учебный год 2023 / Op_tsiv_issled_v2_blok

Формы и последствия отказа от осуществления прав по договору

2.Последствия отказа от осуществления права

2.1.Прекращение субъективного права

Как было показано выше, прекращение субъективного права является типичным последствием отказа от права, и именно такое последствие уже было известно отечественной дореволюционной цивилистике в качестве последствия «отступления от права».

Обращаясь к тексту закона, сложно сделать однозначный вывод о прекращении права вследствие отказа от его осуществления. Все, что нам дает формулировка п. 6 ст. 450.1 ГК РФ, так только то, что «осуществление права по тем же основаниям не допускается». Почему именно не допускается, ГК РФ умалчивает. Для того чтобы подробнее рассмотреть ситуацию с последствиями прекращения права вследствие отказа от его осуществления, предположим, что не допускается как раз потому, что право прекращено.

На этом этапе для целей дальнейшего рассмотрения стоит развести прекращение двух видов прав: прав требования из договорных обязательств и так называемых секундарных прав1.

Во-первых, структура обязательственных отношений такова, что праву кредитора корреспондирует обязанность должника2. Само существование права требования затрагивает имущественные сферы как минимум двух субъектов: должника и кредитора, поскольку учитывается в составе имущества обоих: в качестве актива для кредитора и пассива для должника. Для реализации такого права также необходимо участие или их обоих в случае добровольного исполнения обязательства, или кредитора и юрисдикционных органов в случае принудительного исполнения.

Иная ситуация складывается в случае с секундарными (или преобразовательными3) правами. Особенность таких прав состоит в том, что им корреспондирует не обязанность другого лица, а некая связанность потенциальной возможностью управомоченного лица осуществить

1  Подробнее о сущности, возникновении и становлении концепции секундарных прав см.: Зеккель Э. Секундарные права в гражданском праве // Вестник гражданского права. 2007. № 2. С. 205–252; Третьяков С.В. Формирование концепции секундарных прав в германской цивилистической доктрине // Вестник гражданского права. 2007. № 2. С. 253–270; Егоров А.В. Структура обязательственного отношения: наработки германской доктрины и их применимость в России // Вестник гражданского права. 2011. № 3. С. 241–274.

2  Агарков М.М. Указ. соч. С. 60; Халфина Р.О. Указ. соч. С. 224–225. 3  Егоров А.В. Указ. соч.

61

И.И. Акимова

свое право1. Для реализации этих прав и наступления правовых последствий в результате такой реализации достаточно лишь волеизъявления управомоченного субъекта и, в ряде случаев, акта юрисдикционного органа. В контексте договорного права к таким секундарным правам можно отнести, в частности, право на расторжение договора (или односторонний отказ от договора), односторонний отказ от исполнения договора, одностороннее изменение договора2, оспаривание договора, а также некоторые права, специфичные для отдельных договорных конструкций (например, право заявить требование по опционному договору).

Отказ же от осуществления секундарного права фактически блокирует единственную возможную форму объективизации этого права – собственно его осуществление. Поэтому для данного вида прав вполне обоснованным является «классическое» последствие отказа от права – прекращение. В контексте п. 6 ст. 450.1 ГК РФ невозможность осуществления такого права фактически и приравнивается к его прекращению. В качестве дополнительного аргумента можно привести последствия истечения срока исковой давности по «односторонним действиям, направленным на осуществление права». Правило п. 3 ст. 199 ГК РФ не допускает осуществление таких действий после истечения срока исковой давности вообще. Следовательно, соответствующее право на эти действия прекращается.

Кроме того, права требования играют особую роль в договорных отношениях. А именно от их существования и осуществимости напрямую зависит судьба всего договора или отдельных его частей, в то время как наличие секундарного права предполагает существование только возможности изменения или прекращения правоотношения по воле управомоченного субъекта. Неосуществление или прекращение такого права исключают эту возможность, но сами по себе никак не влияют на существующее правоотношение.

По указанным причинам появляется необходимость отдельно рассмотреть возможность прекращения права требования путем одностороннего отказа управомоченного лица.

