новая папка / Моммзен Т. История Рима В 4 томах. / Моммзен Т. История Рима. В 4 томах. Том третий. Кн. 4 продолжение, 5 Кн
..pdfфедерациям округов и подрывало существовавший порядок, то, с дру гой стороны, оно пробуждало и поддерживало идею национальной связи. Такое же влияние оказывали и внешние нападения и постоян ная потеря нацией ее владений в войнах с соседями. Как греки в вой нах с персами, италики — с цизальпинскими кельтами, так и трансаль пийские галлы осознали, по-видимому, в борьбе с Римом существо вание и силу национального единства. Среди распрей соперничавших кланов и феодальных дрязг громко раздавались голоса тех, кто готов был ради национальной независимости пожертвовать самостоятель ностью отдельных округов и даже дворянскими привилегиями. На сколько популярна была оппозиция против иноземного господства, показали войны Цезаря, когда партия кельтских патриотов занимала такую же позицию, как немецкие патриоты в войнах с Наполеоном; об ее организации и распространении свидетельствует, между про чим, та быстрота, с которой, точно по телеграфу, передавались ее сообщения.
Глубина и сила кельтского национального самосознания были бы необъяснимы, если бы, несмотря на свою политическую раздроблен ность, кельтская нация не была издавна религиозно и даже богослов ски централизована. Кельтское духовенство, или, употребляя мест ное название, корпорация друидов, соединяло британские острова и всю Галлию, а быть может, и другие кельтские страны общей рели гиозно-национальной связью. Оно имело своего главу, избиравшего ся самими священниками, свои школы, где культивировалась тради ция, свои привилегии, в особенности свободу от налогов и военной службы, признававшиеся всеми кланами, ежегодные соборы, проис ходившие возле Шартра, в «центре кельтской земли», а главное — общину верующих, которые в своей строгой набожности и слепом повиновении духовенству не уступали, кажется, современным ирлан дцам. Понятно, что такое духовенство старалось захватить и отчасти захватило в свои руки и светскую власть. Там, где царей избирали на год, духовенство во время междуцарствия руководило выборами; оно с успехом присвоило себе право исключать из религиозного союза, а тем самым и из гражданского общества, отдельных лиц и даже це лые общины;, оно сумело подчинить себе гражданско-правовые тяж бы, в особенности споры о размежевании и о наследствах, опираясь же на свое право исключения из общины, а быть может, и на мест ный обычай, в силу которого для производившихся человеческих жертвоприношений избирались преимущественно преступники, оно развило обширную духовную юрисдикцию по уголовным делам, со перничавшую с судом королей и вергобретов; наконец, духовенство претендовало даже на решение вопросов войны и мира. Отсюда неда леко уже было до церковного государства с папой и соборами, с им мунитетами, отлучениями и духовными судами; но это церковное
государство не абстрагировалось, как позднейшее, от национально сти, а было прежде всего национальным.
Однако, несмотря на то что в кельтских племенах с полной силой пробудилось сознание принадлежности к единому целому, этому на роду не удалось найти точку опоры для политической централизации, какую нашла Италия в римской общине, а эллины и германцы — в македонских и франкских царях. Кельтское духовенство и знать, хотя они в известном смысле представляли и связывали нацию, тем не менее были, с одной стороны, неспособны объединить ее в силу сво их сословных интересов, а с другой стороны, они были достаточно могущественны, чтобы не допустить осуществления национального единства одним из королей или племен.
Начинаний в этом направлении было немало; все они, как под сказывалось окружным устройством, шли по пути установления ге гемонии. Сильный кантон принуждал более слабый подчиниться ему, так что ведущая община представляла другую во внешних сношениях и заключала за нее государственные договоры, а зависимый округ обязывался отбывать воинскую повинность и даже платить дань. Та ким путем возник ряд сепаратных союзов, но одного руководящего племени для всей страны кельтов, союза всей нации, хотя бы слабо го, не существовало. Как уже упоминалось, когда римляне начинали свои завоевания за Альпами, на севере страны существовал британс ко-бельгийский союз под руководством суессионов, а в средней и южной Галлии — арвернская конфедерация, соперниками которой были эдуи, обладавшие более слабой клиентелой.
