Лекция 3-я: Методологическая программа системно-синергетического исследования 1
1. Общая характеристика системного мышления
Хотя введенное в середине XX в. понятие «системный подход» употребляется часто и поныне, сейчас уже ясно, что имеется в виду совсем не конкретная методологическая процедура частного значения — «подход» в собственном смысле слова, а нечто гораздо более масштабное — особый способ мышления, проявляющийся в наши дни и в научном познании, и в техническом творчестве, и в проектной деятельности, и в медицинской, и в управленческой, все глубже проникающий в общественное сознание; неудивительно, что он захватывает и сферу философского умозрения. Обретение системным мышлением парадигмального, говоря языком Т. Куна, масштаба объясняется тем, что во второй половине XX в. во всех областях культуры приходится иметь дело с целостными, сложными и сверхсложными системами, которые оказываются доступными познанию, преобразованию, управлению, проектированию именно в своей целостности и поэтому не допускают привычного аналитического расчленения и оперирования каждой частью порознь, ибо система есть нечто большее, чем сумма составляющих ее частей.
Так выяснилось, что традиционные способы изучения подобных объектов и управления ими неэффективны и что необходима разработка новых методов, отвечающих природе системных объектов, способам их существования, функционирования и развития. Методологическая концепция, решавшая эту задачу, родилась из потребности изучения живых систем в их целостном
1 В этой лекции излагается концепция, которую автор разрабатывает на протяжении четверти века, — от статьи «О системном подходе к системному подходу» (1973; переиздана в сб. «Системный подход и гуманитарное знание», 1991) до методологического введения к «Философии культуры» (1996).
бытии (не случайно родоначальниками системного подхода были биологи — в США Л. Берталанфи, в России академик П. Анохин), а затем стало ясно, что эта методологическая программа применима и к системам социальным, к бытию человека, его деятельности, культуре, языку, искусству, т. е. к наиболее сложным системам, изучение которых аналитическим методом не давало — и не могло дать! — адекватного о них представления. Значительный вклад в развитие системного подхода в этом направлении внесли американский социолог Т. Парсонс и немецкий методолог Н. Люман, издавший в 1984 г. «Очерк общей теории социальных систем»; развивая идеи Т. Парсонса, ученый предложил такую классификацию систем:
Корректность такой классификации может быть оспорена, и неясно, в частности, где может находиться в ней художественная деятельность человека, но несомненно, что последняя, как и эстетическая сфера культуры, да и культура в целом, является сложнейшей системой, исторически организовавшейся, точнее, самоорганизовавшейся, и потому требующей от изучающих ее наук системного к ней подхода. Когда же в 70-е годы на методологической почве, вспаханной системным подходом, родилась новая научная дисциплина — синергетика, сосредоточенная на изучении процессов организации и реорганизации сложных систем, ее основоположники, работающие в сфере физики и математики, — Г. Хакен, И. Пригожий и И. Стенгерс сразу же обнаружили, что законы самоорганизации развивающихся систем имеют не частный, термодинамический, а общий характер, непосредственно проявляющийся и в развитии социокультурных систем.
В нашей стране разработку общей теории систем и методологии системных исследований, с опорой на сделанное в этом направлении за рубежом и преодолевая упорное сопротивление догматиков от советского квазимарксизма, начали в 60-е годы И. Блауберг, В. Садовский, Э. Юдин, А. Уемов, В. Сагатовский и другие ученые; в 1969 г. в Москве основан ежегодник «Системные исследования», в 70-е—80-е годы стали выходить одна за
другой книги, посвященные теории и истории этого направления научной мысли; тогда же была оценена по достоинству деятельность замечательного русского ученого, писателя и философа А. Богданова, уже в начале XX в. предвосхитившего своей «всеобщей организационной наукой» последующее развитие мировой научной и философской мысли по тому пути, на котором родились теория систем, кибернетика и синергетика. В 80-е годы принципы синергетики стал разрабатывать у нас математик С. Курдюмов, увидевший, подобно своим зарубежным коллегам, что принципы эти раскрывают общие закономерности развития как процесса перехода от одного уровня организации системы к другому, более высокому, и потому они непосредственно применимы к изучению социальных и культурных систем; это привело ученого к содружеству с философом Е. Князевой, послужившему выявлению действительного масштаба синергетических законов; итоги их работы, опубликованные в ряде статей в журнале «Вопросы философии» и в резюмирующей монографии, показали действительную всеобщность данных законов и, следовательно, их философско-онтологический, а не частнонаучный характер.
