответ. «Так прибавьте к опреде­лению,— просили сановники,— со­гласно с голосом (ката ttiv \|/fj(pov) святейшего отца нашего Льва, что во Христе два естества, соединенные неизменно, нераздельно и неслит­но» (АСО. Т. 2. Vol. 1 (2). Р. 125; ДВС. Т. 3. С. 45). После этого трое председательствующих с 23 участ­никами Собора, среди к-рых были архиеп. Анатолий К-польский, ле­гаты Римского папы, епископы Максим Антиохийский, Ювеналий Иерусалимский, Евсевий Дорилей-ский и др., отправились в часовню храма св. мц. Евфимии. Когда они возвратились, архидиак. Аэтий про­читал изложение веры, к-рое начи­налось следующими словами: «Гос­подь наш и Спаситель Иисус Хрис­тос, утверждая в учениках своих познание веры, сказал: мир мой ос­тавляю вам, мир мой даю вам (Ин 14. 27), чтобы никто не разногласил с ближним в догматах благочестия, но чтобы равно всем возвещал про­поведь истины».

В оросе Собор принимал веро-определения Никейского и К-поль-ского Вселенских Соборов, дословно повторяя Никейский и Никео-Кон-стантинопольский Символы веры. Поскольку появились, с одной сто­роны, дерзающие «извратить таин­ство домостроительства Господа о нас» и отвергавшие наименование «Богородица», а с др. стороны, «вво­дящие слияние и смешение», к-рые безумно измышляли, «что одно ес­тество плоти и божества, что боже­ственное естество Единородного по слиянию страдательно», то к этим Символам, по мысли отцов Собора, необходимо было присоединить «в обличение безрассудства нес-ториева» 2 послания свт. Кирилла к Несторию («KaxacpJaxxpowi») и Иоанну Антиохийскому («Eixppai,-veoGcoaav»), а «против евтихиева зломыслия» — послание папы св. Льва к свт. Флавиану, поскольку в этих документах осуждались и ана-фематствовались разделяющие единое Лицо в двоицу Сынов, призна­ющие Божество подлежащим стра­данию, допускающие слияние и сме­шение двух природ, полагающие, что во Христе была небесная или к.-н. др. неединосущная нам приро­да, и, наконец, признающие две при­роды до соединения, а после соеди­нения одну.

Буквальные извлечения из послед­них 3 документов с поправками от­цов Собора легли в основу положи­тельного церковного учения о Лице Христа Спасителя, к-рое излагалось т. о.: «Итак, последуя святым отцам, все согласно поучаем исповедовать одного и того же Сына, Господа на­шего Иисуса Христа, совершенного в божестве и совершенного в чело­вечестве, истинно Бога и истинно человека, того же из души разумной и тела, единосущного Отцу по бо­жеству и того же единосущного нам по человечеству, во всем подобного нам, кроме греха, рожденного преж­де веков от Отца по божеству, а в последние дни ради нас и ради на­шего спасения от Марии Девы Бо­городицы по человечеству, одного и того же Христа, Сына, Господа, единородного, в двух естествах не­слитно, неизменно, нераздельно, не­разлучно познаваемого,— так что со­единением нисколько не наруша­ется различие двух естеств, но тем более сохраняется свойство каждого естества и соединяется в одно лицо и одну ипостась,— не на два лица рассекаемого или разделяемого, но одного и того же Сына и единород­ного Бога Слова, Господа Иисуса Христа, как в древности пророки [учили] о Нем, и [как] Сам Господь Иисус Христос научил нас, и [как] предал нам символ отцов» (АСО. Т. 2. Vol. 1 (2). Р. 129-130; ДВС. Т. 3. С. 48). Собор самым решительным образом принял учение о двух естест­вах во Христе после соединения при одном Лице и Ипостаси. В заключе­нии орос запрещал «составлять дру­гую веру» под угрозой лишения сана для епископов или клириков и анафемы для монашествующих и мирян. После прочтения все нахо­дившиеся на заседании согласились принять орос; но его подписание бы­ло отложено до следующего деяния.

6-е деяние. 25 окт. Присутствова­ли имп. Маркиан и имп. св. Пульхе-рия в сопровождении высших чинов и сената. Император обратился к участникам Собора вначале на лат., а затем на греч. языке. После торжественного прочтения и подписания ороса (всего подписали 452 участ­ника Собора) он выразил надежду, что отныне «уничтожен всякий по­вод к спорам о святой вере». Им­ператор объявил, что если «кто-нибудь публично под предлогом рассуждения о вере произведет воз­мущение, то будет изгнан из царст­вующего града, военный — потеря­ет службу, клирик — степень, и под­вергнется другим наказаниям» (АСО. Т. 2. Vol. 1 (2). Р. 156; ДВС. Т. 3. С. 69). Император даровал Хал-кидонской кафедре титул митро­полии, оставив за Никомидией соб­ственное значение митрополии, а так­же просил отцов Собора, несмотря на их усталость, остаться еще на неск. дней для разбора нек-рых дел.

В тот же день были составлены первые 27 правил Халкидонского Собора. В греч. тексте они образуют 7-е деяние. В лат. переводе они на­ходятся в 15-м деянии, к-рое дати­руется 31 окт.; такому порядку сле­дует и рус. перевод, сделанный в КазДА (греч. текст: АСО. Т. 2. Vol. 1 (2). Р. 158-163; лат. пер.: Ibid. Vol. 3 (3). P. 92-98; рус. пер.: ДВС. Т. 3. С. 137-142; о датировке см.: Xpvaoq. 1. 266-272).

В оставшиеся 6 дней окт. состоя­лись неск. деяний, на к-рых разби­рались вопросы церковного управ­ления, а также дела епископов Фео-дорита Кирского и Ивы Эдесского.

8-е деяние (7-е по позднейшим редакциям лат. перевода). 26 окт. Касалось юрисдикции Антиохий­ской и Иерусалимской кафедр. Со времени III Вселенского Собора архиеп. Ювеналий Иерусалимский стал претендовать помимо провин­ций Палестина I, II и III на провин­ции Аравия и Финикия I и II. Те­перь же он и ей. Максим Антиохий-ский совместно подали Собору петицию, в к-рой просили отцов ут­вердить полюбовный раздел про­винций; при этом Ювеналий огра­ничивался 3 Палестинами, отказы­ваясь от 3 др. провинций в пользу Антиохийской кафедры. Желание предстоятелей 2 важнейших кафедр Востока получило письменную санк­цию Собора (АСО. Т. 2. Vol. 1 (3). Р. 3-7; ДВС. Т. 3. С. 70-73).

9 (8)-е деяние. Проведено было в тот же день, о Феодорите, еп. Кир-ском. Несмотря на то что Феодорит по указанию представителей импе­ратора присутствовал уже в 1-м дея­нии, давал пояснения в отношении

Томоса папы св. Льва и подписался среди выразивших согласие с этим документом в 4-м деянии, ему при­шлось оправдываться перед Собо­ром. От него потребовали анафе-матствовать Нестория, но Феодорит отказывался это сделать, пока не бу­дет прочитано прошение к импера­тору и его записки к рим. легатам. Отцы настаивали на анафеме Не-сторию и его учению. Феодорит вновь попытался было разъяснить свою веру, но с мест послышались возгласы: «Он — еретик, он — несто-рианин; вон еретика!» Тогда Феодо­рит произнес: «Анафема Несторию и тому, кто разделяет единого и Еди­нородного Сына на двух сынов». После замечания сановников, что «всякое сомнение насчет Феодори-та разрешилось» и «остается, чтобы он получил свою церковь», еписко­пы признали его достойным престо­ла. По требованию Собора еписко­пы Софроний Константийский и Иоанн Германикийский также ана-фематствовали Нестория и его уче­ние, а Амфилохий, еп. Сидский,— Евтихия (АСО. Т. 2. Vol. 1 (3). Р. 7-11; ДВС. Т. 3. С. 73-76).

10 (9)-е и 11 (10)-е деяния. 26 и 27 окт. Разбиралось дело Ивы Эдес­ского, к-рое оказалось более слож­ным. В начале 10-го деяния Ива об­ратился к Собору, сообщив, что, ок­леветанный своими клириками по интригам Евтихия, он низложен и просит исследовать его дело. Среди своих притеснителей он называл и Урания, еп. Имерийского, одного из руководителей Собора в Берите, осудившего Иву зимой 449 г. (неза­долго до 25 февр., см.: Hefele, Ledercq. Hist, des Conciles. Т. 2 (1). P. 493-498). Собор в Тире (25 февр. 449) под рук. епископов Фотия Тирско-го и Евстафия Беритского пересмот­рел его дело и оправдал; в его за­щиту выступили эдесские клирики. Было зачитано деяние Тирского Со­бора, но вопрос легатов к Собору: «Что представляется вашей свя­тости относительно Ивы?» — был встречен общим молчанием еписко­пов, и заседание было перенесено на следующий день. 27 окт. Ива пред­ставил новую жалобу на несправед­ливое осуждение его на «разбой­ничьем» Соборе, на к-ром он даже не присутствовал. Собор признал заочное осуждение незаконным. Пат-рикий, еп. Тианский, поддержанный «восточными», предложил уже бы­ло вернуть Иве епископство, как

нек-рые епископы заявили, что про­тив него имеются обвинители. На заседание явились диак. Феофил и др. клирики Эдесской Церкви. Они просили прочитать акты Беритско­го и 2-го Эфесского (449) Соборов. В актах Беритского Собора нахо­дилось письмо Ивы к Маре Персу, в к-ром описывались события, свя­занные с несторианским спором, вплоть до примирения свт. Кирил­ла с «восточными» в 433 г. (АСО. Т. 2. Vol. 1 (3). Р. 35). Ива в свою за­щиту просил прочитать петицию верных ему эдесских клириков, по­данную Фотию Тирскому и Ев-стафию Беритскому еще в 449 г. Предложение сановников прочи­тать деяния «разбойничьего» Собо­ра вызвало протест легатов папы, от­метивших, что эти деяния не имеют никакого значения и нужно просить императора запретить особым зако­ном «даже упоминать этот Собор». С этим согласились и остальные епископы. При подаче голосов пер­выми высказались легаты, отметив, что Ива не виновен и православен, поэтому ему нужно возвратить епис­копство и Церковь, а занимающего теперь Эдесскую кафедру Нонна рассудит Максим, еп. Антиохий-ский. Такое мнение поддержали архиеп. Анатолий К-польский и еп. Максим Антиохийский. Остальные 15 высказавшихся епископов были более сдержанны в своем суждении об Иве, и если и признавали необ­ходимость восстановления его в прежнем достоинстве, то делали это более «по милосердию» (архиеп. Ювеналий Иерусалимский) или просто из-за согласия с большин­ством (еп. Евсевий Дорилейский). По требованию Собора Ива анафе-матствовал Нестория и «всякого, кто мудрствует не так, как мудр­ствует этот святой Собор» (АСО. Т. 2. Vol. 1 (3). Р. 11-16 и 16-42; ДВС. Т. 3. С. 77-80 и 80-103).

