Небратенко Г.Г. История древнего казачьего права. Ч. 1

ям, посягающим на интересы Отечества, царского величества и его фамилии. Наказанием за «пристанодержательство воров» для населения казачьих городков становилась «безмерная пеня», а также битье ослопьями и поленьями.

Бунт имел у казаков синонимичное название «народное возмущение», представляя собой совершение действий, направленных на массовое неповиновение Войсковому кругу, войсковому атаману и прочей старшине, а равно создание иных препятствий для их деятельности. Чаще всего зачинщиков, атамана и «лучших людей», принявших участие в бунте, подвергали смертной казни, например, через повешенье на якоре за ноги или битье поленьями, а для рядовых казаков предусматривались телесные наказания или даже обращение в пленников с последующей продажей в неволю как врагов казачества. По приговору в совершении данного преступления, а также за участие в скопе воров в 1682 году были казнены донцы верховых городков, примкнувшие к шайке буйных казаков Асташка Грека и Илюши Иванова, убежавших из Черкасска. Последний «буйный атаман» был убит под Вешенским городком, а оставшиеся в живых «возмущенные казаки побиты» походным войском на «ногайской стороне».

Для полного искоренения разбойников были разосланы войсковые грамоты, гласившие: «если кто из них окажется в каком-ли- бо городке, то их, поймав, казнить смертию». В результате одного из зачинщиков бунта Ивашку Длинного доставили в Черкасск и повесили на якоре, а прочих предали смерти «по войсковым правам»197. Но наиболее яркими примерами бунта стали Разинское (1669–1671) и Булавинское (1707–1709) восстания, которые представляли общественную опасность не только для Войска Донского, но и Российского государства. Так, «вор Некрасов сотоварищи» в количестве трех тысяч казаков весною 1711 года напал на станицу Верхняя Каргала, приведя с собою «диких калмыков» и кубанских татар (ногайцев)198.

197Сухоруков В. Д. Историческое описание Земли Войска Донского. Ростов н/Д, 2001. С. 333–334.

198См.: Артамонов В. А. Указ. соч. С. 24.

101

Наконец, непристойные речи, по своему содержанию смежные предшествующим деянием, имеющим общее наименование «возмущение против Войска», представляло собой публичный призыв к нарушению «крепкого заказа» Войскового круга или оскорбление казачества. Данное правонарушение носило вербальный характер, выражаясь в публичном высказывании недовольства сложившимися в Войске Донском порядками, призывах к неповиновению Войсковому кругу, войсковому атаману и прочей старшине, а также ругательства в их адрес или иные оскорбительные речи, смущающие казачество, например, высказывание сомнений в гибели Лжедмитрия.

Непристойные речи как виновное умышленное деяние, способное вызвать бунт и оскорбляющее Войско Донское, в основном осуждалось смертью, например, в 1638 году «…запорожских черкас атаман Матяш учал было бунтовать, и Войска было слушать не учал, и учал просить у них города в Азове особенного и наряду (пушек), и хотел было он владеть и жить особенно. И они же, атаманы и казаки, поговоря меж себя, за то черкасского атамана Матяша убили поленьями до смерти и выкинули в Дон»199. В 1672 году осужденному за непристойные речи отсекли голову200. Наиболее жестоко каралось обезличенное оскорбление, допущенное в Войсковом круге в адрес казачества, особенно если оно было сопряжено с угрозами, именуясь «оскорблением Войска или оскорбление общества», приводе к применению безотлагательной смертной казни по самосуду.

За совершение данного преступления в 1630 году был «изранен и утоплен в Дону» дворянин Иван Карамышев, присланный русским царем для сопровождения русских послов в Азов. Выступая перед казаками, он угрожал «без винной вины казнить, вешать, в воду сажать, кнутами бить и ножами резать…, с крымцами и ногайцами… всех побить, до конца погубить, разорить и искоренить, городки без остатка пожечь…»201. Также в 1677 году в

199Терское казачество в прошлом и настоящем. С. 52.

