1853

комбинаций или динамическое сцепление соответствующих языковых образов в сознании участника речевой коммуникации. Индивидуальный, творческий аспект языковой коммуникации, связанный с формированием и осознанием смысла, выражается в сообщении (речи). Сообщение – это индивидуальный, творческий процесс формирования и восприятия смыслового содержания в языковой коммуникации. Сообщение – это семантический результат взаимодействия всех аспектов.

Исходя из вышеизложенного, сделаем вывод, что рассмотрение вопроса о сущности и аспектах коммуникации принципиально важно для определения как содержания спецкурса, так и стратегии его представления в учебном процессе. Явление коммуникации можно определить как комплексную модель взаимодействия смысла, грамматики и фонетических особенностей коммуникативного процесса.

Итак, коммуникация как предмет лингвистики в нашем представлении – это многослойное явление, компоненты которого отражены в схеме:

Успешное усвоение предполагает отработку каждого из аспектов коммуникации в отдельности и в их взаимодействии. Освоение аспектов коммуникации должно осуществляться по блокам: языковая система – языковой материал, языковая деятельность – речевая деятельность, сообщение – коммуникация.

101

Внутренняя речь, выступая аспектом коммуникации, также получила широкое освещение в научной литературе. Впервые понятие «внутреннее предложение», которое по своему наполнению является аналогом внутренней речи, встречается в трудах У. Оккама. Собственно термин «внутренняя речь» появляется в XIX веке в работах лингвистов, физиологов, психологов. Первыми качествами, на которые обратили внимание исследователи, оказались беззвучность внутренней речи и ее предшествующее положение по отношению к внешней речи. Миллер назвал внутреннюю речь «речь минус звук», Уотсон говорил о ней как о «внешней речи не доведенной до конца». Русский физиолог Сеченов видел в данном явлении «рефлекс, оборванный на двух третях своего пути», а Бехтерев – «не выявленный в двигательной части речевой рефлекс». Шиллинг предложил разграничить термины «внутренняя речь» и «внутреннее проговаривание» и обозначить последним термином то содержание, которое вкладывали в понятие «внутренняя речь» только что упомянутые авторы. Затем начался этап изучения внутренней речи в физиологическом аспекте: ученые заметили, что процесс внутреннего проговаривания сопровождается двигательными изменениями в артикуляции и дыхании и пытались воспользоваться этим фактом для изучения внутренней речи. Однако, как отмечал Л.С. Выготский, эти изменения лежат вне центрального ядра внутренней речи и «внутренняя речь не только не есть то, что предшествует внешней речи или воспроизводит ее в памяти, но противоположна внешней» (Выготский 1982: 295). Изучение внутренней речи возможно на материале так называемой эгоцентрической речи, «внутренней по функции, но внешней физиологически».

П. Жане (1859−1947) писал о том, что развитие мышления и усложнение его форм происходит под влиянием практических задач, которые решает индивид в процессе сотрудничества с другими индивидами. Ж. Пиаже акцентировал роль общения и языка в исследованиях развития речи и интеллекта ребенка. Структурирование общения происходит от диалога с другими и с собой (эгоцентрическая речь, асоциальна по природе) к интериоризации. С.Л. Рубинштейн (Рубинштейн 1973) подчеркивает, что внутренняя речь носит социальный характер: эгоцентрическая речь − не монолог, а диалог с собой. Не общаясь ни с кем, дитя, тем не менее, создает для себя социальный резонанс. Этот разговор с собеседником, который все понимает и со всем соглашается. Таким образом, эгоцентрическая речь часто обращена к какому-либо собеседнику или рассчитана на какуюто аудиторию, либо это диалог с внутренним собеседником, неизвестным говорящему. Такой диалог способствует выражению эмоций и одновременно специфическим образом выполняет функцию

102

осмысливания. Таким образом, эгоцентрическая речь обусловлена конкретными коммуникативными и социальными потребностями ребенка в тех или иных ситуациях. Дж. Брунер указывает, что с помощью слова ребенок переходит от перцепта к концепту (от чувственного образа экземпляра к понятию о всех экземплярах, в определенном отношении эквивалентных данному) (Брунер 1977).

