Учебный год 22-23 / Гницевич_К_В_Преддоговорная_отвественность_в_гражданском_праве

121 вительности сделки, совершенной под влиянием заблуждения, сторону возмес­ тить добросовестному контрагенту реальный ущерб.

Закрепленное в ст. 178 ПС РФ основание преддоговорной ответственности не совпадает с ранее действовавшим правилом (ст. 57 ГК РСФСР 1964 г.). С прак­ тической точки зрения уточнение, включенное в текст последнего предложения абзаца 2 п. 2 ст. 178 ГК РФ и возлагающее на истца обязанность возмещения ре­ ального ущерба ответчика при недоказанности вины последнего в возникновении заблуждения, даже если будет установлено, что заблуждение возникло по обстоя­ тельствам, не зависящим от истца, не вводит нового, по сравнению с ч. 3 ст. 57 ГК РСФСР 1964 г., правила. Однако оно показывает, что при создании этого положе­ ния учитывалась необходимость обеспечения защиты добросовестной стороне, доверяющей действительности совершенной сделки. Такая формулировка позво­ ляет усмотреть ее корни в предписаниях § 119 и 122 BGB — с той разницей, что положениям российского ГК, в отличие от немецкого прообраза, известно исклю­ чающее преддоговорную ответственность заблуждавшейся стороны обстоятель­ ство в виде виновных действий контрагента, ставших причиной заблуждения63.

Обязанность возмещения реального ущерба контрагента независимо от вины стороны в возникновении заблуждения вызывает некоторые сомнения в квалификации п. 2 ст. 178 ГК РФ как случая ответственности за culpa in contrahendo при недействительности сделки, поскольку эта норма не следует принципу вины. Однако она направлена на соблюдение баланса интересов: ведь вследствие признания сделки недействительной убытки возникают у обеих сто­ рон; и законодателю необходимо определиться, убытки кого из контрагентов и в каком объеме подлежат возмещению. Если заблуждение возникло по обстоятель­ ствам, не зависящим от обеих сторон, возникает коллизия интересов добросове­ стного ответчика, страдающего от недействительности сделки, и добросовестного

Конечно, существуют отличия и в размере ущерба, подлежащего возмещению: если BGB требует в этом случае полной компенсации убытков, то ГК РФ исходит из необходимости возмещения лишь реального ущерба; это, впрочем, не имеет для нас сейчас принципиального значения, поскольку на данном этапе исследования мы видим наши задачи в установлении перечня тех закрепленных в ГК РФ юридических составов, в которых реализован принцип преддоговорной ответственности. Естественно, что для решения этого вопроса размер ответственности за culpa in contrahendo в каждом отдельно взятом случае не играет роли.

122 истца, который не может мириться с действительностью договора. Поскольку за­ блуждение при заключении договора не исключает автономию воли, обязанность возмещения реального ущерба возлагается на заблуждавшуюся сторону, в чем за­ ключается компенсация за нарушение его доверия.

Отметим, что § 122 BGB содержит еще более строгое правило, основанное на действии неопровержимой презумпции вины заблуждавшейся стороны. Он и сегодня вызывает споры касательно его отнесения к случаям culpa in contrahendo,

камнем преткновения в которых выступает отступление от принципа вины 4. Ряд авторов выступает за его квалификацию как самостоятельного основания ответст­ венности . Однако большинство цивилистов склонно рассматривать его как слу­ чай преддоговорной ответственности66. Учитывая, что в п. 2 ст. 178 ПС РФ в зна­ чительно большей степени, чем в § 122 BGB, обязанность возмещения убытков зависит от вины сторон, можно не сомневаться, что эта норма ПС РФ законода­ тельно закрепляет частный случай ответственности за culpa in contrahendo, с не­ которыми, правда, отступлениями от принципа вины. А поскольку ГК РФ допус­ кает ответственность за вред, причиненный правомерными действиями, причем как в сфере деликтного (абз. 1 п. 3 ст. 1064 ГК РФ), так и договорного права, то, несмотря на специфические характеристики этого случая преддоговорной ответ­ ственности, вряд ли могут быть найдены веские аргументы против квалификации абзаца 2 п. 2 ст. 178 ГК РФ как ее основания.

