учебный год 2023 / Op_tsiv_issled_v2_blok

Соотношение кумулятивного принятия долга и поручительства

ствиям. В первую очередь необходимо упомянуть подп. 2 п. 1 ст. 325 ГК РФ, согласно которому поручитель, будучи солидарным должником, исполнившим обязательство кредитора, приобретает право регрессного требования к основному должнику в равной доле за вычетом доли, падающей на него самого. Если прямо следовать норме закона, то получается, что поручитель не сможет получить полное возмещение своих расходов, понесенных при исполнении обязательства. В качестве «противодействия» данному положению выступают как другие нормы ГК РФ1, так и судебная практика2.

Другим последствием применения подп. 2 п. 1 ст. 325 ГК РФ является существование парадоксальной для должника, самостоятельно исполнившего свое обязательство, и абсурдной для всех других лиц (в первую очередь для поручителя) возможности такого должника обратиться с регрессным требованием к поручителю о возмещении половины уплаченной кредитору суммы. Казалось бы, такое прямое следование букве закона в данном случае совершенно необоснованно. Однако на практике можно встретить одиозные судебные решения, в которых как раз можно обнаружить правоприменение в такой форме3.

Еще одним последствием применения регрессного подхода является невозможность начисления процентов, неустоек, установленных по обеспеченному обязательству, после исполнения поручителем данного обязательства в силу уже упоминаемой новизны регрессного требования. Несмотря на то, что «в арсенале» поручителя остается законное право на взыскание с должника процентов за пользование чужими денежными средствами по ст. 395 ГК РФ, такое положение вещей сложно признать оптимальным для него. К тому же оно прямо противоречит п. 1 ст. 384 ГК РФ, содержащему правило о переходе права первоначального кредитора к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права, в том числе прав на проценты.

1  В частности, в ст. 365 и 367 ГК РФ речь идет о переходе к поручителю права требования кредитора в полном размере.

2  Разными судебными инстанциями подчеркивается неприменимость подп. 1 п. 2 ст. 325 ГК РФ к отношениям между поручителем, исполнившим свое обязательство перед кредитором, и должником (см., например, п. 13 постановления Пленума ВАС РФ от 12.07.2012 № 42 «О некоторых вопросах разрешения споров, связанных с поручительством»; постановления ФАС Московского округа от 29.11.2012 по делу № А40- 102670/10-10-739; ФАС Северо-Западного округа от 05.06.2014 по делу № А13-9004/2013).

3  См., например: постановление Второго арбитражного апелляционного суда от 31.05.2012 по делу № А17-4484/2011 (отменено постановлением ФАС Волго-Вят- ского округа от 23.11.2012).

131

А.И. Дорохов

Новизна регрессного требования имеет определяющий характер и для существования большинства обеспечительных конструкций, устанавливаемых в рамках основного обязательства должника. Залог, поручительство в силу своей акцессорной природы должны будут прекратиться с момента прекращения данного обязательства, вызванного исполнением поручителя. Таким образом, поручитель будет лишен правовой возможности укрепить свое положение при взыскании возмещения с должника. Такому развитию событий, совершенно неблагоприятному для поручителя, противостоит уже упоминавшееся положение п. 1 ст. 384 ГК РФ, а также положение п. 1 ст. 365 ГК РФ, содержащие правило о переходе к поручителю прав, принадлежавших кредитору как залогодержателю1. К тому же в судебной практике подчеркивается, что должник и поручители являются обязанными лицами перед поручителем, выплатившим сумму задолженности, следовательно, он имеет право требования исполнить соответствующую обязанность по выплате уплаченной суммы2.

Вывод. Краткое рассмотрение основных положений концепции совместного участия должника и поручителя в обеспеченном долге, отражения данных положений в действующем российском законодательстве показывает, что применение данной концепции на практике сопровождается сложностями для участников отношений по поручительству, в первую очередь для поручителей. В этом просматривается «продолжниковская направленность» концепции, что в целом свойственно российскому праву. Однако, несмотря на некоторые неоднозначные законодательные решения, ГК РФ принципиально допускается подход, согласно которому должник и поручитель рассматриваются в качестве содолжников в едином обязательстве. Как было показано выше, данный подход активно обосновывается и в судебной практике.

