2. Терпит крах рыночная экономическая система, т.Е. Терпит крах Рынок как движитель стихийного развития капитализма.

О конфликте мирового рынка и интересов развития человека и человечества еще говорил французский президент Ф.Миттеран в 1995 году.

Он, выступая на Всемирной встрече по социальному развитию в Копенгагене в 1995 году, высказал главный вывод своих размышлений к концу своей жизни: «Сумеем ли мы предотвратить превращение мира во всеохватывающий рынок, где господствует закон сильного, где главной целью является получение максимальной прибыли в кратчайшие сроки, где спекуляция за несколько часов сводит на нет плоды труда миллионов мужчин и женщин?... Не отдаем ли мы будущие поколения игре этих слепых сил? Сумеем ли мы создать международный порядок, основанный на прогрессе и, прежде всего, социальном прогрессе?»⁹ (выдел. нами, С.А.).

Т.С.Грачева замечает: «Законы рынка оказываются в нынешнем экономическом устройстве выше законов юридических и тем более нравственных»; «Рынок – удобная вещь. На нем можно не только совершать преступления. Рыночные законы позволяют их оправдывать»; «Законы рынка направлены на то, чтобы упразднить мораль и право, заменив их высшим приоритетом прибыли»¹⁰.

О конфликте Рынка и Природы писал в романе «Лезвие бритвы» известный советский ученый-палеонтолог и писатель-фантаст И.А.Ефремов, еще в конце 50-х годов ХХ века, предупреждая человечество о возможном будущем экологическом кризисе.

Таким образом, рынок уничтожает и человека, и природу, возводя конкуренцию и конкурентную выживаемость человека в закон биологического выживания человека в капиталистическом обществе, беспощадно обрекая «лишних людей» (в ельциновской России такими становятся все, кто не востребован рынком, С.А.) на смерть.

С.Г.Кара-Мурза, раскрывая беспощадную античеловеческую сущность либерального, рыночного общества и государства, показывает, что в либеральном государстве и обществе «средства к жизни добываются на рынке»¹¹, поэтому преступления капиталистической контрреволюции в России, имеют рыночногенный характер (рынок в рамках российской капиталистической контрреволюции становится инструментом уничтожения экономики и «лишних людей», в первую очередь уничтожения русского народа)¹². В рыночно-капиталистическом обществе «человек, пришедший в занятый уже мир, если общество не в состоянии воспользоваться его трудом, не имеет ни малейшего права требовать какого бы то ни было пропитания, и в действительности он лишний»¹³ человек на Земле.

Либерально-рыночно-капиталистическое мальтузианство (впервые этот взгляд на эту человеко-отсеивающую функцию рынка обосновал Мальтус), когда рыночно-капиталистическая «природа» предписывает человеку удалиться из жизни, а мировые олигархи в США вынесли свой вердикт, назвав 80% человечества «лишними» с точки зрения воспроизводства мирового капитала¹⁴ и мировой капиталократии в XXI веке, предстает как либеральный фашизм, прячущийся за вывеску рынка.

По С.Г.Кара-Мурзе именно в либеральном, рыночном обществе «возник голод части населения как норма, а не бедствие. Здесь голодают отвергнутые рынком (мое замечание: отвергнутые капиталократией с помощью рынка, как своего инструмента, С.А.), а остальные не только не обязаны, но даже не имеют права им помогать, чтобы другим неповадно было расслабляться. И Мальтус, и Дарвин резко выступали против благотворительности и бесплатной медицины (мое замечание: мы это познаем на своей шкуре, либералы-рыночники разрушили советскую систему бесплатной медицины, С.А.), которые нарушают действие естественного отбора, ликвидирующего «человеческий брак». Дарвин даже сожалел о том, что медицина (например, прививка) сохраняет жизнь плохо приспособленным людям – а таковыми считались как раз те, кто голодает. Это и есть экономический либерализм»¹⁵ (выдел. мною, С.А.).

Западные специалисты Роберт Гудленд, Герман Дейли и Салех Эль-Серафи еще в 1991 году обратили внимание на то, что в экологически заполненной нише бытия человечества рынок уже давно изжил себя¹⁶.

Нами показано, что рыночная сила, как стихийная сила развития, экологически несостоятельна, она отрицается и Внутренней Логикой Социального Развития, и Большой Логикой Социоприродной Эволюции.