200См.: Мининков Н. А. Указ. соч. С. 262–263.

201Сватиков С. Г. Указ. соч. С. 73, 75.

102

Черкасске на страх другим был казнен один из «буйных казаков», похвалявшийся воровством на Волге и Каспии и призывавший к этому прочих донцов202.

Схожей участи мог подвергнуться в 1772 году генерал-май- ор Гаврила Черепов, посланный Военной коллегией для надзора за атаманом Степаном Ефремовым и безотлагательным выполнением присылаемых на Дон предписаний. Командированный чиновник в отсутствие войскового атамана созвал Войсковой круг, на котором зачитал указ об отзыве Ефремова в столицу и незаконности поступающих от него приказаний. Однако на тексте указа отсутствовала подпись (ручка) императрицы Екатерины II, поскольку акт поступил из Военной коллегии. В результате казаки обвинили генерал-майора в подлоге, избили и потащили уже к Дону, чтобы казнить, чего удалось избежать благодаря «внезапному» появлению атамана Ефремова, фактически отменившего приговор Войскового круга и отпустившего генерала в Санкт-Пе- тербург «по добру, по здорову». В более поздний период в Наставлении атамана Василия Орлова, направленном в станицы в 1797 году, предписывалось наказывать «на страх другим плетями» тех станичников, которые «кричали противное» присылаемым в станицы повелениям и царским грамотам203.

§ 2. правонарушения, посягающие на организацию походного войска и казачьих ватаг

Соответствующий родовой объект преступлений включал группу непосредственных правонарушений, преследуемых по обычному праву в период, предшествующий XVIII столетию, впрочем, за изъятием некоторых деяний, квалифицировавшихся в казачьих полках и батареях, состоявших при русской армии. До этого времени донцы свободно осуществляли походы за пределы края, как в составе казачьего войска, так и отдельных ватаг, применяя за совершение преступлений и проступков различные виды

202См.: Сухоруков В. Д. Историческое описание Земли Войска Донского. Ростов н/Д, 2001. С. 323.

203См.: Сватиков С. Г. Россия и Дон... С. 229.

103

наказания. К таким наказуемым деяниям относились: поражение походного войска или казачьей ватаги вследствие нерадения или некрепкой службы; трусость в походе; употребление алкоголя на службе; непослушание походному атаману или прочей старшине; мародерство у христиан; самовольное присвоение военных трофеев; уклонение от участия в походном войске или службы в полках и батареях, создание препятствий для ее отбывания другими казаками.

Поражение походного войска или казачьей ватаги вследствие нерадения или некрепкой службы представляло собой повальную гибель, ранение или пленение казаков, находящихся в походном войске или ватаге, вследствие нерадения атамана или прочей старшины или некрепкой службы рядового казака. Ведь избирая атамана и старшин, донцы надеялись на их разумение, опыт, смекалку, порою даже удачу, и данный труд при дележе военных трофеев компенсировался лучшей частью собственности, захваченной у неприятеля. Кроме того, в части «некрепкой службы» подвергались ответственности за совершения данного преступления рядовые казаки, состоявшие в походном войске или ватаге, например, недобросовестно выполнявшие караульные или дозорные функции, вследствие чего произошла массовая гибель, ранение или пленение их товарищей. В иных случаях неблагоприятные последствия для участников походного войска или казачьей ватаги не влекли наступление ответственности, ведь смерть в бою или плен постоянно сопровождали казачество. Наказанием за совершение соответствующего преступления являлась смертная казнь: походный атаман подвергался ей по приговору Войскового круга после возвращения на Дон, а ватман или походный старшина, как и виновные казаки, по приговору ватажников или походного атамана еще до возвращения из похода.