В то же время наличие большого количества спорных моментов, среди которых наиболее дискуссионным является ничем не оправданное сужение возможности обеспечивать различного рода неденежные обязательства, является неразрешимой в рамках данной концепции проблемой, что в значительной степени может сдерживать распространение поручительства как обеспечительной конструкции. Все это наводит на мысль о необходимости поиска качественно иного подхода.

1  Представляется весьма странным отдельное упоминание законодателем в тексте ГК РФ только случая перехода прав по залогу.

2  См., к примеру, определения ВС РФ от 31.05.2016 № 32-КГ16-4; от 13.10.2015 № 18-КГ15-164.

132

Соотношение кумулятивного принятия долга и поручительства

2.2. Концепция самостоятельного обязательства

Концепция поручительства как самостоятельного обязательства поручителя уже в силу своего названия предполагает, что обеспечительная функция выражается в осуществлении поручителем действий, отличающихся от действий, к совершению которых обязан должник в рамках основного обязательства. На первый взгляд, кажется, что поручительство такого рода обладает меньшим обеспечительным эффектом, так как изначально поставленная кредитором при заключении обязательства с должником правовая цель остается недостижимой. Вместе с тем в некоторых упоминавшихся выше случаях исполнение поручителем обязательства должника представляется весьма затруднительным. Выход из сложившейся ситуации был найден в установлении обязанности поручителя по возмещению имущественных потерь, понесенных кредитором в результате неисполнения своего обязательства должником. Данную идею можно обнаружить в римском праве. Там она впервые выступила противостоящей идее необходимости исполнения поручителем обязательства должника, что впоследствии привело к активному обсуждению в научной литературе природы всей конструкции поручительства. Для целей более глубокого изучения исследуемой проблематики представляется обоснованным кратко обратиться к истории возникновения концепции поручительства как самостоятельного обязательства в римском праве, европейскому опыту, а также к истории становления и развития представлений о данной концепции в нашем государстве.

2.2.1.Краткая история развития представлений о концепции самостоятельного обязательства

Римское право. Двум древнейшим формам поручительства – sponsio и fidepromissio, рассмотренным в рамках концепции совместного участия, противопоставлялась третья более поздняя форма – fidejussio. Как отмечал А. Нолькен, «если fidepromissio представляет собой результат компромисса между древним цивильным правом и jus gentium, то fidejussio, напротив, принадлежит периоду окончательной победы последнего над первым…»1. Автор относит возникновение данного института ко 2-й половине I в. до н.э. Помимо отсутствия в своем составе практически всех ограничений, имевшихся у sponsio и fidepro­ missio (обеспечение только вербальных контрактов, ограниченность сроком, невозможность передачи по наследству), fidejussio, также

1  Нолькен А. Указ. соч. С. 173.

133

А.И. Дорохов

являясь формой стипуляции, существенным образом отличалось своей словесной формулировкой, которая уже не включала указание на необходимость исполнения того же самого обязательства. Кредитор, обращаясь к поручителю, задавал следующий вопрос: «Id fide tua esse jubes?» («Прикажешь ли, чтобы это было на твоей совести?»), на что поручитель соответствующим образом отвечал: «Id fide mea jubeo» («Приказываю, чтобы это было на моей совести»)1. Таким образом, обещание поручителя уже не было направлено на предоставление кредитору того же самого, к чему обязывался должник. Данный факт послужил основанием для появления в науке позиции, согласно которой поручитель и должник не выступали участниками единого обязательственного правоотношения2, и поручитель тем самым принимал на себя ответственность за исполнение обязательства должником3, которая могла выражаться в различных формах. Кроме того, И.А. Покровским было отмечено, что fidejussio могло быть заключено также и через некоторое время после заключения основного (обеспечиваемого) контракта, делая положение кредитора и поручителя более удобным4.

