2008_Betell_T__Sobstvennost_i_protsvetanie

Глава 20 НОВОЕ ОТКРЫТИЕ

СОБСТВЕННОСТИ

Экономическая теория медленно, окольным путем совершала разворот к своим неотъемлемым основам — к собственности.

Многие приписывают начало этого возвратного движения эко-

номисту Армену Алчиану, соавтору высоко оцененного учебника

«Экономическая теория для университетов»1. Он многие годы преподавал в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе (UCLA) и написал статью «Частная собственность» для экономического словаря New Palgrave и для экономической энциклопедии Fortune. Обсуждая в 1981 году с рядом видных эконо-

мистов последние тенденции в этой области, он среди прочего за-

метил: «Я чувствую себя мартышкой, которая уселась за машинку и напечатала E=mc2 или что-то в этом роде, а чуть позднее появился Эйнштейн и объяснил, что это значит. Меня очень забав-

ляет идея, что каким-то образом именно я, а это всегда приятно

слышать, сыграл роль в становлении новой области, именуемой “право собственности”»2.

Примечательно, что еще в 1981 году «права собственности» считались новой «областью» экономической науки. По сути, собственность не столько область, сколько основание всех областей экономической науки. Первое обращение Алчиана к этой теме произошло раньше, в статье 1958 года о бессрочном контракте университетских профессоров3. Алчиан вместе с другим экономистом Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, Уильямом Меклином, рассматривали проблему срока пребывания

в должности университетских профессоров. Меклин полагал, что

система «совершенно идиотская». Но Алчиан возразил, что «она

работает», и ее выживание свидетельствует о том, что она игра-

ет полезную роль, даже если это не бросается в глаза4. Покрутив проблему с разных сторон, Алчиан пришел к выводу, что «это ре-

1Armen A. Alchian and William R. Allen, University Economics (Belmont, Cal.L Wadsworth Pub. Co., 1964).

2Edmund W. Kitch, ed., “The Fire of Truth: A Remembrance of Law and Economics at Chicago, 1932—1970,” Journal of Law and Economics 26 (April, 1983): 163, 228.

3Armen A. Alchian, “Private Property and the Relative Cost of Tenure,” in Economic Forces at Work (Indianapolis: Liberty Press, 1977), 177—202.

4Kitch, “The Fire of Truth,” 228—229.

зультат структуры прав собственности в университете, так как он непохож на частное предприятие, работающее ради прибыли».

Университеты, разумеется, учреждения некоммерческие.

В ходе споров «к нам однажды заглянул известный нобелевский лауреат и сказал, что “права собственности не влияют на поведение людей”». Алчиана это «ошеломило», хотя он уверен, что позднее этот экономист изменил свое мнение. «Но по крайней

мере он тогда подал мне идею, что, возможно, вся эта область куда

обширнее, чем я думал», — добавил Алчиан5.

Контракт на должность профессора университета гарантиру-

ет человеку занятость до выхода на пенсию; уволить его можно

только в том случае, если он потеряет профессиональную квалификацию или совершит крайне постыдный поступок. Обычно эту систему оправдывают необходимостью защищать «поиск исти-

ны». Однако Алчиана такое объяснение не устроило, потому что

для победы истины над ложью достаточно конкуренции — между университетами и самими профессорами. Проблему куда луч-

ше объясняет то, что бессрочный профессорский контракт связан

с «отсутствием обычных прав собственности, которые существуют в организациях, ориентированных на получение прибыли»6.

Существует много образовательных учреждений, ориентированных на получение прибыли, — заведения, обучающие бухгалтерскому учету, искусству, музыке, иностранным языкам и т.д.

Но университеты почти всегда являются некоммерческими организациями, у которых нет четко очерченной фигуры собственни-

ка в обычном смысле этого слова. Здесь есть только попечители, распоряжающиеся доходными активами, менеджеры и админи-

страторы, которые не в состоянии присвоить в качестве прибыли

никакой прирост богатства. Деньги, которые трудно изъять в качестве прибыли, могут быть потреблены внутри организации спо-

собами, удовлетворяющими служащих и администраторов. И у

администраторов есть соответствующие стимулы. Непроизводи-

тельного работника, который был бы немедленно уволен в организации, ориентированной на прибыль, в некоммерческой «будут

терпеть», заключил Алчиан.

