Небратенко Г.Г. История донской полиции и суда. Ч. 1

телегами перевозилась на новое место. Содержание «войскового двора» производилось за счет станицы, в которой он располагался, и для сокращения издержек там же определялись писари и караульныеказаки.Всвоейдеятельностисыскныестаршины,какипрежде, опирались на станичных атаманов и «выборных стариков», которые также именовались «подписными», так как у них при объявлении войсковых грамот «отбирались подписные сказки», как и у станичных атаманов, следивших «чтоб никто не укрывал беглых, беспаспортных и шатающихся людей» [67, с. 50–52].

Через правоохранительную службу проходили многие старшины, прежде прославившиеся на полях военных баталий, для них охранаправопорядкабылаоднойизступенейвкарьернойлестнице на пути к наградам и дворянству. Так, например, Дмитрий Мартынов в 1766 году состоял при сыске и высылке беглых от Манычской до Трехостровянской станицы, а в 1772–1775 годах сыскной старшина Осип Лащилин служил при войсковом дворе в станице Михайловской. Сведения о работе сыскных старшин встречаются в письменных источниках, относимых к 1776 году, например, в рассмотрении межевых дел [115, с. 62], в «сыскных делах» до начала 80-х годов, например, Нижне-Донских или Донецких, кото- рыев1782–1784годахфиксировалвкачествеписаряказакСемен Кислухин [80, ф. 489, оп. 1, д. 3584, л. 23]. К четвертой переписи населения, проводимой в 1782 году, на Дону функционировали Кочетовское, Цымлянское, Чирское, Калачинское, Казанское, Нижне-Донецкое, Хоперское, Медведицкое, Бузулуцкое и прочие «сыскные дела», к которым, вероятно, относились еще и смотрители рыбных ловель, а также войсковых лесов.

§ 2. путь от канцелярий сыскных дел к сыскным начальствам

В 80-е годы XVIII века как отголосок губернской реформы 1775 года прошла на Дону реформа регионального правительства, поводом к которой послужило восстание под предводительством казака Зимовейской станицы Емельяна Пугачева. На базе «канцелярий сыскных дел» были созданы «сыскные начальства», заве-

11

довавшие населением подведомственных округов, причем, вне зависимости от его сословного происхождения; в одном учреждении были аккумулированы административные, правоохранительные, следственно-судебные, податно-налоговые, земельно-межевые и военно-мобилизационные функции, отправляемые по отношению к подведомственным станицам и владельческим поселениям. Далее произошлоразукрупнениеокруговиувеличениечисленностисыскных начальств по отношению к канцеляриям сыскных дел. «На их обязанности, также как перед тем и на обязанности старшин, было следить, прежде всего, за поимкой и высылкой разного рода беглых, а затем ведать приписных за владельцами и за станицами крестьян, разбиратьвсякиевозникавшиемеждунимиивладельцамиилимежду крестьянами (как и между казаками) споры и подвергать виновных крестьян административному взысканию» [55, с. 95].

Каждое сыскное начальство имело топонимическое наименование, производное от обслуживаемой территории, связанной с определенной частью водного бассейна (Дон и его притоки) или с непосредственным местом дислокации «войскового двора» (по названию стана). Каждое из них состояло из сыскного начальника и двух-трех судей (сыскных старшин), а также экспедитора, писаря с писцами и караульной команды. Сыскные начальники и судьи назначались на должность войсковым атаманом из войсковых старшин по представлению нескольких «достойных людей Войска», а остальные чины – руководителем начальства. Срок службы колебался от одного года до двух лет, при этом жалование не полагалось, но по завершению работы выдавалось единовременное вознаграждение [67, с. 76–77].

Впрочем, к концу правления Екатерины II заработная плата все же устанавливалась из станичных доходов. «Этим местным агентам Войско стало поручать не только “сыск и высылку беглых великоросских людей”, не только заведывание делами о “малороссиянах” и “бурлаках”, не принятых в казаки, но и некоторые чисто казачьи дела (следствие по выдающимся делам уголовным и касающимся Войска, административные дознания)… Сперва «сыскные начальства» ездили по станицам своего района, и станицы обязаны были отводить им квартиру и довольствие натурой. Потом они

12

осели в определенных, более крупных станицах, которые и стали центрами будущих округов. Процесс этот продолжался с 1743 года по начало XIX века, но уже в 1773 году “сыскные начальники” сели в определенных пунктах» [90, с. 161–162].

