Небратенко Г.Г. История донской полиции и суда. Ч. 1

менно сохранялись и сыскные начальства, которые «дабы облегчить всем войсковым обывателям доставление правосудия» были преобразованы «в виде уездных и земских судов в соединении». Между сыскными начальствами по территориальной принадлежности были распределены незавершенные производством дела упраздненных Экспедиций, и наибольшее количество поступило в Черкасское сыскное начальство [17, ф. 46, оп. 1, д. 138, л. 41 об].

Впервой трети XIX века окружная полиция кроме прочего выполняла функции предварительного расследования, суда и военкомата, и в ее компетенцию входило уголовное, полицейское, гражданское, казенное, налоговое, межевое, поместное, крепостное и военно-мобилизационное производство. На правах «земского суда» сыскным начальствам были подведомственны донские казаки и крестьяне, а с 1802 года, когда они стали выступать

вкачестве «уездного суда» – донские чиновники. Поэтому одни и те же лица разыскивали правонарушителей, расследовали совершенные ими деяния, а затем судили и исполняли приговоры. Вопросы благоустройства такжекурировалисьполицией ввиду отсутствия иных окружных органов власти. Кроме того, в 1802 году появился временный штат сыскного начальства, типовой для каждого из них, кроме Черкасского (Аксайского), включавший начальника, старшего судью и трех судей (младших), экспедитора, повытчика, протоколиста, десять писарей и четырех писцов (приложение № 5). На содержание двадцати трех сотрудников ежегодно расходовалось 2 830 рублей, но кроме них вне штата состояла еще и казачья команда.

ВАксайской станице «для полицейского наблюдения по причине многолюдства, по преимуществу занимающегося торговым промыслом,требующегоособогонаблюденияиустройств,атакже по причине проезда по соединению туда многих трактатов, всегда беспрерывного великого числа людей и важных особ» дополнительно вводилась должность пристава, а также имелся увеличенный штат «полицейских казаков». В ведении аксайского пристава состоялаодноименнаястаница,авесьЧеркасскийокругнаходился

вкомпетенции сыскного начальника, который осуществлял общее руководство полицией, а также возглавлял «судебную коллегию»

41

для рассмотрения преступлений и проступков, а также вынесения судебных решений по ущербам, взысканиям и убыткам. Кроме того, для выполнения полицейских функций войсковой атаман Матвей Платов ввел должность начальника (пристава) Задонских (Сальских) станиц [26, с. 42, 92].

При осуществлении своей профессиональной деятельности сыскные начальники взаимодействовали с Войсковой канцелярией и подведомственными станицами (по вертикали), а также между собой и с земскими исправниками соседних губерний (по горизонтали). В своей профессиональной деятельности они руководствовались «Учреждениями для управления губерний Всероссийской империи»:«Обуездномсудеиегодолжности»(главаXV),«Одолжности нижнего земского суда» (глава XVII) и «О должности земского исправника или капитана» (глава XVIII).

Старший судья являлся заместителем сыскного начальника, вместе с одним из младших безотлучно находился в «войсковом дворе», производя расследование преступлений, совершенных в подведомственных станицах и их юртах, отправляя материалы дел в Войсковую канцелярию, а также рассматривая гражданские иски [17, ф. 46, оп. 1, д. 138, л. 4]. Два других младших судьи, выполняя приказысыскногоначальника,«воблегчениежителям,дабыонине имели нужды отрываться от работы и ездить в начальство» разъезжали по станицам для рассмотрения тяжб и жалоб местного населения, а при получении информации о преступлении, выезжали на место происшествия. Обязанности экспедитора, организовывавшего конвоирование арестантов в Черкасск, повытчика, возглавлявшего канцелярию, протоколиста, десяти писарей и четырех писцов были тождественны выполнявшимся их коллегами из городской полиции. Караульная команда каждого начальства включала 20–30 казаков, находившихся в отпуске с действительной воинской службы, но призванных на один год на внутреннюю.Для разъезда по станицам при начальствах состояло несколько нарочных почтовых казаков, несших службу на основе станичной повинности.