Университетским администраторам удобна модель занятости, гарантирующая более спокойную жизнь. Одной из таких моде-

лей является гарантированная занятость университетских профессоров. Склонность некоммерческих организаций транжирить деньги на комфортабельные условия труда в университетах, добавляет Алчиан, усиливается пожертвованиями организаций

5Ibid., 229; как мне сообщили, речь шла о Кеннете Эрроу, который стал нобелевским лауреатом в 1972 году.

6Alchian, “Tenure,” 186—187.

и «источниками незаработанного дохода»7. В эту категорию попадают пожертвования бывших выпускников.

«Все это изложено у Адама Смита в знаменитом разделе об уни-

верситете», — заявил Алчиан. В книге V «Богатства народов» Смит отметил, что пожертвования университетам «неизбежно уменьшили» усердие преподавателей. В некоторых заведениях учителю даже запрещено брать плату с учеников. В таких случаях, написал

Смит, было достигнуто то, что «интересы преподавателя постав-

лены в самую непосредственную и прямую противоположность его обязанностям». Поскольку каждый заинтересован в том, чтобы «жить так спокойно, как это только возможно», учитель, жалованье которого не зависит от достоинств преподавания, будет склонен

пренебрегать своими обязанностями. Смит, которого разочарова-

ли его собственные учителя в Оксфорде, написал, что профессора «скорее всего будут действовать согласно, будут все очень снисходительны друг к другу, причем каждый согласится, чтобы его сосед пренебрегал своими обязанностями при условии, чтобы ему самому

также позволяли пренебрегать ими. В Оксфордском университете

большинство профессоров в течение уже многих лет совсем отказалось даже от видимости преподавания»8.

В анализе Смита, однако, отсутствует определенное указание на связь проблемы с правами собственности администраторов. Анализ Армена Алчиана слишком абстрактен, но мы узнаем нечто

важное о природе дискурса в современном академическом мире из того факта, что экономисты мало интересовались столь важ-

ным вопросом, как экономические последствия прав собственности, пока не задумались об условиях собственной занятости. Как

бы то ни было, важная черта статьи Алчиана состояла в том, что

в ней впервые предлагалось объяснение экономической аномалии (гарантированные рабочие места) посредством отсылки к базовой

структуре собственности.

После написания этой статьи у Алчиана возник общий инте-

рес к вопросам собственности, и он взялся за штудирование юридических трактатов. Что они говорят о различии между правами

собственности в частном, государственном и муниципальном секторах? Он не нашел ничего, что освещало бы эти различия. Он залез в работу Поллока и Мейтленда «История английского права до эпохи Эдуарда I», которая вроде бы показывала, что в условиях

конкуренции общественные институты «со временем» развиваются, и права собственности получают более четкое определение.

Позднее Дуглас Норт раскритиковал эту теорию. И сам Алчиан

7Ibid., 201.

8Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М.: Эксмо, 2007. С. 706.

не смог далеко с ней продвинуться. Почему давление, толкаю-

щее к более четкому определению прав собственности, отсутствует в других странах мира?

Статья Алчиана «Некоторые аспекты экономической теории

прав собственности» несколько лет ходила в рукописи, не вызывая

интереса у издателей. Наконец в 1965 году ее принял итальянс-

кий издатель9. В этой статье Алчиан вновь указывает на вопиющее пренебрежение собственностью. Возьмите рубрикатор областей экономической науки, составленный Американской экономической ассоциацией, писал он, и вы не найдете «ни одного упоминания слова “собственность”»10. Алчиан тактично предположил, что этот пропуск может объясняться тем, что экономисты уже были знакомы со «всепроникающим характером последствий разных форм собственности». Но это представлялось маловероятным. Скорее всего, предположил он, экономисты «забыли о возможности» предпринять систематический анализ этого предмета. Не мог он исключить и того, что они полностью проглядели весь

предмет собственности.