27 окт. состоялось короткое дея­ние о Домне Антиохийском, неза­конно низложенном Диоскором на «разбойничьем» Соборе (449). От­цы согласились с предложением еп. Максима Антиохийского назначить бывш. патриарху содержание из час­ти доходов Антиохийской кафедры (АСО. Т. 2. Vol. 3 (3). Р. 5-6; ДВС. Т. 3. С. 103-104).

12 (11)-е и 13 (12) -е деяния. 29 и 30 окт. Обсуждалось дело епископов Эфесских Вассиана и Стефана. Васси-ан, первоначально рукоположенный еп. Мемноном в др. город, а позже избранный народом на кафедру Эфеса, с к-рой впосл. он был изгнан (до 449), подал прошение на имя императоров с просьбой рассудить его со Стефаном, незаконно захва­тившим, как он утверждал, его ка­федру. Собор долго разбирал это за­путанное дело и пришел к выводу, что оба претендента поставлены «вопреки канонам». Решение о по-ставлении нового епископа столк­нулось с вопросом, где его рукопола­гать. Епископы Асийского диоцеза, подчиненные Эфесскому митропо­литу, упрашивали Собор не рукопо­лагать их предстоятеля в столице, а к-польские клирики, ссылаясь на решения II Вселенского Собора, от­стаивали «преимущество Констан­тинополя». 30 окт. Собор принял' решение удалить Вассиана и Стефа­на на покой с сохранением сущего сана и содержания и избрать нового епископа канонично (АСО. Т. 2. Vol. 1 (3). Р. 42-53 и 53-56; ДВС. Т. 3. С. 104-112 и 112-115).

14 (13) -е деяние. 30 окт. Разби­рался спор Никомидийской и Ни-кейской кафедр. Митр. Никомидии Евномий вместе со своим клиром жаловался на неканоничные дейст­вия Анастасия, митр. Никейского. Последний претендовал на право рукополагать епископов на терри­тории Вифинской епархии, подчи­ненной издревле Никомидии. Ана­стасий, действуя вопреки I Всел. 4, прочитанному на заседании, опи­рался на закон императоров Вален-тиниана I и Валента, по к-рому Ни-кея удостаивалась статуса митропо­лии. Собор определил, ссылаясь на каноны, что «епископу Никомидии, т. к. она с древнего времени есть мит­рополия, надлежит рукополагать всех епископов, находящихся в его области». Архидиак. Аэтий заметил, что необходимо учитывать и права К-польской кафедры (АСО. Т. 2. Vol. 1 (3). Р. 56-62; ДВС. Т. 3. С. 115-120).

15 (14)-е деяние. 31 окт. Разби­ралась жалоба еп. Перрского Сави-ниана на захват его кафедры Афа­насием, ранее низложенным на Со­боре в Антиохии при патриархе Домне (ок. 445), а после 449 г. вос­становленным по приказанию Дио-скора в прежнем достоинстве. Со­бор признал Савиниана законным епископом и предписал Афанасию пребывать на покое до тех пор, пока его затянувшееся дело не будет пересмотрено на новом Соборе Ан-тиохийской Церкви, на что Макси­му, еп. Антиохийскому, отводился 8-месячный срок.'Если Афанасий окажется невиновным в возводи­мых на него обвинениях, ему следу­ет возвратить кафедру, а Савиниа-ну, сохранив епископство,— полу­чать содержание, какое определит Антиохийский епископ (АСО. Т. 2. Vol. 1 (3). Р. 63-83; ДВС. Т. 3. С. 120-137).

Особое значение Собор имеет в истории возвышения К-польского Патриархата. Именно на нем, «по­следуя во всем определениям свя­тых отцов», как отмечали отцы Со­бора, была дана каноническая санк­ция порядку, к-рый фактически складывался еще с IV в. Уже при разборе дел епископов Вассиана и Стефана (в 12-м и 13-м деяниях 29 и 30 нояб.) к-польские клирики на­стаивали на преимуществе их ка­федры при рукоположении еписко­пов в Эфес, ссылаясь на II Всел. 3 и устоявшуюся практику. В 14-м дея­нии было прямо отмечено, что «пра­ва рукоположения 'в областях» бу­дут рассматриваться Собором «осо­бым порядком». Такой вопрос уже был поставлен в^! особом деянии 29 окт. (или 31 окт.— Xpvaoq. E. 275-281). Это было 1-е деяние о правах столичной кафедры; на^г нем не при­сутствовали легаты папы, подозри­тельно относившиеся к возможному возвышению епископских кафедр на Востоке, а также представители императора, к-рые самим фактом своего отсутствия хотели подчерк­нуть свободу действий епископов на Соборе и при необходимости могли выступить в роли посредников меж­ду легатами и остальными участ­никами. На этом заседании было со­ставлено 28-е прав., определявшее юрисдикцию К-польской кафедры; его подписали 185 епископов (АСО. Т. 2. Vol. 1 (3). Р. 88-94; ДВС. Т. 3. С. 150-154).

17-е деяние (в лат. переводе — 16-е; в самой поздней редакции Рус­тика этого деяния нет). 30 окт. (или 1 нояб.- Xpvaoq. £ 275-281). О пра­вах К-польской кафедры. В засе­дании участвовали сановники и ле­гаты. Последние потребовали про­читать «некие акты, составленные в прошлый день вопреки канонам». Архидиак. Аэтий перед прочтением записи деяния от 29 окт. заметил, что «господ епископов, прибывших из Рима» просили принять участие

в заседании, но они отказались, за­явив, что не получили соответст­вующих указаний. Дело же рассмат­ривалось «не тайком, не воровским образом; но оно есть деяние пра­вильное и каноническое». Еп. Лу-ценций, легат папы, выразил сомне­ние в свободном принятии такого решения (на что отцы ответили, что «никто не был принуждаем»), а так­же указал на возможный подлог ка­нонов, на к-рые опиралось 28 прав. Архидиак. Аэтий потребовал от ле­гатов представить инструкции папы на этот счет. Пресв. Бонифаций про­читал наставление папы св. Льва в том, чтобы определения св. отцов не нарушались и всеми способами ох­ранялось его достоинство. Сановни­ки предложили обеим сторонам представить каноны. Легаты прочи­тали 6-е прав. I Вселенского Со­бора, искаженное вставкой «Цер­ковь Римская всегда имела преиму­щества» (ecclesia Romana semper habuit primatum — АСО. Т. 2. Vol. 3 (3). P. 109). Нотарий Константин в свою очередь огласил подлинный текст этого правила, а также 3 пер­вых правил II Вселенского Собора (все из одного кодекса). На постав­ленный сановниками вопрос, добро­вольно ли епископы 3 диоцезов, пе­решедших в юрисдикцию К-поля, подписали 28-е прав., последовал ответ, что принуждений не было. Затем было предложено высказать­ся по этому поводу неподписавшим-ся епископам. Евсевий, еп. Анкир-ский, высказался в том смысле, что хиротония в столице слишком доро­го обходится городам, но, как ока­залось, сам он был рукоположен в К-поле. Фалассий, еп. Кесарийский, поддержал соборное определение. Сановники после этого отметили, что, как следует из чтения записей прошлого деяния и заявлений епис­копов, они усматривают, что «архи­епископу К-поля должно пользо­ваться теми же преимуществами че­сти», что и епископу Рима, а также иметь «самостоятельную власть хи­ротонисать митрополитов диоцезов Асийского, Понтийского и Фракий­ского». «Это справедливое реше­ние»,— ответили епископы и проси­ли всех отпустить по домам. Не со­глашались только легаты, требуя у сановников отменить сделанное на прошлом заседании «вопреки кано­нам». Выступление легатов осталось без внимания (АСО. Т. 2. Vol. 1 (3). Р. 86-99; ДВС. Т. 3. С. 149-159).

16-е деяние. 31 окт. Это было по­следнее и, судя по характеру текста, короткое деяние (существует толь­ко греч. оригинал, к-рый Хрисос счи­тает подложным — Xpvaoq. 2. 275-281). На нем читалось послание папы св. Льва к Собору (греч.: АСО. Т. 2. Vol. 1 (1). Р. 31-32; лат. пер.: АСО. Т. 2. Vol. 4. Р. 51-53; рус. пер.: ДВС. Т. 2. С. 52-53).