ОдновременносбаллотировкойдонскихчиновниковвВойсковую канцелярию 6 мая 1802 года были проведены выборы сыскных начальников и судей, утвержденных царским указом от 17 мая

42

1802 года, для участия в которых в Черкасск прибыли отставные

инаходившиеся в отпуске офицеры. Избранные на эти должности лица могли быть мобилизованы в действующую армию, и тогда на ихместоназначалисьновые[17,ф.46,оп.1,д.138,л.61].Кандидатами на должности становились люди достойные и благородные, чаще отставные, набравшие по результатам голосования наибольшее количество баллов: семь сыскных начальников из штаб-офицеров

идвадцать восемь судей из обер-офицеров. После утверждения Сенатом они приводились к присяге, и в соответствии с указом от 29 сентября 1802 года служили в должности в течение трех лет, а прежде работавшие в сыскных начальствах чиновники были уволены с правоохранительной службы. От полицейских требовалось «…чтоб старались в производстве решений дел, поступая по силе государственныхузаконений,подолгуибезмалейшегопристрастия, объявляя по делам тяжебным решения…, а о делах уголовных, которые подлежат ведомствам, повсеместно давать знать и доносить в Войсковую канцелярию» [17, ф. 339, оп. 1, д. 178, л. 2 об–3].

Выборы чиновников на полицейские должности до 1817 года производились по инициативе главы края, а постоянные органы дворянского самоуправления, которые в губерниях и уездах осуществляли многие функции, на Дону не учреждались. «НапросьбывойсковогоатаманаПлатоваМ.И.оботкрытиидворянскогодепутатского собрания и разрешении чиновникам выбирать из своей среды войсковых и окружных депутатов на правах губернских и уездных предводителей дворянства правительство отвечало отказом» [3, с. 163]. В 1803 году окружная полиция в очередной раз изменила районы свой дислокации и места расположения войсковых дворов, при этом сыскные начальства сохранили прежние наименования: Черкасское, Донецкое, Усть-Медведицкое, Первое Донское, Второе Донское, Хоперское и Миусское. Дополнительное пространство, переданное в ведение Миуского сыскного начальства, с административным центром в слободе Большой Керсановке, ранее считалось войсковой землей, прибрежной с Азовским морем, и до 1802 года окружного управления не имело [100, с. 82].

Всоответствии с указом от 6 февраля 1804 года, где окружной полиции были посвящены пункты 15–17, законодателем

43

определялось, что гражданские, земельные, административные

иуголовные дела, возникшие на Дону и не связанные с воинской службой, начинались на законном основании в сыскных начальствах (статья 15), подчинявшихся Войсковой канцелярии. Поэтому именно туда приносились жалобы на судебные решения

иприговоры, рассматриваемые в порядке ревизии (статья 16). В вопросах организации полиции, подведомственной «Гражданской экспедицииВойсковойканцелярии»,созданнойв1804году,следовало руководствоваться «Общими узаконениями Российской империи и Правилами для земских судов». Чиновники, как и прежде, определялись «на общих выборах» на три года и утверждались правительством, но в случае смерти или длительного отсутствия одного из них на освободившееся место заступал другой кандидат, набравший на предыдущих выборах второе по величине количество поданных голосов. Прочие чины назначались и смещались по личному усмотрению начальника полиции (статья 17) [74, собр. 1, т. 28, № 21142], а караульные казаки, неспособные по возрасту или состоянию здоровья к полевой службе, несли внутреннюю и подчинялись чиновникам как строевым командирам.

Вутвержденном 4 февраля 1804 года штате сыскного начальства значились: один судья (начальник), один чиновник штаб-офи- церского ранга и три обер-офицера (асессоры), а на содержание канцелярии выделялось 1 300 рублей в год. Всего же одно «начальство» обходилось донскому бюджету в 3 200 рублей, исключая Аксайское, на которое требовалось 3 850 рублей за счет «второго судьи» (пристава), курировавшего одноименную станицу. Общий ежегодный расход регионального бюджета на окружную полицию составлял 23 050 рублей (приложение № 6) [17, ф. 341, оп. 1, д. 305, л. 12–15], но в остальном обеспечение сыскных начальств возлагалось на подведомственные станицы, которые помогали рабочей силой,строительнымиматериалами,атакжекотловымдовольствием.