Исследования Л.С. Выготского показали, что эгоцентрическая речь ребенка (выполняющая функцию планирования действий) – переходная стадия в развитии речи от внешней к внутренней. Таким образом, зрелая теория внутренней речи была разработана нашими отечественными учеными, среди которых необходимо назвать Л.С. Выготского, А.Н. Соколова, А.Н. Леонтьева, Н.И. Жинкина, А.Р. Лурию и др. Об этом написано достаточно много, обобщим лишь то новое, что было внесено ими в лингвистику в виде следующих положений: 1. Внутренняя речь является частью речемыслительного процесса, который включает в себя мышление, внутреннюю речь и внешнюю речь (Жинкин). 2. Каждый из этих видов деятельности имеет двойственную природу: мышление есть процесс превращения восприятия (ощущения) в представления. Внутренняя речь есть превращение предметного представления в денотативнопредикативную структуру, обозначаемую либо в категориях членов предложения, либо в категориях частей речи. Последующий этап предыдущего вида деятельности является предыдущим этапом последующего вида деятельности. 3. Поскольку выделение в замысле сюжета речемыслительного процесса, а в сюжете – речевой ситуации связано с выделением суппозиции и пресуппозиции, они могут быть обозначены денотатами. В каждом акте членения внутренней речи сохраняются как минимум два денотата. Поэтому ядерной структурой высказывания является не денотативно-предикативная связь, как считал Н.И. Жинкин, а предикативная связь двух и более денотатов (Бельдиян 1996). 4. Хотя смысл образуется внутренней речью, а значение – внешней, во внешней речи присутствует не только значение, но и часть смысла, т.е. двойная семантика. Таким образом, смысл как бы делится на смысл внутренней речи и внешней. 5. Семантика текста является двойственной: семантика внутренней речи порождает смысл, семантика внешней порождает значение.

Учет теории интериоризации в процессе развития речи и мышления обеспечивает возможность создания алгоритмов адекватного разграничения значения и смысла при интерпретации текстовых сообщений.

Коммуникация состоит из четырех основных компонентов (говорящий, слушающий, объект речи и текст (речь)). Эти компоненты чувственно воспринимаемы и могут служить объектами науки.

103

«Каждый индивид употребляет язык для выражения именно своей неповторимой самобытности» (Гумбольдт, 1984); язык же, по В. фон Гумбольдту, − средство преобразования субъективного в объективное. Субъективность речи проявляется в том, что речь имеет автора, передающего в ней свои мысли и чувства, для выражения которых он выбирает слова и структуры предложений; он относит языковые номинации к определенным объектам действительности, придавая им речевое значение. Речевое поведение составляет существенную характеристику личности.

Речь разделяется на внешнюю и внутреннюю. Первое упоминание о явлении внутренней речи принадлежит В. Оккаму (1290-1349). В. Оккам в соответствии с философской номиналистической традицией считал, что весь мир состоит из конкретных предметов, которым в сознании соответствуют конкретные представления. Он сделал предположение, что должен существовать внутренний механизм, отличный как от представлений, так и от мышления, благодаря которому происходят преобразования общих представлений в конкретные и наоборот. Этот механизм предполагает расчленение представлений на субстанцию (предметы и предметные представления) и акциденцию (свойства и их представления) (История лингвистических учений 1985: 271-287).

Дж. Уотсон (1878-1958), представитель поведенческой психологии, делил речь на скрытую и явную. Скрытая, или мысленная, речь – это речь «про себя» (Серия: Основные направления психологии… 1998: 581-592). Сходных взглядов придерживался П.П. Блонский (1884-1941). Мышление для П.П. Блонского − речевое мышление, при этом генетические корни речи и мышления общие: внешняя речь, внутренняя речь (воображение и память) и мышление развивались одновременно (Блонский 1964: 450-458).

Развивая идеи П.П. Блонского, М.Р. Львов рассматривает внутреннюю речь как мысленную речь, речь для себя и про себя, которая выступает как ряд разной глубины ступеней освобождения внешней речи от словесно-звукового наполнения: формирование текста «про себя»; размышление с самим собой; оперирование образами и схемами (Львов 2000: 357-360).

Значительный вклад в развитие психологии внутренних психических процессов внесли П. Жане (1859-1947), А. Валлон (18791962), Ж. Пиаже (1896-1980) и Л.С. Выготский (1896-1934), чьи труды сформировали психологическую теорию интериоризации.