Итоги Собора. Надеждам имп. Маркиана на прекращение впредь всяких споров о вере, о чем он так ясно высказался в торжественной речи, обращенной к участникам Со­бора в 6-м деянии, не суждено было сбыться. Сразу же по окончании за­седаний встал вопрос о признании авторитета Собора. На Западе этот вопрос удалось достаточно быстро решить, хотя недовольство нек-рыми решениями Собора высказывал па­па свт. Лев Великий. Как и его пред­шественники, он болезненно вос­принимал любые попытки возвы­шения К-польской кафедры, прежде всего 28-е прав. Халкидонского Со­бора, ставшее теперь новым камнем преткновения между епископами 2 столиц Римской империи. Имп. Маркиан, лично вмешавшийся в дело, добился от свт. Льва согласия признать в общем решения Собора. Сложнее дело обстояло на Востоке, где значительная часть населения принадлежала к сторонникам моно-физитства, не желавшим слышать о Соборе, утвердившем догмат о двойстве природ во Христе после Воплощения. И если в Палестине, несмотря на восстание промонофи-зитски настроенных монахов, к-рое возглавил Феодосии, захвативший Иерусалимский престол, удалось свести влияние монофизитов к ми­нимуму, то в Сирии, Армении и осо­бенно Египте положение оказалось значительно серьезнее. Все последую­щие попытки убедить здесь монофи­зитов признать Халкидонский Со­бор не увенчались успехом. В Египте большинство населения оказалось на стороне низложенного Диоскора и его преемников, к-рые более полу­века непрерывно возглавляли цер­ковное управление в этой важной провинции Римской империи. В Си­рии монофизиты усилились в прав­ление императоров Зинона и особен­но Анастасия I, проводивших в от­личие от своих предшественников Маркиана и Льва /униональную по­литику, направленную на примире­ние религ. партий. В VI в. ни жест-

кое преследование монофизитов в правление имп. Юстина I, ни более мягкое к ним отношение в 1-е деся­тилетие царствования св. Юстини­ана также не привели к желаемому результату. Уже в 40-х гг. VI в. в этих провинциях возникла отдельная мо-нофизитская иерархия и сформи­ровались самостоятельные Церкви: коптская, сиро-яковитская и армян­ская, оказавшиеся с этого времени оторванными от Вселенской Церкви.

А. В. Храпов

Богословие Собора. Из Вселен­ских Соборов III и IV разделены са­мым кратким, 20-летним, интерва­лом, к-рый вместил большую дог­матическую работу. Наибольший вклад в дело Халкидона внес свт. Кирилл Александрийский. После соглашения 433 г. с «восточными» (Formula unionis) свт. Кирилл, с од­ной стороны, продолжал полемику с несторианством, с другой — истол­ковывал свою позицию в соглаше­нии 433 г. У свт. Кирилла в отноше­нии Христа спорадически встре­чаются дифизитские формулы: «Он был один в двух» (ец fjv 6 ev oqjxpoiv — PG. 77. Col. 220), «Един в двух и из двух» (eva ev оецфогу ксх! ё£, ацфоТу tov Xpioxov — Ibid. Col. 288). Он при­знает, что дифизитский язык может выражать правосл. понимание. «Не нужно избегать и отвергать все, что говорят еретики, ибо они исповеду­ют многое, что и мы исповедуем... Так и Несторий, когда он говорит две природы, обозначая различие (SioKpopdcv) плоти и Бога Слова. Но он не исповедует вместе с нами со­единение» (Ibid. Col. 225). Настаи­вая на формуле цда фйок; тог) &го\> Aoyoi) аеооеркюцёут! (Ibidem et al.), он предлагает в то же время вполне правосл. ее истолкование: заимство­вав ее из аполлинарианских подло­гов, он понимал ее всегда по-своему. Главным препятствием для приня­тия «в двух природах» было то, что понятие природы сближалось с по­нятиями ипостаси и лица. Но эти по­нятия начинали различаться. В 4-м анафематизме свт. Кирилл осуждает тех, кто евангельские речения о Христе «распределяет между двумя лицами или ипостасями» (Ibid. Col. 120), но уже в Formula unionis 433 г. не возражает против того, что «богословы одни из евангельских и апостольских изречений о Господе делают общими, как принадлежа­щие одному лицу, другие же разде­ляют как относящиеся к двум есте-

ствам (юс; ёя1 5гю фгюееоу), и боголеп-ные относят к божеству Христа, а смиренные — к [Его] человечеству» (АСО. Т. 1. Vol. 1 (1). Р. 4, 17; ДВС. Т. 1. С. 541; PG. 77. Col. 177). Свт. Кирилл, осуждая Нестория, разде­ляющего единого Христа на двух сынов, согласен с правосл. антио-хийцами, к-рые «Богородицею име­нуют Св. Деву и говорят, что един Сын и Христос и Господь, совершен­ный в божестве и совершенный в человечестве, т. к. тело Его одушев­лено разумной душой» (Ер. 40 // PG. 77. Col. 189). «Если говорится, что Логос, будучи Богом, воплотился и вочеловечился, да будет далеко от­брошено подозрение в изменении, ибо Он остался тем, чем был, и да ис­поведуется нами совершенно несли-янное соединение» (Ibid. Col. 193). Защищаясь от обвинений в компро­миссе, свт. Кирилл существенно уточняет свою позицию: «...Бог Сло­во принял образ раба, в подобии че-ловеков быв, как написано (Флп 2. 7). И именно только в этом смыс­ле должно пониматься различие природ. Ибо божество и человече­ство не одно и то же по свойству ес­тества (ev TTOioTnti qyuoucf))» (Ibid. Col. 193). «Если исследуется способ воплощения, два, одно с другим, не­изреченно и неслиянно сошедшие­ся в соединении (ot)VT|veyp.eva кав' evoxnv), человеческий ум видит их соединенными и нисколько не раз­деляет (5uoxr|aiv оибацйх;)» (Ibi­dem). Даже не совсем соглашаясь с «восточными» в словоупотребле­нии, свт. Кирилл признает их право­славие и непричастность к ариан­ству: «Если исповедуется соедине­ние, то уже не отделяется одно от другого соединенное, но един Сын, едина природа Его, как воплощен­ного Слова. Сие исповедали Восточ­ные, хоть и немного темными слова­ми. Ибо исповедующие, что от Бога Отца родившийся единородный Ло­гос, родился Он же и по плоти от Жены, и что Св. Дева есть Бого­родица, и что одно Его Лицо (лроосояоу) и не два сына, не два Христа, но один, как могут такие сходиться с мнениями Нестория?» (Ер. 44 // PG. 77. Col. 225-228). В 1-м послании к Сукценсу, еп. Дио-кесарийскому, свт. Кирилл отвер­гает дифизитскую терминологию в том случае, если она, как у Диодо-ра, еп. Тарсийского, приводит к раз­делению единого Христа на два лица: «...иной сын, в отдельности —потомок Давида, рожденный от Св. Девы и Богоматери, и иной, в от­дельности, Сын — Логос Бога Отца» (Ер. 45 // PG. 77. Col. 229). Но «мы, соединяя со святою плотью, имею­щею душу разумную, неизреченно и сверх ума, Бога Отца Слово, несли-янно, неизменно, непреложно, испо­ведуем единого Христа и Сына и Господа, Который Один и Тот же и Бог и Человек, не иного и иного, но Одного и Того же, Который и есть и мыслится как и то, и другое... Два естества сошлись одно с другим в нерасторжимом соединении несли-янно и неизменно. Ибо плоть есть плоть, а не божество, хоть и стала плотью Бога. Подобно и Логос есть Бог, а не плоть, хоть и сделал плоть Своею домостроительно. Понимая это, мы не повреждаем нисколько схождения в единство, говоря, что оно произошло из двух природ. Ибо после соединения мы не отделяем природы одну от другой, не рассе­каем на двух сынов Единого и Не­раздельного, но говорим о Едином Сыне, и, как сказали отцы, о единой природе Бога Слова воплощенной. Итак, что касается понимания и од­ного лишь видения душевными оча­ми, каким образом вочеловечился Единородный, мы говорим о соеди­нившихся двух природах, но о еди­ном Христе и Сыне и Господе, Сло­ве Бога Отца, вочеловечившемся и воплотившемся» (Ibid. Col. 232-233). «Хоть мы и говорим, что един Единородный Сын Божий вопло­тившийся и вочеловечившийся, Он не стал чрез это смешанным... и при­рода Слова не перешла в природу плоти, но и природа плоти не пе­решла в Его природу, но и то и дру­гое остается и мыслится в своем природном свойстве... Он совершен как в божестве, так и в человечестве. Правильнейше и весьма разумно... ты утверждаешь, что Сын Божий, поскольку Он есть и мыслится как Бог, пострадал телесно не Своим естеством, но естеством перстным. Ибо подобало обязательно сохра­нить и то и другое в отношении еди­ного поистине Сына: и то, что Он не страдает божеством (вешок;), и то, что говорится о Его страдании по человечеству (av9pcwuvco<;). Ибо по­страдала Его плоть... Если и скажут о естестве человечества и божества в отношении Еммануила, но чело­вечество стало собственным Слова, и единый Сын понимается с ним (человечеством)» (Ер. 46 // PG. 77.

Col. 241-245). «Он разумеется единым, хоть и было в созерцании разума иноприродным Ему тело Его... одушевленное разумной ду­шой. ...стал человеком, уподобив­шись нам во всем, кроме одного лишь греха» (Ер. 50 // PG. 77. Col. 260-261).

Много говорится о влиянии на Халкидонский орос «восточных», и прежде всего блж. Феодорита, еп. Кирского. Это влияние было опо­средствованным через Formula unio-nis 433 г. (АСО. Т. 1. Vol. 1 (4). Р. 17-20; ДВС. Т. 1. С. 540-543) и после­дующие разъяснения свт. Кирилла. Непосредственное влияние антио-хийского богословия в Халкидоне было ограниченным, поскольку да­же в Сирии с начала несторианских споров последователи богословия свт. Кирилла становились все более влиятельными. Антиохийские бого­словы, так же как и александрий­ские, до неразличимости сближали христологические понятия приро­ды, ипостаси и лица, что при антио-хийском дуализме вело к формуле: две природы, две ипостаси, два лица. Напр.: «говорить о двух соединен­ных ипостасях или же природах не только уместно, но и весьма после­довательно» (Феодорит. Опровер­жение глав Кирилла — АСО. Т. 1. Vol. 1 (6). Р. 117). «Когда мы разли­чаем природы, мы говорим о совер­шенной природе Бога Слова и со­вершенном лице, ибо нельзя гово­рить о безличной ипостаси, говорим и о совершенной природе человека, и подобно о лице. Но если мы об­ратим взор к сопряжению (owdc-(peuxv), тогда говорим об одном Ли­це» (Theod. Mops. Fragm. de incarn. // PG. 66. Col. 981). Основная ис­тина, защищаемая свт. Кириллом,— единство Лица Богочеловека. Ос­новная идея антиохийцев — разли­чие двух Его природ. Обе стороны имели несовершенную терминоло­гию, за к-рой стояли объективные трудности осмысления непостижи­мой тайны Воплощения. Приведен­ные цитаты показывают, что мысль свт. Кирилла была совершеннее и он был на безопасном расстоянии от грани монофизитства, в то время как критикуемые им антиохийцы опасно приближались к несториан-ству. Эта уязвимость антиохийско-го богословия и привела к его уга­санию еще до Халкидона, и IV Все­ленский Собор состоял в основном из последователей свт. Кирилла.