Трусость в походе, нередко именовавшаяся у казаков «трусостью против неприятеля», представляла собой недостойное поведение казака, допущенное в результате малодушия и выражающееся в неспособности побороть страх перед лицом неприятеля, создающее угрозу жизни, здоровью и свободе прочих казаков или приведшее к их гибели, ранению или пленению. Известно, что при

104

атамане Ермаке таких лиц «сажали в куль и бросали в воду», никогда не придавая земле тела осужденных. Также могли привязать

кдереву и расстрелять из луков или пищалей. Если вред от преступления носил ощутимый характер, то осужденного придавали смерти на майдане (на страх другим), но после – как христианина204. Однако те из виновных, которых не приговаривали к смертной казни, надолго считались «пенными», при этом их обычно били плетьми или «ослопьями» и грабили или только «обдирали». В XVIII столетии к трусам применялся комплекс санкций в виде «позора и штрафа»: битье плетями или палками, арест с «забиванием в колодки», лишение права на военные трофеи (дуван)205. Однако по отношению

клицам, впервые участвующим в походе, допускалось разумное снисхождение, проявлявшееся в общественном порицании «со взятием на поруки».

Употребление алкоголя в походе или на службе выражалось в приеме спиртных напитков казаками, находящимися в составе походного войска или ватаги, что являлось недопустимым, приводя

кпотере боеспособности, создавая условия для совершения более тяжких правонарушений и наступления иных неблагоприятных последствий. Хотя в походе дисциплина обычно была образцовой, ведь атаман всегда мог казнить за малейшее непослушание. Кроме того, беспрекословно повиновались также выборным есаулам и сотникам206, но в ватагах внутренний порядок не был таким жестким, особенно, если попойка носила коллективный характер. За употребление алкоголя в походном войске атаман мог приговорить к смертной казни или битью «ослопьем». В казачьих полках в XVIII веке этот поступок наказывался арестом, плетями или розгами. Ответственность за пьянство в ватаге имела казуальный характер.

204См.: Сухарев Ю. Лазоревый цвет. Страницы казачьей истории. Чапаевск, 2001. С.12.

205См.: Астапенко М. П. История донского казачества: учебное пособие. Ростов н/Д, 1999. С. 145–146.

206См.: Хрестоматия по истории донского казачества... С. 96.

105

Непослушание походному атаману или ватману или прочей старшине, именовавшееся «непослушанием против начальства», представляло собой невыполнение приказаний походного атамана или ватмана или прочей старшины. Если оно носило форму хулиганского своенравия (огурства), каралось смертной казнью, стимулируя превенцию таких нарушений, что не исключало возможность менее сурового наказания по отношению к иным разновидностям этого правонарушения (битье или грабеж или обе санкции). По отношению к старшине, не выполнившему приказ атамана или вышестоящего начальства, в XVIII столетии применялось лишение чина с «записью в рядовые» на определенный срок или бессрочно.

Мародерство у христиан представляло собой присвоение чужого имущества во время нахождения в походе, и в целом являлось осуждаемым деянием, но существовало декриминализирующее исключение, когда единоверцы выступали пособниками «басурман», и тогда взыскание имущества в «казачий дуван» (общаг) представлялось допустимым проявлением «военного права». Впрочем, «воровским казакам» дела не было до вероисповедания их жертв. «Казаки были очень склонны к грабежу противника, причем боевая добыча считалась у них делом доблести и казацкой чести. Они вполне допускали грабежи русских и иностранных купцов на Волге и наказывали за это лишь по настоятельному требованию русских властей»207. В любом случае мародерство у христиан едва ли приводило к серьезным последствиям для правонарушителя, так как присвоенное имущество поступало в «дуван», но мародерство было общественно порицаемо на основе религиозной морали.

Самовольное присвоение военных трофеев (дувана) представляло тайное или явное получение в личную собственность воинской добычи, захваченной у неприятеля в походе, до ее общего раздела казаками походного войска или ватаги. Данное преступление посягало на сплоченность казачества как военной единицы, представляло угрозу для их жизней, здоровья и личной свободы. По об-

207 Мининков Н. А. Указ. соч. С. 263.

