64 Вводные статьи

дотворяющий дождь», — как известно, Зевс, например, часто являлся в виде такого дождя к своим любовницам; в другом значении это гре­ческое слово означает «молодняк рогатого скота — ягнята и т. п.».

Это семантическое схождение двух первоначально различных кор­ней, *ueg~- и uer-s-, и есть пример «концептуализированной облас­ти», — понятия, которое мы ввели выше. Впрочем, некоторые авторы считают эти два корня изначально тождественными, т. е. одним и тем же корнем с различными морфологическими «детерминативами».

Таким образом, в конечном счете, французское и немецкое обозна­чение «быка» не только не «произвольны» и не «случайны», но, более того, они в некотором смысле тождественны: и то и другое восходит к устойчивой культурной реальности индоевропейской культуры — к представлению о домашних животных как о некоторой трехчленной организации. Можно даже сказать, что это представление — одна из констант индоевропейской культуры.

Но что же мешало Ф. де Соссюру сделать то же наблюдение и отка­заться от своего тезиса о произвольности и случайности языкового зна­ка в отношении к обозначаемой вещи? (Или, по крайней мере, отка­заться от столь плохо подтверждающего этот тезис примера?) Уж, ко­нечно, не отсутствие этимологических данных (хотя данные, использо­ванные нами выше, являются результатом новейших исследований).

Этому препятствовало, это «блокировало» другое положение его те­ории, тесно связанное с первым, — запрет привлекать исторические данные, требование жесткой синхронности, или «синхронии». Разуме­ется, эти два положения в то же время поддерживают друг друга. Кон­цепция де Соссюра, как, по меткому выражению А. Мейе из его рецен­зии на книгу де Соссюра, и сам язык в представлении Соссюра, — «это система, où tout se tient.» «где все держится друг за друга». Это одна из определяющих черт соссюрианской парадигмы.

Концепция Ф. де Соссюра построена в некотором смысле так же, как «well made play», «хорошо сделанная пьеса» на сценах его эпо­хи — вспомним французских драматургов Сарду («Тоска») или Скри-ба («Адриенна Лекуврер») — жанр, столь любимый одними и столь ненавидимый другими (например, Бернардом Шоу).

Но мы живем в другую эпоху и мыслим в другой парадигме. И мы располагаем другим материалом. Эволюционные ряды разного рода — вот главный материал, который противоречит положению Ф. де Сос­сюра. Продолжим их рассмотрение.

Д) Синонимизация «слов» и «вещей» в духов­ной культуре. Дальнейшее развитие понятия «концептуализированной области (сферы)».

Синонимами называются слова, сходные по значению или по смыслу (концепту). Но выше мы уже подметили такие случаи, когда вещь — в той мере, в какой вещь может иметь «смысл» — по этому своему смыслу сближается с каким-либо словом. Рассмотрим теперь это явление подробнее.

Начнем с развернутого примера (он ранее приводился в совместных работах автора этих строк и С.Г.Проскурина). В некоторых индоевро-

КОНЦЕПТ Ч» '65

пейских языках имеется тесная семантическая связь, «сцепление смыс­лов», между понятиями «дерево» и «середина». Прежде всего, она от­мечается в корне и.-е. *medh-, который дает, с одной стороны, напри­мер, в балтийских языках, слова со значением «дерево» или «лес» — лит. médis «дерево», латыш. me2s «лес», а с другой стороны, напри­мер, в рус. — межа «середина, граница между двумя участками земли» и сам предлог рус. между (праслав. *medi-).

Как можно объяснить эту семантическую связь? Во-первых, ее нельзя объяснить «случайным» выбором признака или «случайным», «индивидуальным» развитием данного и.-е. корня. Дело в том, что точно такая же связь представлена в другом и.-е. кор­не *u(e)idh- «делить на два», а также в сочетании двух корней в одной основе — *ui- «между, отдельно от» + Чего — суффикс сравнительной степени прилагательных и парных предметов (ср. лат. al-ter «один из двух, другой»). Об этом свидетельствуют, с одной стороны, ирл. fid «дерево», др.-англ, widu, wudu, совр. англ, wood «лес», а с другой стороны, лит. vidùs «средний», и, кроме того, лексемы, где прямо со­четаются оба значения: лит. viduölis «дерево с сухой серединой, но еще живое, зеленое», др.-исл. vid, vidr «отдельно, напротив (о пред­метах)» и vidr «дерево-межа» или «лес, разделяющий поселения» (A. Johannesson. Isländisches etymologisches Wörterbuch. Bern: Francke, 1956, S. 168).