Алчиан также проанализировал взаимосвязь между собственностью и конкуренцией, стремясь уточнить то высказывание, что

собственники могут делать со своей собственностью все что угод-

но, если это не наносит вреда другим. Конкуренция, несомненно, наносит «вред». Если я открою ресторан и выживу ваш бизнес,

заметил он, вы пострадаете так же, как если бы я сжег часть вашего

здания. К тому же, «если я открою ресторан и дым и запахи распространятся по вашему участку, то тем самым я изменю физические особенности вашей недвижимости; получается, что я нарушил ваши права частной собственности»11. Первое позволительно, второе, вероятно, нет. Таким образом, права собственности не

дают защиты от конкуренции. Следовательно, система свободного

рынка принципиально зависит не просто от «частной собственно-

сти», а от конкретного истолкования этого выражения.

Ключевое различие между частной и государственной собственностью, отметил Алчиан, не просто в том, что в первой допустима

прибыль. Здесь дело в том, что в частной собственности мы можем

владеть долями, покупать их и продавать, а в случае государственной собственности это недопустимо. Возьмем в качестве примера

городской конференц-зал12. Его «собственниками» являются жи-

тели города, но они не могут продать свою долю и получить часть

капитализированной стоимости. При этом конференц-зал может

9Armen A. Alchian, “Some Economics of Property Rights,” in Economic Forces, 127—149.

10Ibid., 128.

11Ibid., 132.

12Ibid., 137.

приносить прибыль, если его администратор сможет получать до-

ход, превышающий расходы, от его сдачи в аренду*.

Алчиан отмечает и ряд других моментов. Он хотел подчеркнуть, что право собственности не всегда обеспечивается органами правопорядка. Намного чаще мы полагаемся на господствующие этические и социальные нормы, на обычай, этикет и страх остракизма13. Обычно люди «не остаются безучастными, когда когонибудь обворовывают», отмечает он. Его слова никоим образом

не были новейшим открытием в области собственности, — и он

признавал это, — но они были тем первым шагом, обойтись без

которого нельзя, причем шагом весьма запоздалым. Алчиан «сыг-

рал ведущую роль в развитии экономической теории прав собственности», — писал экономист Рональд Коуз14.

За продолжением истории теперь необходимо обратиться к Рональду Коузу. Он и был тем «Эйнштейном», который «появился позднее». Современник Алчиана (Коуз родился в 1910 году, Алчиан — четырьмя годами позднее), он участвовал в создании новой области науки — теории экономики и права. Не напря-

мую и едва ли не случайно эта область помогла вновь объединить

экономический анализ и структуру собственности. Коуз работал в Чикагском университете, а ирония ситуации заключается в том, что экономисты чикагской школы, занимавшиеся теорией экономики и права, редко писали о собственности. Фрэнк Найт, чикаг-

*Но вряд ли они так поступят, потому что в этом не заинтересованы ни менеджеры, ни жители города. Чтобы задобрить избирателей, выборным менеджерам выгодно устанавливать минимальную плату. Пользователи предпочтут получать зал за бесценок. Единственными горожанами, которые предпочли бы «расчетливое» управление, оказываются те, кто не имеют отношения к политике и к использованию этого зала, т.е. не принадлежащие к группе, которая меньше всего заинтересована в таком результате. Вряд ли они будут тратить время на размышление об этой проблеме или добиваться «рачительного» использования зала. Примером проблемы служит историческое здание арсенала Седьмого полка в Нью-Йорке. В нем размещена коллекция произведений искусства, стоящих многие миллионы долларов, но при этом здание находится в плохом состоянии: потолок в трещинах, стены в протечках. Репортеры New York Times отметили тот парадокс, что «хотя текущий и капитальный ремонты откладываются из-за недостатка средств, управляющее зданием загадочное агентство штата сдало небольшой группе организаторов выставки весьма обширное помещение, в котором прежде проводилась строевая подготовка, по цене подвального этажа универмага, предназначенного для дешевых распродаж. Многие эксперты утверждают, что выставка способна приносить миллион долларов прибыли за неделю или десять дней работы. Но штат, не проводя конкурентных торгов, сдает помещение в аренду менее чем за 7000 долларов в день». Selwyn Raab and Carol Vogel, “Neglected Urban Armory Battles for Survival,” New York Times, March 6, 1998.

13Alchian, “Property Rights,” 129.

14Alchian, intoduction to Economic Forces, 9.