В1805 году предполагалось перестроить сыскные начальства «в соответствии с нуждами службы», не отягощая подведомственные станицы разными повинностями, и особое внимание уделялось состоянию тюремных замков. В 1808 году Войсковая канцелярия потребовала перенести войсковые дворы на окраины

44

поселений и на «дворовом отшибе» возвести «крепкий тюремный замок» против побегов колодников, причем, устроенный на каменном фундаменте, при этом камеры делались слегка углубленными. Замок имел отдельные помещения для караульных казаков, заключенных мужчин и женщин, а также рецидивистов, при этом стационарных отхожих помещений в нем не предусматривалось. Как и полагалось, строительные работы проводились местным населением за счет станиц [17, ф. 341, оп. 1, д. 305, л. 2–2 об]. Между тем шесть окружных тюрем к середине XIX века располагались

вветхих деревянных зданиях, и только 28 февраля 1854 года был высочайше утвержден типовой проект каменной тюрьмы стоимостью 19 404 рубля серебром. Для Миусской окружной тюрьмы составлялась отдельная смета [96, с. 36–37].

Сыскные начальства помимо пенитенциарной функции отвечали за воплощение в подведомственных округах миграционной политики. «В начале XIX века отмечаются массовые переселения крестьян на Дон семьями и даже селами, с имуществом… из центральных губерний и уездов России, наиболее пострадавших

вОтечественной войне» [3, с. 26], что актуализировало контроль за «паспортными видами у иногородних». Сыскные начальства не просто контролировали, но и по поручению Войсковой канцелярии управляли миграцией, как, например, в 1811 году, когда приписных за станицами крестьян поверстали в казаки, поселив вдоль Кавказского тракта в малолюдной Задонской стороне. В станицы Егорлыкскую, Злодейскую, Кагальницкую, Мечетинскую и Новомахинскую войсковым атаманом Матвеем Платовым были определены «особые начальники», которые помогали организовывать самоуправление и временно обеспечивали в них правопорядок.

Сначалом Отечественной войны 1812 года сыскные начальства в подведомственных станицах, поместьях и неказачьих поселениях обеспечивали проведение военной мобилизации. В представлении Войсковой канцелярии, направленном атаманом Матвеем Платовым, говорилось: «При наряде офицеров, урядников и калмык сделайте воззвание через сыскные начальства с описанием надобности в усилении Войска нашего, и отставным казакам, что и они по всеподданической верности Августейшему

45

монарху, должны быть готовы к поднятию оружия по силам коварного врага…» [57, с. 55]. Часть сотрудников окружной полиции также была мобилизована в армию.

После завершения заграничного похода и демобилизации казаков перегруженность окружной полиции работой сохранилась в Черкасском сыскном начальстве, в котором за несколько лет накопилось наибольшее количество незавершенных дел, что требовало увеличения численности личного состава. На основе указа от 6 мая 1815 года в нем вводились дополнительные должности «заседателей обер-офицерского ранга с необходимым числом канцеляристов», для найма которых ассигновалось 600 рублей. Кроме того, в бывшей столице Войска Донского учреждалось «временное сыскное начальство» в составе одного судьи и двух заседателей (штаб-офицерскогоиобер-офицерскогоранга),назначаемыхповы- бору «обывателей черкасского округа». В штате этого учреждения также состояли секретарь (дьяк) и иные канцелярские служители, в обязанности которых входило рассмотрение неоконченных дел, ранее находившихся в производстве Черкасского сыскного начальства,передислоцированноговАксайскуюстаницу.Временныйстатус предусматривал последующее упразднение после выполнения возложенных обязанностей, однако его финансирование до этого момента осуществлялось на общих основаниях [74, собр. 1, т. 33, № 25839].

Первые выборы областного и окружных депутатов (аналог предводителей дворянства) состоялись в Новочеркасске 2 и 3 июля 1817 года. Это событие можно рассматривать как воздаяние за ратные подвиги казачества, тем более, что за время войны с Наполеоном численность дворянских родов возросла вдвое (с 400 до 800). Одновременно из отставных и служилых генералов и офицеров «окружными собраниями» были выбраны на трехлетний срок службы и рекомендованы для утверждения Войсковой канцелярией чиновники в должности сыскных начальников и заседателей [17, ф. 46, оп. 6, д. 624, л. 1–1об, 2, 9]. Порядок их баллотировки сохранялся до 1867 года.