Но, с другой стороны, эту семантическую связь нельзя объяснить и какой-то всеобщей, универсальной семантической закономерностью, в соответствии с которой понятия «дерево» и «середина» должны были бы всегда и неизбежно ассоциироваться, — наподобие того, например, как, согласно закономерностям, открытым М.М.Покровским, всегда и неизбежно ассоциируются понятия «сосуд» и «содержимое сосуда» (ложка масла)', «граница пространства, линия» и «вся данная площадь пространства» (круг сыра, круг людей), и т. п. Данная связь далеко не универсальна, поскольку она не отмечается не только у народов неин­доевропейской группы языков, но и у других индоевропейских наро-

" дов вне отмеченного ареала.

Конечно, сразу как только было обнаружено это явление в этимоло­гии слов, было высказано мнение (еще в 1920-е гг. литовским языкове­дом К. Бугой), что эта связь понятий объясняется особым делением земли у некоторых народов — наделы разделялись деревом или лес­ком. И это, несомненно, имеет место. Однако, это объяснение действи­тельно лишь для бытовой сферы жизни. Новейшие наблюдения пока­зали, что отмеченное явление распространено преимущественно в тех ареалах индоевропейской культуры, где засвидетельствован культ дере­ва и мифологический мотив, мифологема «мирового дерева». «Миро­вое дерево» — это символ середины мира: огромное дерево, растущее в

' середине мира, соединяет «нижний мир» (преисподнюю), «средний мир» (мир людей) и «верхний мир» (мир богов). (Правда, существо­вание этого мотива у славян среди некоторых исследователей вызывает сомнения.)

^:' Поэтому, на основании подобных наблюдений, помимо понятия

° «концептуализированной области» в нашей концепции вводится важ-

3 Степанов Ю. С.

66 ВВОДНЫЕ СТАТЬИ

ное понятие «синонимизации», которое имеет два разных смысла, свя­занных между собой: 1) синонимизация разных корней слов, 2) сино-нимизация «слов» и «вещей».

Под синонимизацией в первом смысле понимается схождение двух разнокоренных слов (или, в плане этимологии, двух разных корней), по происхождению никак между собой не связанных, но становящихся си­нонимами внутри данной концептуализированной области. Это явление и оказывается тем фактом, который противостоит положению Н.Я.Марра о скрещении слов и, в конечном счете, о скрещении языков в целом.

В самом деле, по Марру, факт синонимизации, т. е. схождения се­мантического, схождения сем или смыслов слов в целом, — признает­ся. Но Марр дополняет это положение, вполне отвечающее фактам, другим положением — о непременном схождении также корней слов и слов в целом, которое — будто бы — сопровождает всякое семантичес­кое схождение. К тому же Марр понимает схождение очень широко и неопределенно — как схождение слов и по функции (функциональная семантика), и в силу контактов племен, этносов («скрещения»). При­мером последнего служит известное марровское объяснение коми-зы­рянского наименования земли — muzein, которое, будто бы, происхо­дит из сложения исконного имени земли у коми — ти и имени земли земъ или корня зем- у русских, контактировавших с коми. Наличие двух синонимов завершается, по Марру, их соединением, «скрещени­ем», в одном слове (или в одном корне). Отсюда, анализ — Марр называет его «палеонтологическим анализом» языка и речи — должен вскрыть такие соединенные разноэтнические элементы.

Марр доводит этот принцип до предела, пытаясь найти абсолютно конечные элементы, принадлежащие четырем древним племенам, для которых каждый из этих элементов, по мнению Марра, служил само­названием. Таким образом, четыре племени — четыре элемента: «сал», сохраненный в названии «сармат», «бер» — в названии «и-бер» (Ибе­рия), «ион» — в названии «ион-яне» (Иония, область в Древней Гре­ции), «рош» — «эт-руск» (Н.Я.Марр. Язык. — В кн.: Язык и исто­рия. Сб. первый. Л., 1936, с. 21). Таков пресловутый «анализ по четы­рем элементам» Н.Я.Марра.