ский экономист предыдущего поколения, опубликовал в 1924 году

важную статью «Заблуждения в истолковании социальных издержек», освещающую социальную функцию собственности15. Но видные члены чикагской школы, Джордж Стиглер и Милтон

Фридмен, проявили полное равнодушие к предмету. Что касает-

ся самой знаменитой статьи Коуза, то, на первый взгляд, она не

имела отношения к правам собственности.

Теорема Коуза

Ранее в этой книге делалась попытка провести различие между влиянием права на экономику и обратным влиянием экономических результатов на корпус права. Чаще всего право и экономическая наука больше интересовались последним, причем настолько, что Мортон Хорвитц из Гарвардской школы права заявил, что

эта теория, подобно «вульгарному марксизму», воспринимает

право как «надстройку», отражающую «то, что является “реальным” в “базисе” экономической рациональности»16. Кроме то-

го, она, по словам экономиста Дэвида Фридмена, намечает пути

влияния права на поведение и предсказывает, как «разумный человек отреагирует на правовые нормы»17. Закон, утверждаемый законодателями или судами, рассматривается как «система стимулов, предназначенных для влияния на поведение».

Примеры общеизвестны, но иногда экономические последствия законодательного творчества оказываются неожиданными. Законы

о минимальной заработной плате увеличивают уровень безработицы. Законы о регулировании арендной платы за жилье принимаются для блага арендаторов, но их последствия неоднозначны:

те, кто снимал квартиру в момент принятия закона, выигрывают, а будущие арендаторы, которые просто не смогут найти сдающуюся квартиру, окажутся в невыгодном положении. Если закон просуществует достаточно долго, строить жилье станет невыгодно, и в

городе наступит разруха. Подобного рода анализ восходит по мень-

шей мере к Адаму Смиту, который изучил экономические последствия меркантилистского законодательства. В свою книгу «Капитализм и свобода» (1962) Милтон Фридмен включил немалую толику «теории экономики и права»18. Указывая на непреднаме-

15Frank H. Knight, “Fallacies in the Interpretation of Social Cost,” in The Ethics of Competition (New York: Harper & Bros, 1935), 217—236.

16Morton Horwitz, “Law and Economics: Science r Politics?” Hofstra Law Review 8 (1980): 905.

17David R. Henderson, ed., Fortune Encyclopedia of Economics (New York: Warner Books, 1993), 694—95.

18Фридмен Ф. Капитализм и свобода. М.: Новое издательство, 2006. С. 205—218.

ренные последствия политики поддержания сельскохозяйственных цен, обязательного социального страхования и законов о минимальной заработной плате, он просто применяет экономический

анализ к изменениям в праве. Подобных примеров можно при-

вести сотни.

В 1959 году Рональд Коуз написал статью о Федеральной комиссии по связи, в которой доказывал, что правительству не нужно заниматься распределением лицензий на использование опре-

деленных частот для теле- и радиовещания, потому что все сделает сам рынок, если установить права собственности на эти частоты

и продавать их тому, кто предложит больше. В ответ на критику тех, кто, подобно судье Феликсу Франкфуртеру, заявлял, что без регулирования не обойтись, потому что «в силу естественных причин число станций, способных вести вещание, не создавая помех друг другу, ограничено», Коуз ответил, что в этом отношении радиочастоты ничем не отличаются от других экономических благ. И заблуждаются те, кто говорят, что конкуренция приведет к хаосу. Реальная проблема состоит в том, что «не созданы права собственности на редкие радиочастоты». Далее он сказал: «Если бы один человек использовал участок земли для выращивания овощей, а потом пришел бы другой и на месте грядок выстроил дом, а потом появился и третий, чтобы снести дом и устроить на его месте парковку, то нет сомнений, что для точности описания эту ситуацию следовало бы назвать хаосом. Но было бы заблуждением винить в этом систему частного предпринимательства и конкуренции. Система частного предпринимательства не может функционировать надлежащим образом, пока не установ-

лены права собственности на ресурсы, а когда это сделано, желающий использовать ресурсы должен заплатить за это их владельцу. Хаос исчезает, а с ним исчезает и роль правительства, если не считать того, что, конечно же, необходима система, определяющая права собственности и разрешающая спорные ситуации»19.

