Глава II Основные направления и формы модернизации российского общества

_____________________________________________________

1. Совершенствование отношений собственности как условие модернизации российской экономики

В период перехода от командной к рыночной экономике самой запутанной и в то же время актуальной проблемой оказалась проблема приватизации государственной, или как еще в недавнем прошлом мы ее именовали, общенародной собственности. Спустя 20 лет после начала радикальной экономической реформы вопрос о приватизации собственности перешел из сугубо теоретической плоскости в конкретную экономическую реальность, затронувшую материальные и социальные интересы десятков миллионов людей. Сам процесс приватизации обрел экономическую и правовую основы. Наряду с законом «О приватизации государственных и муниципальных предприятий» в Российской Федерации уже реализованы и другие крупные Государственные программы по приватизации собственности.

В настоящее время наша власть приступила к реализации очередной Программы по приватизации оставшейся государственной собственности. Намечено приватизировать более 1000 предприятий и организаций, прежде всего путем передачи контрольного пакета акций в руки частных инвесторов. Однако и на сегодняшний день в выполнении указанной задачи наблюдается множество противоречивых моментов и нерешенных проблем, как в теоретическом, так и в практическом плане. Отсутствие в стране всесторонне разработанной, глубоко аргументированной научной концепции перехода к рынку оказало негативное влияние на процесс приватизации государственной собственности.

Очевидно, что приватизация сама по себе не решает ни экономические, ни социальные задачи. Опыт западных стран показывает: приватизация ни в коем случае не должна рассматриваться как самоцель. Она лишь один из способов достижения более высокой эффективности производства и углубления трудовой мотивации, не только предпринимателей, но и других участников общественного производства. Именно достижением этих целей и обусловлена ее историческая востребованность и необходимость. Все это вписывается в проблему модернизации Российской экономики в широком смысле слова, так как любая модернизация в области науки, техники, технологии, а также в экономической и социальной сферах, направлена, прежде всего, на повышение эффективности общественного производства, а, следовательно, и на повышение качества жизни населения страны.

Известно, что в определенные исторические периоды приватизация и ее социально-экономический антипод — национализация — могут меняться местами. Так, в послевоенные десятилетия в западноевропейских странах наблюдался активный процесс национализации частной собственности. В отдельных рыночных странах — Франции, Австрии, Италии — государственный сектор экономики составлял 30–60%. В семидесятые годы прошлого столетия начался обратный процесс — приватизация государственной собственности. Обе тенденции были вызваны не столько желанием изменения форм собственности (и, следовательно, статуса собственника), сколько необходимостью, во-первых, повысить эффективность общественного производства и, во-вторых, достичь Парето-эффективного состояния общества. Как показывает практика мирового хозяйствования, в рамках смешанной экономики должны соблюдаться следующие непреложные принципы. Во-первых, необходимо поддерживать экономическое и правовое равенство всех форм собственности. Во-вторых, при управлении процессом становления и развития форм собственности — государственной, частной — нужно учитывать не только уровень реального обобществления производства, но и национально-исторические факторы, включая специфику менталитета населения. Одной из ошибок отечественных реформаторов является абсолютизация частной формы собственности, которая объясняет преждевременный уход государства из экономики. Российская приватизация является беспрецедентным случаем в мировой истории. В стране, где 90% средств производства принадлежала государству, собственность была по существу брошена самим собственником на произвол судьбы, а если называть вещи своими именами, — то на разграбление государственно-хозяйственной номенклатурой и представителями теневой экономики. Этот факт по существу не скрывают и сами реформаторы. «Структуры, которые имеют власть, — заявил А. Чубайс еще 21 марта 1994 г. на предпарламентских слушаниях в Государственной думе, — обменяют эту власть на собственность». Так объективно-обусловленный процесс разгосударствления собственности превратился в массовую приватизацию. Разграничение таких экономических понятий, как «разгосударствление» и «приватизация», имеет не только сугубо теоретическое, но и практическое значение.

Разгосударствление означает процесс создания в стране различных форм собственности — государственной, коллективной, частной — на средства производства. Вопрос об удельном весе в структуре экономики той или иной формы собственности, а также о правовом статусе всех ее форм, решается именно в процессе разгосударствления собственности с учетом, в первую очередь, социально-экономической эффективности. При таком подходе приватизация как процесс создания частной собственности выступает в качестве составной части разгосударствления, а не наоборот.

