Небратенко Г.Г. История древнего казачьего права. Ч. 1

колодки), изгнание за пределы юрта и смертная казнь физически воздействовали на человека как живой организм. Впрочем, большинство наказаний поражали несколько сфер жизнедеятельности правонарушителя, действуя в комплексе.

Как видно из вышеизложенного, уголовно-правовые и деликтные отношения в традиционном обществе донских казаков порой носили карающий характер, но имели место и случаи снисхождения к судьбам осужденных. Мало того, допускалось помилование, осуществляемое войсковым кругом от имени русского царя. Упоминания об обычае помилования одного или нескольких приговоренных относятся к первой четверти XVII столетия (после завершения Смуты). Помилование осуществлялось в присутствии царского посланника под жалованным государевым знаменем «в знак войсковой радости», связанной с его получением и поступлением «жалования»183.

Так, «15 июня 1614 г. в Войсковом круге… одного казака судили за то, что во время смуты он в пьяном виде смеялся над атаманами и казаками и говорил, что они делают вздор, воюя за государевы дела, что все равно их покорит Заруцкий. Товарища его за такие же дерзкие слова уже повесили и этого тоже хотели казнить, но просили царского посланника Опухтина помиловать, потому что говорил он это спьяна и по глупости, а не с умыслом… Тогда Опухтин сказал, что он приехал к ним с царским милостивым словом и жалованием, что у всех них теперь радость, а государь милосердный праведный нас всех винных пожаловал, ничьих вин не упомянул и покрыл все своею царской природною милостью. Со своей стороны просил казаков, чтобы они того виноватого для Царского величества имени пощадили... Казака помиловали, и казнь была отменена, а атаман перед всем Войсковым кругом прочел ему выговор за то, что он своими воровскими словами смущал казаков и порочил их… Отпуская осужденного, атаман на него бранился и спрашивал его много, а говорил: “а вы-б собаки, от своих зол престали”»184.

183Терское казачество в прошлом и настоящем / сост. М. А. Караулов II. Владикавказ, 1912. С. 52–53.

184Краснов П. Н. Указ. соч. С. 68–69; Щелкунов З. И. Указ. соч. С. 169.

91

Таким образом, казак был помилован под царским знаменем, хотя предварительно подвергся порицанию, и таких случаев, судя по всему, было несколько. Впрочем, обычай «оборачивания в знамя» был заимствованным, так как Войско Донское ранее не имело своего знамени, не было знакомо с процедурными моментами, связанными с его использованием. Поэтому ухудшение отношений с российским правительством в середине XVII века привело к прекращению на Дону данной практики, а сам обычай использовался в Российской империи как минимум в XVIII столетии как часть ритуала реабилитации лиц, приговоренных к «бесчестным наказаниям»185.

185 Курукин И. Немилость властелина // Родина. 2004. № 9. С. 71.

92

Глава 2 виды правоНарУшеНий, НаказУеМых

в войске доНскоМ

Уголовно-правовые и деликтные отношения являлись в традиционном обществе донских казаков достаточно развитыми, и в условиях отсутствия или недостаточности регулирования позитивным правом их обеспечение осуществлялось на основе обычного права, в котором специально не выделялись уголов- но-правовые, административно-правовые, гражданско-правовые правонарушения и дисциплинарные проступки, и на практике они рассматривались как монолит наказуемых казачеством деяний. Соответственно, не было дефиниций, классификаций, составов и прочих легистских проявлений, которые заменялись «живой юридической практикой», основанной на обыденном правосознании, интеллектуальном восприятии справедливости, правды и меры наказания за посягательства на вербально определенные объекты правонарушений. К родовым объектам относились следующие деяния: посягающие на интересы казачества; на организацию походного войска и казачьих ватаг; на организацию Войска Донского и казачьих общин; на устои православной церкви и христианскую мораль; на общественное спокойствие и нравственность; на половую неприкосновенность; на жизнь, здоровье и свободу человека; на чужую собственность; на интересы Отечества, царского величества и его фамилии.

Уголовно-правовые и деликтные отношения регулировались вербальным материальным правом и первоначально носили казуальный характер, предопределяя генезис судебных прецедентов, а затем на их базе обычаев, содержание которых не носило перманентного характера. На практике допускалась субъективная интерпретация обычно-правовых норм, как в части квалификации деяний, так и определения меры ответственности за правонарушение, которая за одно и то же деяние варьировалась от порицания до смертной казни. Наиболее значимые объекты охранялись путем издания войсковым кругом «крепких заказов» (запретов), санкцией за нарушение которых обычно являлась смертная казнь.