2. Следующим случаем ответственности за culpa in contrahendo при отсут­ ствии действительного договора является п. 4 ст. 165 ГК РФ, устанавливающий

Подробнее об этом см.: Bohrer М. Die Haftung des Dispositionsgaranten. S. 187 — 194.

65 Berger E. Die Grenzen der Haftung fur Verschulden bei Vertragsverhandlungen. Gottingen, 1935. S. 6, 27; Bydlinski F. ErklarungsbewuBtsein und Rechtsgeschaft // Juristenzeitung. 1975. S. 1; Canaris C.-W. Die Vertrauenshaftung

Festschrift zum hundertjuhrigen Bestehen des Deutschen Juristentages. Bd. 1. Karlsruhe, 1960. S. 57; Enneccerus L. Recht der Schuldverhaltnisse. 15. Bearbeitung von H. Lehmann, Tubingen, 1958. S. 190; Herholz F. Das Schuldverhaltnis als konstante Rahmenbeziehung. S. 299; Kriickmarm P. Ermachtigung. S. 187; Lorenz W. Das Problem der Aufrechterhaltung formnichtiger Schuldvertrage // Archiv fur die civilistische Praxis. 1957. Bd. 156. S. 400 f.; Mielke K. Die Voraussetzungen der Haftung des rechtsgeschaftlich bestellten Vertreters ftlr culpa in contrahendo. Кбіп, 1963. S. 19; Nirk R. Rechtsvergleichendes zur Haftung fur culpa in contrahendo. S. 314; Raiser R. Schadenshaftung bei verstecktem Dissens // Archiv fur die civilistische Praxis. 1927. Bd. 127. S. 25; Stoll H. Haftung ftlr das Verhalten wahrend der Vertragsverhandlungen. Sp. 533.

124 отказ от заключения договора на финальной стадии преддоговорных отношений.

Этот подход, допускающий преддоговорную ответственность за разрыв переговоров о заключении договора, требующего соблюдения определенной формы или государственной регистрации, вписывается в общее русло европей­ ского учения об ответственности за culpa in contrahendo и не противоречит вы­ раженной в п. 1 ст. 421 ГК РФ идее свободы договора. Разумеется, одним из на­ значений правовых предписаний, устанавливающих нотариальную форму сделки либо требование государственной регистрации сделок с недвижимостью, высту­ пает обеспечение негативной свободы договора70 и гарантирование участников гражданских правоотношений от поспешности при заключении договора. Огра­ ничение их действия, установленное в интересах защиты добросовестного контр­ агента и обеспечения лояльного и соответствующего требованиям оборота про­ цесса ведения переговоров71, направлено на соблюдение баланса интересов. Идея преддоговорной ответственности стороны, нарушившей доверие контрагента к надлежащему продолжению переговоров о заключении договора, требующего определенной формы, не нарушает целей правовых норм о форме сделки, по­ скольку "ответственность из нарушения преддоговорных обязанностей наступает лишь в том случае, если одна из сторон... вызывает повышенные ожидания над­ лежащего заключения договора у другой стороны тем, что она создает особенное состояние доверия и... нарушает требование лояльного поведения"72. Полагаем, что подобную мысль можно mutatis mutandis экстраполировать и на случаи несо­ блюдения законодательного требования о государственной регистрации сделки.

