Askochensky_V_I_Za_Rus_Svyatuyu

Раздел I. ЦЕРКОВНО-ИСТОРИЧЕСКИЕ СОЧИНЕНИЯ

стем однако ж чтобы они ни в чем не прекословили советам и воле главного лица, но во всем бы слушались его как старшего брата, без нарушения, впрочем, их собственного фундуша, пожалованного братству иерусалимским патриархом1. В числе дальнейших условий сего акта поставлялось, чтобы братство подчинено было только константинопольскому патриаршему престолу и чтобы не было установляемо ничего противного Церкви Божией. Актодатели предваряли также, что Петр Могила только лично, а не по сану архимандритскому имеет быть пожизненным блюстителем как вписной и православный брат и что все, избираемые им лица, должны состоять под непосредственным благословением патриарха Константинопольского и в подчинении уставам Церкви восточной; противника же сему терпеть не должны. В случае выбытия Петра Могилы из братства, актодатели предоставляли ему право избрать,

собщего их согласия, на место себя кого-либо способного, усердного и преданного тому святому месту и наукам из духовного или светского сословия. Под этим актом, кроме других рукоприкладств всего братства, подписались: Исаия Борискович, епископ Луцкий и Острожский, и Авраамий Стагонский, епископ Туровский2. Почти в то же самое время, именно 5 генваря 1632 года, последовала на имя Петра Могилы другая грамота от лица митрополита3, православных епископов, архимандритов, игуменов, иеромонахов, протопопов, иереев и иноков, которые, как видно

1  На что намекали здесь актодатели – не совсем понятно. Вернее всего,

на ставропигию как неприкосновенную собственность Братской Богоявлен-

ской церкви. См. грамоты патриарха Феофана. Памятники. Т. II.

2  Памятники. Т. II. С. 100–112.

3  Под сею грамотою подписался собственноручно Исаия Купинский митрополитом. Замечаем это для того, что некоторые утверждают, и между прочими преосвящ. Евгений (Опис. Киевософ собора. С. 171), что Купинский

не был митрополитом. Этим они хотят оправдать поступок Петра Могилы,

который и без того не имеет в себе ничего предосудительного, как увидим впоследствии.

61

В. И. Аскоченский

из этого акта, предварительно уговорив его не заводить новой школы при Лавре, предоставляли все те же права, какие изложены в акте киево-подолян. Здесь, впрочем, избрание преемника Петру Могиле ограничено несколько испрошением на то митрополитского благословения и сверх того требовалось, чтобы на возглашениях и ектениях было поминаемо имя митрополита по тому уважению, что «яко с початку, – говорит Исаия Купинский, – за стараньем нашим, так и теперь за благословением тое местце святое фундоватися мает»1.

Те же самые права утверждены были за Петром Могилой и грамотою гетмана Ивана Петрижицкого, эсаулов, полковников и всего войска запорожского, последовавшею 12 марта 1632 года. Утверждая за фундатором известные привилегии, актодатели обещались церковь монастырскую, школы, богадельню и все к ним относящееся иметь под своей защитою от всяких «неприятелей, противностей и перешкод моцно боронити, заступати и за них до смерти своей заставлятися»2. Под этой грамотой от имени двух гетманов – Ивана Петрижицкого и Андрея Гавриловича – подписался писарь войска запорожского Савва Гробневский3. Впоследствии времени акт этот был утвержден Богданом и Юрием Хмельницкими, которые подписались «власною рукою, не уймуючи ничого тых прав и наданья войскового»4.

Еще до получения сих двух последних грамот Петр Могила согласился исполнить общее желание и 11 марта 1631 года внес имя свое в братский упис как «старший брат, опекун и фундатор того святого братства»5.

1  Памятники. Т. II. С. 113. 2  Там же. С. 141.

3  В Истории Киевской академии акты эти названы просительными листа-

ми. С. 37.

4  Памятники. Т. II. С. 143.

5  Там же. С. 40.

62

Раздел I. ЦЕРКОВНО-ИСТОРИЧЕСКИЕ СОЧИНЕНИЯ

Таким образом опасность, угрожавшая Богоявленскому училищу, была отвращена усердием киево-подолян, ходатайством христолюбивых защитников Малороссии и архипастырским благословением маститого первостоятеля Киевской иерархии.

Втом же году (1631 декабря 10) Петр Могила начал постройку каменного здания, назначаемого собственно для аудиторий1, и в то же время перевез несколько деревянных срубов из больничного лаврского монастыря, при котором он прежде думал основать свое училище. Из них воздвигнуты были здания для помещения учащих и учащихся, а в странноприемном братском доме заведена для приходящих бедных учеников особая бурса2. Все это – как постройку зданий, так и содержание наставников и школьников – Петр Могила принял на свое собственное иждивение. Состоя между тем архимандритом Киево-Печерской Лавры, он отдал в трехлетнюю посессию Богоявленскому училищу из лаврских вотчин волость Винницкую, село Гнедин и две деревни – Процев и Ревное.

