38. Сказки а.С. Пушкина.

Все сказки имеют сюжетные источники, нет оригинальных сюжетов.

Фольклорные сюжеты: «Сказка о попе и работнике его Балде», «Сказка о царе Салтане», «Сказка о мертвой царевне». «Сказка о рыбаке и рыбке» - сюжет из бр. Гримм, «сказка о золотом петушке» - американский писатель В. Ирвинг, сборник «Сказки Альгамбры».

Фольклорные сказки	Сказки Пушкина
Все ориентир. на язык рус. фольклора. Единая стилистика. Использ. эл-тов народной поэтики: эпитеты, композиц. приемы
Ф. не знает проблемы источника зла. Носители зла – мифические герои.	Зло коренится в человеке
Нет проблемы возмездия: зло должно быть уничтожено	Нравств. пробл.: как может добро наказ. зло, сохранив свою при­роду?
	В приеме троекратного повтор. со­кращает повторяющиеся эпизоды

«Ск. о попе и работнике его Балде». Тонический народный стих с пар­ными рифмами – стих райка (народный театр с импровизир. рифмованным текстом). Театральная природа повеств-я. Пробл. возмездия: поп должен быть наказан, но наказание чрезмерно: в финале мы видим несчастного ста­рика, над которым издевается Балда. В попе есть простодушие.

«Ск. о царе Салтане». Гармония сказки держится на отношениях предме­тов. Идея дома, семьи; вера в естеств. начало. Мир устроен по законам добра, он целен, един. В центре сказки семья, и мир устроен как дом; в этом мире зло одиноко и обречено на поражение.

П. использ. многочисл. приемы фольклора, модернизируя их: троекратное повтор., превращ. (далее сокращено); ярко выраж. противопоставление 2-х начал, только Салтан выпадает из этой системы (в нем детскость, инфан­тильность противоречит горячности, отходчивости).

Проблема возмездия: добру легче всего остаться добром, если оно про­щает. Зло обречено не потому, что добро его наказывает, а потому, что мир устроен по законам добра, и зло ему не соответствует.

«Ск. о рыбаке и рыбке». Самая близкая к фольклору: безрифменный, то­нический (народный) стих, максим. приближ. к народному повествованию; написана наиболее сдержанно, лирич. начало отсутствует: судья – природа (море). Наиболее монументальная, эпическая среди сказок П. Персонажи представляют все человечество и отношения в нем.

Тревожная атмосфера, ощущение неблагополучия. Нормы неясны, неопре­деленны, неустойчивы. Отношения добра и зла: не противостоят, а пере­плетаются. Источник зла в человеке, в ненасытности человеческой при­роды. Столкновение 2-х противоположных отношений к жизни (старик и старуха). Старик – орудие в руках ненасытного. Возникает коллизия услов­ного добра на службе у зла. Запутанность этих отношений определяет тре­вожность сказки.

Проблема наказания: у старухи отбирают то, чего она недостойна, возвра­щая ее в прежнее состояние (как в «Сказке о царе Салтане»).

Внутренняя структура сказки становится тесна для смысла.

«Ск. о мертвой царевне». Наиб. далека от фольклора по сюжету: один из важнейших персонажей появляется в конце сказки. Есть фолькл. композиц. приемы, формулы – на язык. ур-не; но при этом присутствует лирич. начало, авторское сопереживание.

Проблема возмездия: сила добра в его собственной природе, и ему не надо ничего делать. Зло несет наказание в самом себе. Добро непобедимо, и зло гибнет от ощущения собственного бессилия.

Но нет четкого деления на силы добра и зла (Чернавка). Персонажи дей­ствуют по законам человеческой природы, которых им, как сказочным ге­роям, проявлять не положено.

«Ск. о золотом петушке». Самая сложная и самая страшная. Показывает, что для П. форма сказки исчерпана – он очень явно выходит за границы жанра. Появляется атмосфера чужого мира, не свойственная русскому фоль­клору, чуждое начало. Странная языковая пестрота: с одной стороны – ска­зочная композиция, фольклорные формулы; и рядом с этим – модернизиро­ванный язык, нетрадиционный рус. пейзаж. Смешение стилей – анахро­низм.

Сказка о разрушении человеческих связей (Шамаханская царица). Автор­ская дистанция, взгляд со стороны (не свойственно рус. фольклору). Впервые зло не заключ. в человеке, а как бы витает в воздухе, време­нами где-то (неиз­вестно, где) выпадая в осадок. У зла сверхчеловеческая при­рода.

Проблема возмездия приобретает парадоксальный характер: наказаны все, но зла в мире меньше не стало. Зло (Шамаханская царица), обретшее форму, растворилось в воздухе, и неизвестно, где оно появится в следующий раз; оно непобедимо. Победа над злом не есть торжество добра. В сказке нет добра.