Выход системологии и синергетики за рамки естествознания в сферу социально-гуманитарного знания не мог не вернуть философию к обсуждению вопроса, вставшего перед нею еще в прошлом веке в связи с развитием позитивистской методологии познания — так называемого «редукционизма», т. е. сведения сущности и закономерностей высших форм движения к низшим: социокультурных к биологическим, психологических к физиологическим, духовных к материальным; такие устремления распространились и на сферу эстетики, приводя к утверждениям, что чувство красоты присуще уже животным и потому сущность его физиологическая, а не духовная (позиция Ч. Дарвина и его последователей, провозгласивших эстетику «физиологической» наукой) и что можно говорить об «искусстве животных» (главу под таким названием выделил, например, болгарский философ-марксист и эстетик Т. Павлов). В наши дни попытки обосновать такой взгляд на происхождение и сущность не только эстетических, но и этических явлений делаются с опорой на открытия этологии и генетики (например, в работах В. Эфроимсона).
Представляется очевидным, что простое перенесение представлений теории систем и синергетики из сферы наук о природе в науки о культуре (в частности, в эстетику) неизбежно обернется позитивистским редукционизмом и приведет к ложным выводам, упрощающим подлинную сложность эстетических, художественных, вообще культурных систем, ибо стирает их каче-
ственное отличие от систем физических, химических, биологических. Но столь же ошибочным было бы на этом основании считать системно-синергетические представления неприменимыми к изучению социокультурных объектов, замыкая его в герменевтических процедурах «вживания», «эмпатии», «перенесения», «понимания», «деконструкции»... Все эти процедуры, безусловно продуктивны — более того, необходимы! — когда речь идет об изучении конкретных культурных «предметов « или, как сказал бы Ж. Деррида, «текстов» — произведений литературы, искусства, философии, определенных исторических событий, биографий политических деятелей, мыслителей, художников. Однако в тех случаях, когда гуманитарное знание ставит перед собой чисто теоретические задачи — изучения законов строения, функционирования и развития социальных, культурных, художественных объектов, — оно должно применять те же методологические процедуры, которые выработаны в ходе изучения природных явлений и процессов, но развивая и обогащая эту методологию в соответствии с более высоким уровнем сложности социокультурных систем. Решение этой задачи и предлагается в данном курсе, а обоснование способной ее решить методологической программы — в настоящей лекции.
В последние десятилетия эстетическая мысль, отчасти спонтанно, отчасти осознанно и целенаправленно, стала все чаще рассматривать искусство как сложный системный объект и преодолевать господствовавшее у нас еще в недалеком прошлом примитивное, плоское его понимание как «формы познания» мира, подобной науке, преодолевать и возобладавшее в XX в. на Западе столь же плоское толкование искусства как «формы игры». Вместе с тем эстетика осознала необходимость включения самого искусства в более сложную системную цепь: художественное творчество—художественное произведение—художественное восприятие (такова была программа созданной в 1962 г. в Ленинграде Комиссии комплексного изучения художественного творчества во главе с энтузиастом этого движения Б. Мейлахом). Затем данная коммуникативно-семиотическая система стала рассматриваться в еще более широком и более сложном системном контексте, именуемом «художественной культурой». И все же последовательное проведение системного анализа искусства, как и эстетосферы культуры, все еще не осуществлено, особенно после того, как методология системного исследования была развита синергетикой (хотя первая попытка такого рода была сделана в вышедшей в 1993 г. в Москве книге И. Евина «Синергетика искусства»).
Поэтому представлялось необходимым охарактеризовать основные позиции системно-синергетической программы иссле-
дования тех наиболее сложных систем, которые изучает эстетическая наука. Программа эта охватывает три направления исследования: предметный, функциональный и исторический. Начну с характеристики первого, объединяющего изучение состава системы и ее строения.