В эпоху Цезаря мы застаем еще такой союз у белгов в северозападной Галлии, между Сеной и Рейном, но он не распространялся уже, как видно, на Британию; в нынешней Нормандии и Бретани су ществовал союз армориканских, т. е. приморских, округов; в сред ней, или собственно Галлии, как и прежде, боролись за гегемонию две партии, во главе которых стояли, с одной стороны, эдуи, а с дру гой стороны, секваны, сменившие ослабленных войнами с Римом арвернов. Эти различные конфедерации были независимы друг от друга. Ведущим государствам средней Галлии не удалось, по-види- мому, распространить свое влияние на северо-восточную Галлию, да и на северо-западе они не сумели стать твердой ногой.
Стремление к национальной независимости находило в этих со юзах округов известное удовлетворение, но они были во всех отноше ниях недостаточны. Связь между округами была весьма непрочна, колеблясь между союзом и гегемонией, а представительство целого, осуществлявшееся в мирное время союзным сходом и в военное — герцогом*, крайне слабо. Только бельгийская конфедерация была,
*Какое положение занимал такой союзный полководец по отношению к своему войску, видно из обвинения в государственной измене, выд винутого против Верцингеторига (Caes., b. g., 7, 20).
224
должно быть, организована несколько прочнее, чему способствовал, быть может, национальный подъем, приведший к удачному отраже нию нашествия кимвров. Соперничество из-за гегемонии создавало в каждом союзе разрыв, который время не залечивало, а лишь углуб ляло, так как и победа одного из соперников не лишала его противни ка политического существования и оставляла ему возможность во зобновить впоследствии борьбу, хотя бы даже он признал себя клиен том победителя. Соперничество могущественнейших округов созда вало рознь не только между ними самими, оно сказывалось в каж дом зависимом клане, в каждой деревне, часто даже в каждом доме, и каждый в отдельности становился на ту или другую сторону, в за висимости от своих личных интересов. Подобно тому как Эллада из немогла не столько в борьбе Афин со Спартой, сколько из-за внут ренних распрей афинской и лакедемонской партий в каждой зависи мой общине и даже в самих Афинах, так и соперничество арвернов и эдуев, воспроизводившееся повсюду хотя бы и в незначительных мас штабах, погубило кельтов.
Все эти политические и социальные условия отражались на обо роноспособности нации. Преобладающим родом оружия была конни ца, но у белгов, а еще в большей мере на британских островах, наряду с ней достигли замечательного совершенства древненациональные боевые колесницы.
Эти многочисленные и храбрые отряды всадников и колеснич ных бойцов состояли из знати и ее челяди. Отличавшаяся истинно аристократической страстью к собакам и лошадям кельтская знать тратила большие средства, для того чтобы ездить на благородных конях иностранной породы. Воинственный дух этого дворянства ха рактеризуется тем, что, когда раздавался призыв, все, кто только мог держаться на коне, даже старики, выступали в поход и, готовясь всту пить в бой с презираемым врагом, клялись не возвращаться домой, если отряд их не прорвется хотя бы дважды через неприятельские ряды. Наемные дружинники были типичные ландскнехты, демора лизованные и тупо равнодушные к чужой и собственной жизни; об этом свидетельствуют, как ни анекдотична их форма, рассказы о кельт ском обычае устраивать шутливые состязания на рапирах во время званых обедов, а при случае — драться и всерьез, а также о существо вавшем там обыкновении, оставляющем позади даже римские глади аторские бои, — продавать себя на убой за известную денежную сум му или за несколько бочек вина и добровольно принимать смертель ный удар на глазах всей толпы, растянувшись на щите.
