Учебное пособие 800437
.pdfВ данной монографии используется метод фреймового анализа и построения когнитивных моделей [Чудинов 2004], предполагающий представление «Youth» и «Old age» в виде структур знания – фреймов. Существуют разнообразные дефиниции «фрейма» и сопряженного с ним понятия «слота».
Фрейм (от англ. frame - каркас, остов) - понятие, введенное в 1974 г. специалистом по искусственному интеллекту М. Минским для лучшего представления и моделирования феномена «быстродействия» человеческого мышления [Минский 1988, 289]. По его мнению, с помощью фреймов человек осознает образы зрительные - фреймы восприятия визуального; понимает слова - фреймы семантические; понимает рассуждения, действия - фреймы-сценарии; понимает повествования - фреймы-рассказы. Фреймами, по определению М.Минского, называются структуры знания для описания стереотипной ситуации [там же].
По мнению Ч. Филлмора, фреймы обладают способностью к сужению и фокусированию внимания на одной из его составляющих, это свойство взаимосвязи фреймов объясняется наличием в их структуре общих слотов [Филлмор 1988, 61]. В когнитивной лингвистике слот понимается как «элемент ситуации, который составляет какую-то часть фрейма, аспект его конкретизации» [Чудинов 2003, 73]. Особенностью фреймовой презентации знаний является репродуктивность слотов когнитивной сети и выделение их в отдельный фрейм. Каждый информационный слот должен содержать слот получения информации, который имеет более сложную структуру, так как в его состав входят также указатели атрибутов и других важных деталей, необходимых для успешного выполнения действия [Бабичева 2007, 5].
Таким образом, в данном исследовании фрейм понимается как некоторая совокупность стандартных знаний о предмете или явлении. Каждый фрейм состоит из определенного набора слотов – единиц, содержащих в себе определенный квант информации объективной действительности.
Согласно Дж. Лакоффу структура мысли характеризуется когнитивными моделями [Лакофф 2004, 208]. Под когнитивной моделью понимается «некоторый стереотипный образ, с помощью которого организуется опыт. Такая модель определяет нашу концептуальную организацию опыта, а также то, что мы хотим выразить» [Пименова 2002]. В теории когнитивных моделей ментальные пространства заменяют возможные миры и ситуации. Они сходны с возможными мирами в том, что могут рассматриваться как отражения нашего понимания гипотетических ситуаций. Коннекторы, занимающие промежуточное положение между пространствами, играют роль «отношений альтернативности» в семантике возможных миров, хотя и отличаются от последних по целому ряду параметров. Пространства сходны с ситуациями ситуационной семантики фрагментарностью: они не требуют обязательной репрезентации всего, что есть в мире [Lakoff 1987].
Итак, образ мира в языковом сознании человека определяется отражением в языке представлений об окружающем мире, т.е. отражением мировидения, мировосприятия и миропонимания, которые, в свою очередь, обусловлены спе-
11
цификой менталитета, культурой, социально-историческими особенностями того или иного языкового коллектива. Язык формирует человека не только как личность; он также играет конструктивную роль в формировании национального характера.