По правовому статусу сыскные начальства были близки к «нижним земским судам», появившимся в уездах после 1775 года на основе «Учреждения для управления губерний Всероссийской империи». Согласно этому правовому акту нижние земские суды, комплектовавшиеся дворянами на сословных началах, состояли из капитана-исправника и трех-четырех заседателей. Однако эти нормы не распространялись на Войско Донское, а деятельность сыскных начальств законодательно не регламентировалась, осуществлялась на базе войсковых грамот, наставлений, инструкций, наказов и повелений, а также обычного права. Для службы в них назначались не только дворяне, которых на Дону было мало, но и войсковые старшины, а также есаулы [66, с. 85], при этом писари и караульные определялись из урядников и рядовых казаков.

Функциональные обязанности сыскных начальников были довольно обширными: они осуществляли предварительное расследование преступлений, задерживали подозреваемых и некоторых конвоировали в Черкасск, рассматривали тяжбы, поступившие из станичных судов, объявляли и контролировали выполнение указов, а также войсковых грамот. Кроме того, сопровождали воинские части по территории края, вели сбор с донских черкасс «подушной подати» и учет мастеровых людей, выростков и казаков, приводили их к присяге, обеспечивали наряд на работы и на службу, освидетельствовали непригодных к ней, а также выполняли прочие необходимые дела.

Однако прежде всего через сыскные начальства реализовалось взаимодействие регионального правительства со станицами, и их развитие сопровождалось расширением численности чиновничества, осуществлявшего правоохранительную деятельность, но одновременно происходил рост общей численности населения Дона, а его социальная пестрота увеличивалась (приложение № 1). Четвертая ревизия 1882 года выявила у помещиков 18 017 малороссов и 1 106 великороссов, а пятая, проводимая в 1795 году – соот-

13

ветственно 50 633 и 3 995. «Во главе каждого начальства состоял начальник, в обязанности которого входил прием от владельца подушных денег за приписных крестьян, плативших также положенный на них семигривенный оклад. Подушние деньги вместе с составленноюнанихокладноюведомостьюначальникипредставляли в Войсковую канцелярию. Таким образом, сыскные начальства в отношении управления крестьянами соединяли в себе административные, судебные и финансовые функции» [55, с. 95]. В связи с тем, что сыскные начальства оставались без легитимации и применяли обычноеправо,Военнаяколлегияуказамиот30декабря1796годаи 31 мая 1797 года требовала от войскового атамана, чтобы они функционировали на основе законодательства [3, с. 156].

Под председательством войскового атамана Василия Орлова 4 августа1797годавВойсковойканцеляриибылорассмотренодело «Обучрежденныхвнынешнемгодуповедомствувойсковомучетырех начальствах», из числа одиннадцати – четыре учреждались на новом месте. Прежние включали трех судей, а жалованье имели из станичныхдоходов.Однаковновьназначеннымсыскнымначальникам приказывалось быть впредь без жалования (как было прежде), но чтобы они «старались об успешном исполнении по делам справедливого разбирательства между тяжущимися и о немедленном удовлетворении обиженных, и для того полагалось: первое, снабдить должным к тому Наставлением; второе, наблюдать, чтобы в оные определялись люди достойные, буде же кто окажется в противоузаконном содеянии, таковых… виновных судить и поступать с ними по законам» [57, с. 10]. Кроме того, по станицам были разосланы «…циркулярные постановления, которые заключали в себе подробный наказ станичному правлению» [83, с. 104].

В четыре учрежденные сыскные начальства по территориальной принадлежности поступило «немалое количество нерешенных дел из прежних одиннадцати начальств» (вероятнее всего, материалы из четырех планируемых к упразднению начальств), заведенные с 1 января 1797 года, а также направляемые из Войсковой канцелярии после 4 августа 1797 года. Поэтому в дальнейшем «по умножению дел, буде не достанет времени всего рассмотреть», разрешалось временно привлекать к работе в начальствах

14

«младших производством штаб и обер-офицеров», проживавших в станицах. Их по возможности предлагалось употреблять «для исследования дел меньшей важности и для исполнения должностей менее нужных, коих исполнять времени недостает, соблюдая, чтоб исполнялось поручаемое по точности предписания и в самой истине». Для этого каждое сыскное начальство вело список (очередь) временно прикомандированных к ним донских чиновников.