Вэто время, по случаю кончины польского короля Сигизмунда III (30 апреля 1632 г.), составился в Кракове сейм для избрания ему преемника, куда приглашены были

ивсе чины духовные и светские. Митрополит Исаия Купинский, обремененный немощами и старостью, не мог сам туда отправиться и по совету всего киевского духовенства отпустил на сейм Петра Могилу в качестве своего представителя. Лучше этого выбора на этот случай нельзя было сделать, и сам митрополит Исаия никогда бы не достиг того, что сделал Могила. Немедленно по прибытии своем в Краков он от лица сопровождавшего его духовенства и дворян отозвался, что все они до тех пор ни к

1  Там, где ныне монастырская трапеза. См. Описание Киевософ. собо-

ра, с. 173.

2  Она стояла рядом с церковью св. Анны на том же месте, где ныне новый академический корпус.

63

В. И. Аскоченский

чему не приступят, пока по силе инструкции, данной им от всего народа, не истребуют у сейма, чтобы все епископства и прочие церковные достоинства, вместе с имениями, отобраны были от униатов и возвращены православным. Такое настоятельное требование сильно изумило членов сейма; но не желая останавливать чрез это открытия заседаний и терять время в споре о постороннем вопросе, королевич Владислав с сенатом принял предложение Петра Могилы. Видя это, митрополит униатский Велямин Рутский начал было защищать права своих единоверцев: но заметив неуспех, старался всеми силами по крайней мере отложить на дальнейшее время исполнение этого проекта. Петр Могила между тем действовал неусыпно; несогласия возрастали и грозили подавить собою единодушие, так необходимое при решении важнейшего государственного дела – избрания на престол преемника Сигизмунду III. Кончилось тем, что сам Рутский должен был подписать акт соглашения, по которому, между прочим, седьмым пунктом дозволялось братствам свободное распоряжение школами, семинариями и богадельнями. Акт этот утвержден был печатями королевича и митрополита ВеляминаРутского, и для большего уважения упомянуто об нем в конвокационных актах, а для всеобщего сведения списки с него разосланы были по всем сеймикам, несмотря на несогласие папского нунция и даже самого папы.

При всем том договор этот далеко был не таков, какого хотели русские. Первоначальная уступка придала им смелости, а тревожная пора позволяла им ожидать непременного успеха от своей настойчивости. Взоры всех обращены были на Петра Могилу, который больше прочих противился принятию этого акта и тайно рассылал по всем воеводствам письма, советуя не принимать уже написанных условий, а дожидаться окончания начатого дела. Между тем в намерении усилить свою партию он приглашал как можно более обывателей из всех воеводств

64

Раздел I. ЦЕРКОВНО-ИСТОРИЧЕСКИЕ СОЧИНЕНИЯ

и приезжавших уговаривал твердо стоять на своем и ни на шаг не уступать католикам и униатам1. Начались споры, самые шумные; некоторые члены сената и рыцарства горячо отстаивали униатов: но против всех их стоял Петр Могила, которого не так легко было побороть. Назначили особую комиссию для решения этого вопроса: но и комиссия ничего не сделала. Тогда дело предоставили решению королевича Владислава и его совета. По рассмотрении всех прав, какими издревле пользовались православные и какие предвосхищены потом униатами, наконец состоялся приговор со взаимными уступками с той и другой из тяжущихся сторон. Но ни православные, ни униаты не остались этим довольны. Первые, полагаясь на свою многочисленность и значительность влияния на избирательный сейм, надеялись непременно поправить дело, а последние, чувствуя себя оскорбленными, пустились в жалобы и немедленно отнеслись с этим к папскому нунцию и самому папе. Само собою, что подобный поступок униатов при настоящих обстоятельствах был крайне не дипломатичен. Противники Петра Могилы, умного, твердого и дальновидного защитника правого дела, должны были проиграть – и проиграли. Несмотря на все протесты католического и униатского духовенства, православные получили от Владислава диплом, которым подтверждалось, между прочим, свободное исповедание веры, совершение таинств, позволение починять церкви и строить новые, заводить при церквах и монастырях братства, богадельни, школы, семинарии и типографии; повелено все споры и распри о вере прекратить, все приговоры, прежними сеймами против диссидентов сделанные, уничтожить и впредь жить всем в покое без притеснения друг друга. По силе этой привилегии подтверждено было право русскому православному духовенству, дворянству и всему православному народу в Литве и Польше набирать себе православного

1  Ostrowski. Dzieje i prawa Kościola Polskiego. T. III. 466.

65

В. И. Аскоченский

митрополита и посвящаться ему от константинопольского патриарха по привилегиям, данным от прежних королей; кафедральный Софийский монастырь со своим собором снова поступил в ведомство православного митрополита, исключая вотчин оного, имеющих оставаться в дожизненном владении униатского митрополита Велямина Рутского, с предоставлением в управление его и Выдубицкого монастыря. Все киевские монастыри переданы в ведение православного киевского митрополита и проч.1 Постановления сии, несмотря на протесты униатов, утверждены королем и сеймом 1 ноября 1632 года.

