новая папка / Моммзен Т. История Рима В 4 томах. / Моммзен Т. История Рима. В 4 томах. Том третий. Кн. 4 продолжение, 5 Кн

тельные потери у Калагурриса (Калагорра на верхнем Эбро), куда ус­ тремился Серторий. Однако, уйдя на зимние квартиры — Помпей в Галлию, а Метелл в подчиненную ему провинцию, оба они имели право считать, что оставили за собой значительные успехи; большая часть инсургентов либо покорилась, либо была подчинена силой ору­ жия. Подобным же образом протекала кампания следующего (681) года, когда Помпей медленно, но упорно сужал территорию восста­ ния.

Поражение не преминуло сказаться на настроении повстанцев. Военные успехи Сертория, как было и с Ганнибалом, становились по необходимости все незначительнее, и его приверженцы начали со­ мневаться в его военном таланте; говорили, что он уже не тот, что он проводит целые дни в пирах или за кубком и растрачивает деньги и время. Количество дезертиров и отпадавших общин все возрастало. Скоро полководцу донесли о замыслах римских эмигрантов, направ­ ленных против его жизни; это было довольно правдоподобно, так как многие офицеры повстанческой армии, в особенности Перпенна, нео­ хотно подчинились командованию Сертория, а римские наместники давно уже обещали амнистию и высокую денежную награду убийце неприятельского главнокомандующего. Вследствие этих доносов Сер­ торий удалил из своей охраны римских солдат, заменив их избранны­ ми испанцами, а с заподозренными он расправился со страшной, но необходимой суровостью и, не спрашивая, вопреки своему обыкнове­ нию, совета, приговорил многих разоблаченных заговорщиков к смер­ ти. Недовольные стали тогда говорить, что он теперь опаснее для друзей, нежели для врагов. Вскоре был раскрыт второй заговор в его собственном штабе; всем, на кого поступил донос, пришлось бежать или умереть, но не все были выданы, и остальные заговорщики — прежде всего Перпенна —увидели в этом лишь указание, что нужно торопиться.

Дело было в главной квартире Сертория в Оске. По указанию Перпенны, полководцу было сообщено о блестящей победе, одержан­ ной будто бы его войсками; на пир, устроенный Перпенной в честь этой победы, явился и Серторий, как обычно, в сопровождении ис­ панского конвоя. Вопреки обыкновению серторианской главной квар­ тиры, празднество скоро превратилось в вакханалию; за столом раз­ давались разгульные речи, и казалось, что некоторые из гостей ищут повода начать ссору. Серторий откинулся на своем ложе, как бы не желая слышать шума. Вдруг упала на пол чаша — это Перпенна по­ дал условный знак. Марк Антоний, сосед Сертория за столом, нанес ему первый удар, а когда раненый повернулся и пытался выпрямить­ ся, убийца навалился на него, не давая ему встать, а остальные гос­ ти — все они были участниками заговора — бросились на борющихся и закололи безоружного полководца, которого кто-то держал за руки

(682). С ним погибли и верные его соратники. Так кончил свою жизнь один из крупнейших, если не самый крупный из всех людей, выдви­ нутых до той поры Римом, человек, который при более благоприят­ ных обстоятельствах стал бы преобразователем своего отечества; он погиб благодаря измене той жалкой шайки эмигрантов, вести кото­ рую против родины было для него роковой необходимостью. Исто­ рия не любит Кориоланов; она не сделала исключения и для этого, самого великодушного, гениального и наиболее заслуживающего со­ чувствия из всех.