Допустимость ответственности за culpa in contrahendo вследствие разрыва переговоров о заключении договора, требующего соответствующей формы, признается в ФРГ при условии, что разрыву переговоров предшествовало не соответствующее принципу добросовестности поведение, выразившееся, например, в несообщении контрагенту о наличии сомнений в целесообразности заключения договора, см.: Кгіррсг IV. Das Scheitern von Vcrtragsverhandlungen. S. 322 — 326; Kaiser D. Schadensersatz aus culpa in contrahendo bei Abbruch von Verhandlungen iiber formbediirftige Vertriige // Juristenzeitung. 1997. S. 448, 453; Nickel C. Die Rechtsfolgen der culpa in contrahendo. S. 151; Stoll H. Vertrauensschutz bei einseitigen Leistungsversprcchungen // Festschrift fur Werner Flume zum 70. Geburtstag. 12. September 1978. Bd. 1. Koln, 1978. S. 741 — 742, 757.

7 0 Под негативной свободой договора или негативной составляющей принципа свободы договора в

европейской цивилистике традиционно понимается право участника гражданского оборота по своему усмотрению отказаться от заключения договора, в котором он не имеет интереса. См., напр.: Larenz К., WolfM. Allgcmeiner Teil dcs Biirgerlichen Rechts S. 647 — 649; Nickel C. Die Rechtsfolgen der culpa in contrahendo. S. 27.

125 В ситуациях, охватываемых ст. 165 ГК РФ, повышенная убежденность добросовестной стороны в благополучном окончании переговоров может быть выведена из стадии, на которой недобросовестный контрагент предпринимает по­ пытку отказаться от надлежащего выполнения формальностей, с соблюдением которых закон связывает совершение сделки. При уклонении от придания догово­ ру нотариальной формы требование о возмещении вреда, причиненного вследст­ вие culpa in contrahendi!, допускается только в случае, если, во-первых, в ходе пе­ реговоров стороны согласовали все существенные условия, а во-вторых, добросо­ вестная сторона его полностью или частично исполнила (п. 2 ст. 165 ГК РФ)7 3 . На столь же поздней стадии переговоров должен состояться отказ от заключения до­ говора, требующего государственной регистрации, чтобы разрыв переговоров привел к возникновению обязанности возмещения убытков. Ответственность за culpa in contrahendo наступает в этом случае только при уклонении от государст­

венной регистрации формально безупречного договора (п. 3 ст. 165 ГК РФ). Таким образом, в отличие от ситуаций, описанных ст. 178 ГК РФ, основа­

нием преддоговорной ответственности в ст. 165 ГК РФ выступает противореча­ щий требованиям добросовестности отказ от заключения договора (прекращение переговоров), идущий вразрез со сформировавшейся у контрагента убежденно­ стью в благополучном исходе переговоров, то есть такое поведение контрагента, которое описывается формулой venire contra factum proprium ^поступать вопре­ ки собственному прежнему поведению" — лат.).

Высокая степень убежденности добросовестного контрагента в благопо­ лучном окончании переговоров, достигших финальной стадии, объясняет отступ­ ление от германского подхода, согласно которому недобросовестный разрыв пе­ реговоров выступает основанием для привлечения виновного к ответственности, но не позволяет понудить его к заключению договора или признать намеченный

Учитывая принципиальную невозможность исполнения заключенного в ненадлежащей форме договора ипотеки или договора о залоге, который выступает обеспечением исполнения обязательства по основному договору, заключенному в нотариальной форме (абзац 2 п. 2 ст. 339 ГК РФ), можно предположить, что единственным из поименованных в тексте ГК РФ видом договоров, для которого данное правило может иметь значение, является договор ренты, объектом которого выступает движимое имущество (ст. 548 ГК РФ).

