стной нашлись враги. Написал сыну царь — так, мол, и так, родила, мол, твоя жена златокудрого малыша — и послал письмо со служанкой, а та хотела выдать свою дочь за царевича, распечатала его письмо, прочитала, по­ рвала и другое написала: «До приезда моего убейте мою жену и сына, не то, как приеду, вам несдобровать». Царьотец сказал тогда невестке: «Очень мне тебя жаль, дочка, но что поделаешь, если сын написал мне такое письмо».

Положили они ребенка в мешок, взвалили его жен­ щине на спину, дали ей еду на дорогу и отпустили на все четыре стороны. Захотелось ей пить, но не смогла она за­ черпнуть воды, вошла в воду, наклонилась, и ребенок у нее упал. «Люди, помогите!» — кричит, но вокруг никого нет. Один бог услышал ее крики и помог ей.

Встала женщина и сказала:

— Ты —- мой муж, ты — брат, а это — моя невестка, во всем, что случилось, она виновата.

Встал сын царя, обнял жену. Сняли с головы ребенка косынку и убедились, что кудри у него золотые.

Невестку привязали к хвосту лошади и разорвали на куски. Так же поступили и со старухой. Взял сын царя жену и мальчика и отвел их к отцу. Устроили богатую свадьбу. И меня хорошо напоили, и посейчас живут в сча­ стье и благополучии.

Мор — там, пир — здесь, Отсев — там, мука — здесь.

95. Златоволосый мальчик

Было то или не было, что могло быть на свете лучше бога. Жили муж с женой, и была у них единственная доч­ ка. Занемогла жена и говорит мужу:

— Как помру я, возьми себе в жены женщину, кото­ рой подойдут мои коши.

С тем и отдала богу душу.

Похоронил муж жену, как было положено, оплакал ее, как душа требовала, взял в руки коши и пошел искать себе жену.

Ходит он, ходит, примеривает коши покойной то од­ ной, то другой женщине, но нет, никому они не впору — или велики, или малы.

Вернулся он домой, примерил коши дочери, а они ей как раз. Он уже так находился, так намаялся от поисков,

что говорит дочери:

140

— Не нашлось женщины, которой подошли бы эти коши, а тебе они как раз. Не могу я нарушить завета тво­ ей матери и должен взять тебя в жены.

Плачет дочь, заливается:

— Как у тебя язык повернулся сказать такое, ты ведь мне родной отец.

Долго горевала она, плакала, глаз не осушая, но отец все за свое.

— Что же делать,— говорит в конце концов дочь,— я в твоих руках; раз ты так настаиваешь, пойду я за тебя, но негоже мне венчаться с тобой в этом доме. Построй новый дом, а там твоя воля.

Позвал этот человек столяров-плотников, и стали они строить ему новый дом.

Когда дело дошло до половины и надо было уже ста­ вить главный опорный столб, дочка тайком от отца дала плотникам деньги и говорит:

— Выньте из этого столба сердцевину и сделайте в нем дверцу, да так, чтоб она закрывалась изнутри. Я там и схоронюсь от отца. Он поищет, поищет меня, а как не сможет найти, скажет вам: «Ломайте все, мне ничего не нужно, коли ее нет». Разберите вы все и бросайте в воду. Но смотрите, столб не кидайте ничком, а только навзничь.

Не успели работники установить главный столб, как дочка куда-то пропала.

Искал, искал ее отец, мыкался туда-сюда — все на­ прасно. Разгневался он и говорит каменщикам-плотникам:

— Я дом строил для нее, а теперь он мне ни к чему, рушьте все да бросайте в воду.

Дом живо разобрали и все побросали в широкую реку, что текла поблизости. И столб тоже цустили вниз по реке дверцей вверх, как просила дочь.

Много ли, мало ли плыл этот плот по реке, только вы­ бросило его под конец на берег в чужедальней стороне.

Бродил по берегу в ту пору сын тамошнего царя — по­ вздорил он с отцом, что тот его все не женит, и вышел развеяться.

Приглянулся ему тот столб, подойдет он, мол, как глав­ ная опора для дома. Кликнул слуг и повелел им снести этот столб к нему домой.

Взяли слуги столб и пошли.

Царевич как раз строил дом и поставил тот столб в нем как главную опору.

Юноша уже ночевал в этом новом доме, и ставили ему, как было у него в привычке, в головах и в ногах но ниэ-

141

кому столику, а на них свечи в шандалах и всякую снедь. В первую же ночь вышла обессиленная девушка из своего тайника, глянула на царевича, и понравился он ей. Подошла она к одному столику, перекусила что-то, подошла к другому — и там поклевала кое-что, поменяла местами шандалы, а потом сцова спряталась в своем убе­

жище и заперлась изнутри.

Открыл утром царевич глаза и видит — шандалы пе­ реставлены, да и к еде кто-то прикасался. Позвал он своих слуг, но они ничего не знали.

Так и прошел первый день. Настала ночь. Лег царевич спать, и опять поставили еку два столика с едой и на них шандалы со свечами.

