1853

Предметными компетенциями в обучении языку, развитии речи и мышления выступают лингвистическая, языковая, речевая и коммуникативная компетенции. Основной теоретической предпосылкой введения понятий лингвистическая, языковая, речевая и коммуникативная компетенции является разграничение языка и речи. Каждая из компетенций является либо теоретической, либо практической. Методическая компетенция включается в состав при условии обучения студентов педагогического вуза:

Схема 3. Типы компетенций, формируемых при обучении языку и речи

Методическаякомпетенция

Теориярия иипрактикаречиречи Методикапреподавания Теориярия иипрактикаязыкаязыка

5. Теоретические основы лингвометодической системы развития речи и мышления учащихся высшей школы на основе семасиологии в контексте проблем современного языкознания и языкового образования

5.1.Вопросы семасиологии в научной и методической литературе

51

Определяя содержание семасиологии как учебной дисциплины, необходимо проанализировать накопленный в этом вопросе научный и методический опыт.

В рамках функционально-семантического подхода существует несколько лингвистических течений, но объединяющим звеном всех направлений является осмысление языкового явления с точки зрения его формальной стороны и той семантической нагрузки, которую выполняет языковая единица в процессе ее функционирования. «Триединый подход к анализу (форма+значение+функция), изучение взаимной связи и зависимости данных языковых характеристик явления – суть функционально-семантического направления. Объектом такого анализа являются единицы разных уровней…» (Львова 1991: 105). Вопросы семасиологии в курсе современного русского языка рассматриваются либо в рамках морфологии, лексикологии и синтаксиса – сюда можно отнести следующие общие темы: словообразовательная семантика и семантика морфемы, проблема слова, сочетаемость слов и контекстные смыслы, лексическое значение слова и понятие, системные отношения в лексике, фразеология, коммуникативный синтаксис, актуальное членение предложения; либо

врамках элективных курсов, содержание которых определяется авторами по-разному. Однако существует также ряд учебных пособий и монографий, которые предлагают вниманию читателей теорию и практику семасиологии либо в комплексе, либо отдельные ее аспекты.

Вопросы семантики при этом описываются с разных точек зрения: с точки зрения восприятия/ порождения; с точки зрения системы языка / речи (в тексте / дискурсе).

Однако стоит заметить, что анализ учебной и научной литературы по данному вопросу показал, что теория и практика семасиологии в вузе еще недостаточно хорошо разработаны. Семантика морфемы рассматривается поверхностно при изучении типов морфем в рамках морфологии, семантика слова изучается в курсе лексикологии, однако отсутствует разграничение данной семантики на значение и смысл, семантика словосочетаний не рассматривается в курсе синтаксиса, а теория текста содержит только сведения о внешнем уровне текста, описывая структуру этой речевой единицы. Теория порождения и восприятия текста в вузовском курсе бывает представлена в рамках психолингвистики, однако далеко не всегда данные вопросы включены

вназванный курс.

Думается, нет необходимости анализировать все имеющиеся в настоящее время учебники и монографии, остановимся лишь на самых известных работах.

52

А. Шафф Введение в семантику (1963) начинает с информации о круге вопросов, входящих в компетенцию лингвистической семантики, основной из которых – история лексического значения. Однако данное утверждение справедливо по отношению к семантике позапрошлого и прошлого века, но не применительно к современному состоянию семасиологии: изучение истории значений выделилось ныне в относительно самостоятельную область исторической семантики, смыкающейся с этимологией.

Автор берет за основу положения Н.Я. Марра о ручной стадии развития языка и отождествлении категорий языка и мышления с категориями материальной культуры (производственным процессом). Как отмечает В.А. Звегинцев, первое положение не принадлежит Н.Я. Марру и едва ли ныне найдет много приверженцев среди лингвистов, а второе рассматривает в одном ряду очевидно несопоставимые вещи.

В главе о логической семантике автор ясно излагает этапы сближения логики и лингвистики, прослеживая становление проблематики, которая в значительной части выделилась в семиотику. А. Шафф подчеркивает научную значимость логической семантики, если только она вводится в соответствующие границы. В первой части А. Шафф также дает возможно четкое разграничение областей различных «семантик» и оговаривает его отражение в терминологии.