1.2. Культурно-специфические признаки национальной концептосферы англичан и американцев
Концепция онтологии языка впервые получила наиболее полное и глубокое развитие в трудах Вильгельма фон Гумбольдта. В своих трудах «О различии организмов человеческого языка и влиянии этого различия на умственное развитие человеческого рода» [1859], «О языке кави на острове Ява» [1836-1859] и других работах В. фон Гумбольдт детально излагает основные положения своей антропологической концепции, в соответствии с которой человеческий род рассматривается как совокупность народов, которые при всем различии обнаруживают фундаментальное единство природы и разные пути восхождения к общему идеалу [Гумбольдт, 1984]. По мнению Гумбольдта, «духовное своеобразие и строение языка народа настолько глубоко проникают друг в друга, что, коль скоро существует одно, другое можно вывести из него. Умственная деятельность и язык способствует созданию только таких форм, которые могут удовлетворить их обоих» [Гумбольдт 1984, 356-363]; «дух народа составляют психологический склад народа, его образ мыслей, философия, наука, искусство и литература» [там же, 53]. В России XIX века его наследие интерпретировал А.А. Потебня, развивавший идею о «языке как деятельности». В своей работе «Мысль и язык» учёный отмечает, что «язык есть средство не выражать уже готовую мысль, а создавать её, что он не отражение сложившегося миросозерцания, а слагающая его деятельность» [Потебня 1989, 156]. Ф. де Соссюр утверждал, что язык является социальным фактом. «Язык как социальный факт можно сравнить с нравами и обычаями (конституция, право, мораль и т.д.)» [Соссюр 2000, 66]. По мнению Э. Бенвениста, в мире существует только человек с языком, человек, говорящий с другим человеком, и язык, следовательно, принадлежит самому определению человека [Бенвенист 2002, 298]. Л. Ельмслев полагал, что язык может открыть дорогу как к пониманию стиля личности, так и к событиям жизни прошедших поколений» [Ельмслев 2006, 132]. В работах Э. Сепира [1993], Б. Уорфа [1960] язык рассматривается как средство коммуникации, инструмент познания, компонент культуры. Язык приобретает все большую значимость в качестве руководящего начала в научном изучении культуры. Система культурных стереотипов всякой цивилизации упорядочивается с помощью языка, выражающего данную цивилизацию [Сепир 1993, 259-265]. Э. Кассирер утверждал, что в языковых знаках отражается мир, временная последовательность событий, расположенных в пространстве [Кассирер 2000].
Этнос - языковая, традиционно-культурная общность людей, связанных представлениями о своем происхождении и исторической судьбе, общностью
12
языка, особенностей культуры и психики, самосознанием группового единства. Этническое самосознание - осознание членами этноса своего группового единства и отличия от других аналогичных формирований [Маслова, 2001: 8].
Культура человечества представляет собой совокупность этнических культур, которые многообразны, потому что действия разных народов, направленные на удовлетворение одних и тех же потребностей, различны. А. Вежбицкая считает, что «русский язык уделяет эмоциям гораздо больше внимания (чем английский) и имеет значительно более богатый репертуар лексических и грамматических выражений для их разграничения» [Вежбицкая 1999, 360].
Язык формирует человека, определяет его характер, поведение, отношение к жизни, мировоззрение, идеологию, национальный характер [ТерМинасова 2008, 168]. При этом он не просто отражает мир человека и его культуру: он прорастает в нее, развивается в ней и выражает ее. В работах современных ученых преобладающее положение заняла концепция взаимодействия языка и культуры синтезирующего характера: язык есть часть культуры, зеркало культуры, условие и способ ее существования, дух народа,
инструмент познания, о чем свидетельствуют труды З.Е. Фоминой [2004, 2006,
2007, 2009, 2010, 2011], В.Н. Телия [1996], Д.С. Лихачева [1997], Ю.С.
Степанова [1997], А. Вежбицкой [2001], Г.Г. Слышкина [2000], В.И. Карасика [2002], С.Г. Тер-Минасовой [2008] и др.
Национальный характер «складывается из множества неуловимых черт и оттенков [Фомина 2010]. В то же время национальный характер не есть нечто постоянное, неизменное, раз и навсегда данное, не зависящее от времени и исторического развития. Он изменяется с изменением тех конкретных исторических условий, в которых живет нация» [Мальцева 1991, 327]. Национальный характер соотносится с эмоционально-психологической сферой человека, «это сложившиеся эмоционально-психологические нормы поведения человека в обществе» [Попова 2003, 11].
Понятие «Национальный характер» трактуется как «своеобразный национальный колорит чувств и эмоций, образа мыслей и действий, устойчивые и национальные черты привычек и традиций, формирующихся под влиянием условий материальной жизни, особенностей исторического развития данной нации и проявляющихся в специфике ее национальной культуры» [Арутюнян 1966, 31].