Как только царевич уснул, девушка снова вышла из своего тайника, поела, сколько ей хотелось, обменяла ме­ стами шандалы, глянула на спящего и ушла в свой тайник.

Проснулся царевич поутру и видит — шандалы пере­ ставлены и еды на блюдах недостает. Спросил слуг, но никто из них ничего не знал.

И подумал тогда царевич: надо, мол, мне самому по­ караулить. Сел и давай бренчать на пандури. Ждет-по­ ждет, никто не показывается. «Да и кто придет при таком шуме!» — спохватился он. Лег, притворился спящим, да­ же захрапел.

Девушка решила, что он уснул, вышла из тайника, перекусила немножко, переставила шандалы и уже соби­ ралась было восвояси, да загляделась на юношу, а потом потянулась его поцеловать.

Схватил ее юноша и спрашивает:

— Что ты за существо и откуда тебя бог привел? Девушка рассказала ему свою историю.

Очень уж пришлась она царевичу по душе, и изве­ стил он тут же отца с матерью: нашел-де я себе невесту, готовьте свадьбу.

Подивились было родители, как это он сам нашел себе невесту, но благословили их, повенчали, и зажили они счастливо.

Молодая затяжелела и через год после свадьбы роди­ ла златоволосого мальчика.

По одну сторону спали царь с царицей, по другую — царевич с молодой женой, а посередине была подвешена на веревке зыбка с младенцем. Заплачет ребенок — бабка и дед толк веревку оттуда, а мать с отцом толк отсюда, так и качали зыбку.

142

Недаром говорят, что счастье изменчиво. Так оно и

вышло с той женщиной.

Раз как-то подходит к ней под вечер нищий и просит:

— Приюти меня на ночь, боязно мне в другом месте ночевать.

Женщина признала в том нищем своего отца и гово­ рит мужу:

— Не надо, не пустим его в дом.

Но муж ее не послушался, а сказать, что это ее отец, она не решилась: побоялась, что его накажут.

Настала ночь. Легли все спать, уснули.

Встал нищий, вынул из кармана своей дочери нож, перерезал спящему ребенку горло, а окровавленный нож сунул обратно ей в карман.

Настало утро. Все проснулись. Пора бы, как обычно, проснуться и ребенку, да он все не просыпается. Подошла мать, глянула в' зыбку и рухнула наземь без чувств.

— Кто, кто это сделал? — кричат все в ужасе. Но откуда им было что узнать?

А тот нищий — он все еще был там — и говорит:

—Ясно, что тот, кто это сделал, сам не признается.

Укого в кармане сыщется окровавленный нож, тот и убийца.

Каждый невольно полез рукой в карман, и мать мла­ денца вытащила у себя окровавленный нож.

Все так и ахнули:

— Так это ты перерезала горло ребенку!

Выкололи ей глаза, отрезали соски, подвесили на шею ребенка с перерезанным горлом, отвели в пустыню и там оставили.

Плакала она, заливалась слезами, кричала душеразди­ рающе, но что с того — сила-то была на их стороне.

Дни шли за днями, но помощи ниоткуда не было видно.

А меж тем ребенок на глазах у матери растет, и не пахнет дурно, и не истлевает.

Так она горевала, так убивалась, несчастная, что ус­ лышал ее голос сам небесный владыка, и послал он на землю ворона:

— Лети, узнай, что там промеж людей происходит. Спустился ворон с неба, напился крови из груди той

женщины, вернулся к богу и говорит:

— Ничего там такого нет, все в порядке.

Аженщина все плачет-стенает, не унимается. Послал небесный владыка голубя:

143

— Лети, глянь, что это за голос с земли доносится. Слетел вниз голубь, омочил лапки в крови — с той са­ мой поры они у него и красные,— взмыл в небо и докла­

дывает:

— Видел я одну женщину с выколотыми глазами и отрезанными сосцами, а под сердцем у нее привязан мла­ денец с перерезанным горлом. Сидит она и плачет.

Дал небесный владыка голубю салфетку и щепочку:

— Вот этой салфеткой проведи по ее глазам — станет она вновь зрячей, проведи по соскам — исцелятся, про­ веди по ребенку — оживет. А еще передай женщине эту щепку. О чем она эту щепку ни попросит, все ей будет дано.

Полетел голубь и все выполнил. Провел по ее глазам — прозрела, провел по соскам — исцелились, провел по телу ребенка — воскресил его.

И говорит голубь женщине:

— Вот тебе щепка, береги ее. О чем бы ты ее ни по­ просила, все исполнится.

Улетел голубь и вернул салфетку небесному владыке. Встала та женщина, возблагодарила господа бога за дарованное ей спасение, попросила еды-питья. Поели они с ребенком досыта, попросила одежду, и была ей она дана.

Пожелала она:

— Боже праведный, судия моей честности и невинно­ сти, сделай так, чтоб очутилась я близ того города, где живет мой муж!

И это ее желание тоже исполнилось.