Философская семантика в интерпретации автора фактически представляет философскую интерпретацию логической семантики. Подобная экспансия логической семантики в сторону методологических принципов осуществляется на основе тезиса о языке как единственном объекте философии. В книге доказательно обнажается метафизичность этого тезиса, направленного якобы против вообще свойственной философии метафизичности. А. Шафф указывает, что другой опорный тезис философской семантики – конвенциональный характер языка, допускающий возможность произвольного его выбора, в результате чего должен изменяться и образ действительности, – логически приводит к эпистемологическому солипсизму.

Наиболее спорной представляется последняя (четвертая) глава первой части – об общей семантике. А. Шафф отнюдь не замалчивает очевидных нелепостей общей семантики, которые делают ее «весьма удаленной от нормальных стандартов науки». Характеризуя книгу А. Кожибского «Science and Sanity», А. Шафф пишет, что «это книга туманная, дилетантская, что она эклектически объединяет самые разнообразные идеи и бесцеремонно присваивает себе чужие мысли, что это книга, о которой справедливо говорили, что то, что в ней правильно, то старо, а то, что в ней ново, то – неправильно». Напрашивается вывод, что общая семантика – не научно-теоретическое

53

направление, а в лучшем случае идеологическое движение, комплектующее своих последователей из представителей самых различных профессий и осуществляющее свою деятельность с рекламной целью.

Далее автор излагает теоретические подступы к проблемам знака, значения и речи (языка). Философский аспект процесса взаимопонимания рассматривается с трех точек зрения: сначала в критическом плане излагаются две крайние и прямо противопоставленные концепции – трансцендентальная и натуралистическая (очевидно, правильнее ее именовать механистической), а затем в плане позитивном набрасывается программа (сам автор подчеркивает ее предварительный характер) марксистского истолкования указанного аспекта: изучение коммуникации осуществляться в контексте социальных явлений, и сама коммуникация рассматривается как общественный продукт. Стоит заметить, что автор не дает разграничения между коммуникацией и языком.

Анализ знака и определение его типологии вскрывает множество аспектов в проблеме. Эта многоаспектность, в частности, находит отражение в попытке построения классификации знаков. Знак определяется как «Всякий материальный предмет, его свойство или реальное явление становится знаком, если в процессе коммуникации служит в рамках принятого собеседниками языка для передачи какойнибудь мысли о действительности, то есть о внешнем мире или внутренних переживаниях (эмоциональных, эстетических, волевых и т. п.) какой-нибудь из общающихся сторон». Отметим, что в эту дефиницию включено понятие языка, который остается, однако, вторичным по отношению к самому знаку (как он определяется) моментом, выступая лишь в качестве некоторой условной нормы, которой должны придерживаться собеседники в коммуникации, создающей знак.

Тем самым будто бы признается не высказанное нигде различие между языком и коммуникацией. Первоначально дается более широкая классификация, включающая две категории знаков: 1) знаки естественные (или признаки) и 2) знаки искусственные (или собственно знаки). Последняя категория в свою очередь делится на знаки словесные и знаки с производной экспрессией (оказывающие на деятельность людей косвенное влияние). Если мы теперь внимательно присмотримся к отношению дефиниции знака к классификации знаков, то возникает ощущение некоторой непоследовательности: ведь понятие языка включается в определение знака вообще и, таким образом, является обязательным для всех видов знаков, но классификация включает и такие знаки (признаки), к которым, как они описываются в

54

книге, понятие языка никак не приложимо. С другой стороны, языковые (или словесные) знаки, справедливо выделяемые в особую категорию, в своем общем виде (в приведенной дефиниции) определяются через понятие языка, который как знаковое образование (знаковость языка принимается как общепризнанное положение) определяется указанной дефиницией. Тут уже возникает замкнутый логический круг, обусловленный отмеченным недоучетом различий между коммуникацией и языком.

А. Шафф последовательно отграничивает словесный знак от сигналов, замещающих знаков и символов, всячески подчеркивая его специфичность. Но едва ли можно принять утверждение автора, что «нет отдельно понятия и отдельно словесного знака, есть только понятие – знак». Эта формулировка устанавливает равенство между понятиями и словесными знаками. А. Шафф, бесспорно, хотел в данном случае подчеркнуть лишь то, что в языке «план содержания» и «план выражения» не могут вести автономное существование.