Если допустить, что при отказе от осуществления права требования оно прекращается, то прекращается и все обязательство. Как справедливо указывается в литературе, в структуре обязательствен-

1  Алексеев С.С. Односторонние сделки в механизме гражданско-правового регулирования // Антология уральской цивилистики. 1925–1989. М., 2001. С. 64–67.

2  Егоров А.В. Указ. соч.

62

Формы и последствия отказа от осуществления прав по договору

ного правоотношения не может существовать обязанность без корреспондирующего ей права1. Соответственно, в этом случае отказ от осуществления права фактически становится аналогом прощения долга, по крайней мере в части направленности воли и последствий. Соответственно, возникает конкуренция институтов. Решить, какой именно институт должен быть применен в данной ситуации, можно только путем выявления их сущностных различий и сопоставления аргументов в поддержку той или иной конструкции.

Ради чистоты сравнения стоит упомянуть о нескольких теоретически возможных концепциях прощения долга. Двумя подходами, наиболее широко обсуждаемыми в литературе, являются прощение долга как односторонняя сделка и прощение долга как соглашение2. Иногда выделяют третий, в некотором роде компромиссный вариант, согласно которому кредитор заявляет о прощении долга в одностороннем порядке, однако за должником сохраняется право отказаться от такого прощения3. Последний подход закреплен в ГК РФ, некоторых других европейских кодексах (Нидерланды, Швейцария) либо был выработан на уровне судебной практики (Австрия, Франция, Германия)4. М.И. Брагинский в комментарии к ст. 9 ГК РФ называл прощение долга частным случаем отказа от договорных прав и рассматривал его

вкачестве исключения из правила п. 2 ст. 95. Однако последний вариант конструкции прощения долга значительно чаще рассматривают

вкачестве специфического соглашения6. Таким образом, заявление (извещение, уведомление) о прощении долга выступает в роли оферты,

1  Агарков М.М. Указ. соч.; Ем В.С. К вопросу о понятии, содержании и сущности правовых обязанностей // Вестник Московского университета. Сер. 11. Право. 1981. № 1. С. 59–60.

2  Kleinschmidt J. § 397. Erlass // Historisch-kritischer Kommentar zum BGB. Bd. II. Schuldrecht: Allgemeiner Teil. § 241–432. 2. Teilband: § 305–432. Tubingen: Mohr Siebeck, 2007. S. 2254–2257.

3  Kleinschmidt J. Release // Max Plank Encyclopedia of European Private Law. Oxford. 2012. Vol. 2. P. 1448.

4  Ibid. P. 1448–1449.

5  Комментарий части первой Гражданского кодекса Российской Федерации для предпринимателей / Под общ. ред. М.И. Брагинского. М., 1995.

6  Kleinschmidt J. Release. P. 1448; Комментарий под ред. А.Г. Карапетова (автор комментария – А.А. Павлов). С. 796–797; Егорова М.А. Прощение долга: новый взгляд на старые проблемы // Юридический мир. 2012. № 1. С. 35–40; Постатейный комментарий к Гражданскому кодексу РФ, части первой / Под ред. П.В. Крашенинникова. М., 2016 (автор главы – Б.М. Гонгало); Крашенинников Е.А. О прощении долга // Хозяйство и право. 2002. № 10. С. 76; Он же. Правовая природа прощения долга // Очерки по торговому праву: Сб. науч. тр. / Под ред. Е.А. Крашенинникова. Вып. 8. Ярославль, 2001. С. 44–45.

63

И.И. Акимова

тогда как молчание должника и отсутствие возвращений в разумный срок рассматривается как фикция акцепта1. Такое отсутствие возражений теоретически можно квалифицировать как акцепт молчанием, предусмотренный законом в понимании п. 3 ст. 158 ГК РФ. Тем не менее для дальнейшего обсуждения важно именно то, учитывается ли мнение должника в конструкции прощения долга. И в случае прямого соглашения, и в случае, описанном выше, его мнение учитывается.