Национальный характер отличается стабильностью и постоянством. В то же время, степень стабильности и постоянства у каждого народа разная. В частности, это касается англичан. «Национальный характер повсюду живуч. Но ни к какому народу это не относится в большей степени, чем к англичанам, которые имеют нечто вроде патента на живучесть своей натуры. Такова первая и наиболее очевидная черта англичан. Стабильность и постоянство их характера. Они меньше других подвержены веяниям времени. Важно, однако, подчеркнуть, что при своей стабильности характер этот составлен из весьма противоречивых, даже парадоксальных черт, одни из которых весьма очевидны, другие же трудноуловимы; так что каждое обобщение, касающееся
13
англичан, тут же может быть оспорено. Являя собой воплощение конформизма, англичане в то же время сохраняют индивидуальность. Обостренное чувство своей классовой принадлежности — отличительная черта национальной психологии англичан» [Овчинников 1979, 2].
Считая открытое, раскованное проявление чувств признаком невоспитанности, англичане подчас превратно судят о поведении иностранцев, т.к. сами англичане не демонстративны в проявлении своих чувств, они избегают раскры-
вать себя и проявлять душевную близость. В их духовном мире существует некая зона, куда они не допускает даже самых близких людей [там же, 17]. Англичане чувствуют сильную потребность в обществе, но никто лучше их не умеет уединяться среди многочисленных друзей. Не нарушая приличия, англичанин способен отлично быть самим собой среди огромной толпы, предаваться своим размышлениям, не стесняя ни себя, ни других [Сухарев 1997].
За внешней сдержанностью англичанина кроется эмоциональная, восприимчивая натура. Так как сложившиеся правила поведения не допускают, чтобы человек выражал свои чувства прямо, у англичан развита чуткость к намекам и недомолвкам. Англичане не говорят то, что они думают, они умалчивают, недоговаривают что-либо Майол 2001, 32 . Они умеют находить путь друг к другу сквозь ими же возведенные барьеры разговорной этики. В английской беседе первостепенную роль играет не словесный обмен, а его подтекст. Англичане врожденно недемонстративны и предпочитают недомолвку преувеличению. Язык намеков и недомолвок может быть уделом определенного замкнутого круга, вне которого он теряет смысл. Каноны устного общения, созданные власть имущими, способствуют сословной разобщенности, закрепляют классовую сегрегацию [Овчинников 1979, 36]. Бережливость — это качество, которое англичане проявляют к деньгам, словам и эмоциям [там же 1979, 55].
Англичане не просто питают пристрастие к старине. «Прошлое то и дело служит им как бы справочной книгой, чтобы ориентироваться в настоящем» [там же, 56].
Никто не умеет так строго распределять свое время и деньги, как англичанин. Идеалом англичан служит независимость, образованность, достоинство, честность и бескорыстие, такт, изящество манер, изысканная вежливость, способность пожертвовать временем для хорошего дела, умение руководить и подчинятся, настойчивость в достижении поставленной цели [Сухарев 1997].
Американцы чувствуют себя великой нацией и испытывают чувство превосходства по отношению к другим, менее, с их точки зрения, могущественным странам и народам [Американское коммуникативное поведение 2001, 48].
Американцы жизнерадостны и улыбчивы, они - большие патриоты своей страны, не одобряют критические замечания, высказываемые иностранцами в адрес чего-либо американского [http://www.100dorog.ru/guide/articles/]. «Старе-
ние полностью противоречит всем американским идеалам и понятиям (…). Американцы позиционируют себя как «вечные подростки» Фол 2001, 15-31 . Общеизвестно, что американцы энергичны, настроены на интенсивную работу. Этому способствует вся система образования и воспитания, существующая в
14
США. В американцах одобряется напористость, умение ставить цель и добиваться ее. Для большинства американцев добиваться успеха, делать деньги - основной смысл жизни. У американцев принято считать, что чем больше дел держит в своих руках человек, тем выше его престиж и в собственных глазах и
вглазах окружающих [Овчинников 1979, 11]. Американцы берегут время и ценят пунктуальность, не любят чопорности, обращаются друг к другу неофициально, даже если между собеседниками значительная разница в возрасте и общественном положении.
