Аньес б.

Аньес Трубле создала марку, выходящую за рамки официального ми­ра моды, хотя сама модельер так теперь не считает. Можно, конечно, долго спорить об этом явлении, ускользающем от формального опре­деления, но важнее другое — вот уже более двадцати лет Agnes В. гре­ется в лучах славы, и ее одинаково ценят как в Европе, так и в США. Корни творчества Аньес тянутся из антимоды, движения молодежи, в 1970 году заявившей о неприятии идеалов общества потребления. Неожиданно эта очень красивая и хрупкая девушка становится одной из наиболее влиятельных персон на рынке одежды. Глядя на изделия с ее именем на ярлыке, никто не решается рассуждать об особенностях стиля, так как стиль — это всегда некая форма насилия. А здесь никто тебе ничего не предлагает, ни к чему не обязывает. Аньес просто показывает. Подсказывает. Как бы намекает на альтернативу официальной моде. Ее магазины напоминают базары — чего там только не найдешь! Все ее товары изготовлены во Франции и под внимательным оком Аньес и членов ее команды подвергнуты на первый взгляд неощутимым и очень хитрым изменениям, которые — ну по совершенно необъяснимым причи­нам — и создают разницу между «шмотками» и фир­менной одеждой. Наверняка многие из тех женщин, мужчин и детей, что ходят в магазинчики Аньес Трубле и больше никуда, сильно удивятся, если узна­ют, что они одеваются по последнему крику моды.

Мужская мода

Мужчины также не устояли перед соблазном бутиков. Как и в мага­зинах для женщин, изменился не только ассортимент товаров, не отличавшийся прежде особой переменчивостью, но и интерьеры магазинов, сам ритуал покупки. Нападки на элегантный внешний вид молодых людей в конце 1960-х годов всегда были связаны с сомнени­ем в их мужественности. Тема крайне скользкая, так что понадобился весь авторитет звезд поп-музыки, чтобы утвердить новые стандарты. И все-таки революция тех лет коснулась не столько фасонов мужской одежды, сколько длины волос. Множество парней стали упорно отказываться стричься. Баки на височках, напомаженный хохол над лбом — по такого рода вывертам в прическах еще вчера можно было безошибочно определить стилягу. 1965 год стал переломным. Долгие десять лет мужчины — интеллектуалы, студенты, артисты, вольнолю­бивые обитатели левого берега Парижа, лондонского квартала Челси и кампусов американских университетов — отращивают себе волосы до плеч и пекутся о шевелюре. И даже начесывают волосы по-афри­кански. Ссоры, увольнения с работы, подвергание остракизму из-за длинных волос — все это в течение целого десятилетия поддерживало в обществе атмосферу скандала... до тех пор, пока не появилось новое поколение, решившее, что бриться наголо — классно!

Как бы ни скромны были изменения в области мужской одежды, по сравнению с прическами, но и их накопилось больше, чем за весь предыдущий век. Среди признанных мэтров готовой одежды следует в первую очередь назвать Жильбера Ферюша, изобретателя «воротни­ка Мао». Многие знаменитые кутюрье, создавшие облик современного мужчины, в том числе и Пьер Карден, обязаны ему частью своих ново­введений: обтягивающая одежда, пиджак с узкими плечами, отказ от подкладки и галстука (а иногда и рубашки), сюртук, приталенная куртка-туника, комбинезоны на молнии и т. д. Любопытный факт: у многих молодых людей элитарных кругов ношение рабочей одежды становится проявлением нонконформизма. Гораздо круче, чем носить «папочкин» костюм.

Проповедуя андрогинный стиль, пополняя гардероб из неисчер­паемых запасов барахолок, мужчины ставят памятник пренебреже­нию к собственному внешнему виду. Хорошо еще, что возникшая параллельно ретро-мода на стиль 1930-х годов вернула им хоть какую-то элегантность. Получались и всевозможные гибриды: так, немало парней, не сумевших разобраться в собственных пристрастиях — кому подражать: то ли звездам рока, то ли суперменам из старых фильмов? — решаются на сомнительные компромиссы, например: голова в мелких завитушках, на теле белый льняной двубортный пид­жак, на ногах джинсы-клеш и ботинки Weston... А можно еще всяких аксессуаров добавить: замшевую кепку, гавайскую рубашку, носки расцветки американского флага, висюльки с изображением пацифист­ской символики, значки или яркие пластмассовые клипсы...