Важным этапом для формирова­ния Халкидонского догмата стало появление ереси Евтихия, к-рая об­наружила уязвимые места и у сто­ронников свт. Кирилла. Евтихий — тип «харизматика», ограниченный и самоуверенный фанатик, опасный популярностью в народе и влияни­ем при дворе. В основном он повто­рял заученные фразы свт. Кирилла. Но направление его мысли уводило его очень далеко от великого алек­сандрийца. Немногочисленные ори­гинальные высказывания Евтихия сводятся к следующему. Хотя «Ро­дившийся от Девы Марии есть со­вершенный Бог и совершенный че­ловек», однако Он «не имеет плоти, единосущной нам» (АСО. Т. 2. Vol. 1 (1). Р. 124; ДВС. Т. 2. С. 114). «Еди­носущен Матери и не имеет плоти, единосущной нам» (АСО. Т. 2. Vol. 1 (1). Р. 162; ДВС. Т. 2. С. 144). Утри­руя одну из формул свт. Кирилла, отбрасывая слово «воплощенное», он придавал ей монофизитский смысл: «Господь наш состоит из двух естеств прежде соединения, а после соединения исповедую одно естество» (...ёк 5гю (pixreoov yeYevf|o-9ou tov Kttpiov тщюу Jtpo тп<; evcooeax;, цетос 5e xr\v evcociv uiav qyucnv ouo-Xoy<b - ACO. T. 2. Vol. 1 (1). P. 143; ДВС. Т. 2. С. 129). Евтихий т. о. ясно отрицал «двойное единосущие», указывая на Символ веры, где го­ворится только о единосущии Отцу (АСО. Т. 2. Vol. 1. (1). Р. 162; ДВС. Т. 2. С. 144). Свт. Флавиан К-поль-ский, противостоявший Евтихию, был вполне консервативным кирил-лианцем и придерживался формулы «из двух природ». Ссылаясь на III Вселенский Собор, он исповедует в послании свт. Льву Римскому: «Хотя соединились вместе различ­ные естества, но один есть Христос, Сын Божий, из двух естеств; не так впрочем, чтобы уничтожилось в Нем различие естеств по причине их соединения» (АСО. Т. 2. Vol. 1(1). Р. 39; ДВС. Т. 2. С. 16). Но Евтихий решительно не принимал формулы «из двух естеств после соединения», и именно поэтому его противники (не свт. Флавиан) произнесли на К-польском Соборе формулу «в двух природах», предваряющую Халки­донский орос (АСО. Т. 2. Vol. 1 (1). Р. 118,121 et al; ДВС. Т. 2 С. 108,111 и др.). Это было задолго до написа­ния Томоса папы св. Льва, к-рый, несомненно, очень значительно по­влиял на Халкидонское вероопределение. Томос свт. Льва «не догма­тическое определение», а «торже­ственное исповедание... на богослу­жебном, не на богословском языке» (Флоровский. Византийские отцы. С. 21). Свт. Лев учит: «...мы не мог­ли бы победить виновника греха и смерти, если бы нашего естества не воспринял и не усвоил Тот, Которого ни грех не мог уязвить, ни смерть — удержать в своей власти... При со­хранении свойств того и другого ес­тества и при сочетании их в одно Ли­цо (salva igitur proprietate utriusque naturae et in imam coeunte personam) воспринято величием уничижение, могуществом немощь, вечностью смертность. Для уплаты долга есте­ства нашего бесстрастное естество соединилось с естеством страстным (natura inviolabilis naturae est unita passibili), дабы Один и Тот же, Хо­датай Бога и человеков, Человек Иисус Христос (1 Тим 2. 5) и мог умереть по одному (естеству), и не мог умереть по другому, как того и требовало свойство нашего врачева­ния. Посему истинный Бог родился в подлинном и совершенном есте­стве истинного человека: всецел в Своем, всецел в нашем. Нашим же называем то, что Творец положил в нас в начале и что Он восхотел воз­вратить нам. Ибо в Спасителе не было и следа того, что привнес в человека искуситель, и что прель­щенный человек допустил (в себя). И хотя Он сделался причастным че­ловеческих немощей, но отсюда не следует, что сделался участником и наших грехов. Он восприял образ раба без скверны греха, возвеличи­вая человеческое и не уменьшая Бо­жественного... Оба естества сохра­няют свои свойства без всякого ущерба... Тот, Который есть истин­ный Бог, есть вместе и истинный че­ловек. И если смирение человека и величие Божества взаимно соедини­лись, то в этом единстве нет никако­го обмана. Ибо как Бог не изменя­ется через милосердие, так человек не уничтожается через прославле­ние. Каждое из двух естеств в соеди­нении с другим действует так, как ему свойственно (agit enim utraque forma cum alterius communione quod proprium est): Слово делает свой­ственное Слову, а плоть исполняет свойственное плоти. Одно из них сияет чудесами, другое подлежит страданию... Хотя в Господе Иисусе Христе одно лицо Бога и Человека (in domino Iesu Christo dei et hominis

una persona sit), однако иное то, от­куда происходит общее того и дру­гого уничижение, и иное то, откуда проистекает общее их прославле­ние. От нашего у Него есть меньшее Отца человечество, а от Отца у Него есть равное с Отцом божество. По причине этого то единство Лица, которое должно разуметь по отно­шению к тому и другому естеству, и о Сыне Человеческом читаем, что Он сшел с неба, тогда как Сын Божий восприял плоть от Девы... О Сыне Божием говорится, что Он распят и погребен, тогда как Он по­терпел сие не божеством, по которо­му Единородный совечен и едино­сущен Отцу, а немощным челове­ческим естеством... В Нем свойства божественного и человеческого ес­тества пребывают нераздельно» (АСО. Т. 2. Vol. 2 (1). Р. 24-33; ДВС. Т. 2. С. 231-238). Свт. Лев, даже и исходя из зап. традиции, в христо-логии во многом следует свт. Ки­риллу. К Томосу приложены избран­ные святоотеческие цитаты, здесь зап. отцы святители Иларий Пик-тавийский (5 цитат), Амвросий Ме-диоланский (4 цитаты), блж. Авгус­тин (3 цитаты) соседствуют со свя­тителями Григорием Богословом (2 цитаты), Иоанном Златоустом (3 цитаты) и Кириллом Александ­рийским (3 цитаты).

Свт. Лев не только осуждает Евти-хия, но и порицает К-польский Со­бор за недостаточно решительное ему противодействие. Вопрос о зна­чении Томоса свт. Льва имеет не только догматический, но и церков-но-политический аспект. Свт. Лев Великий имел беспрецедентно высо­кое представление о папе как о гла­ве Вселенской Церкви. Если уж со­стоялся Вселенский Собор (а у свт. Льва было сдержанное отношение к созыву Халкидонского Собора и к его перспективам), ему остается подписаться под принятыми реше­ниями в Риме. Однако у имп. Мар-киана было совсем др. представле­ние о задачах Собора. Вопрос веры рассматривался как еще не решен­ный, и именно для его обсуждения Собор и состоялся. Он должен был не довольствоваться рим. вероопре-делением, но дать собственное. От­цы Собора одобрили Томос свт. Льва. Деяния зафиксировали акклама­ции: «Кирилл так учил. Вечная па­мять Кириллу! Лев и Кирилл оди­наково учат» (ДВС. Т. 2. С. 242). Нек-рые места в Томосе свт. Льва

вызвали сомнения, к-рые были рас­сеяны чтением параллельных мест из сочинений свт. Кирилла. Но не было речи о том, чтобы принять То­мос как окончательное выражение догматического учения Церкви. Од­нако и составлять изложение веры от своего лица отцы Собора не хо­тели, несмотря на постоянные тре­бования со стороны имп. власти. Даже на 4-м заседании Собора пред­ставители императора должны были выслушать, что Собор не хочет да­вать новой формулы, довольствуясь Символами Никейским 325 г. и Кон­стантинопольским 381 г. Подобной была в свое время позиция III Все­ленского Собора, к-рый так и не дал своего определения веры. Все же Собор занялся выработкой символа, проект к-рого был прочитан на 5-м заседании (текст не сохр.; АСО. Т. 2. Vol. 1 (2). Р. 123; ДВС. Т. 3. С. 43). «Некоторые выразили сомнение» в этом проекте, и один сир. епископ сказал, что «орос нехорош и должен быть исправлен». К-польский архи-еп. Анатолий пытался опросом ре­шить дело в пользу проекта. «Все епископы кроме римских и некото­рых восточных воскликнули: опре­деление нравится всем!» (Там же). Рим. представители пригрозили по­кинуть Собор, и тогда последовало повеление от императора, к-рый предлагал 3 варианта действий: 1) комиссия епископов и имп. чи­новников составляет новый проект ороса; 2) каждый епископ через сво­его митрополита подает собственное исповедание веры; 3) Собор распус­кается, чтобы вновь собраться на Западе (АСО. Т. 2. Vol. 1 (2). Р. 124-125; ДВС. Т. 3. С. 44-45). Самым простым выходом было составить новый орос. Основные документы, легшие в основу Халкидонского оп­ределения: 2-е послание свт. Кирил­ла Несторию, послание свт. Кирилла Иоанну, еп. Антиохийскому, с Фор­мулой единства (433) и Томос папы св. Льва к свт. Флавиану, архиеп. К-польскому. Орос не был, поэтому, односторонним выражением пози­ций Востока или Запада: в его фор­мировании были учтены позиции всех важнейших центров: Рима, К-по-ля, Александрии и Антиохии. Орос, включающий Символы I и II Все­ленских Соборов, гласит: «...так как старающиеся отвергнуть проповедь истины породили своими ересями пустые речи,— одни дерзая извра­тить таинство домостроительства

