2. Философский символизм

Одно из вершинных достижений философского символизма сред­невековья — сочинения выдающегося теолога и философа XIII в., одного из великих учителей католической церкви, св. Бонавентуры. Органичное сочетание глубины мысли с яркостью и духовно-эмоцио­нальной насыщенностью символических образов позволяют Бонавен- туре соединить, казалось бы, несоединимое: изложение абстрактной философской концепции, в частности основ метафизики Аристотеля, с практическим наставлением в способах достижения мистического со­зерцания. По замыслу Бонавентуры, философия, наука, любое мир­ское знание, занятие или искусство могут служить средством для дос­тижения цели более высокой, чем та, которую они сами преследуют. Все явления внешнего и внутреннего мира составляют своего рода символический язык, на котором написана книга вселенной; "творе­ние есть книга, в которой читается созидающая Троица " [5, р. 386]. Чтение этой книги, подобно молитве, способно возбудить в душе чув­ство благоговейного предстояния Богу в страхе и восхищении.

Бонавентура выделяет шесть ступеней, по которым ум продвигает­ся в познании Бога, шесть возможных способов символического зна­ния о нем. Сначала ум должен усмотреть Бога за данной непосредст­венному восприятию картиной мира; величие, красота, неизменные принципы мироустроения — это следы Бога в мире. Характеристики сотворенных вещей являются свидетельствами могущества, мудрости

10 История философии, кн. 1 и благости Бога. Например, "происхождение вещей — а все вещи сотворены, отличены друг от друга и прекрасно устроены трудами шести дней [творения] — возвещает о божественном могуществе, сотво­рившем все из ничего, о мудрости, придавшей всему ясные отличитель­ные черты, и о благости, дарующей всему красоту и совершенство. Величина [мира] вещей своей необозримостью в длину, ширину и глу­бину, неисчерпаемостью силы, распространяющейся вдаль, вширь и вглубь, чему пример — распространение света... явно указывает на безмерность могущества, мудрости и благости Бога-Троицы, который, ничем не обьемлемый, являет Себя во всех вещах могуществом, при­сутствием и сущностью" [6, I, 14]. Для чистого ума и сердца всякая вещь во вселенной, любой ее аспект являет тайну ее Творца. Поэтому, заключает Бонавентура, "кого не просветляет сияние сотворенных ве­щей, тот слеп; кого не пробуждает их звучный голос, тот глух; кто не хвалит Бога за все Его деяния, тот нем; кто не Познает Первоначала вещей по стольким знакам, тот лишен разума" [6, I, 15].

На второй ступени ум усматривает следы божественного произво­ления в действии самой познавательной способности. После этого ум-дух обращается внутрь себя, сначала в своем естественном состоя­нии (третья ступень), затем — преображенный благодатью (четвертая ступень). Пятая и шестая ступени ведут к непосредственному умосо- зерцанию единства Божественного бытия и троичности Бога. Чувство, которое стремится вызвать Бонавентура, — это чувство восхищения или изумления. По мере прохождения этапов богопознания чувство изумления нарастает. Его предельной точкой является состояние, ко­гда человеку в едином акте созерцания даны бытие Бога и троичность его, и тут же он видит, как эти высочайшие, непостижимые для чело­веческого ума совершенства соединены с человеческой плотью, можно сказать, прахом земным, в человеке Иисусе Христе. В этой высшей точке восхождения ум целиком сливается с предметом своего созерца­ния. "Когда наш ум во Христе, Сыне Божием ... созерцает нашу соб­ственную человечность, столь чудесно возвеличенную и столь неска­занно соединенную с божественным; и когда он видит одновременно в одном и том же первое и последнее, высшее и низшее, окружность и центр, Альфу и Омегу, причиненное и причину, Творца и творение, т.е. "свиток, исписанный внутри и снаружи" (Иезек. 2, 10), — тогда наш ум достигает наконец совершенного объекта. Здесь, на шестой ступени, как в шестой день, он достигает с Божией помощью совер­шенного просвещения. И нет ничего большего, нежели этот день по­коя, когда, выходя из себя в экстазе, человеческий ум оставляет вся­кое усмотрение, находя упокоение 'от всех дел, которые делал' (Быт. 2, 2)" [6, VI, 7].

Достижение человеком этого состояния безмолвия ума означает по­терю им своей партикулярности. В этот момент, как свидетельствует Бонавентура, происходит как бы отождествление человека с Иисусом Христом на его земном пути. Человек, достигший этого, больше не нуждается в лестнице, по которой он поднимался к Богу, и он может отбросить ее. Теперь уже не нужно и созерцание. "Совершая этот пе­реход, надлежит оставить все интеллектуальные операции, всю полноту любви в едином порыве устремить к Богу и преобразоваться в Него" [6, VII, 4]. Свои слова Бонавентура подкрепляет авторитетом Диони­сия: „Твердо держась пути мистических созерцаний, оставь и чувства, и действия ума, все вещи видимые и невидимые, все существующее и несуществующее, и сколь возможно возвратись, обнаженный от зна­ния, к единению с Тем, Кто выше всякой сущности и знания. Ибо только безмерным и абсолютным, из себя самого и из всего сущего, исступлением чистого ума, все оставивший и ото всего отрешенный, ты поднимешься к сверхсущественному сиянию божественного мрака" [6, VII, 5].

В символическом познании разум неотделим от веры; он не имеет собственной, автономной области и предмета исследования. В основе акта познания, согласно Бонавентуре, всегда лежит акт веры. Без по­мощи свыше, без откровения, разум не способен найти путь к истине. Поэтому Бонавентура отрицает автономию философского знания. Хо­тя между философией и теологией и есть различие, но развести их, обособить друг от друга нельзя. Истины философии, познаваемые в "естественном" свете разума, це имеют внутренней цельности и завер­шенности, поскольку они ничего не говорят о Творце, являющемся Первопричиной всех вещей, действующем и проявляющемся в бытии каждой вещи. Цель и назначение философии, рационального позна­ния в целом сугубо вспомогательная: быть посредниками в деле восхо­ждения души к Богу. "В том плод всех наук, чтобы созидалась вера, прославлялся Бог, воспитывались нравы" [7, р. 26]