Однако дела, заведенные до 1796 года включительно, предлагалось завершить «старым начальствам», четыре из которых получили статус временных, а семь оставались на прежнем основании (всего: 4 – новых, 7 – старых постоянных и 4 – временных). В результате, например, на территории сыскного начальства, появившегося в 70–80-е годы в Усть-Аксайском стане, находились два учреждения (постоянное и временное): одно располагалось в Усть-Аксайской, а другое в Казачьем стане (Елизаветовская станица). Последнее присовокупили к ведению «аксайского начальника» в 1798 году, одновременно передав ему охрану правопорядка на рыбных ловлях Нижнего Дона.

Крометого,вавгусте1797годапроизводилосьназначениесеми новых сыскных начальников в остававшихся на прежних основаниях начальствах (из 15 функционировавших на территории Войска Донского): в Первом Донском (от Маноцкой станицы до Кумшацкой) – майора Данилы Дронова; во Втором Донском (от Цымлянской до Трехостровянской) – майора Ивана Воронина; в Третьем Донском (от Качалинской до Казанской) – майора Ильи Федоровича Чернозубова; в Хоперском (от Букановской до Михайловской) – майора Максима Ермольева; в Медведицком – старшины Алексея Мержанова; в Бузулуцком – старшины Андрея Протопопова; в Донецком (от Нижне-Кундрюченской до Луганской) – майора Алексея Евдокимовича Грекова [57, с. 10]. Во время службы чиновники проживали в специальном помещении войскового двора, питались бесплатно за счет подведомственных станиц, снабжавших их всем необходимым, но, как предписывалось, «без всякого излишества».

Один из вновь назначенных сыскных начальников майор Максим Ермольев, получив грамоту от 11 августа 1797 года, обязывался прибыть в Урюпинскую станицу к месту службы,

15

принять от Нижне-Хоперского сыскного начальства печать, завершенные производством дела «о произвождении судов и о колодниках» и все ранее поступившие «атаманские наставления». Прием-передачу дел подобным образом осуществили и прочие сыскные начальники, а вновь поступавшие в производство дела, какипрежде,рассматривали«поточнойсилевойсковыхнаставлений и других предписаний». Караульных казаков, служивших при войсковых дворах, предписывалось требовать от подведомственных станиц в количестве, имевшемся при «старом начальстве».

Наставление сыскным начальникам от 21 сентября 1797 года основной их задачей обозначало «прекращение злобы и распрей, доставление людям законной, честной и безтяжебной жизни», и судьи обязывались «осуществлять свои полномочия исправно с крайним расчетом и всегда прилежно, воздерживаясь от злоупотреблений, взяточничества и обид» [57, с. 10]. Рассмотрение уголовных и «других важных дел» требовалось производить немедленно, и кроме правоохранительных функций сыскные начальства надзирали за содержанием мостов, переправ, почтовых трактов и других важных сооружений, ремонт которых возлагался на подведомственные станицы, при этом запрещалось отягощать их «другими излишками и ненужными работами». Начальства, обеспечивая транзит регулярных воинских подразделений по территории Войска Донского на Кавказ и обратно, к воинским частям прикрепляли «комиссара», следившего чтобы взятое у населения имущество возмещалось денежной платой, подтверждаемой специальной распиской. В случае конфликтных ситуаций подавался рапорт сыскному начальнику, пересылаемый в Войсковую канцелярию.

Выполнение функций органов налогообложения оставалось важнейшей задачей сыскных начальств: сбор подушной подати с приписных за станицами, слободами и хуторами крестьян. Помимо этого сыскные начальства выдавали им «пашпорты» на основе «билетов» (письменных отпусков помещиков), необходимые для выезда на заработки в великоросские и малоросские города и селения для промысла и торговли, взыскивая пошлины в размере 1, 3 или 5 рублей за годичную, двухгодичную или трехгодовую отлучку. Деньги считались казенными и один раз в квартал

16

переправлялись в учрежденную при Войсковой канцелярии «экспедицию казенных сборов». Паспорта предписывалось выдавать крестьянам, имеющим «билеты» от помещиков или от станиц, за которыми они были записаны по ревизии (переписи населения), и сроки «отпуска» записывать те, что и были в них указаны. Казакам же паспорта давались от войскового атамана, поскольку они поголовно были обязаны «государевой службой», и могли быть в любой момент мобилизованы в армию.