93

Ответственность по гражданско-правовым деликтам могла детерминироваться содержанием договора или определялась во внедоговорном порядке, в том числе по самосуду, причем с учетом христианской морали, публичной и частной практики международных отношений, а также русского права. Церковное право не имело канонического распространения, так как долгое время на Дону не было церквей, клир избирался из рядов казачества или был пришлым. Церковные отношения находились под влиянием войскового права, а административная зависимость от российского правительства долгое время не признавалась, но православная мораль в объеме заповедей и молитв прочно вошла в общественное сознание и воплотилась в квинтэссенции обычного права.

Русское право до конца XVII века оказывало опосредованное влияние на диалектику обычно-правовой системы донского казачества186. Царские грамоты имели в Войске Донском диспозитивный характер, реализовывались только при положительном решении войскового круга, порою формализуясь в войсковые грамоты или отписки. Однако принятая в 1671 году присяга на верность царю стала позитивным источником регулирования правоотношений, так как в ее тексте закреплялся перечень преступлений против государства. С этого времени русское право в императивном порядке стало влиять на уголовно-правовые отношения, касаясь преимущественно особо тяжких преступлений, посягающих на основы государственного строя, царское величество и его семью.

В последней четверти XVIII века квалификация общеуголовных деяний отчасти стала осуществляться региональным правительством на основе Воинского артикула и Общего уложения. В 1800 году данное положение было распространено на профессиональную деятельность городской полиции и сыскных начальств, но наказание для казаков в виде лишения свободы или ссылки в Сибирь заменялось внеочередной службой, как правило, на Кавказе. В станицах же деликтные отношения по-прежнему регулировались обычным правом. Наказание за совершение престу-

186 См.: Небратенко Г. Г. Обычно-правовая система традиционного общества: дис. ... д-ра юрид. наук. Ростов н/Д, 2011. С. 323.

94

плений рассматривалось как общественное возмездие, то есть носило карающий характер, при этом подразумевалась превенция, «чтоб другим неповадно было». На суровость возмездия влияли различные смягчающие обстоятельства, детерминировавшие вынесение более мягкого приговора и предоставлявшие виновному возможность исправления, когда, к примеру, вместо смертной казни приговаривали к сечению розгами или битью плетями (торговая казнь).

§1. правонарушения, посягающие на интересы казачества

Вусловиях превалирования обычаев в регулировании общественных отношений к поведению индивидов предъявлялись такие требования, чтобы оно сопоставлялось с «безупречным олицетворением задач и стремлений Войска Донского». Преступления и проступки, посягающие на интересы донского казачества, требовалось знать каждому, ведь они карались по «неотъемлемому и священному праву казаков»187. К таким наказуемым деяниям относились: нападение на городки Войска Донского и казачьи ватаги; измена казачеству; предательство; шпионаж; создание воровских ватаг и участие в скопе воров; укрывательство воров; бунт; непристойные речи.

Нападение на городки Войска Донского и казачьи ватаги криминализировалось в обычном праве с момента появления казаков на Нижнем Дону и до времени, когда прекратило свое существование Крымское ханство и Малая ногайская орда, а также нивелировалось влияние Османской империи в восточном Приазовье. Заключалось в военном нападении на казаков и неказачье население Дона с целью массового убийства, захвата пленников (ясыря), присвоения имущества, разорения казачьих юртов и городков (станиц), сооружений и построек или уничтожения Войска Донского и изгнания казачества с Нижнего Дона. Данное деяние носило умышленный организованный характер, осуществляясь отрядами турок, татар и представителей некоторых других на-

187 Щелкунов З. И. Указ. соч. С. 165.

95

родов, находившихся в состоянии войны с казачеством, а также Российским государством, частью которого ими рассматривалось население Донского края.

Наиболее распространенным наказанием за совершение этого преступления являлась смертная казнь, впрочем, набеги на городки Войска Донского и ватаги казаков, угрожая изведением донцов с реки, были делом привычным, и казачество зеркально отвечало басурманам. Плененных врагов умертвляли на месте, но нередко доставляли в Войсковой круг для дальнейшего решения судьбы, например, в конце XVI – начале XVII века приговаривали к отсечению руки, вероятно, по принципу талиона: «Да атаманы ж и казаки казнили у себя в Войске одного черкасского князя, из тех, которые у них в полону, отсекши руку». Устрашающие наказания могли использоваться для стимулирования выкупа за важного пленника (ценного ясыря), когда за отказ также отсекали конечность, и наказание нередко осуществлялось в публичной форме, а также могли применить иные виды телесных наказаний, не связанные с нанесением увечий. Так «и атаманы, и казаки делали это перед азовскими татарами, которые ездили в Войско, чеуша и черкасских князей били плетьми разно став»188.