106

винению в данном правонарушении в XVII столетии нередко страдали старшины, при этом им инкриминировался «обдел кого-либо при распределении воинской добычи». Впрочем, даже охотничьи

ирыбацкие ватаги имели «общую добычу», распределяемую по завершению мероприятия, и ее самовольное присвоение считалось «междоусобным воровством». Виновных в этом правонарушении изначально утапливали, расстреливали из пищалей или луков, рубили саблями. Недовольные же разделом воинской добычи казаки прибегали к самосуду «били и грабили» старшин (кто кого заделил или лишнее себе взял)208.

Уклонение от участия в походном войске или службы в полках

ибатареях, создание препятствий для ее отправления другими

выражалось в самоустранении от обязательного участия в походном войске или от службы в полках и батареях, а также несвоевременной регистрации в метрической книге факта рождения казака. Это деяние стало наказуемым с конца XVII века, когда «царева служба» стала обязательной. Однако до того в некоторых случаях Войсковой круг создавал многочисленное походное войско, например, для взятия турецкого Азова, созывая в «Главное войско» всех донцов, причем под страхом «суровой пени». Поэтому лица, самоустранявшиеся от участия в походном войске или службы в полках и батареях, признавались преступниками и подлежали суду.

Споявлением в XVIII веке очередей на несение полевой и внутренней службы возник еще один смежный деликт, выражавшийся в утайке детей от записи в метрическую книгу, обычно по небрежности или из личной заинтересованности. В этом случае виновным лицом признавался отец, а при его отсутствии – старший в семье мужчина или опекун. В «Положении об управлении Донского Войска» 1835 года уточнялось содержание данного правонарушения: несвоевременная регистрация в метрической книге факта рождения казака, необходимая для составления списков малолетних и очередей для последующего выхода на полевую служ-

208 См.: Сухарев Ю. Указ. соч. С. 12.

107

бу. Положением 1835 года для осуществления регистрации устанавливался трехдневний срок, причем старообрядцев учитывали в станичном правлении, где для этого случая имелась специальная книга, а не в церкви, как прочих православных.

Уклонение от участия в походном войске до конца XVII столетия влекло к признанию таких лиц «вне закона», то есть к наказанию в виде изгнания за пределы юрта «лишением суда и расправы». В XVIII веке если юноша по состоянию здоровья не мог служить в полках и батареях, то его «расказачивали», переводя в «оземейные бурлаки». Впрочем, в данном случае термин «расказачивание» условен, ведь казаком можно было стать по выходу в поход или на царскую службу, а до этого момента мальчики считались «казачьими детьми», а юноши «выростками».

Главе семейства (отцу, другому старшему мужчине в семействе) или опекуну, утаившему ребенка от записи в метрику не более чем на шесть недель, увеличивался общий срок полевой службы с установленных 25 лет до 26, либо внутренней службы с 5 до 7. Находившиеся же в «чистой отставке» непригодные к названным видам службы использовались на общественных работах сообразно физическим возможностям. Если же утайка составляла более шести недель, то такое лицо немедленно отдавалось под суд, наказывалось телесно на станичном сборе, исключая офицеров и лиц, освобожденных от телесных наказаний. Далее применялась санкция в виде бессрочной полевой либо внутренней службы: служащие направлялись в полки и уже не получали отставки, а отставные – во внутреннюю службу «дотоле, пока будут иметь силы отправлять ту или иную службу». Помимо этого новорожденный, зарегистрированный с нарушением установленных сроков, записывался первым среди своих одногодок в очередь выхода на службу, невзирая на дату рождения, пусть даже она была в конце или середине года209. В результате к ответственности привлекалось лицо, непосредственно невиновное в содеянном. В то же время от

209 См.: Полное собрание законов Российской империи. Собр. 2. Т. 10. № 8163. § 356, 357.

