2008_Betell_T__Sobstvennost_i_protsvetanie

Введение

Учитывая советский опыт, многие согласятся, что система частной собственности необходима из экономических соображений. Но как насчет справедливости, как насчет наших прав? Разве не-

льзя придумать нечто морально более возвышенное, чем система,

которая эффективна только потому, что побуждает людей блюсти собственные интересы?

«Проблема собственности, как она стоит в современной политической теории, — это проблема оправдания», — написал

в1980 году Кеннет Миног*. Для философов, которые заинтере-

совались этой темой в последние годы, отношения между собственностью и справедливостью затмили все иные соображения. В их исследованиях частная собственность неизменно оказывалась на скамье подсудимых. Ее защитникам следовало быть готовы-

ми к возражению академической науки: в чем ваше оправдание?

Интеллектуальный климат был таков, что сторонники государственной собственности многие годы свободно проходили сквозь подобные блокпосты. Поразительно, что только в 1995 году, через четыре года после развала СССР, британская лейбористская

партия наконец отказалась от «четвертой статьи» своей програм-

мы, призывавшей к национализации средств производства. Удовлетворяет ли частная собственность требованиям социаль-

ной справедливости? В качестве иллюстрации я исследую великие перемены, происходящие после того, как в кондоминиуме с общими

счетчиками коммунальных услуг после установки индивидуальных

счетчиков каждый начинает платить за себя — это тождественно тому, что происходит при переходе от общественной собственности

к частной. Здесь, вдобавок к выигрышу в эффективности, вскрывается не осознанная ранее связь между системой частной собствен-

ности и справедливостью в ее классическом понимании.

Ачто сказать о взаимосвязи между правами собственности и гражданскими правами? В XVIII—XIX веках понимали, что

«первостепенные» права на жизнь и свободу немногого стоят

вотсутствие прав собственности. Сравнительно недавно, прежде

всего благодаря советскому эксперименту, мы пришли к пониманию и того, что в отсутствие соблюдения прав собственности не гарантируются и «второстепенные» права: свобода слова, свобода

совести, право ношения оружия и пр. Таким образом, собственность — это великий страж иерархии прав. Поскольку мы материальны, то, чтобы мы могли мирно пользоваться нашими граж-

данскими правами, занимаемое нами физическое пространство

должно быть защищено от вторжения.

*Kenneth R. Minogue, “The Concept of Property and Its Contemporary Significance,” Nomos XXII, Property (New York: New Yprk University, 1980), 3.

Глава 11 КАЖДОМУ ПО ДЕЛАМ ЕГО

Кондоминиум

Наша жизнь столь полно погружена в частную собственность, что легко принять даруемые ею блага за данность. Однако некоторые повседневные ситуации позволяют нам увидеть, как выглядит жизнь в ее отсутствие. Они открывают нам великую перемену, наступающую в результате приватизации коммунальных услуг: эффективность повышается и, что еще важнее, сама справедливость делается привычной. Для наглядного доказательства возь-

мем многоквартирный жилой дом в столице США Вашингтоне,

вкотором жил автор этой книги. В одном важном аспекте жизнь

втаких домах организована примерно так же, как в Плимутском

поселении. В этом большом доме примерно 300 частных квартир, купленных и проданных на свободном рынке. Его население, пожалуй, раза в два больше, чем было в Плимуте в 1620 году. Жильцы оплачивают коммунальные услуги, которые начисляются так: сумма расходов по дому делится на общую жилую площадь, и каждый владелец квартиры платит пропорционально ее величи-

не. Для простоты будем предполагать, что все квартиры одинако-

вы и все платят, соответственно, одинаково.

Важно то, что в квартирах нет индивидуальных счетчиков. Все потребляемые коммунальные услуги измеряются на входе в дом. Затем сумму счета делят между жильцами (поровну, как мы договорились). На оплату коммунальных услуг — газа, воды, отопления и электричества — идет примерно треть годового бюджета дома, составляющего 1 млн долларов. И в потреблении электричества появляются прекрасные возможности для «безбилетни-

чества».

Как распределяются права собственности на коммунальные услуги внутри дома? Все владельцы (или арендаторы, потому что многие квартиры сдаются) могут использовать столько воды,

электричества и мазута, сколько пожелают, безо всяких ограничений. А потом каждый оплачивает примерно трехсотую часть счета за услуги. Короче говоря, совпадение потребления и опла-

чиваемого счета было бы чудом. Без индивидуальных счетчиков

достичь такой пропорциональности трудно или даже невозможно. Это приводит к следующим сценариям (гипотетическим, но правдоподобным).