В ряде случаев военных пленников, доставленных в Войско Донское, не отдавали на откуп, даже если попадались знатные люди, например, в апреле 1635 года отряд азовских и крымских татар с целью отгона лошадей и захвата языков осуществил свой набег. Поход оказался неудачным, сто басурман казаки порубили на месте и еще тридцать одного отправили в Войско Донское, «где порубили без остатка, так как пойманным в набегах под казачьи городки спуску и откупу не бывает», исключая случаи отправки некоторых из них в Москву в казачестве языка189. В ясырь в Войске Донском поступали только те басурмане, которые становились добычей казачества, причем донцы старались пленить богатых и родовитых с целью обмена на казаков или подданных русского

188Фалалеев А. В. Указ. соч. С. 393.

189См.: Куц О. Ю. Указ. соч. С. 386.

96

царя, или иных христиан, или же получения выкупа у родни, а порою продажи работорговцам, прибывавшим с Востока. Миловали только плененных единоверцев, например, греков, но не щадили калмыков, временами тревоживших городки хищническими нападениями, а также лиц, участвовавших в нападении на «Главное войско» (Черкассий остров)190.

Измена казачеству, именовавшаяся также «побегом на Кубань или Куму…», означала грубое попирание интересов донского казачества путем сознательного перехода одного или нескольких казаков, ватаги или станицы на сторону неприятеля Войска Донского с поселением на чужбине, полным или частичным принятием местных обычаев. Так, например, казаки-старообрядцы в последней четверти XVII века уходили от гонений жить на Куму, в юрисдикцию крымского хана, или атаман Некрасов с верными ему казаками сбежал на Кубань после Булавинского восстания, а затем на Тамань, сохранив казачьи обычаи и систематизировав их для сохранения единства общины в «Заветах Игната». Изменниками нередко становились поверстанные казаки (новоприходцы), преследуемые по русскому праву за преступления, совершенные в России (на Москве), которым нахождение на Дону не приносило полной свободы. Наказанием за оконченную измену являлась смертная казнь, например, утоплением, расстрелом из пищалей или луков, битьем ослопьем, но оно грозило даже в том случае, когда имело неоконченный характер, и для вынесения приговора было достаточно одних намерений, как произошло в 1754 году в отношении казаков, готовившихся бежать на Кубань191.

Предательство представляло собой грубое попирание интересов казачества, совершенное путем разглашения ценных для донского казачества сведений или иные скрытые действия в интересах его врагов, не сопровождавшиеся переселением на чужбину, при этом всех предателей и изменников донцы именовали «отпадчиками». Такие преступления имели две разновидности:

190См.: Сведения о казацких общинах на Дону: материалы для обычного права, собранные Михаилом Харузиным. С. 21.

191См.: Щелкунов З. И. Указ. соч. С. 166.

97

совершенные на «казачьей службе»; осуществленные на «государевой службе»192, отправлявшейся по решению Войскового круга на основе царской грамоты или во время нахождения в полку (XVIII век). Довольно часто в склонности к предательству или измене замечались юртовые татары, реже калмыки, прежде соглашавшиеся воевать с донцами заодно. Ногайцы предавали, когда угроза нависала над их родными улусами, находившимися в юрисдикции турецкого султана (под Азовом или Темрюком) или крымского хана, а о непостоянстве запорожских и малороссийских казаков общеизвестно, ведь они в зависимости от конъюнктуры многократно присягали то турецкому султану, то крымскому хану, то польскому королю или русскому царю.

Предатели на Дону подвергались смертной казни, одна из разновидностей которой была характерна для наказания за совершение именно этого преступления, имея явно карательный характер: «отпадчиков разрубали пополам войсковой саблей», одну часть бросали в Дон, а другую отвозили на границу. Более распространенным, но менее изощренным наказанием было утопление (в куль, да в воду), но могли применить расстрел из пищалей или луков, а также телесные наказания, причинявшие тяжелые увечья (перелом позвоночника и других костей, пробитие головы). В этой связи показательна история, произошедшая в мае 1593 года в «Главном войске», находившемся в Раздорском городке. В Войско Донское прибыл царский посол Григорий Нащокин с поручениями, выполнение которых угрожало самостоятельности донского казачества. Кроме того, царь Федор Иванович требовал отпустить «без откупа» пленных турок и черкес с обещанием расплатиться «за упущенную выгоду». На переговорах посредничал один из верховых атаманов Вишата Васильев, курсировавший между Войсковым кругом и станом посла на Гостином острове, не желавшего лично прибыть в казачье собрание. Дело затянулось и Вишату Васильева войсковой атаман и казаки хотели немедленно «посадить в воду» в Раздорской, говоря, что он «государю служит, а им доброхотает», но казнь отсрочили на несколько дней. Донцы, сами придя в

192 Кательников Е. Н. Указ. соч. С. 19.

