3. Сатирическое начало в сказках Гофмана

Повесть-сказка «Маленький Цахес по прозванию Циннобер» — одно из лучших гротескно-сатирических произведений Гофмана. В сказке рассказывается о том, как получивший в дар от феи Розабельверде три золотых волоска маленький уродец Цахес вдруг начинает казаться всем окружающим красавцем, и что бы хорошее ни происходило в его присутствии, всем кажется, что это сделал маленький Цахес. Все похвалы и награды достаются только ему. Все эти чудеса происходят в стране князя Пафнутия, который ввел декретом в своей стране «просвещение» и где всё сверхъестественное запрещено. Однако демонические силы властвуют над этим «просвещенным» дворянско-обывательским миром, и только влюбленный поэт Бальтазар не поддается злым чарам. В фантастически «произвольной» символической форме здесь выступают реальные черты буржуазных отношений: награды выпадают на долю не тех, кто трудится, а тех, кто присваивает себе плоды чужих трудов.

Непрерывно сопоставляя животный мир и человеческое общество, Гофман как бы составляет иерархию человеческого эгоизма — от самого наивного и «естественного» до самого изощренного и страшного.

Сатирическое мастерство Гофмана раскрывается в одном из интереснейших романов — «Житейские воззрения кота Мурра». Композиция романа причудлива, и автор забавно ее объясняет: когда кот Мурр писал свою книгу, он использовал для прокладки и просушки листы, вырванные из рукописи своего хозяина. В типографии же набирали все подряд, и вот в романе параллельно развиваются две линии: кота Мурра и капельмейстера Иоганна Крейслера.

Юмористическая автобиография кота Мурра — художественный прием, позволяющий автору нарисовать ограниченный мир немецкого мещанина. В другой же части романа повествуется о жизни при дворе князя Иринея. Гофман сатирически изображает типичное для тогдашней Германии карликовое княжество, которое целиком обозревается из дворцовых окон. А какими мелкими и плоскими предстают в романе многочисленные придворные князя Иринея, как ничтожен и жалок их мир, интересы и стремления и как трагически одиноко чувствует себя настоящий художник!

Весь кошачье-собачий мир в романе — сатирическая пародия на сословное общество немецких государств: на «просвещенное» филистерское бюргерство, на студенческие союзы — буршеншафты, на полицию (дворовый пес Ахиллес), на чиновное дворянство (шпицы), на высшую аристократию (пудель Скарамуш, салон левретки Бадины).

Если вплоть до начала XIX века буржуа-обыватель кичился своей «просвещенностью», то в 20-х годах, когда романтизм стал официально признанной идеологией периода Реставрации, обыватель приспособил к своему пониманию романтические идеи. И вот кот Мурр говорит часто столь же патетически-взволнованно, как и Крейслер; Мурр — одинокий мечтатель; столкновение с миром приносит коту столь же мучительные разочарования, что и заправскому романтику. Когда после приключения с каретой Мурр, до сих пор не покидавший комнаты своего хозяина и соседних крыш, попадает в «мир», он с открытой душой подходит к позвавшему его мальчику, и тот щиплет его за хвост. Голодный, бесприютный Мурр бродит по незнакомым улицам, мечтая скорее возвратиться домой, из этого мира, «полного лжи и обмана», к своей полной миске и теплой лежанке. «Романтичность» кота и немецкого буржуазного обывателя — лишь прозрачный покров, наброшенный на его филистерское самодовольство и прозу его существования.

Одним из существенных компонентов поэтики Гофмана, как и ранних романтиков, является ирония. Причем в гофмановской иронии как творческом приеме, в основе которого лежит определенная философско-эстетическая, мировоззренческая позиция, мы можем четко различить две основные функции. Романтическая ирония в этих произведениях Гофмана получает сатирическое звучание, но сатира эта не имеет социальной, общественной направленности. Ирония должна выражать «философский взгляд на жизнь», т. е. быть основой отношения человека к жизни. В соответствии с этим, как и у иенцев, ирония является средством разрешения всех конфликтов и противоречий, средством преодоления того «хронического дуализма».

В русле этой основной тенденции раскрывается другая и более существенная функция его иронии. Если у иенцев ирония как выражение универсального отношения к миру становилась одновременно и выражением скептицизма и отказа от разрешения противоречий действительности, то Гофман насыщает иронию трагическим звучанием, у него она заключает в себе сочетание трагического и комического. Основной носитель иронического отношения к жизни у Гофмана — Крейслер, «хронический дуализм» которого трагичен. Сатирическое начало иронии Гофмана в этой функции имеет конкретный социальный адрес, значительное общественное содержание, а потому эта функция романтической иронии позволяет ему, писателю-романтику, отразить и некоторые типичные явления действительности.