Подошла она к одному дому на окраине, вышла на­ встречу старушка, и говорит ей женщина:

— Как дочь у матери прошу, пусти меня к себе в дом на ночь.

А старушка в ответ:

—Дочь моя, ты похожа на благородную, а у меня ни­ чего такого нет, чтоб угостить тебя и почтить как должно.

—Ничего твоего мне не надо,— ответила женщина,—

ясама могу и накормить, и одеть-обуть тебя.

—Ладно,— ответила старушка и дала ей приют в своем доме.

Попросила в тот вечер у щепочки женщина хороший ужин — поели они со старушкой в охотку,— легла спать и с устали сладко уснула.

А поутру попросила щепочку — и построилось для нее и для старушки по доброму дому.

Дивится старушка, руками разводит:

144

—Что это делается, вот где блаженство! И зажили они мирно да сладко.

Однажды спрашивает женщина у старушки:

—Кто тут у вас в городе правит-властвует?

—Городом правит богатый и могущественный царь,—

сказала старушка,— и есть у него единственный сын. У царевича нашего была жена, которая перерезала горло своему ребенку: в кармане у нее нашли окровавленный нож. Отрезали ей соски, выкололи глаза, привязали к груди мертвого ребенка, отвели в чистое поле и там оста­ вили. Кто знает, что с ней случилось.

— А нельзя ли пригласить к себе того царевича? — спросила женщина.

Старушка даже глаза выпучила:

— Да разве соизволит пожаловать ко мне в гости ца­ ревич — это же для него зазорно, на смех людям!

—А ты попробуй,—- говорит женщина. Пошла старушка звать к себе царева сына:

—Соизвольте пожаловать к нам на обед с вашим по­ варом, чтоб он сам приготовил достойные вас блюда.

Рассмеялся царевич:

— Да у тебя же ничего нет, чем ты собираешься пот­ чевать меня? — и отослал старушку ни с чем.

Попросила женщина ниспослать ей мешочек золота.

Ибыло ей то дано.

—Вот, матушка, отнеси ему этот мешочек и скажи: «Извольте это оставить себе, а сами с вашим войском по­ жалуйте к нам».

Отнесла старушка царевичу мешочек и попросила:

— Извольте вот это оставить себе, а сами с вашим войском пожалуйте к нам.

Улыбнулся ей милостиво царевич и говорит:

— Ну да ладно, будь по-твоему.

Прислал он своих поваров, и те принялись хлопотать — готовить обед, какой подобает цареву сыну.

Рядом с кухней, в каморке, отделенной занавеской, си­ дела та женщина. Чуть занавеска шевельнется, ее сразу видно.

А сынок ее — он уже изрядно подрос — бегает себе туда-сюда, то из кухни забежит к матери, то обратно на кухню, то еще куда заглянет — забавляется.

Один из поваров приметил невзначай ту женщину, и так его поразила ее красота, что он и глаз от нее отводить не хочет, только и смотрит на нее, чуть шелохнется зана­ веска.

145

Прибыл и царевич со своими придворными и совет­ никами.

Накрыли им стол на загляденье, лучше и не приду­ маешь.

Когда подали фазанье мясо, то сверху оно оказалось не то что пережаренное, а совсем горелое, а снизу — сырое.

Разгневался царевич на повара:

—Испортил,— говорит,— ты фазана!

—Не моя в том вина, сударь,— оправдывается по­

вар.— Такая там сидит раскрасавица, что я глаз от нее не мог оторвать, вот фазан и сгорел.

—Говори толком, на кого ты там засмотрелся, что пережег мясо.

—Там за занавеской сидит мать того мальчика, ко­ торый сюда забегал. Как поднимет ребенок занавеску, так

яи уставлюсь на нее, вот мясо-то и сгорело.

—Позовите старуху,— повелел царевич.

Привели старушку.

—Если у тебя в доме гостья, почему ты не пригла­ сила ее к нашему столу? — спросил царевич.

—Правда, живет у меня женщина в отдельной ком­ нате. Но сюда она не станет выходить,— ответила ста­ рушка.

Слова эти так раздосадовали царевича, что он тут же поднялся из-за стола и велел слугам подать коней.

Пока слуги седлали коней, дала мать своему сынку в руки прутик и так его научила:

— Когда царевич будет садиться на коня, ты подсунь этот прутик ему в стремя, а чуть он отъедет, крикни вслед:

—Молодой человек, молодой человек, почему ты ук­ рал мой прутик?

—Кто ж это его сюда подложил, что я и не приме­ тил? — воскликнет он.

Аты скажи:

—Как ты не видел и не знаешь, кто подсунул в стре­ мя этот прут, так и моя мама не знала, не ведала, кто перерезал мне горло.

—Что ты сказал? — спросит он.

Аты отвечай:

—Моя мать лучше меня об этом знает.

Мальчик все так и сделал. Когда царев сын садился на коня, он сунул прутик в стремя под его ногой, а толь­ ко тот тронулся, крикнул вдогонку:

146