Знаковую ситуацию, а следовательно, и значение, автор, вслед за А. Гардинером, определяет посредством четырех факторов: говорящего, слушающего, предмета, и знака. Но выделение этих четырех факторов А. Гардинер осуществил в результате анализа речи, а не языка.

Естественный (звуковой) язык автор определяет «как систему словесных знаков, которые служат для формулирования мыслей в процессе отражения объективной действительности путем субъективного познания и для общественной коммуникации этих мыслей о действительности, а также связанных с ними эмоциональных, эстетических и волеизъявительных переживаний». Определение не является исчерпывающим в том смысле, что дает определение лишь на лексическом уровне языка и не учитывает других его уровней.

Автор лишь мимоходом затрагивает проблему разграничения языка и речи, сводя определение речи к деятельности языка, то есть фактически не обнаруживая между этими двумя явлениями принципиальных различий.

Автор считает, что «значение словесного знака и понятия совпадают» и что человеческое мышление всегда понятийно и может протекать лишь в языковых формах. Но, как известно, данные понятия разнородны. А мышление может протекать в разных формах, а не только в словесной.

Более подробный материал предложен Г.В. Степановой и А.Н.

Шрамом в учебном пособии «Введение в семасиологию русского языка». Авторы определяют семасиологию (вслед за Ахмановой) как раздел языкознания, изучающий лексическое значение слов и выражений и изменения их значений. Описав классификацию значений

55

В.В. Виноградова, который выделяет три аспекта рассмотрения значений слов (как отражение действительности, как элемент семантической системы языка и как явление, обусловленное обществом), авторы определяют содержание пособия как освещение этих трех названных аспектов.

Излагая основные положения теории отражения, авторы не делают разграничений представлений на денотативные и предикативные, все называются термином денотат. Указано, что представление не относится к значению слова, однако к чему относится – не указано. Даются термины референт (конкретное название, относящееся к области речи) и денотат (общее название, относящееся к области языка). При этом наблюдается некоторая путаница лингвистических и лингвокультурологических понятий: денотат, по мнению авторов, включает ментальный компонент (лиса – хитрость и т.д.). Обратим все же внимание на то, что в представлении «лиса» имеется как минимум три денотата: человек, который приписывает лисе качество хитрости и который оценивает другого человека и сравнивает его с лисой по этому качеству, зверь и человек, выступающий субъектом сравнения.

Авторы описывают далее лексико-семантическую систему (здесь говорится о семантическом ярусе (уровне) языка, но основания для его выделения не даны, так что складывается впечатление, что семантический и лексический уровни – это одно и то же), значение как элемент системы и компонентный состав значения (излагается теория Гака по классификации сем – элементарных частиц смысла)

Структура многозначного слова обозначена как: номинативнонепроизводное значение – это значение исходное, первичное, а номинативно-производные, метафорические и символические значения

– неисходные, вторичные, производные. Видится спорным утверждение о том, что символические значения являются вторичными либо производными – это явление другого порядка, лингвокультурологическое, и должно быть рассмотрено именно с таких позиций. Традиционно излагается материал по ЛСВ, типам переносов и типах лексических значений (по Виноградову), а также о типах полисемии (радиальная, цепочная и смешанная (по Апресяну)), которая рассмотрена с позиций объектного подхода.

Даются также сведения о сочетаемости (синтагматике) и валентности (валентность понимается авторами как потенциальная сочетаемость, а дистрибуция – валентность с элементами актуализации слова в речевом употреблении). Делается вывод, что сочетаемость слова определяется, с одной стороны, его принадлежностью к определенной части речи, а с другой – лексическим значением слова, его семантикой.

56

Авторы отмечают, что некоторые ученые, стремясь превратить значение в чисто лингвистический факт, пытаются отождествить значение слова и его сочетаемость. Не соглашаясь с таким решением, авторы указывают, что значение слова и его сочетаемость находятся в отношении зависимости: слово, чтобы сочетаться с другим словом, уже должно обладать определенным значением.

Рассмотрены типы контекстов и сочетаемость слов в них, однако четких выводов относительно применения данных теоретических сведений не представлено. Вместо этого предлагаются такие выводы: относительная синтаксическая сочетаемость позволяет различать значения многозначных слов; лексическая сочетаемость выступает как характеристический показатель индивидуального значения слова, и в силу этого может служить средством проникновения в глубины семантики слова, средством познания всех осмыслений, возможных реализаций слова, а также оказывается фактором различения значений полисемичного слова.