Если же рассматривать прощение долга как одностороннюю сделку, то отказ от осуществления права полностью совпадет с прощением долга: лицо посредством одностороннего волеизъявления прекращает обязательство. Именно поэтому аргументы, используемые при решении вопроса, должно ли прощение долга быть односторонней сделкой, актуальны и при обсуждении отказа от осуществления права. По большому счету проблему стоит обозначить шире: может ли одностороннее волеизъявление прекратить обязательство?

Существует несколько возможных объяснений, почему прощение долга необходимо признавать соглашением и почему именно соглашением должно прекращаться обязательство. Первое объяснение – историческое. Как указывают исследователи, современная конструкция прощения долга развилась из двух институтов, существовавших в рим-

ском праве: acceptilatio и pactum de non petendo2. И acceptilatio, и pactum de non petendo представляли собой соглашения. Разница заключалась

втом, что acceptilatio являлась формальным актом и влекла прекращение обязательства, а pactum de non petendo стало неформальным аналогом прощения долга и лишь наделяло должника процессуальным возражением (exceptio pacti conventi), но не приводило к прекращению обязательства3. Считается, что изначально формальное прощение долга появилось в качестве субститута формального исполнения (solutio) для тех ситуаций, когда исполнение все же было предоставлено, но не

втой форме, которая требовалась для исполнения по сделке такого рода4. Однако формализм римского права требовал, чтобы форма исполнения обязательства соответствовала, была симметрична форме его установления5. Соответственно, для прекращения обязательства,

1  Сарбаш С.В. Элементарная догматика обязательств: Учебное пособие. М., 2016. С. 326–327.

2  Kleinschmidt J. Release. P. 1447; Idem. § 397. Erlass. S. 2257–2261.

3  Дождев Д.В. Римское частное право. М., 2008. С. 537; Zimmermann R. The Law of Obligations: Roman Foundations of the Civilian Tradition. 1990. P. 754–758.

4  Zimmermann R. Op. cit. P. 754–755.

5  Kleinschmidt J. § 397. Erlass. S. 2257.

64

Формы и последствия отказа от осуществления прав по договору

установленного формальным актом, был необходим еще один акт, совершенный уже в надлежащей форме, но не подразумевавший повторного исполнения, – собственно acceptilatio. В более поздний период acceptilatio стала универсальным способом прекращения обязательств, независимо от того, было ли действительно предоставлено исполнение в какой-либо форме1.

Причину того, что и acceptilatio, и pactum de non petendo были именно соглашениями, видят, опять же, в римском формализме: если обязательство установлено соглашением двух сторон, то прекратиться оно может также лишь по соглашению2. Продолжение этого подхода усматривают и в более современных кодификациях, многое унаследовавших от римского права. В частности, некоторые черты такой симметрии видят в п. 1 § 311 ГГУ3, в соответствии с которым для установления обязательственного правоотношения посредством сделки и его изменения требуется именно договор между участниками правоотношения. Однако про прекращение обязательства в указанном пункте речь не идет. Данному вопросу посвящено специальное правило § 397, которое регулирует освобождение должника по соглашению сторон. Запрет же прекращения обязательственного правоотношения путем одностороннего волеизъявления кредитора без учета мнения должника был установлен на уровне судебной практики4.

Тем не менее данный подход широко обсуждался при разработке ГГУ и разные проекты содержали совершенно противоположные решения5. Основная критика прощения долга как соглашения заключалась в том, что подобное соглашение – дань устаревшей римской традиции, которая была основана на религиозных предубеждениях и мистицизме, но не подкреплялась какими бы то ни было правовыми доводами6.

Наиболее распространенным аргументом в пользу возможности одностороннего прекращения обязательства кредитором стало то, что было бы несправедливо насильно удерживать кредитора в обязательстве помимо его воли, а также навязывать ему принятие исполнения по обязательству, в котором он более не заинтересован. Своим появлением данный подход обязан периоду расцвета теорий естественных

1  Kaser M. Das römische Privatrecht. Erster Abschnitt: Das altrömische, das vorklassische und das klassische Recht. 2. Aufl. C.H. Beck, 1971. S. 641; Zimmermann R. Op. cit. P. 756–757.