Всравнении с этими всадниками пехота отступала на задний план.
Восновном она походила на те кельтские отряды, с которыми римля не боролись в Италии и Испании. Большой щит был в те времена главным средством обороны, что же касается оружия, то вместо меча
8. История Рима. т. 3 |
225 |
первое место занимало теперьдлинное ударное копье. Когда несколько округов вели войну сообща, один клан стоял и сражался против дру гого. Нет никаких указаний на то, чтобы ополчение отдельного окру га делилось на воинские части и составляло небольшие правильно построенные тактические единицы. Длинный обоз по-прежнему та щил за кельтским войском поклажу, а дорожные повозки служили ему скудной заменой укрепленного лагеря, который каждый вечер разбивали римляне. Имеются сведения о высоких качествах пехоты отдельных округов, например нервиев; замечательно, что у них не было рыцарства и что они, быть может, были даже не кельтским, а пришлым германским племенем. Вообще же кельтская пехота этого времени представляла собой мало пригодное для войны и неповорот ливое ополчение, в особенности в южной части страны, где вместе с дикостью исчезала и храбрость. Кельт, говорит Цезарь, не смеет в бою взглянуть в глаза германцу. Еще более строгую оценку кельтс кой пехоты римский полководец дал тем, что никогда не употреблял ее вместе с римской, после того как узнал ее в своем первом походе.
Сравнивая то состояние, в каком застал кельтов Цезарь в Трансаль пийской Галлии, с культурным уровнем кельтов в долине По за пол тора столетия перед тем, нельзя не признать известного культурного прогресса. Тогда в войске преобладало превосходное в своем роде ополчение, теперь же первое место занимала конница. В то время кельты жили в открытых поселках, теперь поселения их были обне сены хорошо построенными стенами. Предметы, находимые в лом бардских могилах, в особенности медная и стеклянная утварь, далеко уступают находкам в северной Галлии. Надежнейшим критериемкуль турного роста является, быть может, чувство национальной солидар ности; если о нем не было речи в войнах кельтов на территории ны нешней Ломбардии, то оно живо проявилось в борьбе с Цезарем. Повидимому, кельтская нация, когда с ней столкнулся Цезарь, достигла уже предела предопределенного ей культурного развития и находи лась на пути упадка. Цивилизация заальпийских кельтов эпохи Цеза ря, несмотря на неполноту наших сведений о ней, представляет для нас много заслуживающих внимания и очень интересных черт; во многих отношениях она теснее примыкает к новой, чем к греко-рим ской культуре, благодаря своим парусным судам, рыцарству, церков ному строю, а прежде всего своим, правда несовершенным, попыт кам сделать опорой государства не город, а племя и его высшее выра жение — нацию. Но именно потому, что мы застаем здесь кельтскую нацию на кульминационном пункте ее развития, перед нами тем ярче выступает меньшая степень ее моральной одаренности, или, что то же самое, меньшая способность ее к культуре. Она не смогла создать своими силами ни национального искусства, ни национального госу дарства и дошла только до национальной религии и собственного дво
рянства. Первоначальная наивная храбрость была утрачена, а воинс кое мужество, основанное на высшей морали и целесообразных уста новлениях и являющееся обычно результатом более высокой цивили зации, проявлялось лишь среди рыцарства и притом в очень извра щенной форме. Настоящее варварство, правда, исчезло; прошло то время, когда самым жирным куском мяса кельты угощали храбрей шего из гостей, а тому из приглашенных, который почувствовал бы себя оскорбленным этим, предоставлялось вызвать на бой угощенно го, и когда вместе с умершим вождем сжигали и его преданнейших дружинников. Однако человеческие жертвоприношения все еще про должались, а та правовая норма, в силу которой нельзя было пытать свободного мужчину, но допускалась пытка свободной женщины на равне с пыткой рабов, бросает мрачный свет на положение женщины у кельтов даже в их культурную эпоху. Достоинства, свойственные первобытной эпохе жизни народов, были утрачены кельтами, но они не приобрели тех качеств, которые приносит с собой культура, если она глубоко проникает весь народ.