Что до взаимных помех при вещании, то Коуз пришел к выводу, что рынок позаботится об этом точно так же, как и в случае

с недвижимостью. Нет необходимости строить дома на таком расстоянии друг от друга, чтобы не доносился никакой шум. Дорогие дома могут быть разделены, недорогие — могут стоять вплотную.

В то время Коуза все больше интересовал вопрос о воздействии одной собственности на другую, и это стало основой его следующей и самой важной статьи «Проблема социальных издержек»20.

19Ronald Coase, “The Federal Communications Commission,” in The Economics of Property Rights, eds. Eirik Furubotn and Svetozar Pejovich (Cambridge, Mass.: Ballinger Publishing Co., 1974), 81—82.

20Коуз Р. Проблема социальных издержек // Коуз Р. Фирма, рынок и право. М.: Дело, 1991. С. 87—141.

Когда в 1991 году Коузу присудили Нобелевскую премию, шведская академия сослалась именно на эту статью. Стив Чен, ученик Армена Алчиана, предположил, что это «возможно, самая

цитируемая экономическая работа нашего времени» — почти 700 ссылок за 1966—1980 годы21.

Статья Коуза была опубликована в The Journal of Economics and Law, который Чикагский университет выпускает с 1958 года; его первым редактором был Аарон Директор, другой основатель

области «теория экономики и права». Журнал был задуман как

противовес ярко выраженной этатистской позиции, которой при-

держивался в то время экономический факультет. В то время ка-

залось, что никакой результат не сможет удовлетворить принципиальных критиков рынка. Ходила шутка, что экономисты приписывают рост цен монополии, падение цен — хищнической конкуренции, а стабильность цен — сговору производителей. Ди-

ректор также вел курс экономической теории в Чикагской школе

права. Некоторые из тех, кто был его студентом, прошли «через настоящее религиозное обращение, — вспоминает Роберт Борк. — Это изменило наше представление о мире»22.

Статья Коуза полемизировала с утверждением А. Пигу, заявившего в «Экономической теории благосостояния», что «последователи классических экономистов» проявили чрезмерный оптимизм, предполагая, что «свободная игра корыстного интереса», освобожденная от правительственного вмешательства, способна сама по себе обеспечить максимизацию результатов экономической деятельности23. Даже Адам Смит, полагал Пигу, не осознавал насколько система естественной свободы «нуждается в охране с помощью специальных законов» с тем, чтобы она могла обеспечивать наиболее производительное использование ресурсов

страны. Пигу взял для иллюстрации своего аргумента знакомые примеры экстерналий. Дым в городах, например. Смысл в том,

что за издержки, создаваемые ее дымом, расплачивается не фаб-

рика, а город: издержки «обобществляются».

Коуз возразил, что в подобных случаях «отрицательных эк-

стерналий» в государственном вмешательстве зачастую нет не-

обходимости. Его анализ стал известен как теорема Коуза, а использованный для иллюстрации пример с тех пор украшает почти

каждое изложение теории экономики и права. Железная дорога идет мимо фермы, а искры из паровозной топки грозят сжечь весь урожай. Не имеет значения, у кого есть законное право (дымить

21Steven N. S. Cheung, “The Contractual Nature of the Firm,” Journal of and Law Economics 26 (April 1983), 20.

22Bork, “Fire of Truth,” 183.

23Пигу А. Экономическая теория благосостояния. М.: Прогресс, 1985. С. 127, 128, 184.

или быть защищенным от угрозы пожара), отмечает Коуз, но ресурсы будут использованы точно таким же образом, потому что

тот, кто выше ценит соответствующее право, купит его у другого. Если, например, железная дорога ценит это право выше, чем фер-

мер, а у фермера есть право быть защищенным от искр из трубы

паровоза, то железная дорога купит это право у фермера.