Господня о нас и отвергая слово «Богородица» о Деве, а другие вво­дя слияние и смешение, и безумно вымышляя, что одно естество плоти и божества, и странно утверждая, что божественное естество Едино­родного по слиянию страдательн о: то поэтому, желая прекратить вся­кие выдумки их против истины, присутствующий ныне святый ве­ликий и вселенский Собор, с само­го начала возвещающий неопровер­жимую проповедь, прежде всего оп­ределил, чтобы вера 318 святых отцов пребывала неприкосновенна, и утверждает учение о существе Ду­ха, преданное 150 святыми отцами, после собравшимися в царствую­щем городе, для тех, которые сража­ются против Святого Духа; это уче­ние они сделали всем известным, не прибавляя что-нибудь, как бы недо­стающее в прежнем, но объясняя свое разумение о Святом Духе сви­детельствами из Писания против тех, которые покушались отверг­нуть Его господство. А для тех, ко­торые стараются извратить таинст­во домостроительства и бесстыдно болтают, что рожденный от святой Марии есть простой человек, (Со­бор) принял приличные (для этого) соборные послания блаженного Ки­рилла, бывшего пастыря Александ­рийской Церкви, к Несторию и к восточным,— в обличение безрассуд­ства несториева и в объяснение тем, которые по благочестивой ревности желают знать смысл спасительного символа. К этому присоединил, как следует, и послание предстоятеля великого Рима, благочестивейшего и святейшего архиепископа Льва, писанное к святому архиепископу Флавиану в разрушение евтихиева зломыслия, согласное с исповедани­ем великого Петра и как бы некий общий столп против зломысля-щих,— для утверждения православ­ных догматов; потому что оно пора­жает тех, которые стараются разде­лить таинство домостроительства на

два сына,— и изгоняет'из священного собрания тех, которые дерзают говорить, что божество Еди­нородного страдатель­но,— и противостоит тем, которые выдумывают слияние и смешение двух естеств Христа,— и прогоняет тех, которые в заблуж­дении утверждают, что принятый Им от нас зрак раба небесной или другой какой-нибудь сущности,— и анафематствует тех, которые бас-нословят, что до соединения два ес­тества Господа, а по соединении вы­думывают одно естество. Итак, по­следуя святым отцам, все согласно поучаем исповедывать одного и того же Сына, Господа нашего Иисуса Христа, совершенного в божестве и совершенного в человечестве, ис­тинно Бога и истинно человека, того же из души разумной и тела, едино­сущного Отцу по божеству, и того же единосущного нам по человече­ству, во всем подобного нам кроме греха, рожденного прежде веков от Отца по божеству, а в последние дни ради нас и ради нашего спасения от Марии Девы Богородицы — по че­ловечеству, одного и того же Хрис­та, Сына, Господа, единородного, в двух естествах неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно позна­ваемого,— так что соединением ни­сколько не нарушается различие двух естеств, но тем более сохраня­ется свойство каждого естества и со­единяется в одно Лицо и одну Ипо­стась,— не на два лица рассекаемо­го или разделяемого, но одного и того же Сына и единородного, Бога Слова, Господа Иисуса Христа, как в древности пророки (учили) о Нем, и (как) сам Господь Иисус Христос научил нас, и (как) предал нам сим­вол отцов...» (АСО. Т. 2. Vol. 1. (2). Р. 126-130; ср.: ДВС. Т. 3. С. 46-48). Сравнение ороса с предшествующи­ми ему документами показывает, что он нисколько не является эклек­тической компиляцией своих ис­точников; напротив, его отличает цельность мысли и выражения. Орос ниспровергает 2 симметри­ческие ереси: несторианскую двой­ственность лиц во' Христе и евти-хианское монофизитство, слияние

природ. Согласно новейшим иссле­дованиям, свт. Кириллу принадле­жит наибольший вклад в орос (A. de Halleux). С особой силой выражено единство Богочеловека: «Один и Тот же» (3 раза), «Тот же» (5 раз). Вклад свт. Льва ощутим только в словах «сохраняется свойство каж­дого естества и соединяется в одно Лицо и одну Ипостась». Но здесь сделано очень важное добавление: слово «лицо» (rcpoaomov) для греков было слишком поверхностно и тре­бовало уточнения и углубления. «В двух природах» означало вынуж­денный евтихианством разрыв со старой терминологией и решитель­ный шаг в сторону согласования терминологии христологической с тринитарной. Др. тому свидетель­ство — христологическое примене­ние тринитарного термина «едино­сущный».

Халкидонский орос не принес чае­мого церковного мира. Мало того, середина V в.— важнейший рубеж в церковной истории, начало одного из самых трагических разделений среди христиан, разделения, пово­дом к-рого стал Халкидонский орос. Это, однако, не лишает его того ог­ромного значения, к-рое от времен христологических споров и до на­шего времени делает его основой бо­гословских размышлений о сущно­сти христианства и, еще много шире, дает великому множеству небого­словов жизненно приникнуть к тай­не правосл.веры.

Для споров VI в. важное значение имели личности Феодорита, еп. Кир-ского, и Ивы, еп. Эдесского. В гла­зах противников Собора принятие их в общение компрометировало Собор как несторианский, а в глазах противников осуждения «Трех Глав» таковое осуждение воспринималось как частичное отречение от Халкидона. На самом деле лишь на 9-м за- I седании Собора Феодориту удалось [ себя реабилитировать. Для этого от него потребовали анафематствовать Нестория. Феодорит считал, что не­достаточно одной анафемы и нужно подробно разъяснить свою бого-еловскую позицию. Но отцы были непреклонны, и Феодорит изрек: «Анафема Несторию и не называю­щему Богородицею Святую Деву Марию и на двух сынов разделяю­щему единого Сына Единородного» I (АСО. Т. 2. Vol. 1 (3). Р. 9; ДВС. Т. 3. С. 75). Только после этого Собор со-1 гласился, как того требовал свт. Лев,

вернуть Феодориту кафедру. Про­тив Ивы наряду с весьма серьезны­ми каноническими обвинениями были выдвинуты тяжелые обвине­ния в несторианстве. Так, ему при­писывалась фраза, обличающая его «антропологический максимализм»: «Не завидую Христу, ставшему Бо­гом, ибо насколько сделался Он, настолько сделался и я» (АСО П. Vol. 1 (3). Р. 27; ДВС. Т. 3. С. 90). Ива ¹ тут же произнес: «Анафема говоря­щему это и клевещущему, ибо я это­го не говорил». Еще серьезнее были обвинения, относящиеся ко времени III Вселенского Собора, когда Ива, еще будучи пресвитером, вместе со многими «восточными» порицал свт. Кирилла. Ива оправдывался тем, что действовал в согласии со своим епископом, Иоанном Антио-хийским. В истолковании обвини­телей Ива воспринял соглашение 433 г. как анафематствование свт. Кириллом своих 12 анафематиз-мов, Ива же утверждал, что вступил в общение со свт. Кириллом, когда тот «истолковал свои главы». Этим извиняется и дерзко-язвительное письмо Ивы к Маре Персу, даже если оно написано после 433 г. За­тем епископы высказывались по делу Ивы и нек-рые просто объ­являли его «невинным и православ­ным» (папские легаты, Анатолий, архиеп. К-польский, Максим, еп. Ан-тиохийский), другие же (епископы Ювеналий Иерусалимский, Фалас-сий Кесарие-Каппадокийский, Ев-севий Анкирский, Стефан Эфес-ский и др.) соглашались простить Иву в порядке милосердного снис­хождения, учитывая, что он анафе-матствовал инкриминируемую ему ересь и ересиарха Нестория (АСО. Т. 2. Vol. 1 (3). Р. 30-42; ДВС. f. 3. С. 92,103). Как бы ни оценивать по­ведение Ивы, он формально отрекся от своего прежнего отношения к свт. Кириллу и признал его правоту.

Прот. Валентин Асмус Правила Собора. Собор издал 27 правил, к-рые вошли в «Синагогу» патриарха К-польского Иоанна III Схоластика и в древние лат. сбор­ники, а затем и в Номоканон XIV титулов. Собор принял и постанов­ление о преимуществах К-польской кафедры, к-рое уже в V в. было включено в собрание правил Халки-донского Собора как его 28-е прав. В это собрание вошли также вы­держки из 4-го деяния Собора, обо­значенные как 29-е и 30-е правила

Собора. Все определения Халкидон-ского Собора были утверждены имп. Маркианом и тем самым полу­чили статус гос. законов.

В зап. канонических сборниках приводится лишь 27 правил Собора. 28-е прав., касающееся прерогатив К-польского епископа, было уже на самом Соборе оспорено легатами епископа Рима св. Льва Великого, подобно тому как Римская кафедра отвергла и 3-е прав. II Вселенского Собора, на к-рое сделана ссылка в 28-м прав.

1-м прав. Халкидонского Собора утверждались правила предшество­вавших Соборов: «От святых отец, на каждом Соборе, доныне изложен-ныя правила соблюдати признали мы справедливым». По словам архи­еп. Петра (Л'Юилье), «это решение не является, как можно подумать по его лаконичной формуле, лишь вы­ражением общего принципа, соглас­но которому следует соблюдать все правила, изданные предшествую­щими Соборами. Оно имеет отно­шение к сборнику, который посте­пенно сложился на Востоке и чей нормативный авторитет призна­вался уже на деле. Халкидонский Собор утверждает рецепцию этого сборника со стороны Церкви» (L'Huillier. P. 206).