Постепенно fidejussio вытеснило sponsio и fidepromissio и стало, по сути, единственной формой поручительства, применяемой на территории Римского государства. В связи с этим нельзя не отметить изменение подхода как римских юристов, так и римского законодателя к поручительству, выразившееся в закреплении более пригодной конструкции, являющейся, по справедливому замечанию В.А. Белова, «прототипом поручительства современного типа»5.

Русское дореволюционное право. Выявление сущности и выработка обоснованного определения поручительства представляли для дореволюционных правоведов важнейшее значение, главным образом вследствие скудности имевшегося в те времена законодательного регулирования поручительства. Так, глава Свода законов Российской империи, посвященная поручительству, начиналась с положения о возможности вступления в данную обеспечительную конструкцию6. Сообразно

1  Покровский И.А. Указ. соч. С. 385.

2  Дернбург Г. Обязательственное право. 3-е русск. изд. Т. 2. М., 1911. С. 199.

3  См., например: Нолькен А. Указ. соч. С. 175; Белов В.А. Поручительство. Опыт теоретической конструкции и обобщения судебной практики. С. 15.

4  Покровский И.А. Указ. соч. С. 385.

5  Белов В.А. Поручительство. Опыт теоретической конструкции и обобщения судебной практики. С. 16.

6  Статья 1555 гл. 1 разд. 2 т. Х Свода законов Российской империи. Режим доступа: http://civil.consultant.ru/reprint/books/211/133.html (дата обращения: 11.12.2017).

134

Соотношение кумулятивного принятия долга и поручительства

этому практически в любом учебнике гражданского права, а также

вспециальных монографических исследованиях авторы приводили различные точки зрения, в том числе и на характер обязанности поручителя. Тем самым широко освещалась концепция самостоятельного обязательства, ее достоинства и недостатки в сравнении с концепцией совместного участия.

Исследуя существо отношений, складывающихся между кредитором, должником и поручителем многие правоведы отмечали, что определение поручительства как обязательства по исполнению того же самого обязательства должника не в полной мере выражает смысл обеспечительной конструкции. Дальнейшее обоснование своих позиций исследователи осуществляли по-разному. К примеру, Д.И. Мейер, принимая во внимание оба возможных случая, рассматривал поручительство как обеспечение, в рамках которого поручитель обязан

вслучае неисправности должника или совершить именно то действие, к которому обязан должник, или же совершить иное действие в виде вознаграждения верителя1. По мнению К.Н. Анненкова, такое определение поручительства «вышло наиболее широко охватывающим все случаи его и потому наиболее правильным»2. Другие правоведы,

вчастности В.Л. и В.В. Исаченко, исходили из невозможности обеспечения исполнения основного обязательства путем установления обязанности поручителя исполнить то, чего не исполнил должник. По их мнению, поручитель должен ответствовать за неисправность должника. При этом данная ответственность могла выражаться либо

вуплате определенной по договору суммы (в случае обеспечения денежного требования), либо в возмещении верителю убытков (в случае обеспечения неденежного требования)3.

Представляет также интерес практика Гражданского кассационного департамента Правительствующего Сената, имевшего после Судебной реформы 1864 г. довольно широкие полномочия по толкованию законодательства. В своих решениях высший судебный орган часто останавливался на выяснении характера обязанности поручителя перед кредитором, выражая приверженность как раз концепции самостоятельного обязательства. В частности, в решении от 7/21 сентября 1867 г. № 321 содержалось положение о том, что «поручитель не есть сам должник… посему его ответственность начинается с того только времени,

1  Мейер Д.И. Русское гражданское право. СПб., 1864. С. 485.

2  Анненков К.Н. Система русского гражданского права. Т. 3. СПб., 1898. С. 253.

3  Исаченко В.Л., Исаченко В.В. Указ. соч. С. 16.

135

А.И. Дорохов

как должник оказался действительно несостоятельным»1. В решении от 14/21 мая 1869 г. № 504 содержался вывод о том, что «договором поручительства одно или несколько лиц принимают на себя ответственность в случае неисправности лица, за которого они ручаются»2. В связи

сэтим несколько странной представляется позиция разработчиков проекта Гражданского уложения Российской империи, не принявших подход к поручительству, предлагаемый высшей судебной инстанцией исходя из толкования положений законодательства.

