§ 241. В силу долгового отношения кредитор имеет право

требовать от должника исполнения известного действия. Дей­ствие может состоять также в воздержании от чего-либо.

§ 242. Должник обязан исполнить действие так, как это соответствует требованиям доброй совести и обычаев граждан­ского оборота.

В народных юридических языках имеются такие выражения, с помощью которых то же, т.е. указание и на обязанность одной стороны, правовой пассив, и на право другой стороны, правовой актив, можно выразить короче, с помощью одного предложения. Сюда, например, относятся выражения: таким-_то лицам от таких-то причитается, следует то-то; такие-то лица по отношению к таким-то лицам обязаны к тому-то. Такую форм^ выражения юридических норм, которая состоит в указании и пассива, обязанности одной стороны, и актива, права другой стороны, закрепленности за ней долга первой, можно назвать обязательно-притязательной, императивно-ат-трибутивной или полной, адекватной редакцией юридических норм.

В области нравственности полную, адекватную редакцию представляет односторонне обязательная, односторонне импе­ративная редакция; мы обязаны делать то-то, не должны делать того-то и т.п. Кроме полной, императивно-аттрибутивной редакции в области права вполне допустимы (поскольку этим не возбуждается недоразумений у слушателей или читателей) и фактически применяются еще следующие три сокращенные формы выражения:

1. Сокращенно-аттрибутивная, притязательная редакция, состоящая в указании только правового актива, притязания одной стороны без указания обязанности другой стороны; например, «в случае неисполнения обязательства в срок кре­ дитор имеет право на возмещение причиненных ему просроч­ кой убытков», «... может требовать возмещения убытков» и т.п. В этих случаях подразумевается, что другая сторона (в при­ веденном примере должник, или в случае его смерти, наслед­ ники и т.п.) обязана к соответственному поведению, к достав-i лению соответственного предмета и т.п.

2. Сокращенно-императивная, обязательная редакция, состо­ ящая в указании только правового пассива, обязанности одной ^стороны без указания права другой стороны. Например, «в случае неисполнения обязательства в срок, должник обязан возместить убытки». В этих случаях подразумевается, что другая ^сторона (в приведенном примере кредитор, в случае смерти ^его наследники) имеет право на соответственное действие в ^ее пользу, на получение соответственного предмета и т.п.

3. Обоюдосокращенная, нейтральная форма, состоящая в "^езличном указании того, что в данных случаях должно иметь ^^есто, без указания обязанности одной и права другой сто-

304

305

роны, например, «в случае неисполнения обязательства в срок возмещаются убытки», «сумма долга увеличивается суммой причиненных убытков» и т.п.

В этих случаях подразумевается, что одна сторона обязана к соответственным действиям в пользу другой, а другая сторона имеет соответственное право.

Для точного и полного выяснения смысла сообщаемых в законодательных и иных юридических сборниках и памятниках норм права требуется замена указанных трех сокращенных редакций полными, путем надлежащего толкования, т.е. в случае сокращенной атрибутивной редакции требуется опре­делить, кто является обязанным и к чему он обязан, в случае сокращенной императивной редакции надо определить, кто и на что имеет в данном случае право, в случае обоюдосокра-щенной редакции требуется толковательное восполнение в обоих направлениях. Иногда такое дополняющее толкование, установление полного, обязательно-притязательного смысла изречения представляет трудную или во всяком случае пред­полагающую наличность известных дополнительных историчес­ких или иных сведений задачу. Например, в древних юриди­ческих памятниках часто говорится, что в случае такого-то преступления, например, разбоя, уплачивается такая-то сумма денег; современный, не знакомый с правом того времени читатель, в случае постановки ему задачи определить соответ­ственную норму и выразить ее в полной, императивно-аттри-бутивной форме, склонен был бы решить эту задачу просто так, что совершивший преступление обязан уплатить, а по­терпевший от преступления имеет право получить соответ­ственную сумму денег. Но такое толкование часто оказывалось бы ошибочным. Отвечали за случившееся преступление в древности не только виновники, а часто и другие лица, например, сородичи, жители той же деревни; имели право на получение установленной суммы денег князья или на одну часть пени имел право род потерпевшего, на другую князь и т.п.

В области нравственности, сообразно ее односторонне-обязательной, беспритязательной природе, форма выражения норм и их толкование однообразнее и проще; здесь дело идет только об обязанных и их обязанностях; об управомоченньгх и предоставляемых им притязаниях нет и не может быть речи. Поэтому императивно-аттрибутивная и сокращенная аттрибу-тивная, притязательная редакция здесь исключены, а мыслима только односторонне-императивная, в качестве полной, и нейтральная редакция в качестве (не обоюдо-сокращенной, как в области права), а односторонне-сокращенной формы, сооб­щения обязанности (ср., например, изречения нагорной про­поведи в Евангелии).