В 1819 году открылся «Комитет об устройстве Войска Донского»,давшийкритическуюоценкуокружнойполиции:«Сыскныена-

46

чальства, представляющие по Войску земскую полицию, по возложенному на них также и окружному судопроизводству, не имеют ни времени,нивозможностисуспехомисполнятьнавсемпространстве своих округов полицейскую обязанность, а оттого беспрестанное бродяжничество людей, часто без всякого вида и опасения быть кем-нибудь остановленными, нередкие побеги арестантов во времяихпрепровождения,иразныеоттехидругихбеспорядкиипреступления» [99, с. 274–279]. В журнале Комитета 14 мая 1819 года также была сделана запись: «в сыскных начальствах часть судная не отделена от полицейской, те же самые чиновники, которые, как земские заседатели, производят следствие, по званию заседателей уездного суда, сами же рассматривают оные, судят, правильно ли произведены, и заключают мнение, отчего состоит очевидное неу-

добство…» [21, с. 115].

Однако в начале 20-х годов наблюдалось снижение миграционной активности, что объяснялось снижением привлекательности региона. Впрочем, сыскные начальства продолжили сбор информации о численном и сословном составе местного населения, а также осуществляли контроль над его перемещением, выдавали крестьянам, отпущенным донскими помещиками на заработки не далее чем на 30 верст, «паспортные виды». Начальствами велись «Окладные книги», в которые заносились проживающие в округах дворяне, количество принадлежащих им крестьянских дворов и приписных душ, а также «грамотный и мастеровой люд». Мастеровые по распоряжению войскового атамана, направленному в адрес сыскных начальств, привлекались к строительству Новочеркасска, причем, на основе очередности, разверстанной между станицами. Контролируя миграционные потоки крестьянства, сыскные начальства осуществляли и учет казачьего населения, прикрепленного к станицам очередями несения военной и внутренней службы, а также других повинностей. «В 1826 году был разослан специальный циркуляр, в котором предписывалось всем сыскным начальствам произвести проверку жителей станиц и казаков, проживающих в чужих станицах и выслать их в станицы, в которых они приписаны» [36, с. 209].

47

Одновременно с развитием окружной полиции на территории ЗемлиВойскаДонскогопроисходилостановление«судоходнойполиции»(речной), состоявшейвведенииМинистерства путейсообщения, и непосредственно не подчиненной войсковому наказному атаману. До 1827 года речные органы правопорядка включали Верхне-Донскую и Нижне-Донскую дистанции: первая возглавлялась «смотрителем судоходства Верхнего Дона» (от Воронежской губернии до Калачевской пристани); вторая – «смотрителем судоходства Нижнего Дона» (от пристани до Азовского моря). С целью реформирования судоходной полиции, связанной с расширением официальных судоходных путей, Кабинет министров 28 июня 1827 года командировал в Войско Донское подполковника Шишова,

ив результате численность дистанций увеличилась до трех. «Верхняя» шла от границы с Воронежской губернией по Дону до Качалинской станицы, где дислоцировался смотритель, а также по реке Медведице;«средняя»–отКачалинскойдоПятиизбянскойстаницы

иСеверскому Донцу; «нижняя» – от Пятиизбянской до Азовского моря и по реке Чир.

«Дистанционных смотрителей судоходства» стала назначать Войсковаяканцелярияивпомощькаждомуопределялапоодному казаку внутренней службы. Непосредственным начальником над смотрителями по решению Кабинета министров стал чиновник Министерства путей сообщения – «смотритель донского судоходства».Повопросам«речнойполиции»региональноеправительство обязывалось оказывать ему всемерное содействие [17, ф. 718, оп. 1, д. 37, л. 2 об–3]. К задачам, стоявшим перед службой, относилось получениеустаницсведенийосудоходствеирыболовстве,рассмотрение тяжб между судовладельцами и судовыми командами или торговыми казаками, например, для принятия решений о выплатах при несчастных случаях. Сложившаяся система просуществовала в неизменном виде до 1830 года, когда на Аксайской, Качалинской

иКалачевской пристанях одноименные станичные правления стали выбирать «смотрителей пристани», осуществлявших надзор за судоходством,ивместоодногопешегоказакаимполагалисьразъезжие команды, а смотритель донского судоходства стал назначаться войсковым атаманом.