Одной из причин глубокого экономического кризиса, в котором в переходный период к рынку оказалось наше общество, как раз и является осуществление вместо разгосударствления собственности ее массовой приватизации, которое объясняется ошибочным представлением о частной собственности как о наиболее эффективной форме. В данном случае произошла подмена одного экономического понятия другим. Как показывает долгая история развития национальных экономик, рост эффективности производства определяется не столько формой собственности, сколько типом хозяйствования, а в условиях смешанной экономики — исторически выверенным с учетом национальных особенностей конкретной страны соотношением между различными формами собственности, и прежде всего — государственной и частной. Доказательством того, что без нахождения экономически целесообразных форм хозяйствования частная форма собственности сама по себе не может привести к высокой эффективности производства, является общеизвестный пример со странами Латинской Америки, в которых частная, в том числе частнокапиталистическая, собственность на средства производства была и остается определяющей на протяжении столетий. Однако, как известно, эффективность производства и уровень жизни населения в этих странах на порядок ниже, чем в развитых капиталистических государствах. Другой пример, из новейшей истории, — это Китай, в котором, несмотря на ведущую роль общественной собственности даже в условиях нынешнего мирового финансового кризиса, темпы развития производства и экономический рост более чем в 3 раза превышает аналогичные показатели высокоразвитых рыночных стран.

За последние 20 лет годовой темп экономического роста в Китае составил 11-12%, а объем ВВП вырос более чем в 6 раз. Как известно, в странах СНГ указанные показатели имеют отрицательный знак. Так называемое китайское чудо произошло не по мановению волшебной палочки, а благодаря, прежде всего, продуманной концепции разгосударствления собственности. Китай не пошел по пути огульного отрицания государственной собственности, понимая экономическую и социальную опасность подобного шага.

О том, что в рыночной экономике государственная собственность не только не противостоит частной ее форме, но зачастую не уступает ей в эффективности производства, говорят примеры существования на протяжении многих десятилетий государственного сектора в развитых рыночных странах. Особенно показателен в этом плане пример Италии, в экономике которой традиционно высок удельный вес государственного сектора, а в настоящее время на его долю в целом по народному хозяйству приходится около 30%. Аналогичная картина наблюдается во Франции, Австрии и других западных государствах.

Неэффективность приватизации государственной собственности в странах СНГ объясняется ее поспешностью и массовостью, подменой приватизацией разгосударствления. Другими причинами неэффективности приватизации являются пренебрежение такими объективными факторами, как фактор времени и существование экономически-обусловленных этапов приватизации, а также создание частной монополии на месте государственно-административной. Постепенность, экономическая выверенность — вот что, прежде всего, отличает процесс приватизации государственной собственности в западных странах от всеобщей приватизации, проведенной в странах СНГ, и особенно в России. Показателен в этом плане пример Великобритании, где с 1979 г. по настоящее время было приватизировано лишь около 50 хозяйственных единиц, а число случаев приватизации крупных фирм и предприятий совсем незначительно. Экономический хаос в виде обвального падения производства, отсутствия государственных и частных инвестиций, всеобщих неплатежей, с которым столкнулись отечественные производители, обусловлен наряду с вышеперечисленными причинами еще и тем, что в процессе приватизации были проигнорированы объективно обусловленные экономические этапы, и прежде всего этап коммерциализации государственных предприятий. Именно на этом этапе у приватизируемого предприятия вырабатывается своего рода рыночная психология, поскольку государственное предприятие в таких условиях обычно осуществляет расширенное воспроизводство за счет собственных накоплений. Предприятие в данном случае действует в режиме полного хозяйственного ведения, а государство лишь формально выступает в качестве субъекта собственности. Приватизация средних и крупных предприятий без прохождения этапа коммерциализации приводит к тому, что меняется только субъект собственности, в то время как формы хозяйствования остаются прежними. При этом зачастую происходит замена государственной монополии на частную. Можно утверждать, что если четко отработанное антимонопольное законодательство отсутствует, то частная монополия более опасна, чем государственная, так как фирма получает неограниченные возможности для извлечения монопольной прибыли на основе монопольно высоких цен на продукцию. Именно это мы и наблюдаем в настоящее время в Российской экономике, особенно на уровне так называемых естественных монополий.