Ж. Пиаже не создавал особой концепции внутренней речи, но его теория в значительной мере послужила для ее обоснования (Пиаже 1994: 35-47). Операции, выступающие как психологические механизмы мышления, − это «интериоризованные действия в их общем виде,

104

обратимые и координированные в структуры связного ансамбля» (Пиаже 1994: 34). Становление интеллекта состоит в интериоризации предметных действий, в приобретении ими обратимости, координированности и связности. Интериоризация, по Ж. Пиаже, − явление вторичное от логического развития мышления и означает создание плана идеальных, собственно логических конструкций. Вопрос о переходе от непсихического к психическому при этом не затрагивается.

А у Л.С. Выготского именно этот вопрос был стержневым в его теории. Высшие психические функции сначала образуются как внешние формы деятельности и лишь потом, в результате интериоризации, становятся психическими процессами индивида. То есть в случае высших психических функций непсихическое превращается в психическое. «Принципиальное значение этого очевидно: приоткрывается возможность преодолеть извечную пропасть между ними» (Гальперин 2000: 240). Этот процесс проходит в три этапа – двигательная деятельность, речевая деятельность, умственная деятельность. Особая роль в становлении психики и сознания человека принадлежит речевой деятельности как процессу взаимодействия внутренней и внешней речи. Речевая деятельность, совмещающая моторную и умственную деятельности, является ключом, с помощью которого можно понять процессы становления мышления.

Л.С. Выготский выделил главнейшие структурные особенности внутренней речи, которые являются источниками ее сокращенности, и отметил, что «внутренняя речь оперирует преимущественно семантикой, но не фонетикой речи» (Выготский 1982: 346). Л.С. Выготский выделяет три особенности, внутренне связанные между собой и образующие своеобразие смысловой стороны внутренней речи: преобладание смысла слова над его значением, тенденция к асинтаксическому слипанию слов (агглютинация как способ образования единых сложных слов для выражения сложных понятий), влияние смысла (смыслы влияют друг на друга и вливаются друг в друга, так что предшествующие как бы содержатся в последующем или его модифицируют). Таким образом, по мнению Л.С. Выготского, внутренняя речь появляется в результате преобразования внешней, эгоцентрической речи во внутреннюю систему предикативных представлений. Под предикатом Л.С. Выготский понимает то, что в лингвистике именуется словом «рема». Вопрос о субъекте (теме) остается открытым.

А.Н. Леонтьев (вслед за Л.С. Выготским) нарисовал гипотетическую картину становления речевого мышления в филогенезе. «Языковая форма выражения и закрепления результатов первоначально внешне-предметной познавательной деятельности

105

создает условие, благодаря которому в дальнейшем отдельные звенья этой деятельности могут выполняться уже только в речевом, словесном плане. Так как речевой процесс осуществляет при этом прежде всего познавательную функцию, а не функцию общения, то его внешнезвуковая…сторона все более редуцируется; происходит переход от громкой речи к …внутренне-словесной мыслительной деятельности. Между исходными чувственными данными и практическими действиями теперь включаются все более длинные цепи внутренних процессов мыслительного сопоставления, анализа и т.д. В ходе дальнейшего развития эти внутренние познавательные процессы постепенно приобретают относительную самостоятельность и способность отделяться от внешней, практической деятельности»

(Леонтьев 1965: 516).

Эта же схема постепенной интериоризации отдельных внешних звеньев познавательной деятельности, осуществляемой в громкой речи, и превращения их во внутренние мыслительные действия в речевой форме была использована П.Я. Гальпериным в экспериментах по поэтапному формированию умственных действий.

Новый этап в развитии теории внутренней речи связан с именем Н.И. Жинкина (1893-1979). Следует в каких-то отношениях противопоставить теорию Н.И. Жинкина теории Л.С. Выготского: внутренняя речь – не редуцированная внешняя, наоборот; внутренняя речь имеет особую структуру – высказывание; внутренняя речь не предикативна, а денотативно-предикативна, причем именно денотаты образуют наиболее важную, постоянную структуру внутренней речи; внутренняя речь богаче внешней, она содержит пресуппозицию, не выраженную во внешней речи (помимо суппозиции, выражаемой во внешней речи).