48

§3. управление калмыцким населением дона

Всередине XVII века на Дон с Нижней Волги прикочевали калмыки, остановившиеся неподалеку от Черкасского городка,

и«легкая станица» во главе с тогда еще молодым атаманом Степаном Разиным заключила союзный договор с Войском Донским против Крымского ханства. Ойраты жили в условиях феодализма с пережитками родоплеменных отношений. Российское правительство в 70–80-х годах XVII века запрещало принимать в казачьих городках «беглых калмыков», требуя их обратной высылки. Дальнейший процесс проникновения западных монголов на Нижний Дон растянулся, порою имея спорадичный характер, связанный со своенравием кочевников, часть которых впоследствии влилась в казачество под наименованием «донских юртовых калмыков» (самоназвание – бузавы). Так, в 1696 году, когда калмыцкий хан Аюка направил под Азов до трех тысяч кибиток с тысячью воинов, многие остались кочевать возле Черкасска и со временем приняли православие. Российское правительство при Петре I придерживалось принципа: «калмыкам, обретающимся на Дону с давних лет, жить по-прежнемусказаками»[74,собр.1,т.5,№3001], а других «желающих принять крещение не отваживать, и крещенных у себя принимать» [74, собр. 1, т. 5, № 3062].

Вуказе от 18 июля 1729 года подтверждалось «нахождение донских юртовых калмыков в команде Войска Донского», причем правительство направило его на Дон через Военную коллегию «с крепким подтверждением» [74, собр. 1, т. 8, № 5443]. Поэтому калмыки, кочующие около Черкасска в междуречье Дона и Северского Донца под защитой казачества, официально рассматривались уже как местное население, находящееся в ведении регионального правительства. Примерно с 1745 года Задонская степь стала активно заселяться калмыками, что позволило донскому казачеству отгородиться от неспокойных ногайцев, живших в междуречье Еи и Кубани. В 1786–1803 годы ойраты кочевали также и севернее Черкасского округапоречкамКундрючьяиГрушевка,еепритокамТузлову,Большому, Малому и Сухому Несвитаю [101, с. 180].

49

Между тем процесс миграции кочевников в земли Войска Донского на этом не прекратился, и в конце XVIII века прикочевала Большая Дербетовская орда, которая подчинялась Войсковой канцелярии, и даже было специально учреждено сыскное начальство. Однако указом от 16 февраля 1799 года устанавливалось, что «Калмыцкой Большого Дербета орде особое Войска Донского сыскное начальство не нужно», вместо него учреждалось «Прав- ление».Последнеевключалогенерал-майораиштаб-офицера,вза- имодействовавших с «владельцем орды», а также от Войска Донского направлялись другие «чиновники меньшего звания и рядовые казаки для употребления к разным по сей же орде препоручениям». К обязанностям администрации относилось осуществление надзора «за поведением владельца и калмыков, а сам владелец, участвуя вместе с ними в Правлении, чтоб доволен был защитою в орде своей». Одновременно проводилась перепись населения для воен- но-мобилизационных потребностей, обеспечивалось «наблюдение между калмыками порядка и благоустройства, разбирались и решались споры, жалобы и иски» [74, собр. 1, т. 25, № 18860]. Впрочем, калмыки-дербеты задержались в Войске Донском ненадолго, но сам «именный указ» представляет научный интерес, так как в нем впервые упоминается сыскное начальство.

Современники давали «донским юртовым калмыкам» следующую характеристику: «… живут все еще ордою, в степи, в войлочных кибитках, образуя как бы кочующие города. Их представители называются гелюнами; это их жрецы… Дисциплина у калмыков поддерживается гелюнами, но все-таки из всех кочевников они самый воровливый народ, истинные разбойники. Воруют они в отдаленных местностях, у себя же очень гостеприимны… Это беспокойный народ, готовый подняться, как один человек. К счастью, они разделены на несколько самостоятельных орд, а потому не так опасны» [111, с. 31–32].

В 1803 году юртовым калмыкам, до того кочевавшим в различныхместностяхВойскаДонского,былаотведеназемляналевобережье Нижнего Дона, до 1784 года считавшимся ногайским. Весною «бузавы» кочевали по реке Кагальнику и Салу, летом – Большой и Малой Куберлам и Гашуну, осенью – в окрестностях Манычских

50