Управление социоприродной эволюцией как императив выживания человечества в XXI веке требует плановой, управляемой экономики.

Человечество вступило в Эпоху Краха рынка, а наши рыночные неофиты-либералы так и не понимают, что они поют осанну своей рыночно-экологической гибели.

Интересно, что, по свидетельству Андрея Борцова, "верхушка" мировой финансовой капиталократии, уже на языке теории капиталократии, в частности – руководитель Федеральной Резервной Системы (ФРС) Бен Шалом Бернанке (Ben Shalom Bernanke) и другие, пришли уже к выводу (хотя автор этот вывод спрогнозировал в "Капиталократии" и "Глобальном империализме..." 6-10 лет назад), что "либеральный рынок не работает, неизбежно приводит к кризису", что "время либеральной рыночной экономики закончилось" (Б.Ш.Бернанке), что "свобода либерализма заканчивается там, где начинается глобалистский финансовый капитал". "Глобализм вышел на финишную линию и уже не видит необходимость скрываться. Мировое правительство не просто уже на подходе, ясно и то, что это будет вовсе не какое-нибудь ООН, а частная лавочка"¹⁷, т.е. та "верхушка" мирового финансового капиталовластия, которая владеет Федеральной Резервной Системой и производством доллара как мировой валюты.

Иными словами, существует империалистический вариант безрыночной диктатуры финансового капитала над миром с целью спасения капитализма от экологической гибели, но это – утопия, ускоряющая процесс экологической гибели человечества. Поэтому модернизация экономики и общества в рыночно-капиталистическом варианте есть утопия, за которой прячется процесс экологической гибели человечества.

Единственная форма спасения – ноосферный экологический, духовный социализм. Следует согласиться с выводом А.Борцова: "Единственное, что может быть противопоставлено глобализму – это русский социализм. И в этом случае "Победа будет за нами!" будет даже не лозунгом, а планом ближайшей пятилетки"¹⁸ (выдел. мною, С.А.).

3. Крах капитализма происходит на основе человеческого индивидуализма и эгоизма. Капитализм пестует индивидуального конкурентного, «оденьженного» человека, для которого главной ценностью является собственная нажива, прибыль, выгода. Нами в «Капиталократии» (2000) показано, что капиталистическое общество как строй капиталократии (капиталовластия) предстает как Социальная Капитал-Мегамашина, капиталорационализирующая человека, превращающая его в капиталораба и в капиталоробота¹⁹. Именно этого человека вместе с капитализмом Природа обрекает в XXI веке на экологическую гибель.

Выход из первой фазы Глобальной Экологической Катастрофы требует коллективистского, социалистического человека, для которого общее и всеобщее, обращенное ко всем людям, ко всей Природе, важнее и ценнее, чем мое, индивидуальное и индивидуалистическое.

Об этом идеале еще писал Владимир Соловьев, ставя вопрос о таком идеальном и соответственно гуманистическом обществе, в котором обеспечивался бы «…порядок, свободно вытекающий из внутренней солидарности людей, одушевленных альтруизмом и добровольно стоящих и работающих заодно для всеобщего блага, не нуждаясь ни в каком принуждении…»²⁰, а это и есть одно из «измерений» смысла социализма.

Эту цель ставили и выполняли Великая Русская Социалистическая Революция, и ее гений – Владимир Ильич Ленин. Можно вспомнить матроса-анархиста из «Оптимистической трагедии» Вс. Вишневского, который ставил важнейший вопрос «человеческой революции» как момента социалистических преобразований в России: как сделать так, чтобы «наше» и для человека было более значимо, чем «мое». Вспомним ироничную формулу «наше – значит ничье», с помощью которой либералы-рыночники во главе с Чубайсом обосновывали свою грабительскую приватизацию, а по существу – экспроприацию собственности советского народа, которая имела смысл того «всеобщего блага», о котором писал Вл. Соловьев.

Но эта цель – цель преобразования эгоистического человека в человека альтруистического, социалистического не ушла в прошлое, как нечто романтическое, утопическое, а, наоборот, – в XXI веке под воздействием экологического кризиса, экологического, экономического и гуманистического краха капитализма воспроизводится в новом, ноосферном качестве.

Эта цель и есть гуманистическое измерение ноосферно-социалистической модернизации в XXI веке.