Итак, приведенные этнопсихологические признаки, характеризующие англичан и американцев, формируют их национальную концептосферу и отражают знаковые черты английского и американского этносов [Сухарев 1997].
Вданной монографии мы исходим из того, что английская и американская культуры – это близкие и в то же время отличающиеся друг от друга лингвокультуры. Близость этих культурных сообществ детерминируется, прежде всего, общим фундаментальным базисом – английским языком и общими культурно-историческими предпосылками. Как известно, первые значительные англоязычные группы прибыли в США еще в начале XVII века и продолжали преобладать в миграционном потоке в США вплоть до 1776 года [http://www.lingvotech.com]. Базой для формирования языкового варианта языка
вСША в колониальный период послужила британская речь в период XVII— XVIII веков. В то же время на язык особое влияние оказали существенные различия в жизни и быте колонистов в США и Великобритании. Иной климат, природа, окружение и быт привели к адаптации и возникновению в местном английском новых слов и понятий [там же].
Внастоящей работе отмечается не столь значительное количество американских фразеологизмов и паремий с компонентами «Youth» и «Old age», но они, однако, обладают определенными культурно-специфическими признаками и, несомненно, имеют «свое» место в американской концептосфере. Кроме того, содержится обширный корпус «возрастных» английских афоризмов в отли-
чие от американских.
Таким образом, национальный характер любого этноса обусловлен мировоззрением, историческими влияниями, менталитетом нации. Язык формирует культуру и национальный характер, которые в нем отражаются. Национальный характер проявляется, несомненно, и в отношении англичан и американцев к ювенальным и геронтологическим феноменам. Данный факт находит подтверждение в специфике восприятия и категоризации возрастных концептов в английском и американском языковом сознании на уровне вербализующих их фразеологизмов, паремий и афоризмов с компонентами
«young»/«Youth» и «old»/«Old age».
15
1.3.Фразеологизмы и паремии в аспекте отражения картины мира
иопределения культурно-специфических признаков
Фразеология является наиболее самобытным, сложным и компликативным явлением из всех творений языкового гения человека [Ройзензон 1977, 116], в большей степени по сравнению с другими пластами лексики отражает своеобразие миропредставления через призму языка и национальной культуры, т.к. единицы фразеологии вторично номинируют действительность, переосмысливая ее. Поэтому рассмотрение фразеологических единиц с точки зрения национально-культурной специфики позволяет углубить и расширить семантический аспект фразеологического состава любого языка [Rosch 1978; Инчина 2002]. Фразеологизмы представляют собой национально-специфи- ческие единицы языка, передающие из поколения в поколение культурный потенциал народа. В них проявляются особенности любого национального языка и таким образом выражаются дух и своеобразие нации или данного народа. Так, В.А. Маслова указывает на очень тесную связь фразеологических единиц с фоновыми знаниями носителя языка с культурно-историческими традициями народа, говорящего на данном языке. По ее мнению, фразеологические сочетания приписывают объектам признаки, которые ассоциируются с определенной картиной мира и выражают свое отношение к ним, дают свою оценку [Маслова 2001, 93].
В.Н. Телия подчеркивает, что фразеологизмы являют собой своего рода микротексты, обычно содержащие в себе имплицитно или эксплицитно «все виды модальности, характерные для пропозициональных знаков, и поэтому выступающие как текст в тексте» [Телия 2004, 677]. Понятие культуры входит в число ключевых в работах, посвященных анализу фразеологических и паремических единиц, по наблюдениям ученых, именно эти языковые пласты обнаруживают наиболее непосредственную связь с материальной, социальной и духовной средой существования языковой общности, именно в них находит свое проявление национальная самобытность народа [Телия 1996, 215].
При анализе выражаемой в языке национальной самобытности народа необходимо учитывать, что менталитет народа, как и его культура, представляют собой чрезвычайно неоднородные явления: наряду с национальноспецифическими чертами он включает межнациональные и универсальные, общечеловеческие черты [Иванова 2006, 123].