В состав этого сборника, считает архиеп. Петр (Л'Юилье), входили правила I Вселенского, Анкирского, Неокесарийского, Гангрского, Антио-хийского и, вероятно, Лаодикий-ского Соборов, а также послание II Вселенского Собора 381 г., не разде­ленное еще тогда на отдельные пра­вила (Ibid. P. 207-214). История формирования этого сборника вос­ходит к известному, но не сохранив­шемуся Понтийскому сборнику, на­званному так потому, что в него вошли правила Соборов диоцеза Понт. В него вошли правила Анкир­ского и Кесарийского Соборов под общим названием правил Анкир­ского Собора, а также правила Нео­кесарийского Собора. Впосл. были дополнительно включены и прави­ла I Вселенского Собора — из-за высокого авторитета они стали по­мещаться на первом месте, перед правилами поместных Соборов. Объединение никейских правил с правилами поместных Соборов Пон-тийского диоцеза в одном сборнике способствовало его общецерковно­му признанию. Правила нумерова­лись в следующем порядке: 1-е прав.

Анкирского Собора, помещаемое вслед за последним, 20-м прав. I Вселенского Собора, считалось 21-м правилом и т. д. В продолже­ние IV и V вв. в Понтийский сбор­ник были включены правила Гангр­ского и Антиохийского Соборов, а также синопсис — сокращенное изложение правил, изданных на Со­борах Фригийской пров. и называе­мых правилами Лаодикийского Со­бора, и, наконец, Послание II Все­ленского Собора, в первоначальном виде еще не разделенное на правила. Т. о. сложился новый, более про­странный свод. Этим сводом поль­зовались отцы IV Вселенского Со­бора, многократно зачитывая вы­держки из него. Собор своим 1-м прав, утвердил общецерковный ав­торитет этого кодекса, получившего в науке название Халкидонского сборника. В оригинале сборник до нас не дошел, но сохранился его лат. перевод, выполненный Дионисием Малым.

Во 2-м прав. Халкидонского Собо­ра, как и в ряде др. правил, в част­ности в Ап. 29, в канонических по­сланиях святых Геннадия и Тарасия К-польских, осуждается симония. Поводом к изданию этого правила послужила жалоба против еп. Эдес-ского Ивы, поданная на 9-м и 10-м заседаниях Собора. Правило гласит: «Аще который епископ за деньги рукоположение учинит, и непродае-мую благодать обратит в продажу, и за деньги поставит епископа, или хорепископа, или пресвитера, или диакона, или иного коего от числя­щихся в клире, или произведет за деньги во иконома, или екдика, или парамонария, или вообще в какую-либо церковную должность, ради гнуснаго прибытка своего: тако-вый... да будет подвержен лишению собственнаго степени...» В правиле проводится различение между сте­пенями священной и правительст­венной иерархии (в нем упоминают­ся епископы, хорепископы, пресви­теры и диаконы), с одной стороны, и церковными должностями — с дру­гой: таковыми являются поимено­ванные в правиле должности эконо­ма, экдика и парамонария. Специ­ально одной из этих должностей, а именно эконома, посвящено 26-е прав. Собора, в к-ром отсутствие со­ответствующего должностного лица в епархии рассматривается как зло­употребление. На эконома Собор воз­лагает обязанность распоряжаться церковным имуществом «по воле своего епископа: дабы домострои­тельство церковное не без свидете­лей было, дабы от сего не расточа-лося ея имущество, и дабы не пада­ло нарекания на священство».

Во 2-м прав, упомянуты монахи, причем здесь, как и в более поздних Трул. 81, VII Всел. 5, 9, 13, они на­ходятся в одном ряду с мирянами, а не с клириками: «...аще же явится кто и посредствующим в толико гнусном и беззаконном мздоприя-тии: то и сей, аще есть из клира, да будет низвержен со своего степени: аще же мирянин или монашествую­щий, да будет предан анафеме». Но между клириками и монахами (даже не рукоположенными в священный сан) много общего, поскольку целью и тех и других является служение Церкви. Обеты монашеские даются пожизненно. Поэтому самовольное сложение с себя иноческих обетов и возвращение в мир рассматривает­ся как тяжелое каноническое пре­ступление. Отрекшиеся от монашес­кого сана подлежат прещениям, по­добно тому как караются клирики за произвольное свержение с себя ду­ховного сана. 7-е прав. Собора гла­сит: «Вчиненным единожды в клир и монахам, определили мы не всту-пати ни в воинскую службу, ни в мирский чин: иначе дерзнувших на сие, и не возвращающихся с рас­каянием к тому, что прежде избра­ли для Бога, предавати анафеме», что, по толкованию еп. Никодима (Милаша), обозначает оставление церковного служения в первом слу­чае и монашеских обетов — во вто­ром (Никодим [Милаш], еп. Правила. Т. 1. С. 345-347).

Общецерковное законодательство коснулось мон-рей только в V в. Лишь на Соборе в Халкидоне мона­хи и мон-ри стали впервые предме­том канонической регламентации на уровне Вселенских Соборов. Специ­ально этой теме посвящено 4-е прав. Собора, к-рое гласит: «Истинно и искренне проходящие монашеское житие да удостоиваются приличныя чести. Но поелику некоторые, для вида употребляя одежду монашес­кую, разстроивают церкви и граж­данские дела, по произволу ходя по градам, и даже монастыри сами для себя составляти покушаются, то разсуждено, чтобы никто нигде не созидал, и не основывал монастыря, или молитвеннаго дома, без соизво­ления епископа града. Монашест-

вующие же, в каждом граде и стра­не, да будут в подчинении у еписко­па, да соблюдают безмолвие, да при-,лежат токмо посту и молитве, без­отлучно пребывая в тех местах, в которых отреклись от мира, да не вмешиваются ни в церковныя, ни в житейския дела, и да не приемлют в них участия, оставляя свои мо­настыри: разве токмо когда будет сие позволено епископом града, по необходимой надобности. ...Престу­пающему же сие наше определение, определили мы быти чуждым обще­ния церковного, да не хулится имя Божие. Впрочем епископу града надлежит имети о монастырях дол­жное попечение». Как видно, отцы Собора ставили своей целью огра­дить церковное управление от бес­чинного вмешательства монахов. Монашеские общины, согласно при­веденному правилу, должны пре­бывать в совершенном подчинении у епископов, подлежать его надзору и суду.

Имущество мон-ря должно, со­гласно правилам, навсегда оставать­ся в мон-ре. 24-е прав, угрожает тяжкими прещениями всякому, кто осмелится нанести ущерб монас­тырскому достоянию: «Единожды освященным, по изволению еписко­па, монастырям пребывати монас­тырями навсегда: принадлежащия им вещи сохраняти, и впредь не быти оным мирскими жилищами. Попускающие же сему быти, да под­лежат наказаниям по правилам».

В 16-м прав, речь также идет о мо­нахах и «девах, посвятивших себя Господу Богу», т. е. по существу дела монахинях, хотя они еще не назва­ны так отцами Собора. В соответ­ствии с этим правилом монах или «дева, посвятившая себя Господу Богу», вступившие в брак, подвер­гаются лишению церковного обще­ния. Правило, однако, предостав­ляет епископам право «оказывать таковым человеколюбие». После Халкидонского Собора монашест­вующий, дерзнувший вступить в брак, по разлучении от брачного со­жительства подлежал принудитель­ному возвращению в мон-рь. Вступ­ление в брак после принесения мо­нашеских обетов запрещается также правилами Трул. 44, Двукр. 5, Васил. 18 и 19.

Т. о., на основании ряда правил Халкидонского Собора мон-ри из частного об-ва превращаются в цер­ковный институт.

Вслед за 2-м прав., осуждающим симонию, отцы Собора приняли 3-е прав., в к-ром под угрозой церков­ных наказаний воспрещается епис­копам, клирикам и монахам из среб­ролюбия брать на себя попечение о чужом имуществе, заниматься отку­пами и вообще «вступать в распоря­жение мирскими делами». Исклю­чение сделано только относительно дел, связанных с попечением о ма­лолетних, сиротах и вдовах, а также для ходатайств по делам, имеющим отношение к защите церковного имущества, причем принимаемым на себя не произвольно, но по пору­чению своего епископа.

В 6-м прав, сформулирован один из важнейших принципов поставле-ния пресвитеров и диаконов — за­прет абсолютных рукоположений, не связанных с назначением на опре­деленное место служения. «О руко­полагаемых же без точнаго назна­чения святый Собор определил: поставление их почитати недейст­вительным, и нигде не допускати их до служения, к посрамлению поста-вившаго их».

Вопреки ясному смыслу этого правила в католич. Церкви абсолют­ные поставления (ordinationes ab­solutes) стали нормой при хиро­тонии пресвитеров и диаконов,а в отношении епископов аналогией абсолютных поставлений является рукоположение во епископа в епар­хии, к-рых нет и к-рые лишь пред­стоит образовывать в нехрист. стра­нах. При этом весьма широко упо­требляются титулы городов, где в прошлом существовали, но впосл. исчезли епископские кафедры вмес­те с христ. общинами, напр, городов древней Африканской Церкви.

15-е прав, касается поставления диаконисе. В нем установлен воз­растной ценз для их поставления -40 лет. В этом правиле предусмотре­но также тяжкое прещение для диа-кониссы, вступившей в брак,— пре­дание и ее и вступившего с ней в брак лица анафеме. Такое наказание является явным доказательством того, что диакониссы не принадле­жали к числу клириков, поскольку наказанием для клириков было не отлучение от церковного общения, но извержение из сана. С исчезнове­нием чина диаконисе правило есте­ственно перестало применяться по своему буквальному смыслу. Но оно содержит в себе некий экклезиоло-гический принцип, к-рый не утратил практического значения в свя­зи с исчезновением института, о к-ром идет речь. Напр., оно может служить отправной точкой в рас­суждении церковной власти об ус­тановлении возрастного ценза для назначения женщин на к.-л. церков­ные должности.