Системная организация лексики, по мнению авторов, проявляется в наличии в ней объединений слов, характеризующихся некоей общностью значений: на всех уровнях обнаруживаются одни и те же виды отношений, а именно: 1) отношения сопредельности (т.е. взаимодополнительности), 2) родо-видовые отношения, 3) отношения подобия и 4) отношения противоположения. Поясняется, что понятия “синонимический ряд слов” и “антонимическая пара слов” характеризуют не парадигмы особого вида, а особые отношения между членами ЛСГ (лексико-семантическая группа – семантическое объединение слов (парадигма) одной части речи) или ТГС (тематическая группа слов – совокупность на основе семантической общности слов разных частей речи), причем в пределах одной ЛСГ или ТГС возможны как те, так и другие отношения. Указана, что национальная специфика значений слов выражается в основном в явлении полисемии, существовании безэквивалентной лексики, концептов культуры. Предложенная теория не содержит указаний на ее практическое применение, и все пособие характеризуется отрывом от главной цели изучения языка – развития умений эффективной коммуникации.

Первые два раздела работы В.А. Звегинцева «Семасиология русского языка» (1957) дают критический очерк разработок в области общей семасиологии (начиная с к. XIX в.). Теория призвана создать базу для рассмотрения частных вопросов семасиологии. Раздел 3 определяет место семасиологии в кругу лингвистических дисциплин. Основной задачей семасиологии автор называет «прослеживание развития семантических изменений слова и выявление процессов и закономерностей становления его смысловой структуры» (с.77).

57

Звегинцев считает семасиологию (наряду с ономасиологией) разделом лексикологии. Семасиология изучает смысловую сторону лексических единиц (природу лексических значений, их типы, закономерности смыслового развития слов, синонимия, антонимия, полисемия и т.д.).

Говоря о разных видах языкового значения и их характерных особенностях, автор резюмирует: фонетические значения имеют языковые функции, но не обладают соотнесенностью с логическим и предметным рядами, грамматические значения обладают языковыми функциями, соотнесенностью с логическим рядом, но отвлечены от частного и конкретного, лексические значения обладают языковыми функциями, связью и соотнесенностью с логическим и предметным рядами (с. 98). Фонетические значения выделяются автором только на основании смыслоразличительной роли некоторых фонем. Однако смысл фразы понятен в целом, а не благодаря фонетическим нюансам, опознавание которых, по мнению многих психолингвистов, происходит на последнем этапе декодирования сообщения.

«Понятие, с которым связано слово, формируется на основе отвлечения общих признаков от предметов, которые данное слово называет (предметная соотнесенность)» (с. 111). При этом и предметная соотнесенность, и понятие представлены в лексическом значении. Слово и понятие обобщают, поэтому автор делает вывод, что лексическое значение можно отождествить с понятием как логической категорией. Однако схема, представленная на странице 146, не отражает данного положения. Кроме того, автор отмечает, что научные понятия, как совокупности знаний социума об объекте или явлении, нельзя отождествить с лексическим значением.

Автор указывает, что лексическое значение обычно определяется как отнесенность звукового комплекса к тем или иным явлениям реальности и психики (с.122) и дает свое определение: значение слова – совокупность его валентностей (с.123), и далее – «значение слова – это совокупность его ЛСВ» (с. 126). Не ограничиваясь синхронией, автор описывает диахронические процессы изменения значений – расширение, сужение, приобретение широкой сочетаемости и т.д. В следующем разделе автор описывает факторы, определяющие значение слова – способность слова соотноситься с предметным рядом, с понятием и другими словами языка (с. 145).

В разделе 7 дается понятие внутренней формы как воплощения в смысловой структуре языка особенностей национального мышления и мировоззрения (с.191), внутренняя мотивированность, лежащая в основе создания слов (разная в разных языках: подснежник и snowdrop). Введение в науку понятия внутренней формы связывают с именами Гумбольдта и Потебни. Надо отметить, что большинство исследователей понимают под внутренней формой мотивировку слова,

58

хотя синхронное состояние языка не всегда представляет ясную мотивировку. Кроме того, переносные и образные значения не поддаются такому анализу в принципе.