98

стан посла, схватили Вишату Васильева, «били его ослопы перед шатром Григория Нащокина и затем в воду посадили…»193.

Шпионаж в обычном праве донских казаков следует рассматривать как тайные действия, осуществляемые иностранцами или подданными русского царя, связанные со сбором и передачей ценных для донского казачества сведений, либо иные скрытые действия, наносящие вред его интересам. Субъектов шпионажа в Войске Донском именовали «шпигунами», например, в 1637 году смертной казни был подвергнут турецкий посол – грек по происхождению Фома Кантакузен, который находился в Войске Донском, ожидая проезда в Москву, но казаки готовили наступление на Азов, а турецкий подданный проявил «разведывательный умысел». Во время осады крепости посла и его сопровождения вызвали в Войсковой круг, где атаманы Иван Каторжный и Наум Васильев предъявили обвинение, затем был объявлен приговор, по которому «все Войско постановило посольство казнить… смертию»194.

В 1683 году в совершении этого же преступления обвиняли русского дворянина Ивана Бакунина, заключавшегося в подстрекательстве к нападению на казаков, находившихся на Волге. Отрицая это, дворянин объяснял произошедшее местью за осуществление им «валового чертежа от Царицына через степь по Дону до Паншина городка, где пристойно быть в котором месте каким крепостям». Появление Ивана Бакунина в Войсковом круге могло закончиться для него казнью, отчего в Москве постановили «его ни для каких дел на Дон не посылать, чтобы ему, Ивану, от казаков убитым не быть»195. Кроме лиц, открыто находившихся в Войске Донском, субъектами шпионажа также являлись лазутчики, проникавшие в край для получения информации о силах и замыслах казачества. Шпионов и лазутчиков обычно казнили по самосуду порубанием саблями или битьем ослопьем, или утоплением.

Создание воровских ватаг и участие в скопе воров было достаточно распространенным правонарушением, особенно если

193Сватиков С. Г. Указ. соч. С. 49, 50.

194Мининков Н. А. Указ. соч. С. 260.

195Сватиков С. Г. Указ. соч. С. 77.

99

учесть, что казаки до XVIII века обладали свободой перемещения

ивыбора места жительства, могли самовольно организовывать ватаги и скопом участвовать в их деятельности. Данное преступление представляло собой организацию и (или) управление отрядами казаков и иных лиц с целью осуществления коллективных разбойных нападений и грабежа в отношении представителей государств и народов, не находящихся в состоянии войны с донским казачеством. Смежное с этим участие в скопе воров представляло собой нахождение в воровских ватагах, осуществлявших разбойные нападения и грабеж в отношении представителей государств

инародов, не находящихся в состоянии войны с донским казачеством.

Преследование за совершение этого преступления обычно сопровождалось признанием за казачьей ватагой «воровского статуса», что происходило по приговору Войскового круга или царской грамоте как результат нападений на русские отряды, водные суда и даже поселения или несанкционированного нападения на турок, татар, персов или поляков в период, когда с ними не было войны. Наказанием за совершение соответствующих деяний могла стать прилюдная смертная казнь на майдане через повешенье на якоре или расстрел из пищалей, или битье ослопьями, реже запрет на выезд за пределы Войска Донского. Так, воевода Тимофей (Ждан) Кондырев доносил царю из Воронежа, что 27.04.1646 «донской атаман Павел с казаками и вольными людьми учинили себе круг, во- ра-заводчика Ваську Барабанщика в Кругу расстреляли из пищалей, а Ивашку Бобровского, да Ивашку Глухова били в Кругу ослопьями по своему казачьему обычаю, как у них на Дону ведется»196.

Укрывательство воров означало систематическое предоставление участникам воровских ватаг и иных скопов воров пристанища в определенном городке или юрте в виде наделения кровом, продажи оружия и пороха (зелья), продуктов питания и одежды. Однако с начала 70-х годов XVII века это преступление, равно как

ипредыдущее, стало относиться к общественно опасным деяни-

196 Терское казачество в прошлом и настоящем... С. 52.

100