126 сторонами незаключенный договор действительным7 . В отличие от этого прави­ ла, ст. 165 ГК РФ позволяет возместить убытки наравне с признанием действи­ тельным договора, условия которого полностью согласованы сторонами, но кото­ рый вследствие уклонения одной из сторон от придания ему нотариальной формы или от его государственной регистрации не состоялся. Такое решение, обеспечи­ вающее защиту доверия за счет негативной составляющей свободы договора, призвано гарантировать минимальный баланс интересов сторон в отсутствие нор­ мативно закрепленного принципа ответственности за culpa in contrahendo при не­ обоснованном прекращении переговоров или отказе от заключения договора, ко­ гда предшествующее поведение одной из сторон позволяло другой стороне наде­ яться на благоприятный исход переговоров и соблюдение формальностей, необ­ ходимых для того, чтобы договор обрел свою действительность.

Таким образом, закон защищает доверие участников оборота к благопо­ лучному завершению переговоров, нарушаемое отказом от заключения договора. Необходимость такого решения объясняется тем, что к моменту разрыва перего­ воров они достигли финальной стадии, что позволяло потерпевшему надеяться на благополучное их завершение. Формирование доверия к благополучному завер­ шению переговоров и заключению договора не может связываться с какими-либо формальными моментами, к которым советская цивилистика относила направле­ ние оферты одним из контрагентов другому. В современном мире с развитым гражданским оборотом подготовка к заключению договора может вестись и в иной форме, которая не предполагает классической схемы направления оферты и ее акцептации. Для юридической квалификации действий лица, отказавшегося от заключения договора, как нарушения принципа добросовестности, влекущего

7 4 Если часть исследователей полагает, что в случае разрыва переговоров возмещению подлежит только негативный интерес контрагента (см., напр.: Bohrer Л/. Die Haftung des Dispositionsgaranten. S. 299. Anm. 230; Canaris C.-W. Anspriiche wcgen "positiver Vcrtragsverletzung" unci "Schutzwirkung fur Dritte" bei nichtigen Vertriigen - Zugleich ein Beitrag zur Vereinheitlichung tier Rcgeln iiber die Schutzpflichtverletzungen //Juristenzeitung. 1965. S. 475, 477; Hasemayer L. Die gcsetzliche Form der Rechtsgeschafte. Frankfurt/M, 1971. S. 71; Midler U. Die Haftung des Stellvertreters bei culpa in contrahendo und positiver Forderungsverletzung // Neue Juristische Wochenschrift. 1969. S. 2169, 2175), то большинство германских юристов придерживается иного мнения, согласно которому в случаях, когда судом будет установлено, что без неправомерного прекращения переговоров стороны заключили бы договор на конкретных условиях, право допускает и возмещение потерпевшей стороне ее позитивного интереса (см., напр.: Enneccerus L. Recht der Schuldverhaltnisse. S. 192; Kupper W. Das Scheitern von Vertragsverhandlungen. S. 262 - 286; Nickel C. Die Rechtsfolgen der culpa in contrahendo. S. 136 —171).

127 обязанность возмещения убытков добросовестной стороны, необходим факт вступления сторон в переговоры относительно заключения договора и такое их состояние к моменту внезапного разрыва, когда добросовестный потерпевший мог обоснованно полагаться на их благополучное окончание. Его убытки могут формироваться из реального ущерба и упущенной выгоды и включают в себя рас­ ходы, понесенные в связи с ведением переговоров, подготовкой к исполнению до­ говора, а также возможную выгоду от сделки, от совершения которой добросове­ стный контрагент отказался ввиду предстоящего заключения данного договора.

Доверие к надлежащему ведению переговоров может порождаться не только стадией, на которой они прерываются, но и иными обстоятельствами:

обязательностью заключения договора для одной из сторон (ст. 445 ГК

РФ75);

вступлением в переговоры о заключении договора конкретного вида. В действующем ГК РФ таким договором является договор поставки, для которого установлена особая процедура урегулирования разногласий, возникших при его заключении (ст. 507 ГК РФ7 6 );

вступлением в переговоры в качестве профессионала. Ответственность за уклонение от заключения договора с потребителем или иным клиентом, не яв­ ляющимся профессионалом в соответствующей области, в общем виде преду­ смотрена п. 3 ст. 426 ГК РФ и конкретизирована правилами о договоре розничной купли-продажи (п. 3 ст. 495 ГК РФ), бытового подряда (п. 2 ст. 732 ГК РФ) и бан­ ковского счета (абзац 3 п. 2 ст. 846 ГК РФ).

