2008_Betell_T__Sobstvennost_i_protsvetanie

ле этого визита. Из-за вечеринки с выпивкой и стюардессами он

провел восемнадцать месяцев за решеткой44.

Пайпс полагает, что упадок ислама начался в XV веке, а другие говорят, что еще раньше. В Средние века случилось нечто пора-

зительное. Мало-помалу исламское право было «заморожено», так что толкователи права больше не могли подвергать его не-

зависимому обсуждению. Их обязали опираться на толкования, полученные к моменту «замораживания». Знатокам шариата это событие известно как «закрытие ворот иджтихада», где иджтихад означает «борьбу за понимание»45 или, попросту говоря, использование разума. Теперь воцарился таклид — смиренное принятие прежних толкований. Было сказано: процесс толкования необходимо прекратить, потому что в этом проявляется неуважение к правоведам прошлого.

Так возникла серьезная проблема. Если вообразить аналогич-

ную ситуацию в США, сопоставимым событием был бы запрет всех дальнейших интерпретаций конституции в 1900 году. В этом

случае до сих пор действовала бы позиция Верховного суда «разделены, но равны»#, потому что ее изменение означало бы неуважение к Верховному суду 1896 года. Заметим: «закрытие ворот» не было «фундаменталистской» доктриной. Ученым было строго запрещено исследовать проблемы с позиций Корана. От них потребовали придерживаться мировоззрения XV столетия (или более раннего). Возможно, именно это закрытие закона в отве-

те за странную черту арабского мира, отмечаемую многими посетителями Каира, Дамаска и арабских кварталов Иерусалима: там возникает ощущение, что эти города словно застыли в прошлом — возможно, в том самом прошлом, когда был «заморо-

жен» сам закон.

Сегодня некоторые исламские правоведы в США заговорили о восстановлении иджтихада. Например, в международном институте исламских исследований существует убеждение, что имен-

но закрытие ворот стало главной причиной упадка ислама. Таха

аль-Альвани, председатель Совета правоведов Северной Америки, убежден, что «умма [сообщество] правоверных оказалась в кри-

зисе только после того, как отказалась от использования идж-

44Джон Томсон, интервью с автором, ноябрь 1993 г.

45Anderson, Law Reform, 7.

#В 1896 году Верховный суд США в деле «Гомер Плесси против штата Луизи-

ана», в котором Плесси (1/8 негритянской крови) настаивал на своем праве ехать в вагоне для белых, ссылаясь на 13-ю и 14-ю поправки к Конституции (запрет рабства и требование всеобщего равенства перед законом), большинством в 7 голосов постановил, что концепция «равны перед законом, но живут раздельно» не противоречит Конституции. — Прим. перев.

тихада». Когда независимое мышление стало нежелательным, закон в мусульманском мире попал под влияние людей, стремившихся услужить власти. Аль-Альвани указывает, что уже ученый

XII века аль-Газзали отмечал, что знатоки Корана «из ведущих стали ведомыми и, прежде с презрением отвергавшие посулы пра-

вителей, стали презираемы за приспособленчество»46.

Таха аль-Альвани клеймит ущербность мусульманского мира в выражениях, которые сегодня редко кто из немусульман решится повторить. «И мусульман, и немусульман поражает, что одна из самых передовых цивилизаций могла впасть в такое состояние ничтожества, невежества, отсталости и упадка, — написал он в 1991 году. — Цивилизация, которая так высоко ценила

образование и знание, стала по большей части невежественной

[и] погрязла в заблуждениях. …Почему умма, награжденная всеми богатствами и возможностями для экономического процветания, продолжает страдать от мерзкой нищеты?» Он уверен, что отчасти это объясняется въевшимся в душу преклонением перед властью и упадком разума, вызванными “закрытием врат”»47. «По существу, мы добиваемся того, чтобы мусульмане снова ста-

ли использовать свои мозги», — говорит его помощник Юсиф де Лоренцо48.

Хотя уплату процентов запрещает не сам Коран, а его позд-

нейшие толкования, Книга осуждает накопление («Накопленное ими будет их ярмом в день воскрешения»), и это положение было использовано в оправдание беспредельной власти правителей. Толкователи закона равным образом подтверждали, что это предписание против накопления относится и к земле, что, в свою

очередь, привело к весьма разрушительному толкованию земель-

ной аренды («используй или потеряешь»).