Таков был внутренний строй кельтской нации. Остается еще изоб разить ее внешние сношения с соседями и показать, какую роль она играла в то время в могучем соревновании и борьбе народов, где со хранить достигнутое еще труднее, чем приобрести что-нибудь. У под ножия Пиренеев отношения между народами давно уже складыва лись мирно, и миновали те времена, когда кельты теснили и отчасти вытеснили отсюда коренное иберийское население, т. е. басков.
Долины Пиренеев, а также горы Беарна и Гаскони и приморские степи к югу от Гаронны во времена Цезаря безраздельно принадлежа ли аквитанам, как называлось большое число мелких народностей иберийского происхождения, мало соприкасавшихся друг с другом и еще меньше с иноземцами; только самое устье Гаронны с важной гаванью Бурдигала (Бордо) принадлежало кельтскому племени биту- ригов-вивисков.
Гораздо большее значение имели сношения кельтов с римляна ми и германцами. Мы не будем рассказывать снова, как римляне по степенно оттеснили кельтов, медленно продвигаясь вперед и заняв, наконец, всю береговую полосу между Альпами и Пиренеями, так что кельты были совершенно отрезаны от Италии, Испании и Среди земного моря, причем катастрофа эта была подготовлена за много столетий основанием греческой колонии у устья Роны. Необходимо, однако, напомнить о том, что кельты были вытеснены не только пре восходством римского оружия, но в такой же мере и превосходством римской культуры, которой также, в конечном счете, весьма полез ны были значительные зачатки греческой цивилизации в стране кель тов. И здесь торговля и мирные сношения, как это часто бывает, про ложили дорогу завоеванию. Кельты, как все северные народы, люби
8* |
<*^ 227 ^ > |
ли крепкие напитки; привычка их, подобно скифам, напиваться до опьянения неразбавленным благородным вином, вызывала у воздер жанных южан удивление и отвращение, но торговец охотно ведет дела с подобными покупателями. Вскоре торговля со страной кельтов ста ла золотым дном для италийского купца; нередко жбан вина обмени вался там на раба. И другие предметы роскоши, например италийс кие лошади, находили в Галлии выгодный сбыт. Случалось даже, что римские граждане приобретали землю по ту сторону римской гра ницы и обрабатывали ее принятым в Италии способом. Так, напри мер, имения римлян в кантоне сегусиавов (возле Лиона) упоминают ся еще в 673 г. Несомненно, поэтому даже в свободной Галлии, на пример у арвернов, римский язык был известен еще до завоевания, хотя знание его распространялось, вероятно, на немногих, и даже со знатными людьми союзного племени эдуев римляне должны были объясняться через переводчиков. Подобному тому как продавцы вис ки и скваттеры начали оккупацию Северной Америки, так и эти рим ские виноторговцы и землевладельцы указывали путь будущему за воевателю Галлии. Как хорошо понималось это и противоположной стороной, видно из того, что одним из энергичнейших племен Гал лии, нервиями, а также некоторыми германскими народностями были запрещены торговые сношения с римлянами.