Посмотрим сначала на Мэри, которая добросовестно выклю-

чает за собой свет и термостат. За год она немного уменьшает счета всего дома за электричество, но сама получает лишь одну трехсотую от сэкономленного. Она делится со всеми жильцами

дома плодами своей экономности, но на нее полностью ложатся все издержки такого поведения: свет у нее тусклее, зимой в квартире холоднее, а летом жарче). И ее счета за электричество лишь чуть меньше, чем были бы, если бы она расходовала его, не жалея. Предположим, что своей экономностью Мэри сберегает за

электричество на 150 долларов в год. Эта сумма, следовательно,

раскладывается на всех обитателей дома поровну. В результате и ее личный счет, и счета остальных жильцов за год уменьшаются на 50 центов.

А теперь заглянем к ее соседу Тому, который, по чистому сов-

падению, очень похож на автора. В супермаркете он покупа-

ет многоваттные лампочки, а вечером, уходя из дома, беспечно

забывает погасить свет. Зимой он обогревает квартиру, а летом

включает кондиционер. Но на него ложится только одна трехсотая часть цены всех этих излишеств. Единственный входной счетчик и оплата счетов поровну позволяет ему взвалить на остальных плату за свою расточительность, а самому пользоваться комфор-

том. Он живет с комфортом, а другие платят за это.

Посмотрим, что происходит, когда он в августе решает на не-

делю уехать из дома. В порыве сознательности он сначала решает

перед отъездом выключить кондиционер. Но потом прикидывает, что тогда он вернется в жаркую квартиру, и потребуются часы, чтобы ее охладить. Поэтому он оставляет кондиционер работать. Дополнительные расходы составят, скажем, 15 долларов. Осознанно или нет, но он действует исходя из следующего расчета: он лично заплатит только одну трехсотую этой суммы, то есть 5 центов. Но столько же заплатит каждый жилец. Расходы

Тома на возвращение в прохладную квартиру составят пятачок, но и все остальные жильцы дома выложат по пять лишних центов

за его комфорт.

Такая организация дела очевидным образом толкает людей к избыточному потреблению. Исторически доля расходов на оплату коммунальных услуг увеличивалась, несмотря на постепен-

ную замену старого электрооборудования более экономичным.

Когда проезжаешь рядом с домом в темное время суток, он свер-

кает огнями, как рождественская елка. Представитель Потомакской компании электроснабжения говорит, что когда в таких домах устанавливают в каждой квартире электрические счетчики, потребление энергии обычно падает примерно на 25%.

Корректирующий механизм известен: счетчики в каждую

квартиру. В многоквартирных домах счетчики — это инструмент

приватизации коммунальных услуг. Благодаря разделяющим

квартиры стенам потребление энергии в таких домах уже приватизировано. Счетчики позволяют сделать оплату пропорциональной потреблению. Так коммунальные услуги переходят из

общественной собственности в частную.

Но ввести эти новшества не так-то просто. Установка счетчи-

ков стоит денег. При этом, правда, экономится энергия, так что расходы окупятся, скажем, за десять лет, но советы, управляющие кондоминиумами, обычно выступают против таких проектов, в основном из-за того, что владельцы квартир (то есть люди, избирающие советы) обычно не рассматривают свои квартиры как долгосрочное капиталовложение. Будущее всего дома — это не их

будущее. Большинство жильцов планируют в ближайшие год-два

продать квартиру и съехать и не хотят нести расходы, выгода от которых достанется в основном не им, а следующему владельцу квартиры.

Известно, что наличие квартирных счетчиков повышает ценность здания, так что продажная цена расположенных в нем квартир соответственно возрастет. Настойчивые руководители кондо-

миниума могли бы уговорить жильцов пойти на такие расходы.

Но дело в том, что в потреблении коммунальных услуг проблема «безбилетничества» практически невидима. Когда на совете жильцов однажды эта проблема была поднята, один из членов совета возразил, что уменьшение расхода энергии одним жиль-

цом будет немедленно съедено возросшим потреблением другого

жильца. Его удалось переубедить, но это показало, что проблема

«безбилетничества» не является интуитивно понятной. Из-за не-

приметности самой проблемы и ощутимых расходов на ее устра-

нение решение вечно откладывается. (В конце концов проблему, быть может, удастся решить, когда появятся менее дорогие технологии измерения.)