В обзоре «Права собственности в современной исламской мысли» Сохраб Бехдад сообщает о практически единодушном согласии ученых относительно того, что «целинная или необра-

ботанная земля не может находиться в частной собственности

человека. Но тот, кто улучшил ее своим трудом или капиталом, может претендовать на преимущество в использовании такой земли». Однако сохранение «преимущества» зависит от продолжения

использования. Владельца неиспользуемого участка земли мож-

но обвинить в том, что он ее накапливает. А раз необработан-

ная земля не может быть собственностью, ее нельзя ни сдать, ни взять в аренду. В этом отношении предписание Пророка недвус-

46Taha al Alwani, American Journal of Islamic Social Sciences 8 (1991), 130, 319, 514.

47Ibid.

48Юсиф де Лоренцо, интервью с автором, февраль 1993 г.

мысленно: «У кого есть земля, должен возделывать ее. Если он

не будет или не сможет, пусть отдаст ее бесплатно брату по вере,

ане сдает ее в аренду»49. Однако сдача в аренду обрабатываемой

земли допустима.

Это создало серьезную помеху для улучшения земли в арабском мире. Если вы не можете владеть землей, пока не устроили

дренаж, орошение, не засадили или не застроили, все эти доро-

гостоящие работы придется проводить в условиях незащищенности. Только глупец станет вкладывать свой труд и капитал в кусок пустыни, зная, что этот участок ему не принадлежит, и только при

везении он сможет стать его собственником. Столь трудные пред-

приятия должны иметь за собой все гарантии закона. А в условиях всеобъемлющей коррупции их никогда не будет. Вместо того что-

бы усердствовать к выгоде своих угнетателей, арабские феллахи#

разумно остаются бездеятельными.

В1780-х годах в Сирии Волни обнаружил, что частная соб-

ственность была уничтожена, но не в силу предписаний Корана,

аиз-за деспотизма правления. «Поскольку султаны, по праву завоевателя, присвоили себе собственность на все земли Сирии, ее

обитатели больше не могут претендовать ни на какую недвижи-

мость; у них не осталось ничего, кроме права временного пользования. …Это вызвало равнодушие к земельной собственности, что

стало губительным для сельского хозяйства. В городах владение

домами в некотором отношении оказалось менее сомнительным и менее разорительным; но повсюду предпочтение отдается деньгам, которые легче прятать от алчности деспота»50.

Можно сделать вывод, что причиной материальных затрудне-

ний в мусульманском мире стало не первоначальное намерение законодателя, а последующие толкования. К тому же эти толко-

вания способствовали возникновению серьезных экологических проблем.

Вокружении пустыни

Водиннадцатом издании Encyclopedia Britannica (1911) отмечено, что «истинный араб презирает сельское хозяйство». Позднее в книге «Арабский ум» Рафаэль Патай пишет об арабском «презрении к физическому труду» и его «нежелании упорствовать

ради отдаленных целей». А больше всего, говорит Патай, араб не любит «возделывать почву, сражаться с колючками и сорняками,

гнуть спину и потеть, чтобы она принесла урожай»51. Понимание

того, насколько трудно в арабском мире приобрести собственность на землю, помогает избавиться от этого распространенно-

го стереотипа. Из него исходил К. С. Джарвис, офицер британской армии, в 1930-е годы бывший губернатором Синая. «Араба иногда называют сыном пустыни, но это неправильное имя, пото-

му что в большинстве случаев он сам ее создает и является отцом

пустыни», — пишет он в «Трех пустынях». — Безводная пусты-

ня, в которой он живет и в которой практически ничего не растет,

есть прямой результат его ужасающей праздности. …В этой войне

на уничтожение верными помощниками араба являются его жи-

вотные — коза и верблюд»52.

Не зная о правовых особенностях ситуации, Джарвис ошибоч-

но истолковал поведение, являющееся разумной реакцией на деспотизм, как природную праздность. Возникает интригующий вопрос: является ли то, что пустыни возникают там, где веками сохраняются подобные отрицательные стимулы, всего лишь чистым совпадением? Энгельс отмечает то «любопытное обстоятельство», что некогда возделанные земли превратились в «безводные пустоши». Представляется вероятным, что безразличие к собственности, порождаемое то ли деспотизмом, то ли истолкованием писания, то ли совместным действием того и другого, способствовало опустыниванию исламского мира. За достаточно долгое

время подобные отрицательные стимулы приведут к полной ут-

рате плодородия земли и к ее постоянной эрозии.