В своей основе внутренняя речь гораздо богаче речи внешней. Внешняя речь не отражает всего богатства речи внутренней, поэтому в тексте мы наблюдаем смысловые скважины – семантические пропуски, содержание которых в виде пресуппозиции сохраняется во внутренней речи. Денотаты и предикаты как типы представлений внутренней речи у Н.И. Жинкина практически отождествляется с понятиями «темы» и «ремы». Однако именно предметное, денотативное содержание составляет основу семантики внутренней речи. Проведя серию экспериментов с использованием ритмических помех (речевых, двигательных, изобразительных), Н.И. Жинкин приходит к выводу, что представления внутренней речи выражаются, в конечном счете, не в скрытой артикуляции, не в буквенном коде или изобразительном, а закреплены за предметно-схемным кодом (Жинкин 1998: 104-163). Он приходит к выводу, что внутренняя речь – это и не речь вообще, а система и процесс внутреннего предметно-схемного перекодирования

106

представлений мышления и внешней речи. Таким образом, идеи Н.И. Жинкина открыли новую главу в разработке теории внутренней речи – с введением в теорию внутренней речи понятия предметно-схемного кода внутренняя речь становится не только предметом психологии, но и предметом лингвистики.

Итак, на современном этапе существует два основных направления в решении вопроса о внутренней речи. Первое направление (В. Оккам, Л.С. Выготский, Ж. Пиаже, Н.И. Жинкин, С.Л. Рубинштейн, А.Р. Лурия, А.И. Новиков) рассматривает внутреннюю речь, внешнюю речь и мышление как разные процессы, взаимодействующие друг с другом посредством перекодирования. Второе направление (Дж. Уотсон, П.П. Блонский, М.Р. Львов) представляют внутреннюю речь как процесс освобождения внешней речи от ее акустико-артикуляционных «оков» и слияние внутренней речи с мышлением.

Дальнейшее развитие теории внутренней речи сопряжено с процессами анализа существующих концепций, выбора приемлемых положений и выдвижения новых. Наиболее важным моментом в этом анализе выступает интерпретация эксперимента Н.И. Жинкина. Используя методику ритмических помех в речедвигательном, сенсорном и нейродинамическом аппаратах, Н.И. Жинкин последовательно приходил к выводу, что процесс внутренней речи вначале затормаживается, а потом переходит на новый субстрат. Последней субстанцией, по его мнению, было предметно-схемное построение и восприятие на уровне чувственных анализаторов. Но эксперимент Н.И. Жинкина можно истолковать и иначе, как это делает В.М. Бельдиян: процесс внутренней речи способен менять свои субстраты в зависимости от условий

протекания этого процесса. Иначе говоря, психическая деятельность, связанная не только с внутренней речью, но с другими процессами, протекает по принципам сетевого взаимодействия (смены субстратов) и матричного отражения, когда схема действия, свойственная микропроцессу, порождает схемы действия на макроуровне.

Опираясь на данные исследований по развитию ребенка, В.М. Бельдиян делает вывод, что внутренняя речь – это система кодовых переходов, включающая в себя три внутренних этапа (ощущение, осмысление, мышление). Что касается внешней речи, то она коррелирует со всеми этапами внутренней деятельности, если не считать той части этапа ощущения, где присутствуют плач, лепет, выкрики. Представлениям соответствует употребление отдельных слов, речевым ситуациям − употребление предложений без их дискурсивной

107

организации, а мышлению соответствует употребление суждений и умозаключений, выражающихся во внешней речи дискурсивными предложениями (с разделением адресата и адресанта, новой и старой информации, целеполагания и причинности). Внешняя речь, таким образом, выступает как уникальный код для всех этапов психического развития ребенка, в том числе, и для самой внешней речи (в виде ее глубинных структур, которые отличаются от собственно внутренней речи, хотя грань между внутренней речью и глубинной структурой внешней речи весьма относительна и подвижна) (Бельдиян 1996).

Внешняя речь закрепляет в сознании образы ощущения, осмысления и мышления (понимания), в виде знаков, превращая их в структуры памяти. Без фиксации в знаках второй сигнальной системы (речи) память как психическая ассоциация обречена на кратковременное существование. Внешняя речь – это не просто речь вслух. Она может быть и непроизвольной речью (шепот, речь «про себя»), но это все разные формы существования внешней речи, которые кодируют внутренние представления. Ведущую роль в них занимают представления осмысления. Именно с ними, в первую очередь, и связана внутренняя речь. А собственно ощущения и мышление могут перекодироваться в виде образов-представлений.

Иначе говоря, процессы внутреннего перекодирования могут идти как от ощущения к мышлению (через осмысление), так и наоборот − от мышления к ощущению (опять же через этап осмысления): речемыслительный процесс в целом представляет собой перекодирование лингвистических структур в денотативнопредикативные, денотативно-предикативных в предметные (интериоризация); и наоборот – предметные перекодируются в денотативно-предикативные, а денотативно-предикативные в лингвистические (экстериоризация) (Бельдиян, 1986): см. Схема 6 на С. 102.