По результатам работы сыскные начальства периодически направляли в Войсковую канцелярию специальные «ведомости». Последние содержали сведения об арестантах острога, о выпущенных из под стражи лицах, о высланных из округа «беглых» (с копиями допросов),очисленностинаходящихсявпроизводствеизакрытых дел. Составление «ведомостей» возлагалось на писаря и писцов, служивших в начальстве, которые также вели четыре журнала: входящих дел; исходящих дел; «о будущих по письменным и словестным разбирательствам решениям»; о содержащихся колодниках. Сыскные начальники лично контролировали работу писаря и писцов, «дабы они в должности своей были исправны и рачительны, а если окажутся к тому неспособными, то вместо них требовалось избирать других из подведомственных станиц из полковых старшин и писарей». Отрешенных от должности отправляли с рапортом в Войсковую канцелярию, «вписав в оном причины», ведь нижние чины, служившие в «полиции», находились на спецучете и временно не рекрутировались на военную службу.

Послеистечениясрокаслужбысыскныеначальникинаоснове «насланногоповеления»передавалипоописиприбывшему«сменщику» знамя, использовавшееся для приведения к присяге каза- ков-новобранцев,незавершенныедела,печать,иныеценныевещи, а также вверяли войсковой двор, караульных казаков, колодников и Наставление от 21 сентября 1797 года. После этого требовалось «с распиской о том Войску Донскому рапортовать» [57, с. 15]. Так, 21 июня 1798 года произошли кадровые изменения в Первом, Втором, Третьем, Четвертом Донском, Нижне-Хоперском, Верхне-Хо- перском, Бузулуцком, Медведицком и Донецком сыскных начальствах, при этом Нижне-Хоперское и Бузулуцкое подчинялись соот-

17

ветственно Четвертому Донскому и Верхне-Хоперскому сыскным начальствам, но к ноябрю 1800 года они уже были упразднены.

Одновременно с кадровыми изменениями происходил перенос мест дислокации войсковых дворов, например, Нижне-Хоперское сыскное начальство было переведено в Зотовскую станицу, но станичный атаман и казаки своим рапортом ходатайствовали перед Войсковой канцелярией об освобождении их от строительных работ, ссылаясь на «разные станичные нужды и немалую гонку подвод» (почтовую службу на тракте). Региональное правительство своим распоряжением от 2 сентября 1798 года «решительно положило» быть войсковому двору сыскного начальства «по лучшей способности именно в этой станице». Войсковой грамотой от 6 сентября 1798годапредписывалосьстроитьего«общимкоштом»всехстаниц Нижне-Хоперскогоокруга,причем,дляпредохраненияотпожара и удобства – на краю Зотовской станицы, а «не во внутренности оной». Руководить сыскным начальством был назначен майор Иосиф Лащилин, которому войсковой грамотой от 15 сентября 1798 года предписывалось брать к войсковому двору «для посылок отвсехпрочихведомствегостаницподвепарылошадей,сменяяих поочередиеженедельно»,аказаковЗотовскойстаницыдляоблегчения «подводной повинности» предписывалось не трогать [4, с. 28].

В 1799 году Войсковой канцелярией была сделана попытка установить очередность станиц, принимающих у себя резиденции сыскных начальств и предоставляющих служебные помещения. Одновременно происходило увеличение функционала сыскных начальников, которые «при крепком карауле» стали присутствовать при выборах станичных атаманов, во время которых «казачье сообщество становилось неуправляемым: на майдане возникала страшная давка, стоял безобразный крик и шум». Бывали случаи, когда выборы станичных атаманов проходили с нарушением общественного порядка. Выборный старик передавал насеку нелегитимному претенденту, не набравшему большинство голосов станичников. Поэтому 17 января 1798 года была издана войсковая грамота, которая гласила: «…сыскной начальник должен следить за порядком и справедливостью передачи атаманской насеки. После переизбрания он должен отправлять рапорт о ходе станичных выборов в Канцелярию…».