2  Kleinschmidt J. § 397. Erlass. S. 2257.

3  Ibid. S. 2271.

4  Ibid. S. 2268–2269.

5  Ibid. S. 2265–2266.

6  Ibid. S. 2275.

65

И.И. Акимова

прав1. Данные рассуждения базировались на представлениях об особой ценности свободы воли, в частности, при установлении, изменении и прекращении правоотношений. Однако на этот аргумент можно взглянуть и с противоположной стороны: свободу воли должника также стоило бы учитывать. И ключевым здесь будет тот факт, что при прекращении обязательства односторонним заявлением кредитора у должника возникнет навязанное обогащение, что также критикуют как недопустимое2 (beneficia non obtruduntur 3). Исчезновение пассива все же является изменением его имущественного положения и вторжением в его имущественную сферу. Кроме того, подчеркивается необходимость учитывать репутационные, моральные и нравственные соображения должника4. Соответственно, теоретически у должника может возникнуть личный интерес в сохранении данного обязательства, который было бы несправедливо полностью проигнорировать.

Дополнительные аргументы появляются в случае, если обязательство возникает из синаллагматического договора. Возможность должника отказаться от прощения долга действительно необходима, поскольку именно в синаллагматических договорах прекращение обязательств играет существенную роль. Здесь свобода воли кредитора вступает в конфликт с основополагающим принципом договорного права: pacta sunt servanda5. Одно из обязательств в двусторонне обязывающем договоре может выступать в качестве так называемого «открывающего обязательства» или «первоначальной обязанности»6, только исполнение которой дает возможность потребовать принудительного исполнения встречного обязательства. В связи с этим сформировались позиции, согласно которым невозможно прощение долга по такому «первоначальному обязательству»7. Те же аргументы актуальны и для отказа от права с правопрекращающим эффектом. В случае прекращения «открывающего обязательства» прекратится и сам договор, поскольку встречное обязательство либо также прекратится8, либо его невозможно будет принудительно осуществить (ст. 328 ГК РФ), либо не возникнет

1  Kleinschmidt J. Release. P. 1447; Idem. § 397. Erlass. S. 2255–2256, 2261–2264. 2  Kleinschmidt J. Release. P. 1447–1449.

3  Kleinschmidt J. § 397. Erlass. S. 2280–2282.

4  Сарбаш С.В. Указ. соч.

5  Kleinschmidt J. § 397. Erlass. S. 2264–2265.

6  Егорова М.А. Прощение долга: новый взгляд на старые проблемы // Юридический мир. 2012. № 1. С. 35–40.

7  Там же.

8  Gernhuber J. Das Shuldverhältnis / Handbuch des Shuldrechts in Einzeldarstellungen. Tübingen, 1989. S. 318–319.

66

Формы и последствия отказа от осуществления прав по договору

вовсе. А при попытке осуществления исполнения противоположной стороной своего обязательства вопреки отказу у отказавшейся стороны формально возникнет неосновательное обогащение1. При таком толковании прощение долга (или односторонний отказ от права требования) одной из сторон будет фактически приравнен к одностороннему отказу от договора. Если такой отказ допускается законом или договором, то проблем не возникает. Если нет, то нельзя признать такой отказ допустимым и необходимо квалифицировать его как ничтожную сделку.

Подводя итог, можно сказать, что применительно к праву требования для прекращения этого права необходимо прибегать к институту прощения долга, поскольку его конструкция позволяет учесть интересы не только кредитора, но и должника, в то время как для прекращения секундарного права достаточно отказа управомоченного лица от его осуществления.

2.2. Иные возможные последствия отказа от осуществления права

Как было показано, прекращение права в качестве последствия отказа от его осуществления должно быть актуально лишь для секундарных прав, в то время как для прекращения прав требования необходимо прощение долга. Тем не менее было бы неверным полностью отказать

вкаком бы то ни было правовом эффекте отказу от осуществления прав требования. Особенно неоднозначная ситуация возникает, если кредитор передумает (как зачастую и происходит2) и все-таки обратится к должнику с требованием, несмотря на свой отказ.