Убийцы хотели присвоить наследие убитого. После смерти Сер­ тория Перпенна как старший из римских офицеров испанской армии претендовал на пост главнокомандующего. Ему подчинились, но не­ доверчиво и неохотно. Как ни роптали против Сертория при его жиз­ ни, смерть восстановила героя в его правах, и велико было негодова­ ние солдат, когда при чтении его завещания было названо в числе наследников также имя Перпенны. Часть солдат, в особенности лузитане, разбежались; оставшихся угнетало предчувствие, что со смер­ тью Сертория военное счастье покинуло их. При первой же встрече с Помпеем плохо предводительствуемые и впавшие в уныние банды повстанцев были окончательно рассеяны, и в числе прочих офицеров был взят в плен также Перпенна. Жалкий человек хотел спасти свою жизнь выдачей переписки Сертория, которая скомпрометировала бы многих уважаемых людей в Италии; но Помпей приказал сжечь эти бумаги, не читая их, и передал Перпенну вместе с остальными вож­ дями повстанцев палачу. Спасшиеся эмигранты рассеялись и бежа­ ли — большей частью в мавретанскую пустыню или к пиратам. Пло­ тнев закон, горячо поддержанный молодым Цезарем, дал вскоре не­ которым из них право вернуться на родину; но все участники убий­ ства Сертория, за исключением лишь одного, умерли насильствен­ ной смертью. Оска и вообще большинство городов Ближней Испа­ нии, державшихся еще на стороне Сертория, открыли теперь добро­ вольно свои ворота Помпею; лишь Уксаму (Осма), Клунию и Калагуррис пришлось брать силой. Обе испанские провинции были заново организованы; в Дальней Испании Метелл увеличил размер ежегод­ ной дани для наиболее провинившихся общин, а в Ближней распоря­ жался Помпей, назначая кары и награды; так, например, Калагуррис был лишен своей самостоятельности и подчинен Оске. Отряд серторианских солдат, собравшихся в Пиренеях, был принужден Помпеем

ксдаче и поселен к северу от гор, близ Лугудуна (ныне Сен-Бертран,

вдепартаменте Верхней Гаронны) под названием общины «сбежав­ шихся» (convenae). В горном проходе Пиренеев были воздвигнуты римские победные значки; в конце 683 г. Метелл и Помпей прошли со своим войском по улицам столицы, чтобы воздать отцу Юпитеру на Капитолии благодарность нации за победу над испанцами. Каза­

Ё в а и в . Господство сулланской реставрации

Когда прсле подавления революции Цинны, угрожавшей само­ му существованию сената, реставрированное сенатское правитель­ ство получило возможность снова посвятить необходимое внима­ ние внутренней и внешней безопасности государства, то оказалось, что имеется достаточно вопросов, решение которых не могло быть отложено, так как это нарушило бы важнейшие интересы и позво­ лило бы тогдашним затруднениям превратиться в опасность для будущего. Не говоря уже о более серьезных осложнениях в Испа­ нии, было безусловно необходимо прочно усмирить фракийских и придунайских варваров, которых Сулла во время своего македонс­ кого похода мог только наказать, а также урегулировать вооружен­ ной силой запутанные дела на северной границе греческого полуос­ трова, а с другой стороны, нужно было решительно покончить с пиратами, господствовавшими повсюду, в особенности в восточных водах, и, наконец, внести порядок в нерешенные малоазийские воп­ росы. Мир, заключенный Суллой в 670 г. с понтийским царем Митридатом, повторением которого был в основном договор с Муреной 673 г., носил всецело характер временной меры, кое-как приспособ­ ленной к требованиям данного момента, а отношения между Римом и армянским царем Тиграном, с которым римляне фактически вели войну, совершенно не были затронуты этим миром. Тигран с пол­

торой изнемогали впоследствии все общины греческого Востока, ве­ дет свое начало по большей части с этого злосчастного времени.