Во всех случаях преддоговорная ответственность наступает вследствие виновного нарушения доверия добросовестного контрагента к соблюдению уста­ новленного порядка ведения переговоров и состоит в обязанности полного воз-

См.: Бекленищева И.В Гражданско-правовой договор. С. 165; Кучер А.Н. Ответственность. С. 23; Овчинникова К.Д. Преддоговорная ответственность // Законодательство. 2004. № 4. С. 33.

7 6 См.: Бекленищева И.В. Гражданско-правовой договор. С. 164 — 165; Кучер А.Н. Ответственность. С. 23; Кучер А.Н. Теория и практика преддоговорного этапа. С. 30, 246; Овчинникова К.Д. Преддоговорная ответственность // Законодательство. 2004. № 4. С. 33; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. С. 82 (автор комментария — И.В. Елисеев); Гражданское право: Учеб. / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. 4-е изд., перераб. и доп. Т. 2. М., 2006. С. 65 (автор главы — И.В. Елисеев).

129 конкретного договора78. В современной германской цивилистике также существу­ ет мнение, что culpa in contrahendo является одной из форм проявления частично­ го действия недействительной сделки, вследствие чего ряд авторов указывает на некорректность обозначения недействительной сделки эпитетом "ноль в юридиче­ ском смысле"19. Невозможно поэтому согласиться с категоричным утверждением Д.О. Тузова, что "никто еще не предлагал считать основанием... ответственности [за culpa in contrahendo. — К.Г.] сам незаключенный договор, т.е. предваритель­ ные переговоры и договоренности, не окончившиеся его заключением"80.

Рассмотрение норм ГК РФ о возмещении убытков, вызванных уклонением одной из сторон от заключения договора и прекращением переговоров, в общем контексте учения о преддоговорной ответственности показывает, что основанием предусмотренной ими ответственности выступает виновное нарушение преддого­ ворной обязанности добросовестного поведения на стадии переговоров, состоя­ щее во введении контрагента в заблуждение относительно возможности заключе­ ния договора, то есть нарушение принципа добросовестности в преддоговорной стадии, повлекшее за собой убытки, связанные с незаключением договора.

От этих случаев следует отличать взыскание убытков, вызванных уклоне­ нием от заключения основного договора стороной, заключившей предваритель­ ный договор (п. 5 ст. 429 ГК РФ), которое А.Н. Кучер считает случаем culpa in contrahendo \ Незаключение основного договора при наличии договора предва­ рительного является неисполнением обязательства, порожденного предваритель­ ным договором, а потому в данной ситуации процесс и результат заключения ос­ новного договора, урегулированные юридически действительным соглашением

1. Полутом 2. С. 307. В связи с этим невозможно согласиться с Д.О. Тузовым, полагающим, что иск о возмещении преддоговорных убытков "предоставляется понесшей ущерб стороне, очевидно, не потому, что имеет место существующий, хотя и недействительный, договор, т.е. факт, социально оцениваемый в качестве договора, но исключительно потому, что имело место доверие одной стороны, без ее в этом вины, к действительности договора", см.: Тузов Д.О. Теория недействительности сделок: опыт российского права в контексте европейской правовой традиции. М., 2007. С. 87-89.

Тузов Д.О. Концепция "несуществования" в теории юридической сделки. С. 82.

81 См.: Кучер А.Н. Ответственность. С. 23. Такого же мнения придерживается и В.Г. Полякевич, полагающая, что преддоговорная ответственность может быть предусмотрена соглашением сторон, см.: Полякевич ВТ. Ответственность за преддоговорные нарушения: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М. 2007. С. 17.