Историк Ибн Хальдун, живший в Тунисе в XIV веке, в своем «Введении к истории» писал, что «цивилизация всегда терпела крах там, где в результате завоевания у власти оказывались ара-

бы». Примечательно, добавляет он, что «население в таких местах

исчезало, а сама земля превращалась в то, что уже не было землей. Йемен, где живут арабы, разрушен, если не считать нескольких городов. Персидская цивилизация в арабском Ираке также пол-

ностью уничтожена. То же самое относится к современной Си-

рии». Прежде, пишет Ибн Хальдун, «вся область между Суданом

и Средиземноморьем была заселена». На предыдущей странице он пишет об арабах: «Они не знают пределов в захвате собствен-

ности других людей. Когда им на глаза попадается чья-то собственность, домашняя или кухонная утварь, они забирают ее. Когда они достигают владычества и королевской власти, начинается

безудержный грабеж. Никакая политическая власть тогда больше не защищает собственность, и цивилизация гибнет»53.

51Raphael Patai, The Arab Mind (New York: Scribner’s, 1973), 307, 322, 115.

52Claud S. Jarvis, Three Deserts (London: J. Murray, 1936), 143.

53Ibn Khaldun, An Introduction to History, vol. I, trans. Franz Rosenthal (New York: Pantheon Books, 1958), 303, 304—305.

Часть региона, о котором писал Ибн Хальдун, ныне входит

всостав Ливии, более 90% территории которой сегодня занимает

пустыня. В период римского господства в западной Ливии — Три-

политании — было достаточно лесов и превосходных пастбищ. «Под римским владычеством обрабатываемые земли Триполитании достигли процветания, невиданного ни до, ни после этого», — пишет Джон Райт в своей книге о Ливии54. Британский экономист

Джон Бартон отметил, что в римскую эпоху площадь обрабатыва-

емой земли была намного больше, чем впоследствии, и огромные территории, превратившиеся позднее в пустыню, были зелеными и плодородными. В Восточной Ливии во времена Рима пустыню сдерживали куда лучше, чем позднее при вандалах, берберах и арабах. Исторические исследования утверждают, что не происходило значительных изменений климата, которые могли бы служить объяснением опустынивания. Бартон продолжает: «Сегодня

на большинстве земель Ливии имеет место общинное землеполь-

зование, и такой порядок существует уже более 1500 лет, с тех пор как вандалы изгнали римлян из Ливии примерно в 455 году

н. э. Но в период римского владычества землю возделывали в ус-

ловиях частной собственности. В начале имперского периода ее возделывали по большей части берберийские крестьяне и другие мелкие собственники, такие как отставные легионеры, которым

внаграду за службу давали в частную собственность надел земли. …В условиях частной собственности на землю существовала заинтересованность в том, чтобы сохранять плодородие, а не об-

ращаться с землей как с ничейной собственностью. …С падением Рима система частной собственности на землю была заменена племенной собственностью, [и последствия этого] сегодня напи-

саны на наступающих песках ливийской пустыни»55.

Кочевое скотоводство само по себе является признаком тирании и незащищенной собственности. Обычно люди переходят

от этого неэффективного и трудного образа жизни к оседлому земледелию, как только им удается обеспечить неприкосновенность частной собственности. Уильям Полк в книге «Арабский

мир» пишет, что в XIX веке Османская империя приложила немало сил для того, чтобы посадить кочевников на землю: «По-

купка земли стала делом крайне простым, причем правительство выдавало соответствующие ссуды бедуинам и крестьянам».

Но с «возобновлением эксплуатации со стороны правительства» крестьяне опять «бросали недавно купленную землю». Полк поясняет: «Был только один способ контролировать бедуинов — по-

54John L. Wright, Libya (London: E. Benn, 1969), 54.

55J. Burton, epilogue to Steven Cheung, The Myth of Social Cost (London: Institute for Economic Affairs, 1978).

будить их осесть на земле и вложиться в недвижимость»56. Слово «контролировать» нужно читать как «облагать налогом», иными

словами — осуществлять постепенную экспроприацию.