Сделаем следующий шаг в анализе коммунальных услуг. Предположим, что совет кондоминиума решил: система с единственным счетчиком на входе в дом недопустима. Но совет возражает против установки квартирных счетчиков — скажем, не только из-

за связанных с этим расходов, но и потому, что члены совета разделяют философское отвращение к самой идее приватизации. Они

признают, что коммунальные услуги на дармовщину приводят

к тому, что появляются выигравшие и проигравшие, а хорошие

люди субсидируют плохих, и решают, что ситуацию нужно испра-

вить. Итак, они объявляют программу борьбы с энергетическим эгоизмом в доме и за достижение «энергетической справедливости», но без приватизации. Что они будут делать?

Начнут они с увещеваний. Развесят в лифтах и коридорах плакаты, подсунут под двери жильцов листовки: «Думай о других!»

«Выключай свет, когда он не нужен!» На самом верху вывесят

огромную растяжку (как в советской Москве): «Этот дом борется за энергетическую честность и справедливость!» Но через пару

месяцев станет ясно, что желаемого результата нет. Мэри стала

экономней, чем обычно, а Том игнорирует все призывы.

Тогда совет кондоминиума решает перейти к более суровым мерам. Нанимают «энергоконтролеров», и они каждый вечер патрулируют по коридорам и стучат в двери. «Есть кто-нибудь дома? На дворе стало прохладней. Вы уже выключили свой кон-

диционер?» Но жильцы очень быстро привыкают ко всему это-

му и перестают обращать внимание на патрули. Мэри и так ведет себя безупречно, а Том не поддается исправлению. Потребление энергии не снижается.

Тогда будут приняты более радикальные меры. Энергетиче-

ские патрули получают дубликаты квартирных ключей. Жильцам

объясняют, что вторжение в частную жизнь будет минимальным: патрульные могут войти в квартиру, только не получив ответа на стук в дверь. Так что они будут входить только туда, где никого нет дома, а «когда людей нет дома, нечего жечь лампочки и го-

нять кондиционер». Однако через некоторое время выясняется,

что люди приспособились: они либо подкупают патрульных, либо с помощью электроники изображают свое присутствие дома.

По ходу дела совет взвалил на дом немалые новые расходы: патрульным надо платить. И им платят. Результаты нулевые.

В конце концов патрульных наделяют полномочиями полиции,

и теперь они могут входить в любую квартиру в любое время. Как совет оправдает эту последнюю, драконовскую меру? Сошлет-

ся на признанный авторитет. Именно Ленин в 1918 году сказал:

«Мы ничто не признаем частным делом».

Это, разумеется, фантастический сценарий, потому что жиль-

цы давно бы переизбрали совет и не допустили такого развития

конфликта либо продали свои квартиры и разъехались кто куда.

Но он показывает, что если заменить законы частной собствен-

ности увещеваниями (т.е. «образованием»), теряется и экономическая эффективность, и справедливость. А когда вводятся меры

принуждения, о неприкосновенности частной жизни можно забыть.

Моральность частной собственности

Согласно закону Грэшема плохие деньги вытесняют из обращения хорошие. Согласно логике «общинных выпасов» плохие люди вытесняют хороших. Рассмотрим пример федерального бюджета, который, на первый взгляд, не связан с вопросом о пот-

реблении энергии. Бюджет можно представить как общий котел

с деньгами, в который ежегодно закачивают 1,7 трлн налоговых долларов, принадлежащих налогоплательщикам. Вокруг котла

собрались 435 конгрессменов и 100 сенаторов. Источником их власти и влияния является исключительное «право откачивания». Они действуют в условиях следующего ограничения: откачивание можно вести только тогда, когда в нем одновременно участвует большинство. При выполнении этого условия деньги можно откачивать и отправлять назад, в свои избирательные округа. В основе необходимого большинства лежит принцип «ты — мне, я — тебе»:

конгрессмен голосует за проект, выгодный избирательному округу

коллеги, а тот отвечает взаимностью, и так далее.

Федеральные расходы продолжают расти по той же причине, что и потребление электроэнергии в доме с одним счетчиком на входе. В самом Конгрессе на входе только один «счетчик», по-

тому что налогоплательщикам, как и жильцам нашего дома, при-

ходится платить по одной ставке независимо от того, будут ли в их

округе финансироваться какие-либо федеральные проекты. Дело

в том, что федеральный налоговый кодекс един для всех штатов. Поэтому все законодатели ведут себя как транжиры — стараются

поскорее откачать из общего котла все что можно (т.е. голосуют

за большинство законопроектов о расходах).