Одним из таких возможных последствий может быть прекращение возможности судебной защиты права. В отечественном правопорядке

вотсутствие специального регулирования такой подход теоретически можно обосновать ссылкой на п. 3 ст. 1, ст. 10 и п. 3 ст. 307 ГК РФ, где для участников оборота закреплена обязанность добросовестного поведения и установлена санкция за нарушение этой обязанности – отказ в защите права (п. 2 ст. 10 ГК РФ).

Действительно, существует такая позиция, согласно которой при невозможности принудительного осуществления права оно прекращается в принципе3. В то же время право на судебную защиту можно рассматривать и лишь как отдельное правомочие в структуре субъек-

1  Саркисян А.В., Новосельнов Д.А. Указ. соч. С. 112.

2  Постановления ФАС Восточно-Сибирского округа от 19.04.2006 № А58-3307/05- Ф02-1676/06-С2 по делу № А58-3307/05; ФАС Московского округа от 24.02.2012 по делу № А40-71837/11-58-398 и др.

3  Агарков М.М. Указ. соч. С. 60 и далее.

67

И.И. Акимова

тивного права1. В данном случае прекращается не все право целиком,

алишь блокируется именно это правомочие. Кроме того, может быть найдено немало аспектов, в которых право, не обладающее судебной защитой, себя «проявляет». Поскольку объем судебной практики по рассматриваемому вопросу крайне невелик, основная часть дальнейших рассуждений будет основываться на толковании действующего законодательства и аналогиях с близкими по существу институтами.

Схожая проблематика возникает при обсуждении требований, по которым истек срок исковой давности2, обязательств из игр и пари3,

атакже требований, по которым кредитор заявил отказ от иска4. Основным доводом в отношении того, что такие обязательства продолжают существовать и они действительны, являются возможность добровольного исполнения таких обязательств должником5, а также невозможность потребовать обратно исполненное в качестве неосновательного обогащения. То есть, несмотря на то, что потребовать принудительного исполнения такого обязательства нельзя, оно продолжает существовать в качестве основания исполнения6. Для требования, по которому истек срок давности, существует специальное правило п. 2 ст. 1109 ГК РФ, согласно которому имущество, переданное во исполнение обязательства по истечении срока давности, не подлежит возврату в качестве неосновательного обогащения.

Те же соображения теоретически применимы и к отказу от осуществления права. Действительно, если обязательство (и, соответственно, право требования) не прекращается, то ничто не мешает должнику самому его исполнить. Более того, в случае с отказом от осуществления права должник может быть даже более заинтересован в этом, чем кредитор, если речь идет о синаллагматическом договоре. Как

1  Грибанов В.П. Пределы осуществления и защиты гражданских прав // Осуществление и защита гражданских прав. М., 2001. С. 105–106.

2  Попов Б.В. Право на иск и исковая давность (Что погашается исковой давностью?) // Право и Жизнь. 1925. Кн. 4–5. С. 39–43; Агарков М.М. Указ. соч. М., 1940. С. 50–63; Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Общее учение об обязательстве. М., 1950. С. 66–69; Черепахин Б. Приобретение права собственности по давности владения // Советское государство и право. 1940. № 4. С. 53.

3  Годэмэ Е. Общая теория обязательств / Пер. И.Б. Новицкого. М., 1948. С. 497; Ва­ силевская Л.Ю. Указ. соч. С. 336.

4  Гражданский процесс: Учебник / Под ред. М.К. Треушникова. М., 2014. С. 344 (автор главы – С.А. Иванова).

5  Болычевская Е.С. Натуральные обязательства в гражданском праве: Дис. … канд. юрид. наук. М., 2015. С. 127–129; Василевская Л.Ю. Указ. соч.; Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Общее учение об обязательстве. М., 1950. С. 67–68.

6  Агарков М.М. Указ. соч. С. 61.