\

Зибер Н.И. ЧТО ТАКОЕ СТАТИСТИКА?¹

Большая часть общих статистических сочинений грешит одним важным недостатком, именно, отсутствием цельности взгляда на подлежащий исследованию материал, откуда выте­кают, между прочим, и крайняя шаткость и неточность понятий о самой статистике. Целью настоящей статьи будет показать, чего именно не достает главнейшим определениям статистики и каким условиям должна удовлетворять мало-мальски цельная программа для разработки статистического материала.

На пороге каждой отрасли знания естественно и необходимо ставится вопрос об ее предмете, о границах ее в отношении к другим наукам. Мы оставляем в стороне множество других второстепенных рубрик, которые без всякой пользы для дела обременяют собой большую часть немецкой обЩестатистичес-кой литературы, — о целях, задачах, объеме, содержании и т.д. науки. Решение первых двух вопросов не только следует в качестве очевидных выводов из уяснения понятия о предмете науки, но и вообще может иметь самостоятельное значение исключительно с точки зрения искусства. Говоря иначе, в основании взгляда, по которому область науки исчерпывается единственно в том случае, когда уяснены не только предмет, но, сверх того, задача и цели науки, — лежит смешение между фактом и его законом с одной стороны, и тем, наступление чего по какой-либо причине представляется в данное время полезным и желательным. Едва ли нужно пояснять, что исследованию могут подлежать исключительно факты, что же касается целей, задач и т.п., которым могут и должны служить научные исследования, то хотя все подобные вопросы реша­ются при помощи и на основании науки, но они нисколько не входят в ее область. Кто знает, например, законы механики или физики, тот не затруднится в их практическом приме­нении, иными словами, не замедлит отвечать на вопрос о задачах, целях и т.п. упомянутых наук. Что касается затем Понятий об объеме и содержании науки, то, во-первых, они также вполне выясняются из определения предмета ее, во-вторых, термин содержания в частности или обнимает собою Понятие общее всем наукам — именно, понятие о законах явлений, специальный характер которых определяется предме­том науки, или же не обнимает никакого понятия.

Итак, первый вопрос, предстоящий нашему решению,

'Из статьи, опублик. в журнале «Знание», 1874, № 8.

306

307

касается предмета статистики. Когда материал науки носит определенную характеристическую окраску, когда он отделя­ется от соседних областей резко намеченными границами когда, наконец, уяснен как общий, так и специальный способ методологического отношения к нему, — тогда нет ни ма­лейшего затруднения дать определение предмету науку. Как раз в противоположных условиях находится статистика. В этой области представляют до сих пор предмет спора не только такие вещи, о которых возможны разногласия в других от­раслях знания, но даже и такие, о которых нигде не спорят более. Основной предмет пререканий между статистиками составляет, например, вопрос о том, имеет ли статистика свой особый предмет, или же один только метод исследования всех явлений вообще? Второй по важности вопрос, утративший, впрочем, в новейшее время значительную часть своей попу­лярности, касается того, должно ли в статистике рассматривать одно только «настоящее», или же присоединить к нему и «прошедшее», под общим именем «состояния»? Редкий из германских статистиков, по следам Конринга, Ахенваля и Шлёцера, до самого последнего времени отказывает себе в удовольствии и праве размышлять над этой темой, совершенно упустив из виду, что понятия времени и пространства уже потому не могут составлять предмета статистики, что одина­ково относятся ко всем решительно областям человеческого ведения. Несчастное слово «статистика», происходящее от латинского «status» — состояние, принесло в этом случае столь же плохую услугу, как и многие другие слова и термины, под господством которых бессознательно находится научная мысль на известной стадии своего развития. Вместо того, чтобы попытаться, буде возможно, выделить особый круг явлений и затем уже придавать ему название, в противном же случае покинуть и саму мысль об особой науке, большинство иссле­дователей занималось уяснением смысла названия, изобретен­ного их предшественниками, и подведением под него действи­тельности. Так как слово статистика, по случайному стечению обстоятельств, имело отношение не только к «состоянию», но также и к «государству», то возник еще третий вопрос — не следует ли признавать статистику наукой о явлениях, отно­сящихся исключительно государствоведению, или же можно расширить ее область за пределы последних. Но и тут, среди ученых того направления, которое остановилось на понятий государства, начались пререкания о том, должна ли статистика исследовать государственные достопримечательности, или го­сударственные учреждения, или же, наконец, государственные силы? Противники этого направления (Синклэр, Портлон И др.), считая необходимым расширить область статистики, настаивали в свою очередь на том, что предметом этой науки

308

₀джны служить все те явления общественной жизни, которые Соприкасаются с вопросами о благосостоянии и прогрессе —

^_йзическом и духовном той или другой страны. Но как и эти воПР^{оСЫ не} исчерпывают собою всей глубины предмета ввиду

_се более и более разрастающейся массы статистического материала, то новейшие ученый (Кетле, Дюфо, Моро-де-)|£оннос, Вагнер, Еттинген, Энгель и др.) стали определять статистику как науку о законах общественных явлений, об установленных общественных фактах, о законах, по которым функционирует механизм человечества и природы, и т.д. С другой стороны, вопрос о методологическом значении статис-_тИки не только не отошел на второй план, но, напротив того, проявлялся все резче и резче, так что весьма многие из _йовейших исследователей начали признавать статистику или просто за особую числовую методу, сущность которой состоит _в наблюдении масс явлений, или же одновременно и за методу, _и за науку (Вагнер)...