Ряд правил Собора посвящен дис­циплине клириков, монахов и ми­рян. В 5-м прав, подтверждаются ранее изданные правила относи­тельно перехода епископов и кли­риков из одного города в другой (I Всел. 15, 16). В соответствии с 8-м прав. Собора клирики, служа­щие «при богадельнях, монастырях и храмах мученических», т. е. соору­женных в память мучеников, иногда прямо на их могилах или на их мо­щах, одинаково с соборными и при­ходскими клириками должны под угрозой церковных прещений «пре­бывать под властью епископов». В этом правиле говорится также о том, что и миряне и монашествующие, дерзающие не повиноваться своим епископам, подлежат за это «отлуче­нию от общения церковнаго». 10-м прав. Собора клирикам воспрещено одновременно «числиться в церквах двух градов»: т. к. в эпоху Вселенс­ких Соборов в каждом городе был свой отдельный епископ, правило исключало подчинение 2 еписко­пам. Данное правило применяется и в более широком значении, как зап­рещающее состоять в штатах 2 цер­квей хотя бы и одного города и, зна­чит, одной епархии. В случае пере­мещения клирика из одной церкви в др. он, согласно этому правилу, должен быть совершенно устранен от участия в делах церкви, в к-рой ранее служил.

В 20-м прав. Собора перемещение клирика из одного города в др. и, значит, из-под власти одного епис­копа в юрисдикцию другого допус­кается исключительно в том случае, когда клирик «лишился отечества своего». Под «лишением отечест­ва», по общепринятому толкованию, подразумевается захват города, в к-ром клирик служил, неприятелем. В случае если епископ, принимая чужого клирика, пренебрежет этим предписанием, то и он сам, и приня­тый им клирик должны быть вне «общения церковного», «доколе пе­решедший клирик не возвратится во свою церковь».

В 23-м прав. Собора клирикам и монашествующим воспрещено без

поручения своих епископов прихо­дить «в царствующий град Кон­стантинополь» и долго пребывать там без нужды. Таковым, согласно этому правилу, экдик К-польской Церкви должен был напоминать о необходимости удалиться из столи­цы, в случае же пренебрежения этим напоминанием они подлежали при­нудительному выдворению из К-по-ля и возвращению в свою епархию.

13-е прав. Собора, повторяя нор­му, содержащуюся в Ап. 12, запре­щает допускать до служения в церк­вах иноепархиальных клириков без предъявления ими представитель­ных грамот от своего епископа. Для мирян, к-рые из-за бедности вынуж­дены просить подаяние, отцы Собо­ра в 11-м прав, предусмотрели выда­чу не представительных грамот, но простых «церковных писем». По толкованию еп. Никодима (Мила­ша), под «церковными письмами» здесь подразумевается один из ви­дов «мирных грамот», к-рые в соот­ветствии с Антиох. 7 выдавались епископами или хорепископами «в удостоверение того, что данное лицо действительно бедно, нуждается в поддержке, почему рекомендуется вниманию единоверцев» (Никодим [Милаш], еп. Правила. Т. 1. С. 361).

В 18-м прав, клирикам и монаше­ствующим под угрозой «низверже­ния со своего степени» воспрещено «обязывать друг друга клятвою», «составлять скопища», а также «строить ковы епископам, либо сво­им сопричетникам». По толкованию еп. Никодима (Милаша), «подобно гражданскому законодательству, ка­рающему заговорщиков против го­сударственных интересов, и церков­ное законодательство карает под­ведомственных ему лиц, когда они уличены будут в составлении за­говора или ухищрений против на­чальства и вообще лиц, состоящих на церковной службе» (Там же. Т. 1. С. 376).

В соответствии с 22-м прав. Собо­ра извержению из сана подлежат также клирики, к-рые по смерти своего епископа расхищают принад­лежавшее ему имущество.

27-е прав, предусматривает для клириков извержение из сана, а для мирян предание анафеме, если тако­вые «похищают жен для супружест­ва или содействуют» в этом или хо­тя бы «соизволяют похитителям», т. е. выражают свое согласие на умычку, являющуюся уголовным преступлением согласно визант. законода­тельству, и тяжким грехом, посколь­ку попирает важнейшее условие христ. брака — добровольное согла­сие на него со стороны невесты.

Ряд правил Собора относится к темам, связанным с юрисдикцией митрополитов и экзархов и с взаи­моотношениями между Поместны­ми Церквами. Так, 12-е прав. Халки-донского Собора воспрещает обра­зовывать новые церковные области во главе с митрополитами, иными словами, в совр. терминологии, но­вые поместные Церкви или митро­поличьи округа, путем разделения одной области на 2 на основании имп. «прагматических грамот» без санкции собственно церковной со­борной власти. При этом отно­сительно уже учрежденных митро­поличьих престолов Собор в этом правиле постановил, чтобы занима­ющие их епископы «единою честию довольствовались», т. е. сохранили свой сан, но не обладали властью, соответствующей полномочиям мит­рополита, иными словами, чтобы их юрисдикция не выходила за пределы их собственной епископии (епархии в нашем смысле слова — соответ­ствующее греч. слово обозначало тогда как раз митрополичий округ), к-рая должна, т. о., оставаться в юрисдикции действительного мит­рополита всей области, в тех ее пре­делах, к-рые существовали до «рас­сечения» этой области.

Поводом для издания этого пра­вила послужили споры между епис­копами Тирским Фотием и Берит-ским Евстафием, а также между Никомидийским Евномием и Ни­кейским Анастасием о юрисдикции (см.: Никодим [Милаш], еп. Прави-ла.Т. 1. С. 363). Данным правилом, т. о., подтверждалась юрисдикция епископов Тирского и Никомидий-ского в качестве действительных митрополитов, а за епископами Бе-ритским и Никейским признавалось лишь право на ношение титула мит­рополита. В этом правиле, по толко­ванию еп. Никодима (Милаша), со­держится также запрет епископам «обращаться к царской власти и от нее просить и получать митрополи­чьи права в ущерб законному мит­рополиту, угрожая извержением то­му из епископов, кто дерзнул бы на­рушить это определение» (Там же. С. 363).

19-е прав. Собора подтверждает древнюю норму, содержащуюся в ряде правил, в частности в Ап. 37, о созыве областных Соборов не реже 2 раз в год, обязанность созывать соборы возлагается на митропо­литов, им предоставляется право председательствовать на них. В обя­занности епископов в соответствии с этим правилом входит являться по приглашению первого епископа на Собор, а «епископам, которые не приидут на собор, хотя находят­ся в своих градах, и притом пребы­вают в здравии, и свободны от вся-каго необходимаго и неотложнаго занятия, братолюбно сказати слово прещения».

25-е прав, предписывает митропо­литам не позже 3 месяцев по осво­бождении архиерейской кафедры созывать избирательный собор для избрания нового епископа на вдов­ствующий престол, допуская отла­гательство лишь в случае «неизбеж­ной нужды», угрожая в противном случае церковной епитимией, кон­кретная форма к-рой в правиле не обозначена. Этим правилом распо­ряжение доходами вдовствующей Церкви или обязанность их хране­ния возлагается на эконома.

Исключительно важное значение в истории Церкви получило 28-е прав. Собора: «...тожде самое и мы определяем и постановляем о пре­имуществах святейшия церкви то-гожде Константинополя, новаго Рима,— говорится в этом правиле после ссылки на II Всел. 3.— Ибо престолу ветхаго Рима отцы при­лично дали преимущества: поелику то был царствующий град. Следуя тому же побуждению и 150 бого-любезнейшие епископы, предоста­вили равныя преимущества свя­тейшему престолу новаго Рима, праведно разсудив, да град полу­чивший честь быти градом царя и сигклита, и имеющий равныя пре­имущества с ветхим царственным Римом, в церковных делах возвели­чен будет подобно тому, и будет вторый по нем...»

Халкидонский Собор включил в юрисдикцию К-польского епископа помимо Фракийского диоцеза, на территории к-рого находилась сто­лица империи, также Асийский и Понтийский диоцезы, тем самым придав высокому месту К-польской кафедры в диптихе Церквей, на к-рое она была поставлена еще 3-м прав. II Вселенского Собора, реальное адм. содержание. В свою очередь появле­ние самих диоцезов, или «великих

областей», связано с развитием адм. деления Римской империи, ибо про­цесс церковной централизации был направлен на то, чтобы привести церковную организацию в соответ­ствие с тем новым адм. делением, к-рое сложилось в IV в. (см. в ст. Ви­зантийская империя, разд. «Адми­нистративная структура»). Подобно тому как деление империи на про­винции послужило основанием для образования митрополичьих облас­тей, введение диоцезальной орга­низации гражданского управления привело к объединению митро­полий в более крупные церковные области, первые епископы к-рых стали называться экзархами, а еще чаще архиепископами. Экзархаты, или великие области, оказались не­устойчивыми образованиями, про­цесс укрупнения поместных Церк­вей на этой стадии не закончился. Включением 3 Экзархатов в юрис­дикцию К-поля Халкидонский Со­бор создал церковную область, к-рая вскоре стала именоваться К-поль-ским Патриархатом. В церковных источниках слово «патриарх» по от­ношению к епископам употребля­лось с кон. IV в., первоначально, однако, без однозначного фиксиро­ванного значения. Первым извест­ным офиц. документом, в к-ром сло­во «патриарх» употреблено как выс­ший иерархический титул, является Конституция ими. Зинона от 477 г. В правилах титул патриарха появ­ляется спустя столетие, впервые в 7-м прав. Трулльского Собора.

В 28-м прав, содержится также упоминание о епископах «у инопле­менников»: «...токмо митрополиты областей, Понтийския, Асийския и Фракийския, и такожде епископы у иноплеменников вышереченных областей, да поставляются от вы-шереченнаго святейшаго престола Святейшия Константинопольския Церкви...» Здесь идет речь о христ. общинах во главе с епископами, на­ходящихся за пределами империи на территориях, примыкающих к Фракийскому или Понтийскому диоцезам,— Асийский диоцез не со­прикасался с внешними границами империи.