Вышеперечисленные условия можно обозначить как априорные социально-экономические условия приватизации государственной собственности, несоблюдение которых и привело демократизирующееся общество России к глубочайшему экономическому кризису.

Как уже было сказано, приватизация сама по себе не может рассматриваться как некая самоцель, состоящая в простой замене одной формы собственности на другую. В процессе приватизации решается двуединая экономическая задача: повышение эффективности производства на основе усиления трудовой мотивации работников. Последний аспект выпал из поля зрения отечественных реформаторов. Их целью был поиск так называемого стратегического собственника — частного инвестора, который, как они думали, станет настоящим хозяином на производстве. В этом проявилось непонимание реформаторами сущности и социальной направленности современных форм частной собственности, для которых характерна высокая степень социализации. Частная собственность в классической форме существует лишь в рамках единоличного хозяйства, то есть в сфере так называемого малого бизнеса. Социализация же собственности выражается в том, что на средних и, особенно, крупных предприятиях собственность давно стала по существу анонимной, так как такие фирмы имеют большое число собственников — физических и юридических лиц. Даже группа лиц, обладающая контрольным пакетом акций, не является частным собственником в исходном смысле этого слова.

И уж совсем не от собственников зависит эффективность производства на предприятии. Эффективность фирмы определяется, прежде всего, характеристиками ее работников, начиная от управляющих высшего звена и заканчивая рядовыми инженерами и рабочими. Социализация частной формы собственности в западных странах состояла в усилении трудовой мотивации, прежде всего производственных рабочих, а не в поиске мифических индивидуальных собственников средних, а тем более, крупных фирм. В процессе социализации частной собственности непосредственные работники предприятий были наделены собственностью в ее частно-коллективной форме. Примерами являются появление кооперативов в г. Мондрагона (Испания), американской системы ЕСОП и других форм частно-коллективной собственности на постоянный капитал и продукты производства. В настоящее время более чем в 70 странах мира в структуре собственности значительное место занимает собст­венность работников производства. Разработана серьезная законодательная основа для развития и укрепления данной формы собственности. Например, в США около 20 тысяч фирм находятся в частно-коллективной собственности рабочих, в Англии работникам принадлежат частично или полностью несколько десятков фирм. В Испании треть промышленных предприятий принадлежит работникам. Причем указанная форма собственности используется не только на средних предприятиях, но и в крупных корпорациях, таких как «Крайслер», «Полароид» и др. Практика хозяйствования, основанная на наделении реальной собственностью не каких-то мифических лиц, а работников предприятия, показывает, что в этих условиях в фирмах происходит резкий рост (иногда — в 4–5 раз) производительности труда, а, следовательно, и эффективности производства.

Таковы результаты умело проводимой модернизации рыночной экономики на основе совершенствования отношений собственности. Обычно противники собственности работников предприятия приводят в качестве примеров отрицательный опыт функционирования народных предприятий в бывшей Югославии и, в качестве последнего аргумента, отечественных колхозов. Но подобные аргументы некорректны. Во-первых, ни народные предприятия Югославии, ни тем более советские колхозы не находились в частно-коллективной форме собственности, в соответствии с которой каждый работник должен иметь свою долю в виде акций или пая в собственности на активы данной хозяйственной единицы. Народная или коллективная в собственном смысле слова собственность не может быть персонифицирована. В этом состоит главное отличие просто коллективной формы собственности от частно-коллективной. Во-вторых, все существовавшие в бывших социалистических странах коллективные формы собственности представляли собой по существу разновидность государственной общенародной собственности. Предприятие, находящееся в частно-коллективной собственности его работников, не относится к государственному сектору экономики. Указанное отличие упустили отечественные реформаторы, осуществляя приватизацию государственной собственности.

