2008_Betell_T__Sobstvennost_i_protsvetanie

кого? Ему казалось, что один и тот же закон порождает два столь разных результата: ведущую экономику мира, с одной стороны, и,

с другой, совсем рядом, самую нищую провинцию Европы. Милль полагал, что и в Англии землевладельцы вольны устанавливать грабительскую арендную плату, но не делают этого в силу природной доброты и «влиятельного общественного мнения», — под

влиянием СМИ, сказали бы мы сегодня.

Исаак Батт стал советником королевы в Лондоне; он был све-

дущ в вопросах права. Фактически, отметил он, английское право применяется в Ирландии не в полном объеме. Общее право

вАнглии препятствует изгнанию арендаторов даже за несвоевременное внесение арендной платы, и землевладелец, пытавший-

ся возбудить судебный процесс против арендатора, «должен был строго считаться со всеми требованиями закона. В английских судах не любили истцов, добивающихся лишения имущественных прав». Но в Ирландии действовало специальное законодательство, извратившее дух общего права. Закон о выселении по суду, принятый в период активного преследования католиков, облегчил изгнание ирландских арендаторов. «Для этих целей принимался один закон за другим, — писал Батт. — Если в старом уголовном

законе открывался пробел, принимали новый закон. Если обнаруживалось, что еще не разрушен некий латентный принцип защиты

вобщем праве, его подсекали под корень новым, более строгим законом — пока, как я уже сказал, не извратили весь смысл общего права»37.

ВИрландии основной проблемой была непрекращающаяся партизанская война между арендаторами и землевладельцами и,

вцелом, между ирландскими подданными и британским влады-

чеством. Британцы делали все, чтобы привести ирландцев к по-

корности, но когда они ослабляли усилия, ирландцы демонстрировали, что не намерены мирно сосуществовать со своими угне-

тателями. Именно эту тлеющую войну имел в виду Мальтус, когда

говорил о незащищенности собственности в Ирландии. И конфликт только обострялся из-за того, что в его основе лежала рели-

гиозная вражда.

Вусловиях верховенства права и защищенности прав собствен-

ности землевладельцы не стали бы вести себя столь разорительным образом. Все это означает, что долгое время был забыт землевладелец, главный участник событий на ирландской сцене. Он так давно

считается главным злодеем, что мы решили, будто знаем о нем все, что нужно. Милль утверждал, что землевладелец недальновиден. Томас Карлейль добавил, что он просто глупец. Никто не обратил внимания на его стимулы. Стоит пристальнее присмотреться к по-

37 Butt, Letter to Lord Lifford, 188—189.

ложению землевладельца, чтобы понять, что оно зачастую было еще

более шатким, чем подразумевает «война за землю».

Номинальные собственники, гарнизонные поместья

Собственность в Ирландии зачастую была политическим трофе-

ем, а не результатом свободной сделки. Когда в прошлом менял-

ся политический режим, права собственности подвергались кон-

фискации. Во времена Акта об унии между Англией и Ирландией лорд Клэр заявил, что менее чем за сто лет вся Ирландия трижды была подвергнута экспроприации. Иными словами, по меньшей мере дважды экспроприации были подвергнуты экспроприаторы. Получается, что в течение длительного времени землевладельцы не могли быть уверены в надежности своей собственности

не только из-за партизанской войны, но и стараниями англий-

ских политиков. В 1840 году парламентская комиссия припомнила историю: «[До Кромвеля] на юге Ирландии вопрос о правах собственности оставался нерешенным. Более ста лет конфискации следовали одна за другой, пока Акт об урегулировании и Акт разъясняющий (Acts of Settlement and Explanation) [в 1660 г.] не закрепили за последователями Кромвеля их землю». Когда

Иакову II пришлось покинуть Англию, он направился сначала во

Францию, а потом в Ирландию. До его поражения в битве на ре-

ке Бойн (1690 г.) протестантские землевладельцы были изгнаны

из Ирландии, а земли, конфискованные после 1641 г., были возвращены прежним владельцам. «Отмена парламентом короля

Иакова II ирландского Акта об урегулировании нагнала на протестантских землевладельцев такой страх, что они и по сей день от него полностью не избавились, — добавляет отчет. — С тех пор они

убеждены, что любое изменение политики или локальные беспорядки угрожают их собственности. Они считают, что несут в своих поместьях гарнизонную службу, а потому на природных обитателей (я не могу называть их арендаторами) смотрят как на людей, готовых изгнать их при любой удобной возможности. Поэтому

манстерский землевладелец опасался давать лицам, занимающим его землю, постоянное право аренды или бенефициарную выгоду от временного владения ею. В силу естественного хода вещей прежняя борьба за право собственности породила борьбу за условия аренды»38.