Советское право. Как было указано ранее, нормативное регулирование поручительства в советский период не содержало положений, позволяющих четко определить характер обязанности поручителя. Однако наличие глагола «отвечать» в статьях-дефинициях (ст. 236 ГК РСФСР 1922 г. и ст. 203 ГК РСФСР 1964 г.) давало основание некоторым ученым-цивилистам говорить о том, что поручитель брал на себя только ответственность за исполнение обязательства должником3. По мнению И.Б. Новицкого, такое понимание в наибольшей степени обоснованно, так как «содержание обязательства главного должника может быть таково, что никто другой вместо него не может это обязательство исполнить»4.

Примечательной также представляется ст. 246 ГК РСФСР 1964 г., в которой содержалось положение о том, что поручитель, исполнивший обязательство вместо должника, становится на место кредитора по главному обязательству. Казалось бы, таким образом в нормативном акте напрямую закреплялся автоматический переход прав от кредитора к поручителю в порядке суброгации. Однако указание на солидарный характер отношений между ними приводило к обоснованию многими авторами наличия у поручителя регрессного требования5. В связи

сэтим вряд ли можно говорить о существовании в советский период единого подхода к природе поручительства как в законодательстве, так и в научной литературе.

Иностранное право. При изучении характера взаимоотношений должника и поручителя нельзя обойти стороной опыт регулирова-

1  Решения Гражданского кассационного департамента Правительствующего Сената за 1866 г. Екатеринослав, 1911. С. 449.

2  Решения Гражданского кассационного департамента Правительствующего Сената за 1869 г. № 1-290. Екатеринослав, 1908. С. 819.

3  См., к примеру: Стучка П.И. Курс советского гражданского права. Т. 2. М., 1929.

С.293; Гавзе Ф.И. Обязательственное право (общие положения). Минск, 1968. С. 109. 4  Лунц Л.А., Новицкий И.Б. Общее учение об обязательстве. М., 1950. С. 234.

5  См., например: Гавзе Ф.И. Указ. соч. С. 111; Лунц Л.А., Новицкий И.Б. Указ. соч.

С.238.

136

Соотношение кумулятивного принятия долга и поручительства

ния и изучения в научной литературе данного вопроса в некоторых зарубежных правопорядках. Здесь в первую очередь обращает на себя внимание немецкое право.

Понятие «поручительство», данное в абз. 1 § 765 ГГУ1, сформулировано уже знакомым нам образом: по договору поручительства поручитель обязуется перед кредитором третьего лица отвечать за исполнение последним своего обязательства. Несмотря на кажущуюся пространность формулировки, немецкие правоведы практически с начала вступления в силу ГГУ высказывались о существовании в данном случае двух обязательств, а не одного с дополнительным правоотношением2. В настоящее время данная точка зрения также находит свое подтверждение в литературе3. Поручитель, исполняя собственное обязательство, в силу его акцессорности одновременно исполняет и обеспечиваемое, т.е. должниковское, обязательство. Это приводит к автоматическому переходу к поручителю права требования кредитора (т.е. к суброгации) в соответствии с предл. 1 абз. 1 § 774 ГГУ.

Кроме того, некоторыми исследователями подчеркивается, что после исполнения обязательства поручитель может потребовать возмещения произведенных расходов от должника аналогично поверенному, которому расходы в обязательном порядке возмещаются доверителем на основании положения § 670 ГГУ4. Возникновение такого права обусловлено наличием специального поручения должника поручителю действовать в его интересах. В случае, если поручитель выступает без данного поручения в качестве negotorium gestor, взыскать свои расходы при помощи такой конструкции уже не представляется возможным. При этом право требования возмещения расходов и право обратного требования, перешедшее в порядке суброгации, не являются взаимоисключающими. Таким образом, наличие возложения со стороны должника весьма привлекательно для поручителя, так как в большей мере гарантирует ему возможность получения имущественного возмещения.