8 раздел посвящен рассмотрению элементов смысловой структуры слова, в основном описываются прямые и переносные значения. 9 раздел содержит описание семантических законов, основной из которых определяет зависимость между развитием культуры народа и словарным составом языка. Здесь автором затрагиваются вопросы лингвокультурологии, приводится яркий иллюстративный материал.

Последний раздел – Сравнительно-исторический метод и семасиология – рассказывает о методах работы со смыслами языков.

Надо отметить, что монография предлагает читателю серьезный теоретический материал с критическим его осмыслением. Однако для целей обучения на современном этапе работа применима лишь частично: содержание курса должно охватывать более широкий диапазон явлений, участвующих в формировании семантики текста, при том не только лингвистических, но и экстралингвистических, социокультурных, лингвокультурологических.

Работа И.М. Кобозевой (2000) открывается традиционно с рассмотрения сущности семантики как лингвистической дисциплины (раздел языкознания, изучающий содержание (информацию) единиц языка и речи (с. 8)). Предмет семантики автор определяет как двойственный – значение и смысл, под смыслом понимает значение в совокупности с условиями реализации и речевой ситуацией, в которой употребляется слово. Автор является представителем широкой семантики, которая учитывает не только значения языковых единиц и конструкций с ними, но и условия реализации. «К области семантики (в широком смысле) относится вся информация, которую имеет в виду говорящий при развертывании высказывания и которую необходимо восстановить слушающему для правильной интерпретации этого высказывания» (Кибрик 1992: 25).

Описывая основные направления и школы современной лингвистической семантики (узкую и широкую семантики), автор отмечает, что в рамках широкой концепции семантики оформился такой раздел, как семантика высказывания, а также происходит становление семантики текста как нового раздела семантики. Автор разводит понятия лексикологии и лексической семантики, обозначая их главное отличие: описание значений слов в семантике «понимается как интегральная часть общего описания языка» (с. 73).

Глава 3 посвящена описанию компонентов лексико-семантической информации: денотативному (соответствие слова предмету или явлению), сигнификативному (совокупность существенных признаков

59

обозначаемых понятий) и прагматическому (отношение говорящего к собеседнику и объекту речи) (с.87).

Глава 4 описывает лексико-семантическую парадигматику: семантическое поле понимается как тематическая область, синонимия, гипонимия, несовместимость (хотя, скорее, это логическое отношение, чем семантическое), корреляция «часть – целое», антонимия, конверсия, семантическая производность (словообразовательные гнезда), ассоциации. Нет деления отношений на денотативные и предикативные, что вносит некоторую путаницу в определение понятий (об этом говорилось выше).

Глава 5 предлагает подробно описанную историю компонентного анализа значений, 6 глава описывает семантические словари разных типов. В главе 7 – Лексическая синтагматика и средства ее описания

– рассматриваются понятия валентности, которая понимается как семантические отношения, обусловленные лексическим значением слова. Однако сочетаемость с другим словом способна кардинально изменить передаваемый им смысл. Кроме того, нарушение сочетаемости часто приводит к образованию образных значений, обладающих своей семантической спецификой. Эти вопросы не были затронуты автором. В главе 8 рассматриваются понятия моносемии, полисемии и омонимии. Полисемия понимается как внутренние эпидигматические отношения, выделяются 4 типа переносов, объектный подход. В главе 9 автор дает описание экспериментальных методик, целью которых является установление семантики слова в различных условиях, получение информации о стереотипах национальных характеров и т.д.

Книга (Попова 2007) раскрывает одно из направлений когнитивной лингвистики – семантико-когнитивный анализ языка. В первой главе рассматривается соотношение когнитивной лингвистики с другими науками, кратко характеризуются современные направления в отечественной когнитивной лингвистике. Во второй главе рассмотрены основные категории и постулаты когнитивной лингвистики – концепт, концептосфера, картина мира (семантическая и когнитивная), семантическое пространство языка. Делается вывод, что концептосфера невербальна и существует в сознании на базе УПК автономно, независимо от языковых средств ее объективации. Мыслительный процесс – это процесс оперирования концептами. Концепт и слово, следовательно, разграничиваются как мыслительное содержание и его языковое обозначение. Вопрос о соотношении понятий значения и концепта решается следующим образом: это продукты деятельности разных видов сознания (когнитивного и языкового). Однако различия в сущности или функциях этих видов сознания, к сожалению, не вполне ясны читателю и авторами не описаны.

60