Еще более стремительно, чем римляне со стороны Средиземного моря, наступали с Балтийского и Северного морей германцы — пле мя молодое, вышедшее из великой восточной колыбели народов и с юношеской силой, хотя, правда, и с юношеской грубостью, завоевы вавшее себе место рядом со своими старшими братьями. Если народ ности этого племени, жившие на Рейне, как узипеты, тенктеры, сугамбры, убии, начинали уже в известной степени цивилизоваться и перестали, по крайней мере добровольно, менять места поселения, то все известия совпадают в том, что дальше, в глубине страны, земле делие имело мало значения и отдельные племена едва ли достигли прочной оседлости. Характерно, что в это время почти ни один из народов внутренней Германии не был известен западным соседям по имени его округа, а их знали лишь под общими наименованиями «свевов», т. е. кочевников, номадов, и «маркоманнов», т. е. пограничных бойцов*; названия эти вряд ли были уже во времена Цезаря именами
*Так, свевы Цезаря были, вероятно, хатты, но то же наименование, несомненно, давалось в эпоху Цезаря и еще гораздо позднее каждому германскому племени, которое можно было считать кочевым. Таким образом, если — что не подлежит сомнению — «царем свевов» у Мелы (3,1) и Плиния (Н. п., 2, 67,170) назван Ариовист, то отсюда вовсе не следует, что Ариовист был хатт. Упоминание о маркоманнах как об определенном народе не встречается до Маробода; весьма возможно,
округов, хотя они казались римлянам таковыми и впоследствии час то делались названиями округов. Самый сильный натиск этой вели кой нации пришелся на долю кельтов.
Борьба, которую вели, быть может, германцы с кельтами за об ладание страной к востоку от Рейна, совершенно ускользает от наших взоров. Мы узнаем лишь, что к концу VII в. (от основания Рима) все земли до самого Рейна были утрачены кельтами, что бойи, которые, должно быть, жили некогда в Баварии и Богемии, скитались без при станища, а Шварцвальд, населенный когда-то гельветами, если и не был занят находившимися поблизости германскими племенами, то представлял собой опустошенную и спорную пограничную область и тогда уже был тем, чем он назывался впоследствии: гельветской пу стошью. Варварская стратегия германцев, ограждавших себя от вра жеского нашествия опустошением соседней территории на несколько миль, получила здесь, по-видимому, применение в широчайшем мас штабе.
Но германцы не остановились на Рейне. Грозно пронесшееся за пятьдесят лет до того по Паннонии, Галлии, Италии и Испании войс ко кимвров и тевтонов, ядро которого составляли германские племе на, представляло собой, очевидно, лишь огромный разведыватель ный отряд. Многие германские племена уже приобрели постоянную оседлость к западу от Рейна, в особенности по нижнему течению его. Вторгнувшись как завоеватели, эти поселенцы продолжали требовать от своих галльских соседей, точно от подданных, заложников и взи мать с них ежегодную дань. К ним относятся адуатуки, которые из обломка тевтонских орд превратились в значительное племя, а также ряд других народностей на Маасе, близ Льежа, объединенных впо следствии под названием тунгров; даже треверы (возле Трира) и нервии (в Геннегау) — две крупнейшие и могущественнейшие народ ности этой области — многими видными авторитетами обозначаются как германцы. Однако сведения эти нельзя считать вполне достовер ными потому, что, как замечает Тацит относительно последних двух народов, в этих местах, по крайней мере в позднейшее время, счита лось честью быть германского происхождения и не принадлежать к кельтской нации, не пользовавшейся особым уважением. Тем не ме нее население в области Шельды, Мааса и Мозеля, по-видимому, дей ствительно в той или другой форме сильно смешалось с германскими элементами или по крайней мере подверглось их влиянию. Германс кие поселения были сами по себе, может быть, невелики, но они не
что до этого времени слово это не означало ничего, кроме того, что оно значит этимологически, т. е. стража границ или страны. Если Це зарь (1, 51) упоминает маркоманнов в числе народов, сражавшихся в войске Ариовиста, то он и в этом случае мог не понять чисто нарица тельного названия, как он, бесспорно, сделал и со свевами.