Для более полного анализа иностранного опыта следует обратиться к некоторым актам европейской частноправовой унификации, так

1  Текст ГГУ доступен по ссылке: https://www.gesetze-im-internet.de/bgb/ (дата обращения: 17.12.2017).

2  Kremer H. Mitbürgschaft. Mit Beiträgen zur Lehre von Bürgschaft und Gesamtschuld. Strassburg, 1902. S. 3.

3  См., к примеру: Markesinis B., Unberath H., Johnston A. The German Law of Contract. 2nd ed. Oxford, 2006. P. 160; Habersack M., Zimmermann R. Legal Change in a Codified System: Recent Developments in Germany Suretyship Law // The Edinburgh Law Review. 1999. Vol. 3. P. 273; Хансйорг В. Обеспечение обязательств: Пер. с нем. М., 2009. С. 92.

4  Markesinis B., Unberath H., Johnston A. Op. cit. P. 162; Хансйорг В. Указ. соч. С. 110.

137

А.И. Дорохов

как при их разработке учитывались особенности регулирования во многих зарубежных правопорядках. Прежде всего обращают на себя внимание модельные правила европейского частного права – DCFR, включающие «принципы, определения и модельные нормы европейского частного права в консолидированной редакции»1. Зависимому обеспечению (коим является поручительство) посвящена гл. 2 кн. IV. При этом разработчики DCFR, раскрывая принцип «зависимости» личного обеспечения от обязательства должника, указывают на то, что это два отдельных обязательства с разными обязанными субъектами2. Само обеспечиваемое обязательство может выражаться как в необходимости сделать что-то, так и в воздержании от совершения какого-либо действия. Кроме того следует отметить разделение авторами DCFR обеспечиваемых обязательств на денежные и неденежные3. Основанием для такой классификации послужило различие в характере и объеме исполнения поручителя. В первом случае поручитель обязуется уплатить кредитору денежную сумму, требуемую им с должника, а во втором – возместить все возможные имущественные потери, понесенные кредитором вследствие неисполнения обязательства должником4.

Поручитель, удовлетворивший требование кредитора, обычно приобретает: 1) право на возмещение расходов на основании отношения с должником; 2) право обратного требования в порядке суброгации на основании отношения с кредитором (ст. 2.113 DCFR). Авторами DCFR специально подчеркивается, что в большинстве европейских правопорядков предъявление поручителем сразу двух требований является допустимым, так как оно позволяет ему восстановить свое имущественное положение в случаях, когда реализация одного из требований невозможна5. К таким случаям относится, в частности, установление поручительства на безвозмездной основе, поручительства за членов семьи.

Следует отметить, что суброгационная модель перехода права требования кредитора к поручителю – господствующая в странах Европы. Исключением является законодательство Нидерландов, где поручи-

1  Модельные правила европейского частного права: Пер. с англ. / Науч. ред. Н.Ю. Рассказова. М., 2013. С. 17.

2  Principles of European Law. Vol. 4. Personal Security / Prepared by Pr. U. Drobnig, chairman of the Working Team on Personal Security. Oxford, 2007. P. 93.

3  В отечественной литературе аналогичной классификации придерживался М.И. Брагинский, выделяя материальное поручительство в противоположность монетарному поручительству (Брагинский М.И., Витрянский В.В. Указ. соч.).

4  Principles of European Law. Vol. 4. Personal Security. P. 204. 5  Ibid. P. 304.

138

Соотношение кумулятивного принятия долга и поручительства

тельство рассматривается как специальный контракт, устанавливающий пассивное солидарное обязательство1. Это свидетельствует об общем признании удобства применения суброгации для реализации поручителем права обратного требования к должнику.

Таким образом, краткий анализ европейского опыта регулирования правоотношений, возникающих в поручительстве, показывает приверженность подавляющего большинства европейских юрисдикций концепции самостоятельного обязательства. На наш взгляд, в том числе в связи с этим комиссией разработчиков модельных правил европейского частного права удалось гармонизировать обширный нормативный материал различных стран в единый акт.