«За кем бы ни были законные права, — написал Ричард Познер в книге «Экономический анализ права», — результат, то есть использование ресурсов, остается одним и тем же: железная до-

рога разбрасывает искры, а фермер копается в земле»24. Разница только в том, что в одном случае железная дорога платит фермеру, а в другом случае не платит. Но использование ресурсов остается тем же самым, вне зависимости от того, кому принадлежат

права собственности. Такой результат казался парадоксальным,

и в него поначалу не поверили. «Мне намекали на то, что я заблуждаюсь», — вспоминал потом Коуз. В то время он преподавал в Виргинском университете, и его пригласили в Чикаго — отстоять свою позицию. Группа ученых собралась в доме Аарона Ди-

ректора, и эту дискуссию Джордж Стиглер потом назвал «одним

из самых волнующих интеллектуальных событий моей жизни». Милтон Фридмен был среди скептиков. Но Коуз «не принял ни

одного из наших ошибочных аргументов», — вспоминает Стиглер.

«Милтон нападал на него то с одной стороны, то с другой. Затем, к нашему ужасу, он промахнулся и попал в нас». К концу вечера все согласились, что Коуз был прав25.

Первоначально его целью было показать, что для разрешения

проблем, возникающих между соседними владельцами собствен-

ности, не нужно вмешательства государства; стороны в состоянии сами договориться о решении. Потом он понял, что, независимо от

того, какой из сторон принадлежит право, использование ресурсов останется таким же. Идею можно изложить следующим образом:

когда собственники имеют возможность с помощью переговоров разрешить «пограничный» конфликт, изначальное распределение

«прав собственности» не окажет влияния на использование ресурсов. Именно Джордж Стиглер назвал эту идею теоремой Коуза.

Теорема Коуза косвенным образом привлекла внимание к од-

ному из ключевых утверждений этой книги: передаваемые (обмениваемые) права собственности — это ключ к экономиче-

ской эффективности, к добрым отношениям между соседями и к

мирным отношениям в обществе в целом. На основе идеи Коуза

был сформулирован один из самых фундаментальных принципов

24Richard A. Posner, Economic Analysis of the Law, 2nd ed. (Boston: Little Brown, 1977), 35.

25Kitch, “Fire of Truth,” 220—221.

экономической теории: когда права собственности хорошо оп-

ределены и могут быть куплены и проданы, все блага окажутся в распоряжении тех, для кого они представляют наибольшую ценность. Ресурсы будут отданы наиболее высокооцениваемой цели.

К этому выводу, разумеется, можно было прийти и напрямую, без болтовни об экстерналиях. Но Пигу поставил вопрос, и главным

достижением Коуза было то, что он вернул экономическому ана-

лизу «оптимизм» экономистов классической школы. Проблемы, возникающие на «границах» собственности, могут быть разре-

шены в ходе переговоров сторон и никоим образом не угрожают

стабильности рыночной экономики.

Когда бывшие социалистические страны столкнулись с зада-

чей приватизации, теорема Коуза дала предварительный ответ

на вопрос, кому должна быть продана государственная собственность. В экономическом плане, в соответствии с логикой Коуза, это не имеет большого значения, при условии что кто-нибудь станет собственником. «Неважно, кто чем владеет», — как сказал Коуз в одном из интервью26. Если некто ценит некую вещь больше, чем ее нынешний владелец, он может купить ее.

Этот вывод резко расходится с прежними концепциями собственности, указывая на то, что по своему существу собственность

эпохи свободного рынка отличается от феодальной. В прошлые

века считалось, что собственность «присуща» давнему владель-

цу и его потомкам. Феодальная собственность была так статич-

на, что передаваемость даже не считали ее свойством. Владельца средневекового замка знали все. Но кому известно имя владель-

ца современного небоскреба? Идея Коуза заключается в том, что

неважно, кто именно (а потому нам можно и не знать) владеет собственностью, но очень важно то, чтобы правовой режим позволял кому-либо (или какой угодно корпорации) владеть ею,

продавать тому, кто больше предложит.

Отвлечемся на трансакционные издержки

Здесь следует рассмотреть обстоятельство, сыгравшее немалую

роль в развитии теории экономики и права. Оно могло также стать

источником путаницы. Коуз добавлял, что его аргумент истинен только при условии, что отсутствуют «издержки на осуществление

трансакции». Всем знаком если не сам термин «трансакционные издержки», то его смысл. Речь идет об издержках сверх цены самого товара. Поход в булочную требует времени и сил, а если

26Thomas W. Hazlett, “Looking for Results: An Interview with Ronald Coase,” Reason 28 (January, 1997): 40—48.