Предположим, что кандидат ведет кампанию под лозунгом, что он, в отличие от всех остальных, будет осмотрительно расходовать деньги налогоплательщиков. Если он попадет в Вашингтон, то будет голосовать против ненужных расходов. Проблема в том, что такое поведение, сколь бы похвальным оно ни было, вряд ли побудит его коллег вести себя так же. Напротив, им останется больше денег для закачивания в свои избирательные округа. Ма-

ловероятно, что такой кандидат будет избран. Но предположим, что он победил.

Попав в Вашингтон, этот конгрессмен поймет то, чего не по-

нимал в ходе избирательной кампании: голосуя против расходов, он во многих случаях лишит своих избирателей возможности получить назад те деньги, которые они внесли в общий котел (в

виде налогов). Поэтому, вместо того чтобы голосовать против расходов, он присоединится к всевозможным коалициям, чтобы выбить побольше денег для своих избирателей. Некоторые избиратели, вспоминая обещания конгрессмена, придут к выводу, что он «продался». На самом деле за изменением его поведения стоит не личная слабость, а институциональная логика Конгресса.

Подход к бюджету как к «общественной собственности» помо-

гает понять, почему избиратели голосуют за расточительных законодателей и прижимистых президентов. В отличие от отдельных

законодателей президент, вооруженный правом вето и правом

налоговых инициатив, имеет возможность понижать объем общего «котла». Это дает избирателям возможность, которой у них

нет на выборах в конгресс, подать голос против всех законодателей разом: против тех, кто откачивает налоговые доллары, чтобы израсходовать их неведомо где.

Эквивалентом квартирных электросчетчиков в бюджетном процессе было бы такое изменение налогового кодекса, чтобы в каждом избирательном округе подоходный налог повышался или понижался в зависимости от того, как соответствующий кон-

грессмен голосовал за расходы в предыдущем году. Тогда тран-

жиры взваливали бы повышенные налоги на своих собственных избирателей. Можно уверенно предсказать, что эта реформа быстро привела бы к снижению федеральных расходов, а все разговоры о бюджетном дефиците остались бы в прошлом. Нет нужды

говорить о том, что подобная налоговая реформа даже не рас-

сматривается.

Едва ли можно отрицать, что в доме с одним счетчиком на входе сложилась несправедливая ситуация, иначе говоря, что Том ведет себя эгоистично. Несправедливость возникает из-за того,

что институциональные условия (коллективной оплаты счета)

позволяют ему перекладывать на соседей издержки, которые

по справедливости должен нести он сам, или из-за того, что, извле-

кая выгоды из такого решения, он ведет себя расточительно и эгоистично. Сама система оплаты морально и материально «поощряет» его неправильное поведение. Ему выгодно быть расточительным и эгоистичным. Отсюда следует, что эгоизм, который принято считать моральным пороком капитализма (экономической системы,

основанной на частной собственности), гарантированно проявля-

ется там, где частная собственность либо не существует, либо трудно определить права собственности и обеспечить их соблюдение.

Предположим, что в этом доме наконец-то приватизировали потребление электроэнергии. Счетчики уже стоят, Том снова со-

бирается летом на недельку сбежать из города. На этот раз он уж точно выключит свой кондиционер перед отъездом. Он знает, что если не сделает этого, то счет в конце месяца будет на 15 долларов больше. Можно ли сказать, что он поступает эгоистично, выклю-

чая кондиционер перед отъездом? Вряд ли есть смысл обвинять

в эгоизме того, кто ведет себя экономно. Разве мы называем эго-

истом небогатого человека, покупающего дешевый рубленый бифштекс, а не дорогой натуральный?

А теперь предположим, что Том решил не выключать кондиционер перед отъездом. Счетчик крутится, но он предпочитает заплатить на 15 долларов больше, чтобы не возвращаться в раска-

ленную квартиру. Разве он поступает эгоистично? Это обвинение

снова бессмысленно, потому что расходы несет он сам. Наказание соответствует расточительности. Если у него плохо с деньгами

и он пытается экономить, то можно сказать, что, оставив включенный кондиционер, он свалял дурака, но ничего эгоистичного в этом нет.