2.2.2.Концепция самостоятельного обязательства в современном российском гражданском праве

Действующая в настоящее время часть первая ГК РФ принималась в 1994 г. в условиях активной перестройки общественно-экономиче- ских отношений на рыночный лад. При этом разработка многих положений кодекса, в том числе касающихся конструкции поручительства, несомненно, осуществлялась с учетом предыдущего законодательного регулирования и доктринальных наработок, которые, как уже было показано выше, являлись неоднородными и во многом противоречивыми. Отсюда дискуссионность вопроса о характере обязанности поручителя по надлежащему обеспечению исполнения обязательства должника нашла свое отражение в положениях нынешнего ГК РФ и в материалах судебной практики, с одной стороны, позволяющих говорить о необходимости следования концепции совместного участия, а с другой стороны, концепции самостоятельного обязательства.

При рассмотрении § 5 гл. 23 ГК РФ в первую очередь обращает на себя внимание название ст. 363 «Ответственность поручителя». Обращаясь к ее содержанию, следует отметить, что законодатель сохраняет существовавшее в советских гражданских кодексах положение о том, что поручитель и должник отвечают перед кредитором солидарно или субсидиарно, и определяет применение данного положения для ситуаций неисполнения или ненадлежащего исполнения должником обеспеченного поручительством обязательства. Однако речь идет об основной обязанности поручителя, но никак не о его ответственности. На наш взгляд, в данном случае на уровне законодательного ре-

1  Van Erp, J.H.M., van Vliet, L.P.W. Real and personal security // Electronic Journal of Comparative Law. Vol. 6.4. P. 125; Principles of European Law. Vol. 4. Personal Security. P. 312.

139

А.И. Дорохов

гулирования подчеркивается, что обязанность поручителя как раз

изаключается в несении им ответственности, к которой должен быть привлечен нарушивший свое обязательство должник. Представляется обоснованным замечание Р.С. Бевзенко о неточности определения такой обязанности как ответственности поручителя за должника, так как зачастую поручитель должен уплатить кредитору «такую денежную сумму, которая будет в себя включать в зависимости от обязательства суммы неотработанных авансов, неуплаченных денежных долгов, суммы неустоек и убытков, начисленных должнику»1. Отсюда юридически более точным понятием является возмещение поручителем имущественных потерь кредитора.

Другим подтверждением закрепления в российском законодательстве концепции самостоятельного обязательства является положение о переходе к поручителю, исполнившему обязательство должника, прав кредитора в порядке суброгации (подп. 1 п. 1 ст. 387 ГК РФ). Объем таких прав в соответствии со ст. 384 ГК РФ включает в себя как права, обеспечивающие исполнение основного обязательства, так

ипроценты. Таким образом, законодателем отвергается возможность обращения поручителя к должнику в порядке регресса, имплицитно присущего концепции совместного участия.

Кданным законодательным положениям, существующим в неизменном виде с момента принятия части первой ГК РФ, следует добавить положение, появившееся относительно недавно в рамках реформы общей части обязательственного права. Принятым 08.03.2015 Федеральным законом № 422 перечень возможных возражений, выдвигаемых поручителем против требования кредитора, был дополнен еще одним: наличие у кредитора возможности получить удовлетворение своего требования путем его зачета против требования должника (п. 2 ст. 364 ГК РФ). В таком случае поручитель в качестве ответной меры вправе не исполнять свое обязательство. Данным нововведением подкрепляется общее стремление законодателя следовать рассматриваемой концепции.

Обращение к судебной практике также наглядно показывает приверженность различных судебных инстанций концепции самостоятельного обязательства. В этом плане основополагающим судебным актом следует признать постановление Пленума ВАС РФ от 12.07.2012

1  Бевзенко Р.С. Правовые позиции Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации по вопросам поручительства и банковской гарантии. М., 2013. С. 15.

2  Федеральный закон от 08.03.2015 № 42-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации» // СЗ РФ. 09.03.2015. № 10. Ст. 1412.

140