Весь характер пиратства совершенно изменился. Это уже не были дерзкие разбойники, взимавшие в критских водах, между Киреной и Пелопоннесом («Золотое море» на языке флибустьеров), свою дань на большом пути итало-восточной торговли рабами и предметами рос­ коши; это не были также вооруженные ловцы рабов, в равной мере занимавшиеся «войной, торговлей и морским разбоем»: это было го­ сударство корсаров со своеобразным духом солидарности, с прочной и весьма солидной организацией; они имели свое собственное отече­ ство и начатки симмахии и, несомненно, также определенные поли­ тические цели. Эти флибустьеры называли себя киликийцами; на са­ мом же деле на их судах встречались отчаянные искатели приключе­ ний всех национальностей: отпущенные наемные солдаты, вербовав­ шиеся на Крите, граждане разрушенных в Италии, Испании и Азии городов, солдаты и офицеры войск Фимбрии и Сертория, вообще опу­ стившиеся люди всех наций, преследуемые беглецы всех потерпев­ ших поражение партий, все, что было несчастно и смело, — а где не было горя и преступления в это страшное время? Это уже не была сбежавшаяся воровская банда, а замкнутое военное государство; на­ циональность заменялась здесь масонской связью гонимых и злоде­ ев, а преступление, как это нередко бывает, покрывалось самым вы­ соким чувством товарищества. В это разнузданное время, когда тру­ сость и неповиновение ослабили все социальные связи, законно су­ ществовавшие общественные союзы могли бы взять пример с этого незаконнорожденного государства, основанного на нужде и насилии; казалось, что только здесь сохранились еще безусловная солидарность, товарищеский дух, верность данному слову и признанным вождям, храбрость и ловкость. Если на знамени этого государства была напи­ сана месть гражданскому обществу, которое по праву или несправед­ ливо исключило из своей среды его членов, то можно было поспо­ рить, был ли этот лозунг намного хуже девиза италийской олигархии или восточного султанизма, готовившихся, казалось, поделить мир между собой. Сами корсары считали себя по меньшей мере равно­ правными всякому законному государству. Множество рассказов, полных истинного духа флибустьеров, буйного веселья и бандитско­ го рыцарства, сохранили следы их разбойничьей гордости и пышнос­ ти и их воровского юмора. Они считали, что ведут правую войну со всем миром, и были горды этим; то, что они при этом приобретали, они называли не награбленным, а военной добычей, и так как пой­ манного пирата в любой римской гавани ожидала смерть на кресте, то они считали себя вправе казнить всех своих пленных. Их военно­ политическая организация особенно упрочилась со времен войны с Митридатом. Их суда — по большей части «мышиные ладьи», т. е.

небольшие открытые быстроходные парусные барки, и лишь изредка двух- и трехпалубные корабли — плавали теперь, соединившись в настоящие эскадры, под командой адмиралов, барки которых блесте­ ли золотом и пурпуром. Ни один пиратский капитан не отказывал в просимой помощи товарищу, которому угрожала опасность, хотя бы он ему был совершенно незнаком; договор, заключенный с кем-ни­ будь из их среды, беспрекословно признавался всей шайкой, но и за причиненную кому-либо из них несправедливость мстили все. Насто­ ящей родиной их было море от Геркулесовых столбов до сирийских и египетских вод; убежище же, в котором они нуждались на суше для себя и для своих плавающих домов, им гостеприимно предоставляли мавретанское и далматинское побережья, остров Крит, а прежде все­ го — богатый мысами и убежищами южный берег Малой Азии, гос­ подствовавший над главным путем морской торговли того времени и почти совершенно лишенный хозяина. Ликийский союз городов и памфилийские общины имели мало значения; существовавшей с 652 г. в Киликии римской базы было далеко не достаточно для господства над широко раскинувшимся побережьем. Сирийское владычество в Киликии всегда было лишь номинальным и недавно сменилось ар­ мянским, но новый властелин, как истинный «царь царей», совершенно не интересовался морем и охотно отдал его на разграбление киликийцам. Неудивительно поэтому, что пираты процветали здесь, как ниг­ де более. Они не только обладали здесь повсюду на берегу сигналь­ ными пунктами и стоянками, но и внутри страны, в отдаленнейших закоулках непроходимого и гористого ликийского, памфилийского и киликийского края, они соорудили себе в скалах замки, в которых скрывали, отправляясь в плавание, своих жен, детей и свои богат­ ства, а в опасные времена и сами находили там приют. Особенно много таких пиратских замков было в дикой Киликии* леса которой достав­ ляли пиратам превосходный материал для постройки судов; поэтому здесь находились также главнейшие их верфи и арсеналы. Неудиви­ тельно было, что это хорошо организованное военное государство создало себе прочную клиентелу среди предоставленных в значитель­ ной степени самим себе и пользовавшихся самоуправлением гречес­ ких приморских городов, которые вступали с пиратами в торговые сношения, заключая с ними форменные договоры как с дружествен­ ной державой и отвечая отказом на требование римских наместников выставить суда против них. Так, довольно значительный город Сида в Памфилии разрешил пиратам строить суда на его верфях и прода­ вать захваченных ими свободных людей на его рынке.