После 1690 года Вильгельм III получил в свое распоряжение бо-

лее миллиона акров земли, конфискованной в Ирландии. Он раздал ее большими участками своим английским и голландским друзьям:

38 Ibid., 103—104.

Уильяму Бентинку, старшему сыну герцога Портленда, — 135 000

акров, бывшей любовнице, графине Оркни, — 95 000 акров, графу

Альбермарлю — 108 000 акров и т.д. Но потом эти имения опять

были отняты, на этот раз парламентом: «Эти огромные пожало-

вания в течение восьми лет были отняты английским парламентом против воли короля, — сообщает Дж. А. Фокс в «Ключе к ирландскому вопросу», — и все было выставлено на аукцион, чтобы земля досталась тому, кто даст больше, независимо от права или справедливости»39. Теперь парламент вошел в силу, и с этих пор он раздавал выгоды в Ирландии, а не монарх.

Еще раз землевладельцам напомнили о шаткости их прав собственности, когда в 1800 году обсуждался Акт об Унии между двумя странами. Лорд Клэр, лорд-канцлер и коллега лорда Каслрея, посоветовал землевладельцам, недовольным Актом об унии, в любом случае голосовать за него, потому что сохранение их ирландских владений целиком зависело от продолжения во-

енного присутствия Англии: «Вся власть и собственность в этой стране была дарована сменявшими друг друга монархами Анг-

лии английским поселенцам, состоявшим из трех групп английских авантюристов, которые пришли в эту страну по окончании трех следовавших друг за другом восстаний. Конфискация — это их общий источник прав собственности; начиная с первого поселения, они были со всех сторон окружены прежними обитателями острова, в угрюмом негодовании лелеявшими свое недовольство… Что же обеспечивало защиту и физическое существова-

ние английских поселенцев во время революции [1688 г.], и что обеспечивает защиту их потомков в наши дни? Могущественная и действенная защита со стороны Великобритании. В случае любой роковой неудачи вы все окажетесь в полной власти прежних

обитателей этого острова»40.

Своевременное напоминание землевладельцам о шаткости их положения побудило многих из них проголосовать в палате лордов за Акт об унии, хотя было хорошо известно, что среди ирландцев он очень непопулярен. В Ирландии право собственности выгля-

дело столь же ненадежным, как и все прочее. Об этом свидетельс-

твует описание страны в «Путешествии по Ирландии в 1780 году»

Артура Янга. Он прекрасно передает настроение землевладель-

цев, чувствовавших себя в Ирландии временщиками: «В разговоре с джентльменами я обнаружил, что они возлагают вину за исчез-

новение лесов на простых людей, которые, по их словам, питают

отвращение к дереву. Сначала они похищают его, чтобы сделать

посох для ходьбы, потом — черенок для лопаты, потом — оглоблю

39Fox, Key to the Irish Question, 154.

40Ibid., 149.

для телеги, а потом еще и стропило для хижины. Нет сомнений, что

бедные воруют, но я уверен, что джентльмены этой страны должны благодарить самих себя. Разве из-за посохов и оглобель опустошены миллионы акров? Чепуха! Распутный, расточительный, ник-

чемный землевладелец вырубает свои акры и оставляет их откры-

тыми для скота, а потом имеет наглость заявить, что леса исчезли

из-за посохов бедняков, отправляется в палату общин и голосует за Акт, облагающий штрафом в 40 шиллингов любого бедняка, кото-

рый не может объяснить, откуда у него взялась хворостина»41. Артур Янг блестяще описал ситуацию, но не объяснил, поче-

му землевладельцы «распутны» и «расточительны». Они боялись, и вполне обоснованно, что земли, которыми они владеют сегодня, завтра им уже не будут принадлежать. Поэтому они использовали любую возможность для превращения ненадежной недвижимости

внадежные банковские счета. Легко сообразить, что собственнику ненадежных активов нет резона терпеливо ждать медленного вызревания замыслов или растений. Нам известно, что во времена Виль-

гельма и Мэри конфискованные поместья немедленно разграбля-

лись теми, кто их получил. Уполномоченные по делам конфискованных имений сообщали, что новые владельцы, не проявляя ни

малейшей благодарности, «оказались настолько алчными, что вы-

рубают большие деревья и продают по полшиллинга за штуку»42.

Сокончанием наполеоновских войн право на собственность

вИрландии стало более надежным. Но к 1840-м годам мно-

гие собственники настолько обеднели, что не могли рассчитаться с кредиторами. Как пишет Исаак Батт, они набрали большие кредиты под залог своих поместий, но были не в состоянии собрать «раздутую арендную плату», которую должны были платить их обнищавшие арендаторы43. За время голода землевладельцы ис-

пытали немало превратностей. По меньшей мере треть из них бы-

ли разорены, а многие остальные оказались в очень сложном фи-

нансовом положении. В 1849 году «арендаторы выглядели так,

будто они только что вышли из могил, а землевладельцы — будто сходят в могилы». Экономист К. П. Скроуп отметил, что «земля

находится в руках номинальных и оставшихся без средств собст-

венников, которые либо не в состоянии, либо не хотят заботиться об улучшении своих имений»44.

В 1849 году парламент создал Суд по заложенным имениям,

который по требованию любого кредитора принуждал ирландских

землевладельцев продавать свою собственность. Энгельс отметил,

41Ibid., 298.

42Ibid.

43Butt, Letter to Lord Lifford, 90.