Рассмотрим случай человека, который идет в магазин и покупает еду на шестерых, приглашает пятерых на обед и львиную долю приготовленного съедает сам. Остальные расходятся по домам голодными. Он действовал эгоистично? Несомнен-

но. (А точнее, по-хамски.) А теперь представим, что шестеро

пошли в ресторан и договорились, что каждый платит за себя. Один член компании заказывает самые дорогие блюда — и платит за них сам. Он действует эгоистично? А что, если они решили взять общий счет и оплатить его поровну? Пятеро ведут себя

экономно, а один жизнерадостно шикует. Он действует эгоис-

тично? Разумеется. Представьте себе общий котел в некоей артели. Один возвращается раньше всех и торопится съесть побольше. Это эгоизм? Да.

Я говорил выше, что в доме с одним счетчиком на входе Том

под влиянием сознательности сначала решает выключить кондиционер перед отъездом из города. Из всех рассмотренных выше примеров следует, что если в ситуации можно руководствоваться сознательностью, то в ней можно проявить и эгоизм; но когда место общественной собственности занимает частная, разговор о сознательности и эгоистичности лишается всякого смысла.

Эгоистичные поступки возможны только при условии, что пра-

ва собственности определены нечетко или вовсе не определены,

потому что именно в таких ситуациях человек, исходя из личных интересов, имеет возможность переложить свои расходы на других.

Эгоист — это тот, кто, пренебрегая честностью, берет себе чрезмерно большую долю некого общего блага, тем самым оставляя прочим несправедливо мало. Но подобная ситуация исключена, если все согласовано, если все доли определены и рас-

пределены. Поэтому можно возразить тем, кто утверждает, что если частная собственность и «работает», то только потому, что

открывает простор для эгоизма. Мы можем ответить, что эгоизм

может царить только там, где нет частной собственности.

Противник частной собственности может, тем не менее, на-

стаивать, что в идеале люди должны действовать бескорыстно, не поддаваясь действию всевозможных экономических стимулов, морковок и счетчиков. Самим своим существованием такие механизмы неизбежно разрушают надежду на чисто моральное совершенствование, которое в идеале не может быть связано ни

с какими морковками. (В конце концов, настоятель монастыря

не пытается укрепить праведников на духовном пути, предлагая им материальное вознаграждение.) Даже если мы согласимся, что общественным идеалом является бескорыстие, лучше не де-

лать его основой системы, в которой бескорыстные оказываются заложниками наихудших. Порядок, при котором вознаграждение систематически достается наихудшим, не может привести ни к чему хорошему. Как написал Гарретт Хардин, неуправляемые общинные выпасы порождают «звериный эгоизм, неравенство и несправедливость»1.

Читатель, конечно же, согласится, что установка в квартирах индивидуальных счетчиков обеспечит снижение потребления, — иными словами, это экономически выгодно. Но важнее то, что тем самым будет обеспечен недостающий элемент справедливо-

сти. Когда Том, уезжая из города, оставляет включенный конди-

ционер, отлично зная, что «дому» это будет стоить доллары, а ему лично только несколько центов, он поступает не только расточительно, но и несправедливо. Систематическая несправедливость наносит куда больший ущерб общественному согласию, чем систематическое расточительство.

В «Сумме теологии» святой Фома Аквинский утверждает, что

«справедливость — это постоянное и твердое желание давать каж-

дому то, на что он имеет право»2, а Томас Гоббс считал это «определением справедливости, даваемым схоластами»3. На другой странице Фома Аквинский сказал, что «справедливость в соб-

ственном смысле слова — это особое достоинство, цель которого

в совершенном воздаянии, которое заключается в том, чтобы дать

нечто в точности равноценное. Но имя справедливости распространяется на все случаи, в которых воздается нечто должное».

Обеспечивая каждому то, на что он имеет право (большие счета за электричество расточителям и небольшие — людям бережливым), частная собственность способствует установлению справедливости в сфере экономики. Мы уже видели, что если частная собственность впервые устанавливается там, где все было общим, она обращает на каждого из участников экономические последствия его действий, и кто-то оказывается наказан, а кто-то вознагражден.

Таким образом, в кондоминиуме результат приватизации коммунальных услуг в точности соответствует традиционному определению справедливости. Великое благо, даруемое частной

1Garrett Hardin, “The Tragedy of the Commons,” Science, December 13, 1968.

2Thomas Aquinas, Summa Theologica, I—II, Q. 64, art. 2, in Basic Writings of St. Thomas Aquinas, ed. Anton C. Pegis (New York: Random House, 1945), 2: 491.

3Гоббс Т. Левиафан // Гоббс Т. Соч. В 2-х т. Т. 2. М.: Мысль, 1991. С. 109.