Такого рода пиратство было уже политической силой; за поли­ тическую силу оно и само выдавало себя и принималось другими, с тех пор как сирийский царь Трифон впервые использовал пиратов, чтобы утвердить свою власть. Пираты вступали в союз как с пон-

были невелики, так как Мурена предпочел начать войну с Митрида­ том, а наместник Киликии Гней Долабелла оказался совершенно не­ способным.

Поэтому сенат решил в 675 г. послать в Киликию одного из кон­ сулов; жребий пал на энергичного Публия Сервилия. В кровавом бою он разбил флот пиратов и занялся затем разрушением тех городов на малоазийском побережье, которые служили им стоянками и торго­ выми базами.

Крепости могущественного пиратского князя Зеникета Олимп, Корик, Фаселида в восточной Ликии и Атталия в Памфилии бЬши снесены, а сам Зеникет нашел смерть среди пожара замка Олимпа.

Затем Сервилий выступил против исавров, населявших в северозападном уголке суровой Киликии, на северном склоне Тавра, по­ крытый роскошными дубовыми лесами лабиринт из круглых гор, скалистых ущелий и глубоко врезавшихся долин — область, где еще поныне сохранилась память о старых временах разбойников. Для того чтобы покорить эти исаврийские скалистые гнезда, последнее и на­ дежнейшее убежище флибустьеров, Сервилий впервые перешел с римской армией через Тавр и взял вражеские крепости Ороанду и пр<йк? де всего Исавру, представлявшую собой идеальный разбойничий го­ род, расположенный на вершине труднодоступного горного хребта и господствовавший над лежавшей у его подножья обширной равниной Икония. Эта закончившаяся лишь в 679 г. война, из которой Публий Сервилий вынес для себя и для своего потомства прозвание Исаврика, была не бесплодна; большое число корсаров и корсарских судов попало благодаря этой войне в руки римлян; Ликия, Памфилия, за­ падная Киликия были опустошены, а области разрушенных городов присоединены к провинции Киликии. Но по самой природе вещей пиратство отнюдь не было уничтожено этими мероприятиями, а лишь удалилось в другие края, в особенности в старейшее пристанище сре­ диземноморских пиратов — на остров Крит. Решительные результа­ ты могли быть здесь достигнуты лишь широко и единообразно про­ веденными репрессивными мероприятиями или даже только путем создания постоянной морской полиции.

В многообразной связи с этой морской войной находилось поло­ жение на малоазийском материке. Напряженность отношений между Римом и понтийским и армянским царями не смягчалась, а, наобо­ рот, все усиливалась.

С одной стороны, армянский царь Тигран проводил беспощад­ ную завоевательную политику. Парфяне, государство которых, раз­ дираемое и внутренними смутами, переживало в это время глубокий упадок, были оттеснены продолжительными войнами все далее и да­ лее в глубь Азии. Из стран, расположенных между Арменией, Месо­ потамией и Ираном, Кордуэна (Северный Курдистан) и Мидия Ант-