Основным социально-экономическим противоречием социалистической общенародной собственности было отчуждение работников производства, имеющих формальный статус собственника, от средств производства и продуктов труда. Смысл перестроечной кампании в нашей стране как раз и состоял в поисках путей и форм реального соединения непосредственных производителей со средствами производства. Эту задачу решает используемая на Западе частно-коллективная форма собственности работников предприятия на средства производства и продукты труда. Собственность работников в рамках того или иного производственного образования носит устойчивый характер. Акции, которые получает работник предприятия согласно своему статусу, по существу, являются внутренними ценными бумагами, так как не могут быть проданы посторонним лицам. При увольнении работник производства передает причитающийся ему пакет акций в созданный на данном предприятии траст — юридическое лицо, занимающееся всеми операциями с активами, находящимися в собственности работников фирмы. Это важная особенность системы ЕСОП. Она в корне отличается от открытой акционерной формы собственности, которая в процессе приватизации внедряется в нашей экономике. Согласно Государственной программе приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации от 1992 г., Программе приватизации, вступившей в действие 1 января 1994 г., а также последующим Программам, акции, которые работник предприятия получил или приобрел, могут покупать любые лица, а не только работники данного предприятия. Как показывает опыт западных стран, даже в случае, когда трудовой коллектив выкупил контрольный пакет, акции в течение одного–двух лет могут перейти в руки посторонних физических или юридических лиц, при условии что им предоставлено право их покупки. Следовательно, подобную форму собственности при всей ее кажущейся схожести с полноценной частно-коллективной формой собственности работников предприятия нельзя рассматривать в качестве таковой.

Таким образом, автор считает, что в нашей стране не выполнена одна из важнейших экономических задач приватизации — усиление трудовой мотивации непосредственных производителей, без которого недостижима и основная цель передачи государственной собственности частным лицам — повышение эффективности производства. Это и наблюдается в Российской экономике. На приватизированных средних, а тем более крупных, предприятиях, которые превратились в соответствии с государственными программами приватизации в открытые акционерные общества, рабочие и ИТР не почувствовали себя ни собственниками, ни хозяевами. Как следствие, эффективность производства на таких предприятиях не только не выросла, но и во многих случаях, например, на Кировском заводе и ЗИЛе, резко упала. Чувствуя непрочность своего статуса собственников, рабочие, не успев приобрести акции своих предприятий, уже начинают их продавать. Такое поведение объясняется тем, что наличие у рабочего нескольких акций без гарантий сохранения всей или большей части активов акционерного общества в руках трудового коллектива не делает его реальным собственником, а превращает в еще более бесправного наемного работника, чем он был на социалистическом предприятии.

Абсолютизация российскими реформаторами частной формы собственности и, как следствие, их стремление в процессе приватизации любым способом передать собственность в руки частных лиц — представителей крупной буржуазии, а не трудовым коллективам, привели к преимущественному использованию при приватизации средних и крупных предприятий только одной из ее форм — созданию акционерных обществ открытого типа. Эта тенденция нашла отражение во всех Государственных программах по приватизации собственности. Именно из-за идеологических соображений была отброшена такая форма приватизации, как передача в аренду государственных и муниципальных предприятий, которая давала возможность любому предприятию, включая убыточное, через коммерциализацию своей производственно-хозяйственной деятельности постепенно перейти к частно-коллективной форме собственности его работников. Это же можно сказать и о закрытых акционерных обществах, создание которых на средних и крупных предприятиях по существу не предусмотрено Государственными программами по приватизации.

Необходимо отметить, что ставка на крупного индивидуального собственника не оправдала себя ни в одной из постсоциалистических стран. В таких странах, как Польша, Венгрия, и тем более Россия, не нашлось на первых ступенях приватизации индивидуальных собственников, даже из числа имеющих связи с криминальным миром, которые смогли бы приобрести в частную собственность крупное предприятие, например, ВАЗ или Кировский завод. В 1991 г. население СССР с учетом денежных накоплений могло реально выкупить только 1% национального богатства, а после обесценения банковских вкладов — и того меньше. Это еще раз говорит о том, что в начале приватизации государственной собственности нужно было ориентироваться не на поиски богатого единоличного хозяина — собственника, а на трудовые коллективы, на работников предприятий, в ведении которых собственность фактически и находилась. Если бы в процессе приватизации использовались разнообразные ее формы — сдача предприятий в аренду, создание закрытых и открытых акционерных обществ, а в отдельных случаях, скажем для убыточных предприятий, учреждение народных или коллективных предприятий — и трудовой коллектив имел право их выбора, то структурная перестройка экономики уже приносила бы реальные плоды. Промышленность избежала бы резкого спада производства, а финансовая система — неплатежей и коллапса. Экономика страны в этом случае не оказалась бы на грани массового банкротства производственных предприятий.