Кочевников иногда превозносят как «людей независимых». Сегодня мы сказали бы, что они предпочитали увертываться от

своего правительства и оставаться в рамках «теневой экономики», иными словами в пустыне, где их трудно найти. Здесь они

устанавливают собственные правила, договариваются о том, кто имеет право пасти скот, где и когда. Здесь они и их животные шаг за шагом способствуют расширению пустыни, а затем своевременно уходят в другие места, где еще не все пастбища превратились в пыль.

К. С. Джарвис был прав в отношении коз, что сравнительно

недавно было продемонстрировано в Израиле. Уже к 1967 году граница между территорией Израиля и палестинскими терри-

ториями была отчетливо видна с воздуха как «зеленая линия»: зеленые поля на одной стороне и бесплодная равнина на другой. Эту границу в Израиле так и называют — Зеленой линией. В библейские времена на холмах Иудеи и Самарии выращивали разные культуры, а чтобы защитить плодородный слой почвы от вымывания, там были устроены террасы. Но с приходом арабов они были

разрушены, и все пришло в упадок. Арабские козы уничтожали молодые деревца и кусты, которые задерживали воду. В резуль-

тате дождевые потоки довольно быстро смыли всю плодородную почву и размыли камни, служившие опорой террас. Весь затраченный труд пошел насмарку. После создания в 1948 году государства Израиль старые террасы были восстановлены, и к Шес-

тидневной войне стала заметна Зеленая линия.

У арабов всегда было много коз именно в результате незащи-

щенности собственности. Коза очень удобна в кочевой жизни, поскольку способна находить себе пропитание в самых каменистых

ибесплодных местах. Она прибегает на зов хозяина, а на ночь ее

можно брать в дом, чтобы уберечь от воров как своих, так и пришлых. Коза дает ее хозяину возможность «приватизировать» скудные пищевые ресурсы, которые можно найти в самой негостеприимной местности. И она же способствует окончательному опустыниванию любой местности. Но никто не возражает, когда

все равно ни у кого нет своей земли. С другой стороны, когда огораживание обходится недорого, а защита собственности становит-

ся важной функцией государства, вместо коз обычно держат овец

икоров, потому что они дают шерсть, мясо и молоко. Но когда

порядка нет, иметь в частной собственности более требовательных

56William R. Polk, The Arab World (Cambridge, Mass.: Harvard Univ. Press, 1980), 82.

к еде овец и коров оказывается либо слишком накладно, либо попросту невозможно. Поэтому в арабском мире перешли на коз57.

Для завершения истории о собственности в арабском мире подойдет рассказ про пятиугольник в пустыне. В 1970-е годы на фотографии, сделанной американским спутником, на севере Африки, в Сахеле, неожиданно обнаружился зеленый пятиугольник площадью 400 кв. миль. По какой-то причине у этого зеленого пятиугольника есть частный владелец, который разделил его на пять секторов, каждый из которых представляет собой огороженный треугольник, вершины которых сходятся в центре этой фигуры. Животные постоянно пасутся только в одном треугольнике, а в четырех других подрастает трава. В этих краях, расположенных чуть южнее Сахары, изредка выпадают дожди, но не много. Все пространство вокруг этого пятиугольника системой общинного (племенного) землевладения превращено в пустыню58. Эта земля принадлежит всем, а потому — никому. В сочетании со всем остальным, что мы узнали, спутниковые фотографии создают впечатление, что арабский мир далеко не случайно живет в пустынях.

57Даниэль Дорон, интервью с автором, февраль 1990 г.

58Mission to Earth: LANDSAT Views of the World (Washington, D.C.: Scientific and Technical Office, National Aeronautics and Space Administration, 1976), 8.

Глава 16 ПОЧЕМУ ГОЛОДАЛА ИРЛАНДИЯ?