Итак, фразеологизмы – это характерная часть номинативного состава языка, главное в них – не структурно-семантическое отличие от слов или сочетаний слов, а тот способ, каким они выполняют то или иное номинативное «предназначение» [Копыленко 1990; Телия 1996, 80]. К источнику интерпретации фразеологизмов относится паремический фонд, поскольку большинство пословиц – это прескрипции-стереотипы народного самосознания [там же: 240].
Анализ фразеологизмов невозможен без изучения особенностей употребления заключенного в нем образа на протяжении истории языка. Данные фольклористики (прежде всего, пословицы и поговорки) представляют
16
для исследователей особую ценность, поскольку именно фразеологизмы и паремии – это достояние любого языкового коллектива и отражение его духовных ценностей [Фомина 2013].
В паремиях, «как и в любом другом жанре фольклора, находит свое отражение все, чем живет и с чем сталкивается народ на протяжении веков [Пермяков 1988, 19]. Пословицы хранят знания о мире и о человеке в этом мире, что делает интересным и плодотворным их изучение в рамках когнитивной лингвистики. Паремии представляют собой культурно-специфи- ческие сентенции этноса, объективирующие его ментальные установки, особенности мышления и поведения [Фомина 2011, 4]; это «стратегии действий в повторяющихся ситуациях» [Obelkevich 1994, 213].
Исследованиями языкового статуса пословицы занимались многие ученые. Общепринятым является выделение двух основных направлений исследования пословиц [Briggs 1994, 318; Rogers 1994, 162]. Первое характерно для стран континентальной Европы и России и направлено на изучение
семантики паремий [Szemerkenyi 1974; Mieder 1993; Аникин 1996 и др.].
Второе направление развивается в Великобритании и США и ориентировано на исследование роли пословиц в коммуникации и социальной жизни [Arora 1994; Carnes 1994 и др.].
В. фон Гумбольдт отмечал, что своеобразие каждого языка отчетливо и естественно выражается в народной жизни [Гумбольдт 1985, 380], по мнению А. Тейлора, поговорки и «пословицы дают нам представления об идеях и идеалах, которые движут людьми» [Taylor 1975, 73]. А. Дандис полагает, что именно в фольклоре имплицитные признаки мировидения становятся эксплицитными, поэтому фольклор представляет собой очень важный материал для серьезного исследования мировидения [Dundes 1980, 70]. По словам Е.В. Ивановой, яркость проявления народного менталитета в пословицах, возможность реконструировать законченные пословичные картины мира делает интересным их сопоставительное изучение [Иванова 2006, 50].
Для описания пословичных картин мира немаловажное значение имеет то, какого рода ситуации представлены на когнитивных уровнях внутренней формы и значения пословицы, поскольку характер ситуации отражает, как социум воспринимает тот или иной «участок мира», есть ли различия в его восприятии между двумя социумами. По мнению Н.Д. Арутюновой, наиболее общей классификацией ситуаций является их деление на статические ситуации, процессы и события [Арутюнова 1976].
При рассмотрении языкового знака с позиций когнитивной лингвистики, ракурс анализа смещается с отношения между материальным телом знака и мыслительным содержанием на отношение между эксплицитно выраженной материальным телом знака информацией и информацией имплицитной, непосредственно не выраженной. Таким образом, главным является анализ взаимодействия двух семантических планов/когнитивных уровней – внутренней формы и значения – в представлении заключенного в знаке знания о мире.
17
Их взаимодействие составляет основу когнитивной модели пословичного знака
[Иванова 2006, 63].
Внутренняя форма, характеризующая способ номинации, оказывает влияние на собственно денотативное значение. В структуре знаний, стоящих за языковым выражением, отражается способ номинации, образующий в ней особый слой, таким образом, внутренняя форма оказывается представленной в когнитивной структуре языкового знака [Баранов 1997, 17]. Внутренняя форма пословицы и её значение образуют единое когнитивное пространство, единую когнитивную структуру.