44John E. Pomfret, The Struggle for Land in Ireland, 1800—1923 (1930; reprint; New York: Russell & Russell, 1969), 43.

что землевладельцы жили «в страхе перед Судом по заложенным имениям». В 1850-х годах принудительные продажи вылились

вобщую распродажу собственности с молотка. Были проданы

сотни тысяч акров — зачастую за половину или треть первона-

чальной цены — и обычно этого не хватало для погашения долгов. Показательную для 1850-х годов ситуацию описал французский путешественник Леон де Лаверне. Поместье Мартина, пишет он, «настолько огромно, что домик привратника стоит в 25 милях

от господского дома. Наследник этого обширного имения умер

вбедности, отправившись за океан от земли, которая больше ему не принадлежала»45. К 1857 году было продано более 3000 имений, разделенных между 8000 новых владельцев, которые являлись по большей части ирландцами.

Была еще одна причина, почему собственники так просчита-

лись. В 1797 году Банк Англии приостановил размен бумажных

денег на золото, что создало условия для инфляции. За следующие

три года цены выросли на 44%. С появлением в 1817 году совере-

на (золотой монеты достоинством один фунт) размен бумажных денег на золото был возобновлен по довоенному паритету. Чтобы предотвратить утечку золота из страны, Банк Англии повысил процентную ставку настолько, что цены опустились до предвоенного

уровня. Английский индекс цен понизился с 182,5 в 1813 году до

90 в 1845-м, т.е. наполовину. «Эта дефляция цен была самой суровой из всех испытанных Англией как по глубине, так и по про-

должительности», — написал Рой Джастрем в книге «Золотая кон-

станта»46. Вряд ли кто-нибудь толком понимал, что происходит, и многие относили трудности на счет политики laissez faire, а не денежной дефляции. «Тяжелые времена» переживала, конечно, и Англия, о чем красноречиво писал Чарльз Диккенс, и некоторые сцены его книг следует понимать в свете этой дефляции.

Землевладельцы, купившие землю в Ирландии в период инфляционных цен, после восстановления золотого стандарта обнару-

жили, что их имения стоят меньше, чем за них уплачено. К неза-

щищенности собственности, таким образом, добавилась непредсказуемость денег. Обычно экономисты не учитывают влияние

этого обстоятельства на ирландские дела, как, впрочем, и на английские. Сами землевладельцы, естественно, не понимали, что происходит — в то время о дефляции никто не слыхал. Впрочем,

они пытались любыми средствами возместить свои потери, в том

числе безбожно вздувая арендную плату, чем доводили арендаторов до нищеты; при этом они практически не чувствовали ни-

45Leonce de Lavergne, The Rural Economy of England, Scotland and Ireland

(Edinburgh: Blackwood and Sons, 1855), 386.

46Roy W. Jastram, The Golden Constant (New York: John Wiley, 1977), 41—48, 113—114.

Введение

В разные периоды истории важными представлялись разные грани

собственности. В наши дни вновь и вновь возникают два вопроса.

Один — интеллектуальная собственность —привлекает значительное внимание. Другой — отношение между собственностью и ок-

ружающей средой — настойчиво ставит небольшая, но растущая

группа защитников природы. Две эти проблемы являются полными противоположностями. Окружающая нас среда материальна:

сама земля и природные ресурсы. Интеллектуальные блага нема-

териальны, невещественны и созданы человеком. В современных категориях все они относятся к информационным продуктам.

Самая важная, пожалуй, причина, по которой нам в матери-

альном мире необходимы права собственности, состоит в том, что при бесплатной раздаче материальных благ на всех не хватит. Воз-

дух — исключение, но правилом является редкость благ. В отсут-

ствие прав собственности все материальные блага будут истощены, истреблены, износятся и развеются в прах. С информационными продуктами все иначе. Они подчиняются совсем иным законам. К ним неприменимо обычное истолкование редкости. Дополнительную копию можно сделать, не нанося ущерба тем, у кого уже есть такие копии. В области информации общее достояние проявляет себя совсем не так, как в области материальных благ.

По сути дела, в области информации режим общего достояния

может быть столь же полезен, сколь разрушительно отсутствие ог-

рад в области материальных благ. Поэтому не сразу очевидно то, что интеллектуальные блага нуждаются в правах собственности. Впрочем, возможно, они и здесь нужны. Информация тоже бывает редкой. Она определенно является «редкой», когда еще не существует. В любом случае, интеллектуальная собственность как важная категория права неожиданно возникла лишь 15 лет на-

зад. Почему этот столь таинственный аспект собственности вдруг явился из небытия? Ответ поможет пролить свет на более общие

свойства собственности.

Каким должно быть соотношение между правом собственности и очень широкой областью явлений, именуемых «окружающей

средой»? Интеллектуалы одобряют аргумент в пользу интеллектуальной собственности, потому что знают, какого труда стоят творческие достижения. Этот труд должен вознаграждаться, и они видят в правах собственности систему вознаграждения их усилий.

Они видят и то, что эта логика неприменима к физическому ок-

ружению. В конце концов, люди не создавали природу. Поэтому вряд ли они заслуживают вознаграждения за то, что владеют ею.