Вот что сделал один человек, обладавший несокрушимою силою воли, гибким умом и знанием дипломатического дела! Княжич по происхождению, мало имевший себе соперников по воспитанию, образец по ревности к вере и Православию, – один только Могила мог в то время так неутомимо бороться и так победоносно выйти из такой неравной борьбы.

Но ему предстояла другая забота. Мало – приобрести; нужнобылоподуматьотом,каксохранитьприобретенное. Петру Могиле очень хорошо было известно, что иезуиты и униаты не отдадут беспрекословно того, что они уже привыкли считать своею собственностью, что с ними надо будет действовать энергически, не давая им опомниться от такого удара, что медленность и нерешительность в этих обстоятельствах могут быть причиною еще тягчайших бедствий и гонений на Православие. С другой стороны, он видел, что жезл киевской иерархии в дряхлых уже руках, что митрополит Исаия не выдержит ожидаемого напора со стороны на время только обессиленных врагов Церкви восточной. Поставляя все это на вид православным, собравшимся на сейм, Могила просил серьезно заняться обеспечением того, что приобретено его собственными трудами. Само собою разумеется, что все лучшие надеж-

1  Описание Киевософ. собора. С. 168–170.

66

Раздел I. ЦЕРКОВНО-ИСТОРИЧЕСКИЕ СОЧИНЕНИЯ

ды православных сосредоточивались на самом Могиле; собравшиеся на сейм единодушно предложили ему жезл Киевской митрополии, несмотря на то, что Исаия Купинский находился еще в живых. Странно было бы в таком важном случае прибегать к лицемерным отказам и, встащивши тяжесть до половины крутой горы, оставить, чтобы она потом скатилась вниз. Могила не мог не видеть, что, соглашаясь на предлагаемый ему престол, он оказывается некоторым образом неблагодарным к своему ближайшему благодетелю, что дело это может лечь пятном на его достославную память: но в деле великом умиротворения напаствуемой Церкви и обороны ее интересов он решился пожертвовать своею личною безукоризненностью и принял жезл архипастырский.

А с другой стороны, не благословил ли его на это и сам Купинский? Быстрое возвышение Петра Могилы по ступеням иерархическим, предоставление ему исключительного права быть опекуном братского училища, избрание и посольство вместо себя на конвокационный сейм, решительные и настойчивые действия Могилы в пользу Киевской митрополии и епархий, зависевших от нее, – все это такие обстоятельства, которые решительно заставляют думать, что Исаия собственными руками отдавал ему жезл архипастырства. И в пору крепости и силы он не мог долго нести бремя общественного служения, пробыв только один год блюстителем школы и потом снова обратившись в свои любимые пещеры препод. Антония: мудрено ли же, что теперь – дряхлый и немощный, постоянно обуреваемый напастями, против которых стоять с твердостью, приличною столь высокому посту, ему уж было не по силам, – мудрено ли, что перед отправлением Могилы на сейм благочестивый старец сам благословил его искать себе первосвятительского места? Не сказывая никому об этом, Могила действовал в пользу Церкви, дабы заслужить право быть архипастырем ее; потом уже, когда действия

67

В. И. Аскоченский

его увенчались желаемым успехом, он заговорил и об обеспечении плодов своей ревности на будущее время. Тайны тут не было никакой; предложение сана митрополитского сделано было ему гласно, и быть не может, чтобы кто-либо из знавших об этом не потрудился донести обо всем здесь происходившем Купинскому. Будь же это избрание Могилы не по мысли Исаии, он успел бы предупредить исполнение затеянного дела, продолжавшегося почти год, и не преминул бы писать об этом и к православным, бывшим на сейме, и к подведомственным ему епископам и даже к самому королю; наконец, хоть кто-нибудь отозвался бы словом несогласия, когда Могила объявлял себя киевским митрополитом; а мы не видим ни протеста, ни жалобы. По прибытии нового митрополита Исаия спокойно и благодушно сходит с утомившего его поприща, конечно благословляя в душе сильного умом и волею мужа, подъявшего тяжкое бремя на рамена свои.