68

Формы и последствия отказа от осуществления прав по договору

было показано в предыдущем разделе настоящей статьи, прекращение «первоначального обязательства» в синаллагме отказом могло бы повлечь прекращение не только обязательства, но и всего договора в целом. Если же обязательство не прекращается, а лишь блокируется возможность судебной защиты кредитора по такому «первоначальному обязательству», то у другой стороны остается выбор. Во-первых, она может бездействовать, и договор фактически перестанет существовать, поскольку первая сторона не сможет заявить требование. И во-вторых, у нее есть возможность добровольно исполнить свое обязательство и получить возможность потребовать встречного исполнения, так как ее поведение будет соответствовать требованиям п. 3 ст. 328 ГК РФ. В данном случае это актуальнее, чем в примере с истекшей исковой давностью, поскольку если должник целых три года не предпринимал мер к исполнению договора, то это значит, что он сам не был заинтересован в его существовании и скорее всего исковая давность по его требованию также истекла.

Следующий аспект обязательств, утративших возможность судебной защиты, – это начисление процентов по таким обязательствам. Главный вопрос здесь: может ли лицо потребовать уплаты процентов по обязательству, если такое обязательство лишено судебной защиты (был заявлен отказ от осуществления, истекла исковая давность или был заявлен отказ от иска)? Сложно говорить о сложившейся судебной практике по этому вопросу, особенно в отношении отказа от права – такой практики пока нет вообще. Однако существуют отдельные судебные решения, воспроизводящие аналогичную аргументацию применительно, например, к отказу от иска. В случае отказа от иска возможность повторно обратиться в суд с теми же требованиями блокируется по ч. 3 ст. 151 АПК РФ, п. 2 ч. 1 и ч. 3 ст. 134 ГПК РФ.

Так, в Постановлении ФАС Уральского округа от 22.06.2012 № Ф094690/12 по делу № А07-19911/2011 как раз рассматривается судьба процентов при отказе от иска по основному требованию. Ситуация даже несколько сложнее и интереснее. Кредитор инициирует процесс против должника, отказывается от исковых требований, а потом уступает это требование третьему лицу. Цессионарий (возможно, зная, а возможно, и не зная о предшествовавшем процессе) заявляет требования к должнику в части уплаты основного долга и процентов по нему. Суд первой инстанции удовлетворяет требования полностью, несмотря на заявления должника. Апелляция и кассация отменяют решение в части удовлетворения требований по основному долгу, оставляя его в силе в части уплаты процентов.

69

И.И. Акимова

При этом суды указывают, что отказ от иска не прекращает материальноправовое требование, а только лишает его судебной защиты, поэтому в этой части исковых требований необходимо отказать. В то же время цедент

впервом процессе не заявлял требования об уплате процентов и, соответственно, не отказывался от этих требований. Поэтому судебная защита этой части требований никак не пострадала. Кроме того, в этом деле решен еще один существенный вопрос: обязательство, лишенное судебной защиты,

впринципе можно уступить, и в нем вообще возможна перемена лиц.

Следующим вопросом является судьба обеспечений рассматриваемых обязательств. Если обязательство не прекращается отказом от осуществления права требования, то должны сохраняться и обеспечения, поскольку в законе не содержится такого основания прекращения обеспечений, как невозможность судебной защиты требования по основному обязательству.

Подобная проблема действительно вставала в судебной практике при следующих фактических обстоятельствах. Кредитор обращается с требованием к основному должнику и отказывается от исковых требований. Соответственно, опять обратиться с этим же требованием к должнику он не сможет. Основное требование было обеспечено поручительством. Через некоторый промежуток времени в отношении поручителя начинается конкурсное производство и кредитор заявляет о включении своих требований в реестр кредиторов, что и делает конкурсный управляющий. В дальнейшем один из остальных конкурсных кредиторов пытается оспорить данное действие и исключить первого кредитора из реестра. Суды ему в этом отказывают, аргументируя тем, что обязательство отказом от исковых требований фактически не прекратилось, обеспечения – тоже, и данное требование к поручителю правомерно1.

Такой подход вызывает определенные сомнения. Если поручитель в сложившейся ситуации должен будет удовлетворить кредитора, то сможет ли он затем получить удовлетворение за счет основного должника? Поскольку в силу п. 1 ст. 365 ГК РФ происходит перемена лиц в обязательстве, поручитель занимает место кредитора и получает соответствующий объем прав, то обратиться к основному должнику он не сможет, так как кредитор такую возможность утратил в результате

1  Постановление ФАС Северо-Западного округа от 10.12.2013 по делу № А5658327/2010.

70