Говоря о приватизации государственной собственности, нельзя обойти вниманием и проблему ваучеров. Идея наделения в процессе приватизации собственностью каждого жителя страны, на первый взгляд, выглядит весьма привлекательной, поистине «народной». Казалось бы, она в полной мере реализует принцип социальной справедливости. Однако в данном случае возникает вопрос: могут ли в реальности все жители страны одновременно стать собственниками национального богатства, и прежде всего — средств производства. Ответ, по мнению автора, должен быть отрицательный, так как фактически средствами производства в конкретный период времени владеют и пользуются члены соответствующего производственного коллектива. Их право собственности объективно обусловлено самим процессом производства. Остальные лица, не участвующие в производстве и не располагающие значительным капиталом, безусловно, реальными собственниками средств производства не были и не могли быть. По мнению автора, ваучерная приватизация с самого начала носила сугубо популистский характер, и была направлена на то, чтобы отвлечь внимание людей, которые стали номинальными участниками процесса приватизации, от передачи собственности в руки номенклатуры и теневых предпринимателей. Автор считает, что такой тип приватизации мог себя оправдать только в рамках малой приватизации, т. е. при условии ее использования для передачи в частные руки малых предприятий: ателье, магазинов, столовых, парикмахерских и т. д. Для этого необходимо было, во-первых, значительно повысить номинальную стоимость приватизационного чека, так как 10 000 руб. в условиях гиперинфляции не представляли ценности. Во-вторых, объекты малой приватизации нужно было продавать не на аукционах, а предлагать на конкурсной основе за ваучеры. В этом случае многие из тех, кто не работал на рассматриваемых предприятиях, могли стать их реальными собственниками на индивидуальной основе или партнерских началах. Те, кто работал на этих предприятиях, тоже получили бы долю в собственности. Это действительно была бы народная приватизация. Российская приватизация не оправдала себя, ни с точки зрения получения дополнительных инвестиций, ни с точки зрения пополнения государственной казны за счет денежных средств, полученных в ее процессе. Эти средства для государственного бюджета оказались сравнительно невелики. По предварительным подсчетам в результате проведенной приватизации наша страна потеряла свыше 1 трлн 300 млрд долл., что составляет более 50 бюджетов России 2010 г., а 70% приватизированных крупных и средних предприятий оказались убыточными.

Более того практика осуществления большой приватизации, в ходе которой в частные руки передавались крупные компании с созданием акционерных обществ, показала, что для повышения эффективности производства на приватизированных предприятиях средства, вырученные от приватизации, необходимо было направлять не в бюджет, а оставлять их в распоряжении фирм с целью их модернизации. С экономической точки зрения ваучерная приватизация оказалась одним из способов сосредоточения бывшей общенародной собственности в руках новых крупных собственников. Граждане не смогли воспользоваться даже той мизерной долей в собственности, которую с помощью ваучеров они могли бы приобрести. Многие граждане за бесценок продали свои ваучеры. Так, в Санкт-Петербурге, где сосредоточен был огромный производственный потенциал, свыше 40% держателей ваучеров их просто продали перекупщикам. Те люди, которые доверили свои приватизационные чеки так называемым Чековым инвестиционным фондам, по существу остались ни с чем.

В заключение можно сделать следующие выводы.

Сама по себе приватизация как социально-экономическое явление объективно была обусловлена необходимостью реформирования социалистической командной экономики. Однако с учетом исторических, экономических, социальных и политических особенностей развития Российского общества более эффективной могла оказаться не массовая приватизация, а разгосударствление бывшей командной экономики с элементами приватизации. Ошибочно избранная модель приватизации не решила основную задачу, ради которой она осуществляется в рыночных странах: повышение эффективности общественного производства. Это является причиной значительных негативных экономических и социальных последствий российской приватизации: высокого удельного веса убыточных приватизированных предприятий и организаций (свыше 40% в настоящее время) и падения почти в 4 раза реальных доходов населения. По такому обобщающему сравнительному показателю, как ВВП на душу населения, Россия переместилась с 30-го на 72-е место, которое соответствует положению слаборазвитых стран. За период реформ резко выросла безработица. В настоящее время безработица в России, включая ее скрытую форму, одна из самых высоких в мире, составляя около 15 млн чел.

Российскому обществу придется еще долгое время исправлять те ошибки, которые были допущены отечественными реформаторами в процессе приватизации государственной собственности. Однако с точки зрения модернизации ещё не всё потеряно. Если в рамках сложившихся отношений собственности будут внедрены разнообразные ее формы, прежде всего, частно-коллективные, то успех модернизации Российской экономики будет обеспечен.