Схема 6. Интеллектуальная деятельность и речь

Как уже говорилась, денотаты во внешней речи выражаются конкретными, вещественными и собирательными существительными, предикаты − глаголами, прилагательными и наречиями. При этом глаголы выступают в качестве двухместных предикатов, соединяющих два и более денотата, прилагательные являются одноместными предикатами, относящимися к существительным, а наречия − дополнительные предикаты, поясняющие глаголы. Установление этих соответствий обеспечивает понимание речи.

Понимание есть переход от внешней речи к внутренней и постижение семантической структуры внутренней речи. Например, во фразе Иван продал лодку Петру по значению Иван − человек, продал –

обменял на деньги, лодка − плавательное средство, Петр – человек, по смыслу: Иван − продавец, продал – обменял на деньги (здесь имеет место нейтрализация значения и смысла), лодка – товар, Петр – покупатель.

Значение, таким образом, определяется отношением семантики слова к семантике других слов системы языка (в виде гипонимии, гетеронимии, синонимии). Смысл – это семантика слова, определенная его отношением к речевой ситуации. В конечном итоге, смысл слова зависит от предиката.

В связи с потребностями мышления, которое представляет собой оперирование не только смысловым содержанием, но и функциональными свойствами языковых единиц, происходит перестройка внешнеречевого кодирования внутренней речи (процесса осмысления) во внешнеречевое кодирование мышления. Этому процессу способствует использование следующих операций: выбор слова для обозначения представления (береза), замещение выбранного слова другим словом (оно, дерево), повтор слова для выражения экспрессии (еду-еду-еду к ней – интенсивность и нетерпение), выделение слова для осознания главного семантического содержания

(лишь один соловей громко песню поет), трансформация слова,

предназначенная для преобразования смысла и его переадресации

(благородный поступок офицера – благородство офицера),

комбинация слов (в русском языке она служит средством выделения

109

или переадресации), сужение и расширение конструкции (столик – маленький стол).

Внутренняя речь доминирует над внешней: «Можно с достаточной определенностью утверждать, что наша внешняя речь наполняется конкретным содержанием благодаря опоре на внутреннюю речь» (Мурзин, Штерн 1991: 26). Внутренняя речь служит аппаратом преобразования представлений в единицы внешней речи: «Понимание

– это перевод натурального языка на внутренний. Обратный перевод – высказывание» (Жинкин 1982: 37). Основная единица внешней речи – слово, основная единица внутренней речи – представление. Слова в речи располагаются линейно, представления возникают одновременно. Основные коммуникативные единицы внешней и внутренней речи − предложение и высказывание, каждая из этих единиц имеет особое строение (Жинкин 1998: 183-319). Ядерной структурой предложения является взаимосвязь подлежащего, сказуемого и дополнения. Обстоятельство может относиться как к сказуемому, так и ко всему центру предложения. Определение может быть связано с любым членом предложения, выраженным субстантивно. Высказывание имеет структуру денотат1–предикат–денотат2. Структура внутренней речи, таким образом, − денотативно-предикативная.

Внешняя речь строится от предложения к тексту, от части к целому. Во внутренней речи − наоборот − от целого к части: от текста − к высказываниям и их элементам. Замысел текста здесь распадается на сюжеты, а сюжеты − на ситуации. Речевая ситуация и составляет ядерную структуру высказывания, минимальной единицы внутренней речи (Д1−П−Д2).

Семантику внутренней речи составляет смысл, который состоит из пресуппозиции (часть смысла, не выраженная во внешней речи) и суппозиции (часть смысла, выраженная в предложении, тексте). Таким образом, не все смысловые отношения выражены во внешней речи.

Пресуппозиция – это часть семантики внутренней речи, не выраженная в тексте. Типы пресуппозиции можно определить в связи с классификацией знаний (по сути информации) на формальные элементы (структуры, воспринимаются автоматически) и содержательные (нуждаются в осмыслении). К формальным элементам относятся:

Канон – закрепленные правила и предписания коммуникативного поведения (уместность текста в данной ситуации): в деловом письме не говорят о любимой собаке (позволяет предугадать тематическую область текста по его стилистической отнесенности).

Конвенция – нормативные типы и модели речевого поведения: Ему следовало бы извиниться! (прогноз относительно дальнейших прагматический действий собеседника).

110