0^ 229 ^»
были лишены значения, так как, несмотря на тот хаотический мрак, в котором проходят перед нами в это время народы на правом берегу Рейна, можно все же установить, что по следам этого авангарда гото вились перейти через Рейн крупные германские массы. Трудно было ожидать, чтобы несчастная кельтская нация, которой с двух сторон грозило иноземное господство и которую раздирали внутренние рас при, смогла еще подняться и спасти себя собственными силами. Вся история ее была историей расколов и вызванного ими упадка. Мог ли народ, не знавший в своем прошлом ни Марафона, ни Саламина, ни Ариции, ни Раудкйских полей, народ, который даже в свою раннюю пору не сделал попытки соединенными усилиями уничтожитьМассалию, мог ли он теперь, на закате своихдней, бороться со столь страш ными врагами?
Чем меньше кельты, предоставленные самим себе, могли поме риться с германцами, тем больше оснований имели римляне внима тельно следить за несогласиями между этими двумя народами. Если возникшие отсюда осложнения не коснулись еще непосредственно их самих, то с исходом их были все же связаны важнейшие римские интересы. Понятно, что внутренние порядки кельтской нации быстро
иосновательно переплелись с ее внешними отношениями. Как в Гре ции лакедемонская партия соединилась против афинян с Персией, так
иримляне с первого своего появления по ту сторону Альп нашли себе опору против арвернов, игравших тогда руководящую роль среди южных кельтов, в эдуях, их соперниках из-за гегемонии, и с помо щью этих новых «братьев римского народа» не только подчинили себе аллоброгов и значительную часть зависевшей от арвернов террито рии, но и добились перехода гегемонии в оставшейся свободной Гал лии от арвернов к эдуям. Но если национальности греков грозила опас ность только с одной стороны, то кельты видели, что их теснят два врага, и естественно было, что они искали у одного из них защиты от другого и что если одна кельтская партия примыкала к римлянам, то противники ее вступали в союз с германцами. Легче всего это было сделать белгам, которые благодаря соседству и частым бракам е зарейнскими германцами сблизились с ними и к тому же вследствие своего более низкого культурного уровня могли чувствовать себя по крайней мере столь же близкими чуждым им по национальности свевам, как и своим более образованным аллоброгским или гельветеким соотечественникам. Но и южные кельты, у которых, как было уже сказано, во главе, враждебной римлянам партии стоял теперь значи тельный округ секванов (близ Безансона), имели все основания при звать именно теперь германцев против римлян, грозивших прежде всего им; слабое правление сената и признаки готовившейся в Риме революции, которые не укрылись от кельтов, делали именно этот момент удобным для того, чтобы избавиться от римского влияния и унизить прежде всего их клиентов, эдуев. Спор о таможенных сборах
на Соне, разделявшей владения эдуев и секванов, привел к разрыву между обоими округами, и в 683 г, германский князь Ариовист пере шел через Рейн с 16 тыс. воинов в качестве наемника секванов.
Война продолжалась несколько лет с переменным счастьем; в общемрезультаты ее были неблагоприятны для эдуев. Вождь их Эпоредориг созвал, наконец, всех своих клиентов и двинулся против гер манцев со значительно превосходящими их силами. Однако герман цы упорно избегали борьбы и скрывались в лесах и болотах. Лишь когда их кланы, утомленные ожиданием, начали приходить в рас стройство и расходиться, германцы появились в открытом поле, и под Адмагетобригой Ариовист выиграл сражение, после которого ос тался на поле битвы цвет рыцарства эдуев. Эдуи, вынужденные этим поражением заключить мир на тех условиях, которые были поставле ны победителем, должны были отказаться от гегемонии и вместе со всеми своими сторонниками стать клиентами секванов, а также обя зались платить секванам, или, вернее, Ариовисту, дань, отдать детей самых знатных аристократов в качестве заложников и, наконец, клят венно обещали не требовать возврата этих заложников и не добивать ся вмешательства римлян. Мир этот был заключен, по-видимому, в
693г.* Честь и собственные интересы римлян побуждали их воспроти
виться этому миру. Знатный эдуй Дивитиак, бывший вождем римс кой партии в своем клане и поэтому изгнанный теперь своими сооте чественниками, лично отправился в Рим, чтобы просить о вмеша тельстве. Еще более серьезным предупреждением было восстание аллоброгов (693), соседей секванов, связанное, несомненно, с этими событиями. Наместникам Галлии были действительно даны указа ния оказать помощь эдуям; шла даже речь о том, чтобы послать за Альпы консулов с их армиями, но сенат, на рассмотрение которого были прежде всего представлены эти вопросы, увенчал н здесь гром кие слова малыми делами: восстание аллобротов было подавлено си лой оружия, для эдуев же не только ничего не было сделано, но Ари овист был даже занесен в 695 г. в список дружественных римлянам властителей**.