Итак, существует ли статистика в качестве самостоятельной отрасли знания? Все предыдущее ведет нас к заключению, что такого значения статистике приписывать нельзя, и что гро­мадная часть статистического материала еще ожидает, своей разработки в области знания, которой предстоит обнять об­щественную экономию, общественную психологию, общие отношения народонаселения и многое множество других яв­лений — именно в области науки об обществе или социологии. В настоящем своем виде статистические обобщения имеют, без сомнения, большую практическую цену, они представляют также значительный теоретический интерес ввиду свежести и новизны предмета, но пока они не будут связаны в одно целое, трудно говорить о предмете статистики как особой науки.

Остается отвечать на вопрос, не представляет ли статистика особой методы исследования всех явлений вообще, как по­лагают некоторые из новейших статистиков (Вагнер, Энгель)? Нимало не скрывая от себя громадной сложности подобного Опроса и отлагая на время в сторону более подробное рас­смотрение его, мы позволим себе однако же коснуться здесь ^в нескольких словах важнейших его сторон. Если статистика Представляет самостоятельную методу, то последняя должна отличаться от всех прочих исключительно своей количествен­ной стороной. Но разве вся совокупность наших опытных ^ВеДений о природе не имеет в своей основе количественного ³Мерения однородных явлений? Сами первоначальные геомет-^еские аксиомы разве не получены нами в качестве резуль-

Тов наблюдения бесчисленного множества случаев их осу­ществления в природе? В этом смысле решительно всякая

^т°Да есть количественная, с той разницей, что в одном

309

случае нам известен весь размер явления и полное число _ег повторений и повторений над ним опыта, в другом только большинство (законы больших и средних чисел), в третье^ наконец, неопределенное множество. В своих «Началах кул^ туры» Тейлор собрал значительное число свидетельств, отно.. сящихся к искусству счета первобытных народов, которые ясц₀ доказывают, что сама метода приведения в точную известность большего числа фактов составляет результат долговременного исторического развития. «Путешественникам, — говорит Teft. лор, — не только не удавлось выпытать названия для чисел превышающих 2, 3 и 4, но взгляд, что числа эти представляют предел числового ряда туземцев, подтверждается еще тем, что последние употребляют самое крупное из известных им чисел в качестве "неопределенного обозначения большого количества. Спикс и Марииус говорят о племенах Бразилии: «они считают обыкновенно при помощи пальцев рук и только до трех; всякое высшее счисление они обозначают словом «много». То же явление не небольшими вариациями Тейлор наблюдает у множества других дикарей. Но раз достигнутое умение считать наблюдаемые явления применяется в тех или других пределах, смотря по самому размеру последних. Убедившись однажды в том, что вода состоит из двух паев водорода и одного — кислорода, химик не имеет ни нужды, ни возможности под­вергать эти явления действительному измерению на всем пространстве земного шара. В этом пункте возникает то капитальное различие между явлениями внешней природы и явлениями общественными, которое побудило нас выше ог­раничить область статистического материала исключительно последними. Чем сложнее явление, тем размер его меньше, и, как бы ни были несовершенны средства измерения, тем относительно легче приведение в известность числовых эле­ментов его. Именно таково отношение обществоведения к естествоведению. Узнать, например, размер смертности в какой-нибудь стране или и на всем земном шаре бесконечно легче, чем проверить количественные элементы бесчисленного ряда случаев применения того или другого физического или хими­ческого обобщения. Явления последнего рода, употребляя счастливое выражение Гаусгофера — типичны, первого ~" индивидуальны. Первые просты, но сфера действий их бес­конечна. Вторые сложны, но поприще их ограничено усло­виями времени и пространства, и потому главная трудность их исследования лежит не в измерении каждого из них, * приведении их в систему. Степень большей или меныи^е удачности всякой системы, разумеется, также зависит от того» в какой мере группы различных явлений могут приводить^ к одинаковым признакам, следовательно, от степени однор⁰^ ности явлений, т.е. в последнем счете опять-таки от того, м⁰™

310

д^ явления и в какой степени приводиться к общей числовой ^₆ре. Но раз эта возможность существует, самый вопрос об измерении отдельных частей общей системы представляет весьма трудную, но отнюдь не неразрешимую задачу. Приведенная р_Ьдце программа представляет собой попытку свести к неко­торым общим признакам возможно большее число социальных явлений, и хотя некоторые из частей ее не полны, другие не найдут для себя надлежащего материала, но в целом она все-таки удовлетворяет важнейшим условиям цельной классифи­кации-

Итак, подводя итог всему сказанному на этих страницах о предмете статистики и по поводу его, мы приходим к заклю­чению, что статистика не есть ни особая наука, ни особая метода, а просто груда числового материала, относящегося к общественным явлениям, систематическая разработка которого может составить предмет одной только общественной науки в широком смысле этого слова.

Хвостов В.М.