18

Также усиливалась военно-мобилизационная составляющая, например, в войсковой грамоте, датированной мартом 1798 года, отмечалось, что прежде сыскным начальствам было предписано доставлять «Войсковому гражданскому правительству» каждые четыре месяца (по третям года) сведения об отставных казаках (перечневые ведомости). Однако по прошествии времени сыскные начальства перестали подавать эту информацию, вероятно, в связи с закрытием Войскового гражданского правительства, что в итоге привелок«немаломузамешательству»внарядеказаковнаслужбу. Поэтому требовалось на основе «отобрания от станиц верных справок» составлять новые «перечневые ведомости, показав по линейке»: сколько казаков в каждой станице; сколько из них отправляют внутреннюю службу или отправлены с пешей службой; отправляют одни станичные тягости; состоят в отставке; какое количество из них откомандировано, где они находятся и сколько их остается, но планируется в «раскомандировку» [57, с. 16–17].

Однако проводимые преобразования сыскных начальств не решали главной задачи, связанной с применением в профессиональной деятельности российского законодательства, чему послужили объективные причины. Сыскные начальники и судьи не имели юридического образования и даже не владели нормативными правовыми актами, которыми следовало руководствоваться. Так, по повелению Войсковой канцелярии, вступив в должность начальника Донецкого сыскного начальства, полковник Иван Кошкин обратил внимание на то, что Наставление атамана Василия Орлова от 21 сентября 1797 года содержит среди прочего требование о рассмотрении уголовных, поземельных

и«других тому подобных дел» на законном основании. Однако для выполнения этого требования во вверенном ему сыскном начальстве не имеется «законных книг», и поэтому он подал рапорт в Войсковую канцелярию с предложением «резолюции на позволение из доходов подведомственных Донецкому сыскному начальству десяти станиц на покупку собрать деньги с каждой». Купленные «законные книги» предлагалось содержать «впредь

инавсегда» в надлежащей сохранности, применяя в профессиональной деятельности.

19

Рассмотрев данный вопрос, региональное правительство определило: «для Донецкого и всех прочих учрежденных начальств в верховых станицах и для состоящих в низовых местах, то есть в Аксайской станице, на Миусе, в Казачьем стане и на Еланчике, при Кривой Косе, всего для тринадцати мест законные книги купить». Данное решение было оформлено войсковой грамотой от 11 декабря 1799 года, разосланной в сыскные начальства, и до наших дней дошел акт, адресованный в Нижне-Хопер- ское сыскное начальство и полученный им 1 января 1800 года (рег. № 1) [17, ф. 339, оп. 1, д. 574, л. 1–1 об]. Каждому сыскному начальству повелевалось самостоятельно купить «пятнадцать книг через кого удобно в Москве или другом городе за счет подведомственных станиц, распределяя между ними этот расход по численности имеющихся в каждой из них доходов, но без излишества».

К числу бесценных фолиантов, определенных войсковой грамотой от 11 декабря 1799 года были отнесены: юридические словари в 5 частях; Соборное Уложение 1649 года с Регламентом (вероятно, Главному магистрату); Устав Воинский 1716 года, Морской устав 1720 года, Сборник указов с 1714 по 1730 годы, вексельное право с русскими, шведскими и другими комментариями (диссертациями), Учреждения для управления губерний Всероссийской империи 1775 года, Устав благочиния или полицейский 1782 года, Грамотанаправаипреимуществаблагородногороссийскогодворянства 1785 года, «Памятник из Законов» в 2 частях. Уже 18 января 1800 года со станиц Нижне-Хоперского сыскного начальства былисобраны«справкиочиследоходов»,а26января1800годакупцуЗотовскойстаницынаполпутивМосквубыливручены28рублей напокупку«законныхкниг».Вероятно,подобнымобразомэтапроблема была решена и в других сыскных начальствах, чины которых получили возможность постигать азы права, в профессиональной деятельности руководствоваться только им, избегая применения «древних войсковых обычаев и предшествующих примеров» [17, ф. 339, оп. 1, д. 574, л. 3–3 об]. С этой грамоты началось ведомственное образование на Дону, пусть и «навычное», связанное с правоприменительной деятельностью, но все же юридическое, по-

20