*Прибытие Ариовиста в Галлию относится, по Цезарю (1, 36), к 683 г.,
асражение под Адмагетобригой (ане Магетобригой, как обычно назы вают теперь это место на основании одной неправильной надписи), по Цезарю (1, 35) и Цицерону (Ad Att., 1,19) — к 693 г.
**Для того чтобы подобный образ действий не показался неправдопо добным и чтобы ему, пожалуй, не были приписаны более глубокие мотивы помимо политического невежества и лени, нужно вспомнить тот легкомысленный тон, в котором такой видный сенатор, как Цице рон, говорит в своей переписке об этих важных трансальпийских де лах.
Германский вождь понял это, конечно, как отказ римлян от не занятой ими части страны кельтов; поэтому он начал устраиваться здесь, как дома, и приступил к организации в Галлии германского государства. Многочисленные отряды, приведенные им с собой, еще более многочисленные, прибывшие позднее с родины по его призы ву, — полагают, что до 696 г. через Рейн перешло около 120 тыс. гер манцев, — всю эту огромную массу германских переселенцев, навод нявшую прекрасный Запад через открывшиеся перед ней шлюзы, он намеревался поселить здесь и основать на них свое господство над страной кельтов. Невозможно определить, как велики были создан ные им на левом берегу Рейна германские поселения; без сомнения, они были обширны и еще обширней были его планы. Кельтов Ариовист рассматривал как совершенно покоренную им нацию, не делая никакого различия между отдельными округами. Даже секваны, в качестве наемного военачальника которых он перешел Рейн, должны были, точно и они были побежденные враги, уступить ему для его войска треть своей области — вероятно, занятый впоследствии трибоками верхний Эльзас, где надолго расположился Ариовист со своим войском. Однако и этого оказалось недостаточно, и у секванов была потребована затем еще треть их владений для прибывших позднее гарудов. Ариовист хотел, казалось, играть в Галлии роль Филиппа Македонского, стремясь стать господином не только над теми кель тами, которые симпатизировали германцам, но и над теми, которые были приверженцами Рима.
Появление в столь опасной близости могущественного германс кого властителя уже само по себе должно было вызвать у римлян серьезное беспокойство; оно представляло еще большую угрозу тем, что отнюдь не было единичным явлением. Проживавшие на правом берегу Рейна узипеты и тенктеры, выведенные из терпения постоян ными опустошениями их владений дерзкими свевами, выступили за год до появления Цезаря в Галлии (695) из своих прежних поселений, чтобы искать себе других у устья Рейна. Они отняли уже у менапиев часть их владений, расположенную на правом берегу реки, и можно было предвидеть, что они сделают попытку утвердиться и на левом. Далее, между Кельном и Майнцем собирались отряды свевов и гро зили появиться незваными гостями в противолежащем кельтском округе треверов. Наконец, и территория самого восточного кельтско го клана, воинственных и многочисленных гельветов, подвергалась все более тяжким нашествиям германцев, так что гельветы, видимо и без того страдавшие от перенаселения вследствие обратного движе ния их поселенцев из утраченных ими областей к северу от Рейна и к тому же обреченные на полную изоляцию от своих соотечественни ков благодаря занятию Ариовистом области секванов, приняли отча янное решение добровольно уступить германцам свою прежнюю тер