Понятие «когнитивная структура» относится как к объекту, так и к его заместителю: описание когнитивной структуры – это моделирование, т.е. создание модели этого пространства [Иванова 2006, 64].
Г.А. Золотова пишет, что понятие модели включает организующие центры, а понятие структуры – распространяющие и осложняющие эти центры компоненты, оно шире, чем понятие модели [Золотова 1967, 92]. Рассмотрение таких понятий как когнитивная модель пословичного знака, пословичная картина мира, позволяют описать пословичный знак с позиции когнитивной лингвистики [Иванова 2006, 82]. Для этого представляется необходимым рассмотреть пословицу-фрейм и пословицу-сценарий. Согласно взглядам А.Н. Баранова и Д.О. Добровольского, фрейм – это 1) декларативный способ представления знаний, формулируемый в терминах алгоритма или инструкции, [Баранов 1997, 12], 2) единицы, организованные «вокруг» некоторого концепта [Дейк ван 1989, 16]. По мнению М. Минского, формирование систем взаимосвязанных фреймов осуществляется в течение всей жизни человека и объясняет скорость человеческого восприятия и мышления, т.к. соотносимые фреймы заранее связаны между собой, что обеспечивает быстрый переход от одного фрейма к другому [Минский 1988, 289].
Сценарий представляет собой более сложную по организации когнитивную структуру, как правило, предполагающую не статичность, а динамическое развитие ситуации, смену микроситуаций. Как полагают В.И. Герасимов и В.В. Петров, сценарий – это упорядоченная во времени последовательность стереотипных событий [Герасимов 1988, 7]. Пословица описывает стереотипную ситуацию, а в случае переносного значения – две стереотипные ситуации, соотнесенные со значением и внутренней формой, т.е. представляет собой своеобразный двойной фрейм. Пословица представляет собой не только фрейм, но и сценарий, в большинстве случаев имплицитную рекомендацию, как надо действовать, исходя из ситуации-фрейма [Иванова 2006, 85].
Сценарий образует в когнитивной модели пословицы прагматикокогнитивный подуровень, т.к. в нем представлено, с одной стороны, отношение к определенной ситуации (прагматической), а с другой – знание возможных схем действия, обусловленное знанием ситуации (когнитивный). Пословичный сценарий можно рассматривать как разновидность смыслаинструкции, о котором рассуждают А.Н. Баранов и П.Б. Паршин [Баранов 1997, 23]. Подуровень сценария соответствует импликационному значению [Никитин
18
1988, 15]. По мнению П. Грайса, между понятием пословичного сценария и понятием импликатуры проходит некая аналогия [Grice 1995].
Заключенные в когнитивной модели пословиц сценарии можно отнести к описанным А. Вежбицкой культурно обусловленным сценариям [Wierzbicka 1997, 393], т.к. предписываемые ими действия обусловлены нормами морали, характерными для той или иной культуры. Попадая в разные ситуации в течение жизни, человек, с точки зрения Р. Джекендоффа, руководствуется определенными моделями, позволяющими ему оценить каждую новую ситуацию и выбрать правильную линию поведения [Jackendoff 1994, 208]. Пословицы можно рассматривать как вариант моделей социального контекста. К. Фонтейн называет пословицу средством социального контроля, т.к. они используются для оценки прошлых действий человека [Fontaine 1994, 403].
Связь пословиц с национальной культурой, её самобытностью можно проследить на основе географических названий, исторических мотивов, некоторых деталей быта и обычаев [Григас 1987, 39], при этом местный колорит может обнаруживаться в адекватных по значению пословицах разных культурно-языковых общностей [Верещагин 1990, 77].
Пословицы рассматриваются как один из основных «кодов» культуры, как «язык веками сформировавшейся обыденной культуры» [Телия 1996, 219; Фомина 2010]. Язык, в свою очередь, рассматривается как часть культуры и в то же время как средство ее выражения, язык участвует в хранении, воспроизводстве и передаче культуры [Гак 2001; Телия 1996, 224].