Наконец, что могло заставить Петра Могилу прибегать к такому неблаговидному поступку? Желание почестей? Но он и без того был осыпан ими. Жезл первосвятительства киевского? Но кому ж не было видно, что он непременно и скоро перейдет в руки сего достойнейшего мужа? Да и мог ли такой глубокий дипломат и политик, каким является Петр Могила, решиться на дело, ближайшим исходом которого была оппозиция, смятение в целой иерархии и наконец неудача? Если даже предположить в таком человеке ненасытимую жажду честолюбия, то и тут не было никакой надобности прибегать к поступку, который в политическом отношении мог быть более чем преступлением, – ошибкою. Подождать год – другой, и желаемая цель была бы достигнута.

Купинский был дряхл, немощен и видимо клонился к могиле, в которую и сошел менее чем через год по оставлении первосвятительского поста. Но кто же осмелится в

68

Раздел I. ЦЕРКОВНО-ИСТОРИЧЕСКИЕ СОЧИНЕНИЯ

Петре Могиле, в высшей степени бескорыстном, честном и благородном, против которого даже самые враги не находили что сказать, предполагать такие жалкие, близорукие и нечистые побуждения? Если иезуиты, так всегда склонные к клевете, во время своего нападения на коллегию не поставили фундатору ее – Могиле – в вину предвосхищение митрополитского престола и только обвиняли его в мнимом неправославии: то не явный ли это знак того, что дело Могилы было чисто и право? Слишком много данных предоставил нам Могила всею своею жизнью, чтобы поступок его с Купинским можно было считать пятном, лежащим на его достоуважаемом имени.

Характер митрополита Исаии является в этом случае во всем блеске христианских добродетелей. Сознав себя немощным в деле многосложного управления тогдашней иерархией, он поставил себя выше всякого самолюбия, так, к несчастию, сродного человеку; а избрав в лице Петра Могилы преемника себе, он показал тем мудрость и уменье найти и отличить достойного человека.

Согласившись на желание православных, Петр Могила обратился с представлением об этом к королю. С этой стороны остановки не было; Могила немедленно получил грамоту. Но чтобы поступком своим не произвести какоголибо смятения между православными, остававшимися в Киеве, он отправил в Константинополь ректора киевских школ Исаию Трофимовича для получения от патриарха благословения на посвящение свое в митрополиты. Бывший тогда на патриаршем престоле Кирилл Контарино, без всякого с своей стороны прекословия, изъявил согласие. Чтобы придать более силы и важности сему делу, новонареченный митрополит, уже имевший на своей стороне избранных людей от киевского братства, отправился в г. Львов и там при братском ставропигиальном монастыре Успения Пресв. Богородицы, среди ученых братий, стал

69

В. И. Аскоченский

ожидать прибытия депутатов от луцкого братства1. Оградив таким образом избрание свое всеми законными формальностями и приобретши в лице всех современных ученых наличных свидетелей, Петр Могила вызвал во Львов валашского митрополита с епископами и принял от него посвящение 1633 года на Фоминой неделе2.

После этого Петр Могила снова воротился в Краков и присутствовал при коронации короля Владислава IV, последовавшей 6 февраля того же года. И в эту торжественную пору Могила не терял из виду своего возлюбленного училища. Испросив себе позволение и в сане митрополита оставаться архимандритом Киево-Печерской Лавры, а также и Никольского монастыря блюстителем, Могила начал ходатайствовать о дозволении преобразовать Киевобратские Богоявленские школы в православную академию. Но сколь легко достиг он утверждения первой своей просьбы, столь же трудно было ему отстоять последнее требование. Особенно неприятно это было католическому духовенству и униатскому: ибо оно ясно видело, что заведением первоклассного училища готовится неизбежный подрыв всему тому, что воздвигали они столько лет и с такими неприятностями и трудами. Некоторые из значительнейших чинов сейма решительно отвергли просьбу Петра Могилы: но когда Владислав IV, по неотступному его ходатайству, изъявил твердую свою волю о преобразовании Киевобратского училища; тогда заспорили о переименовании его в академию. Могила уже не счел нужным гнаться за именем, когда самое дело было сделано, и 14 марта 1633 года получил желаемую привилегию на образование коллегии3.

1  К братству Луцкому Могила писал пригласительную грамоту, утверждая

свое избрание королевскою привилегией и волею патриарха Константино-

польского. Памятники Т. I. С. 135.

2  Там же. С. 137.

3  Впрочем, в грамоте Владислава IV, данной по сему случаю Петру Моги-

ле, сказано только: szkoly, seminaria, drukarnie, ktorych oni byli in possessione, ztwerdzamy.

70