В Византии каноническое основа­ние зависимости Русской Церкви от К-польского Патриархата находили в 28-м прав. Халкидонского Собора, но с т. зр. географии считать русских иноплеменниками Фракии, т. е. вар­варами, земля к-рых примыкает к

этому диоцезу,— невозможно. В дей­ствительности основанием для юрисдикции К-поля над Русской Церковью служило совершенно др. обстоятельство — тот факт, что К-польская Церковь была Матерью рожденной от нее Русской митро­полии. Упоминание в 28-м прав, «епископов у иноплеменников» в XX в. послужило поводом для К-польской Патриархии выдвинуть своеобразное учение о ее исклю­чительных правах в диаспоре. Так, 30 мая 1931 г. К-польский Патриарх Фотий II, доказывая право под­чинить себе серб, епархии, находя­щиеся за пределами Югославии, пи­сал Патриарху Сербскому Варнаве: «Все православные церковные об-1 шины и колонии, находящиеся в диаспоре и вне границ православ­ных автокефальных Церквей какой бы то ни было народности, должны в церковном отношении быть под­чинены Святейшему Патриаршему Престолу» (цит. по: ЖМП. 1947. № 11. С. 35). В обоснование этой странной доктрины К-польский Патриарх ссылается на 28-е прав. Халкидонского Собора, в к-ром за-1 фиксированы пределы юрисдикции престола Нового Рима. Какое отно-1 шение имеют правосл. общины Зап. I Европы к «иноплеменникам выше-названных областей», вряд ли мож­но объяснить. За всем этим стоит очевидная каноническая и геогра­фическая несообразность.

28-е прав. Халкидонского Собора, как известно, не было признано па-1 пой св. Львом Великим, тем не ме­нее это правило вошло в каноничес- к кий корпус в эпоху, когда Рим еще не выпал из вселенского единства Церкви, и Рим вынужден был с этим смириться, что безусловно доказы-1 вает отсутствие у него в то время претензий на вселенскую церков­ную юрисдикцию и на неограничен-; ную законодательную власть во Вселенской Церкви, к-рые появи-| лись позже, уже во 2-м тысячелетии i по Р. X.

С 28-м прав, содержательно связа-1 ны 2 др.: 9-е и 17-е, в к-рых также упоминается титул экзархов как! иерархов, отличных от митрополи-. тов. Согласно 9-му прав., главе по-1 местной Церкви (митрополиту и экзарху) принадлежит право прини-; мать жалобы на епископов и назна-i чать соответствующие расследова-1 ния. Это правило гласит: «...аще же на митрополита области епископ,

или клирик, имеет неудовольствие: да обращается или к экзарху вели-кия области, или к престолу цар-ствующаго Константинополя...», а 17-е прав.: «...аще же кто будеЧ оби­жен от своего митрополита, да су­дится перед экзархом великия обла­сти, или пред Константинополь­ским престолом...» В эпоху великих визант. канонистов (XII в.) первона­чальное значение церковного титу­ла экзарха было основательно забы­то. Иоанн Зонара в толковании на 17-е прав. Собора писал: «Некото-t рые экзархами округов называют патриархов... А другие говорят, что экзархами называются митропо­литы областей, и приводят в удосто­верение 6-е прав. Сардикийского Собора... И лучше было бы,— резю­мирует он,— экзархами считать мит­рополитов областей». Но текст 9-го и 17-го правил не позволяет считать их митрополитами. Несомненно, прав был Феодор IV Вальсамон, к-рый в толковании на 9-е прав, пи­сал: «Экзарх округа не есть, как мне кажется, митрополит каждой обла­сти, но митрополит целого округа. А округ заключает в себе многие об­ласти». Из толкования Феодора Вальсамона видно, что в его время значение титула экзарха измени­лось и в новом значении он уже не давал ключа к разгадке древнего эк-заршества: «Это преимущество эк­зарха,— продолжает Феодор Валь­самон,— ныне не имеет действий; ибо хотя некоторые из митрополи­тов и называются экзархами, но не имеют у себя в подчинении других митрополитов, состоящих в округах. Итак, вероятно, в те времена были какие-нибудь другие экзархи окру­гов». Экзархи, о к-рых говорится в 9-м и 17-м правилах Халкидонйко-го Собора, были первыми еписко­пами церковных диоцезов — более крупных церковных образований, чем митрополичий округ.

Эти 2 правила, как и 28-е, исполь­зуются для обоснования претензий К-польской Патриархии на исклю­чительные права во Вселенской Православной Церкви, поскольку в них упоминается возможность апеллировать к К-польской кафед­ре. Тенденциозная интерпретация этих правил составляет основу ар­гументации известного канониста митр. Сардского Максима, автора сочинения, в к-ром отстаивается вселенская власть К-польских пат­риархов (Maxime, metr. de Sardes.

Le Patriarchat oecumenique dans PEglise Orthodoxe). Между тем вни­мательный анализ исторического контекста, а также содержания этих правил позволяет сделать един­ственный вывод: речь в них идет не о праве всех вообще клириков и епископов подавать апелляции на своих митрополитов, а только о клириках и епископах 3 упомяну­тых в правилах диоцезов, составив­ших церковную область, названную вскоре К-польским Патриархатом. Иоанн Зонара в толковании на 17-е прав. Халкидонского Собора отмечал: «Но не над всеми без ис­ключения митрополитами К-поль-ский патриарх поставляется су-дьею, а только над подчиненными ему». Сам митр. Максим не нахо­дит возможности распространять действие данного правила и на За­падный Патриархат. Это было бы слишком абсурдно ввиду дейст­вительного соотношения рангов чести первых 5 епископов эпохи Халкидонского Собора. Т. е. к кли­рикам Римской Церкви это правило он не относит, а только к клирикам Церквей Антиохии, Александрии, Иерусалима и Кипра. Для столь своеобразно профилированного про­ведения границы 9-е и 17-е прави­ла Собора никаких оснований не содержат.

9-е прав. Собора заключает также положение о том, что даже граждан­ские тяжбы между клириками, т. е. когда истец и ответчик — духовные лица, подлежат исключительно цер­ковному суду: «Аще который кли­рик с клириком же имеет судное дело: да не оставляет своего еписко­па, и да не перебегает к светским су­дилищам. Но сперва да производит свое дело у своего епископа, или, по изволению того же епископа, из­бранные обеими сторонами да со­ставят суд. А кто вопреки сему по­ступит: да подлежит наказаниям по правилам. Аще же клирик со своим, или со иным епископом имеет суд­ное дело: да судится в областном со­боре...»

17-е прав, запрещает епископам присваивать себе приходы, принад­лежащие др. епархии: «По каждой епархий, в селах, или предградиях, сущие приходы должны неизменно пребывати под властию заведываю-щих оными епископов...» Давая тол­кование этому правилу, Феодор Вальсамон писал: «Некоторые ут_: верждали, что здесь правило гово-

рит не о приходах, а о других правах, принадлежащих епископии каждой области. Но это неверно, как видно из конца правила, где говорится, что в городах, которые царь вновь уст­роил или устроит, он может уста-новлять что ему угодно относитель­но епископских прав...» Спор о гра­ницах прихода может возникнуть в том случае, когда отсутствуют со­ответствующие письменные доку­менты. Однако в соответствии с данным правилом 30-летний срок давности существования границ признается достаточным основани­ем для признания их законности и без наличия документов подтверж­дает права прихода на ту или иную территорию.

Тема 21-го прав. Собора, так же как 9-го и 17-го, связана с церков­ным судом. В нем предусмотрено в случае доноса клирика или миряни­на на своего епископа принимать такой донос для судебного рассле­дования после предварительного исследования репутации доносчика, к-рая может пролить свет на моти­вы, побудившие его сделать донос, т. е. выступить с обвинением или жалобой.

В 29-м прав. Собора содержится категорический запрет низводить епископа на степень пресвитера. В случае доказанной вины правило предусматривает совершенно ли­шать его священства, а если же он осужден был несправедливо, т. е. при доказанной его невиновности, пострадавшему епископу должна быть возвращена епископская сте­пень. Этот принцип распространя­ется и на иные священнослужитель-ские и церковнослужительские сте­пени. Лишение степени во всех случаях подразумевает не низве­дение на низшую степень, но со­вершенное исключение из состава клириков, священнослужителей и церковнослужителей, однако с со­хранением в отдельных случаях права на занятие церковных долж­ностей, доступных лицам, не имею­щим священного сана,— мирянам.

14-е прав. Собора касается взаи­моотношения правосл. Церкви с раскольниками, еретиками и ино­верцами — иудеями и язычниками. Исходя из того, что в нек-рых Цер­квах допускалось вступление в брак чтецам и певцам после посвящения (в наст, время такая практика сохра­няется у нас относительно чтецов, а на степень певцов ныне вовсе не совершается поставлений), это пра­вило решительно запрещает брать в жены иноверных и всех вообще от­ступников от Кафолической Церк­ви, угрожая при этом епитимией. Исключение составляют лишь те случаи, когда «лице, сочетавающее-ся с православным лицом, обещает прейти в православную веру». По толкованию еп. Никодима (Ми­лаша), нарушителей запрета, содер­жащегося в этом правиле, оно под­вергает наказанию — «низложению с занимаемой ими службы» (Прави­ла. Т. 1.С. 367).

Заключительное, 30-е прав. Собо­ра носит не нормативный, а частный характер. Оно предоставляет епис­копам Египетского диоцеза отсроч­ку в поставлений своей подписи в знак согласия с христологическим оросом епископа Рима св. Льва Ве­ликого. Эта отсрочка была мотиви­рована тем, что первенствующий епископ диоцеза архиеп. Александ­рийский Диоскор был низложен и анафематствован Собором. Поэтому и отсрочка назначалась на время до избрания нового предстоятеля Александрийской Церкви. В дей­ствительности за Халкидонским Со­бором последовало разделение в Александрийском диоцезе, боль­шинство епископов, клириков и ми­рян к-рого в конце концов отпало в монофизитство.