Однако само явление «синонимизации» в его основе подмечено Н.Я.Марром верно и должно быть сохранено, но ограничено. Приве­дем как пример рассуждение самого Н.Я.Марра как раз в ограни­ченной сфере — одного функционального ряда (или, в нашей термино­логии, одной концептуализированной области). Речь идет о происхожде­нии древнегреческого слова άρμα, άρματα «повозка; боевая колесница».

Оно в этимологических исследованиях в настоящее время связывает­ся с корнем и.-е. *аг- «соединять, скреплять», ср. гр. άραρίσκω, лат. arma «орудие, оружие» и др. Однако не все в этой этимологии убеди­тельно, — в частности наличие «густого придыхания», соответствия которому не обнаруживается в исходном корне и родственных словах. Предполагают, что это «придыхание», /h/ по законам строения гре­ческого слова перенесено в начальный слог из /s/, имевшегося в суф­фиксе: *ar-smo > *Ьаг-ща (Ernout-Meillet, s.v. armus). Толкование Марра, во всяком случае, не более проблематично: он связывает это

концепт ^! β - ; 67

слово с именем племени сармат, harmat и с определенным тягловым животным, — а именно лошадью. «Из греческих текстов видно, что этот вид телеги связан был с 'лошадью'; у Гомера это двухколесная бо­евая колесница, везомая парой лошадей, и, что любопытнее, слово употреблялось у греков как бы по поэтической образности прямо-таки вместо упряжи, животного — 'лошади': άρματος τροφεύς (Платон, Leg. VIII, 834 b), y Еврипида άρματα τρέφει/ν (букв, «кормить повозки». — Ю.С.) 'держать лошадей для бегов на колесницах' но собственно это выступление подсознательного переживания («реликта» — Ю.С.) в речи того, что harma, собственно harmat, первоначально означало жи­вотное, именно впоследствии — 'лошадей', первоначально — 'оленей'. ...Возникает вопрос: имеем ли самостоятельное скрещение в термине при нарицательном его использовании, будет ли это 'телега', или тем более палеонтологически усваиваемые (т. е. присваиваемые. — Ю.С.) ему значения 'лошадей', первоначально 'оленей', или это целиком воспроизведение готового уже племенного названия, 'сармат', этнони-мически использованного непосредственно, конечно, в доисторические времена — до появления на свете греков, во всех перечисленных зна­чениях от тотемного животного, смотря по эпохам — 'оленя', 'лоша­ди', вплоть до 'телеги', сначала бесколесной — 'саней', а затем и двух­колесной — 'колесницы' (Марр. Средства передвижения, орудия само­защиты и производства в доистории [К увязке языкознания с историей материальной культуры]. В кн.: Марр Н.Я.Язык и общество. Избр. раб. Т III. М.-Л., 1934, с. 143-144).

Выражение «кормить повозки» — это, конечно, элементарная мето­нимия вместо «кормить лошадей, которых запрягают в повозки-колес­ницы», и на основе этого оборота вряд ли можно делать какие-либо да­леко идущие выводы (это как раз пример произвольного обращения Н.Я.Марра с конкретными языковыми фактами). Но сама связь повоз­ки как материального факта, как изобретения, с лошадью почувствова­на Марром правильно. Современные исследования показывают, что изобретение боевой повозки-колесницы было связано с приобретением нового мощного тяглового средства — лошади, которая заменила собой старое медленное тягловое средство — быка, вола. Воловьей, или бы­чьей, упряжке соответствует совсем другое техническое устройство то­го, что «тянется» — самой повозки (см.: П.М.Ксжин. К проблеме про­исхождения колесного транспорта. — В кн.: Древняя Анатолия. М.: Наука, Гл. ред. вост. литер., 1985).

(Для полноты картины заметим, что дискуссия о происхождении имени народа сарматы, впрочем, без упоминания гипотезы Н.Я.Марра, продолжается. О.Н.Трубачев устанавливает параллель между сармат и хорват, считая, что оба названия народов восходят к одной и той же индо-иранской праформе с чередованиями — *sar-ma(n)t-//*har-va(n)t- «женский, изобилующий женщинами» при архаическом, релик­товом обозначении женщины корнем sar-//har-. Эти имена могли быть названиями народов, у которых «много женщин», т. е., вероятно, ко­личество женщин больше, чем количество мужчин, или, может быть, просто обозначениями народов с властью женщин, т. е. матриархатом, на фоне окружающих племен с системой патриархата. О.Н.Трубачев