108

нее освобождался его отец, если находился на службе или отлучке от дома по другим обстоятельствам, но тогда ответственность в полной мере возлагалась на старшего мужчину в семействе или опекуна. Кроме того, при выявлении данного преступления члены станичного правления подлежали отрешению от должности без права ее последующего замещения.

§ 3. правонарушения, посягающие на организацию войска донского и казачьих общин

Правопорядок в допетровский период обеспечивался казачьими кругами и атаманами, старшинами и смотрителями, есаулами и дьяками, сотниками и казаками, которые обеспечивали разумное сочетание публичных и личных интересов в Донском крае. Тем не менее правонарушения, посягающие на организацию Войска Донского и казачьих общин, случались нередко, детерминируя судебную практику. «Преступления против казачьей общины рассматривались Войсковым кругом… Суд производился и постановлялся приговор, если виновность подсудимого будет засвидетельствована не менее чем двумя свидетелями. Суд производился словестный и гласный перед лицом всего Войскового круга. Решение этого суда, как не имеющего над собой высшей инстанции, отмене не подлежало и немедленно приводилось в исполнение»210. К таковым наказуемым деяниям относились: нарушение строгого запрета или иного приговора Войскового круга; непослушание войсковому атаману или прочей войсковой старшине; нарушение приговора круга местных казаков, непослушание атаману, есаулу или станичным старикам; своевольство; уклонение от войсковых или станичных повинностей; уклонение от участия в казачьем круге; прибытие в казачий круг в пьяном виде; непотребное поведение в казачьем круге.

Нарушения строгого запрета или иного приговора Войскового круга квалифицировались по войсковому праву, заключаясь в

210 Щелкунов З. И. Указ. соч. С. 168.

109

невыполнении общеобязательных запретов и приговоров Войскового круга, требующих в установленных случаях избегать совершения определенных действий или поступать каким-либо иным образом. «Ревностно оберегая пользу войсковую и государственную, Войсковой круг не стеснялся издавать законы и распоряжения, обязательные для исполнения под угрозой смертной казни или лишения казачьих прав: “А которые де люди на тот срок в Азов не будут, а останутся на Дону и тех приговорили грабить и побивать до смерти и в воду метать, а которые атаманы-молодцы верховые к Войску в Азов на помощь не пойдут, и тем атаманам-мо- лодцам в Войске и суда не будет”»211.

Данное требование, вероятно, относилось к 1637 году, когда казаки захватили у турок Азовскую крепость, и уже в феврале следующего года было принято новое, направленное по городкам, запрещавшее казакам «по весне расходиться куда-либо, покамест крымский царь или царевичи… пойдут куды в поход». Причиной его принятия стала необходимость объединения казачества перед угрозой ответных мер Турции и Крыма в связи с захватом донцами Азовской крепости212.

Строгие запреты Войскового круга имели особое наименование – «крепкий заказ», нарушители которых лишались судебной защиты Войска Донского, ставя себя вне закона, безмерно наказывались любым казаком, причем не обязательно в публичной форме. Один из них был принят на основе грамоты царя Михаила Федоровича от 22.10.1625, гласившей, что «…в прежние времена был на Дону крепкий заказ…кто куда пойдет без ведома войскового, тех казнить смертью…». Поэтому в 1627 году «на Кругу атаман Епифан Радилов по общему уговору учинил крепкий наказ: “От сего времени, впредь и навсегда, чтобы никто с Дона не ходил для воровства на Волгу; а ежели кто объявится на Дону, и тому быть казненному смертью…”»213. Обращаем вни-

211Терское казачество в прошлом и настоящем... С. 51.

212См.: Фалалеев А. В. Указ. соч. С. 268.

213Картины былого Тихого Дона: краткий очерк истории Войска Донского. Т. 1. С. 61–62.

110