Таким образом, фразеологическая и паремическая картины мира глубоко национальны и отражают культурно-специфические особенности концептосферы. Однако о богатом культурном прошлом общества, о жизненном укладе, культуре, быте, морали и нормах поведения народа, человек узнает не только из фразеологизмов и паремий, но и из высказываний известных людей, т.е. из афоризмов, формирование которых началось еще в глубокой древности.
1.4Афоризмы как способ объективации
архетипических концептов
Афоризм как индивидуально-авторский текст обладает способностью аккумулировать экстралингвистическую информацию и оказывать влияние на формирование мировоззрения адресата [Верещагин 1990; Дмитриева 1997].
Во время расцвета структурной лингвистики большое внимание уделялось выявлению структурных особенностей данных единиц. В ряде работ рассматривались жанровые и языковые особенности афоризмов [Федоренко 1975; Садовая 1978; Манякина 1981; Радзиевская 1988; Раков 2003; Фомина 2008 и др.]. Однако вопрос о природе афоризма до сих пор является спорным. Афоризм изучают, с одной стороны, в рамках литературного и фольклорного жанра, с другой стороны, как единицы языковой системы, например, фразеологической.
19
Впоследнее время наметились перспективы исследования афоризмов в когнитивном аспекте (З.Е. Фомина), с позиций лингвокультурологии (С.Г. Воркачев, О.А. Дмитриева) и лингвоаксиологии (А.Н. Баранов). В работах ученых предметом анализа становятся наиболее значимые для культуры концепты, объективирующиеся в афоризмах, реконструируются отдельные фрагменты картины мира.
Афоризм как жанр прочно утвердился в литературе [Артамонов 1967, 107]. Как особый вид литературного творчества, афористика знакома всем народам, имеющих письменную традицию [Кладезь мудрости 2000, 3].
Само слово «афоризм» означает короткое изречение, выражающее в художественной форме законченную мысль автора, обладающее глубиной мысли, поэтичностью слова, образностью, меткостью, обобщенностью и неожиданностью суждения [Афоризмы : По иностранным источникам 1985, 7].
Первые афоризмы были взяты из трудов древних философов и ораторов, которые соревновались между собой в красноречии. Мастерами слова считались такие великие мыслители, как Софокл, Вергилий, Гораций и многие другие представители античной культуры древних Греции и Рима, а также некоторые китайские философы (Конфуций, Мэн-цзы, Чжан Цан).
Философы обнаруживают в древних изречениях образ мышления, народные умозаключения, мироощущение в процессе развития человеческого сознания на его ранних стадиях, сведения об этико-моральных взглядах [Федоренко, 1975: 7].
Древние и современные мыслители отмечали нравственную силу хорошо сказанного слова, его власть над сердцами и умами людей [Кладезь мудрости 2000, 3]. Сегодня афоризмы рождаются как в контексте научных, философских, художественных произведений, так и самостоятельно.
Воснове современной мировой афористики лежат человеческие наблюдения, жизненный опыт, социальная действительность с ее многочисленными явлениями, борьбой, людскими удачами и невзгодами [Федоренко, 1975: 90]. Опирается современная мировая афористика в своем развитии на достижения предшествовавшего периода, на традиции афористического творчества прошлого [там же: 91]. Афоризмы эксплицируют на уровне философских, психологических, этнокультурных умозаключений наблюдения за особенностями человеческого бытия, взаимоотношениями человека и природы, человека и общества, спецификой отношения к себе и окружающему миру и т.п., обусловленные эволюционно-практическим, историческим и культурным опытом языкового сообщества [Фомина 2011, 4].
За основополагающее определение афоризма в настоящей монографии принимается следующее: «Афоризм - остроумная словесная миниатюра, высказывание, иногда парадоксальное и всегда мудрое, меткое и вскрывающее необыкновенную сторону обычного» [Эстетика. Теория литературы 2003, 52].
Выделяются следующие параметры текстовой малоформатности [Руберт 1995, 4]: 1) визуальная краткость; 2) высокая «нагруженность» плана содержания на элемент плана выражения за счет импликации смысловых элементов; 3) оригинальность.
20