В середине XIX века в Ирландии за несколько лет умерло от голода около миллиона человек, и это была последняя крупномасш-

табная демографическая катастрофа в Европе. В результате мас-

совой эмиграции население Ирландии сократилось с примерно 8 млн человек в 1840 году до 4,5 млн в 1900-м, и это было самым значительным снижением численности населения в Новое время. Численность населения так и не вернулась к исходному уровню. Недавно голод и его причины вновь попали в заголовки новостей. В 1997 году, вскоре после своего избрания, премьерминистр Британии Тони Блэр принес извинения ирландцам за случившееся. Те, кто правил тогда в Лондоне, сказал он, допустили, чтобы неурожай «обернулся массовой трагедией»1. В Америке законодательное собрание штата Нью-Йорк приняло закон, требующий ввести в школьную программу изучение этого голода, а несколько других штатов распорядились, чтобы голод изучался как история «геноцида»2.

Зеленая сельская Ирландия менее всего похожа на обожженные солнцем пески Аравийского полуострова. Специалисты по истории экономики так и не смогли найти удовлетворительного объяснения того, почему столь плодородная страна стала сценой столь ужасающей трагедии. В книге «Почему Ирландия голода-

ла» историк Джоул Мокир предлагает поставить вопрос шире:

«Почему Ирландия была бедна». Непосредственной причиной голода был грибок Phylophtora infestans, начавший распространяться в стране с 1845 года. Из-за него урожай картофеля, основной пищи большей части населения, уменьшился в несколько раз. Но голод нельзя объяснить болезнью растений, потому что

та же самая болезнь поразила Бельгию, Голландию и Шотлан-

дию, почти никак не отразившись на демографии. Действитель-

ная причина, какой бы она ни была, к тому времени уже довела

Ирландию до крайней бедности, и в этих условиях грибкового за-

болевания картофеля стало достаточно, чтобы разразился массовый голод. Поэтому вопрос звучит следующим образом: почему

1Nicholas Watt, «Blair Blames Britain for Irish Famine Deaths,” The Times (London) June 2, 1997.

2Clyde Haberman, “NYC: The Irish Finally Stop to Remember,” New York Times, March 18, 1997.

Ирландия была так бедна. Историки так и не смогли достичь согласия по этому вопросу3.

Сам Мокир не дает ответа на вопрос, вынесенный в название

его книги, но по ходу рассказа он развенчивает ряд наиболее по-

пулярных объяснений: например, что Ирландия была перенаселена, или что ей недоставало природных ресурсов (угля и железа), необходимых для начала промышленной революции, которая

ксередине XIX века еще не затронула Ирландию, или что ирланд-

ский национальный характер неблагоприятен для экономического роста, или что эмиграция, начавшаяся еще до голода, ослабила население Ирландии, или что система аренды земли подрывала заинтересованность фермеров. (Однако от последнего пункта от-

махнуться не так-то просто.)

Часто выдвигается еще один аргумент, оправдывающий современные обвинения в «геноциде», состоящий в том, что во время голода из Ирландии в Англию вывозилось много продовольствия.

Но «объем экспорта был мал», сообщает Тимоти Гиннейн, «и

к1847 году Ирландия была нетто-импортером продовольст-

вия». Адъюнкт-профессор Йельского университета Гиннейн яв-

ляется автором недавно вышедшей книги об экономике сельского хозяйства Ирландии после окончания голода4.

Нищета Ирландии имеет отношение к вопросам, затрагивае-

мым в этой книге, потому что, как пишет на последней страни-

це Мокир, «именно Ирландия была главной причиной того, что молодая экономическая наука отвергла твердую приверженность священным принципам частной собственности и свободы предпринимательства, признав, что при некоторых обстоятельствах невидимая рука Адама Смита превращается в клешню, способную зажать экономику мертвой хваткой нищеты»5. Возможно, ирландская бедность действительно была «главной причиной» этого вывода. Но я-то утверждаю, что, сделав этот вывод, молодая наука сбилась с верного пути. Потому что действительной

проблемой было не то, что в Ирландии собственность считалась священной, а то, что она была недостаточно защищена. Мокир

и сам подводит к этой мысли, когда в следующей фразе отмечает,

что опыт Ирландии характеризовался конфликтами и «нечетко определенными правами собственности». Несправедливо возла-

гать на собственность вину за то, что ее отрицали.

3Joel Mokyr, Why Ireland Starved (London: Allen & Unwin, 1983), 1—3, 275—276.

4T. W. Guinnane, “Irelands Famine Wasn’t Genocide,” Washington Post, September 17, 1997; см.: Letters: “The Irish Famine: Complicity in Murder,” Washington Post, September 27, 1997.

5Mokyr, Why Ireland Starved, 294.