И только вынутое из сундуков старье: военная форма (преиму­щественно камуфляжная и армии США), рубашки «Оксфорд», амери­канские мокасины, нетленные футболки — или же классика жанра: открывающая шею майка без рукавов, рюкзачок, твидовый пиджак с квадратными плечами, свитерок яркого цвета с V-образным вырезом и, конечно же, каше­мировый нашейный платок с рисунком — навели маломальский порядок в хипповой небрежности мужского гардероба.

Восьмидесятые годы

создатели прет-а-порте

11 января 1985 года во всем мире на удивление дружно, хотя никто ни о чем не договаривался, возникли споры «о моде восьми­десятых». Статьи, аналитические заметки, обзоры, выставки... планета слов­но засмотрелась в зеркало. Наступает золотое время моды. Никогда еще она не была... в такой моде. Ее считают главной ценностью того, что еще вчера называли обществом потребления, а теперь торжествен­но величают «театром жизни». Но дух 1980-х зародился чуть раньше, примерно в 1978 году, как только началась лихорадка в стиле диско. Да и «завершится» десятилетие также досрочно, а именно в 1989 году празднованием 100-летия Французской революции. Более того, не оставляет ощущение, что подошел к пограничной черте и весь XX век, так торопившийся с самого начала, — экономический спад положил конец наигранной беззаботности уходящего десятилетия. Внешний вид — наивысшая ценность поколения яппи — становится второ­степенным компонентом успеха, или, иными словами, потребность хорошо выглядеть лишь дополняет жажду власти. После двадцати лет увлечения фантазиями вновь подоспевшая молодежь выказывает миллион амбиций. Созда­ние одежды и все с этим связанное вырастает до социального явления.

Внезапно, за двадцать лет до начала ново­го тысячелетия, мода возродилась по образцу, забытому после ухода со сцены Поля Пуаре. Молодой модельер стал восприниматься демиургом и вытеснил даже звезду рока, а сияние топ-моделей затмило славу актрис, тем более что дефиле преврати­лись в самые настоящие спектакли. Транслируемые по телевидению, освещаемые средствами массовой информации вечера, организо­ванные знаменитыми домами мод, отодвинули в тень прежние раз­влечения светской жизни. Поголовную моду на джинсы сменила мода на одежду для отдельных социальных групп, легко узнаваемых по внешнему виду. Злые языки, конечно, принялись утверждать, что все стало намного хуже, чем прежде. Так или иначе, для определенного возрастного пласта общества, а именно для людей, достигших зрелос­ти, имеющих солидные зарплаты и жаждущих побеждать и убеждать всех в своей состоятельности, появляется новый вид спорта — шопинг. Погоня за модой — чем не соревнование? Ведь абсолютный закон жизни теперь — удовольствие! 1970-е годы прошли под влиянием ра­бочей одежды. Новое десятилетие разоделось в праздничные наряды. Влияние секонд-хэндов и стиля ретро теперь едва заметно под натис­ком смокингов и длинных вечерних платьев. Предыдущее поколение «присвоило» Бали и Катманду, эпоху 1920-1930-х годов. Молодежь вернулась к стереотипам 1950-1960-х годов. Добрав­шись до сорокалетнего возраста, дети беби-бума не поймут, что постарели. И с удивлением будут взирать на аксессуары собственной юности в вит­рине музея древностей. Все ускоряется. Тем более что отныне, подчиняясь жесткому графику — два дефиле в год, — коллекции постоянно обновляются. Похожая на игру мода забурлила острой конкурен­цией. Каждый известный кутюрье, преследуемый стайкой подражателей, теперь вынужден, чтобы остаться впереди, придумывать все новые и новые уловки. Ты либо пан, либо пропал. И ничего объяс­нять никому не надо. Все сразу же видно!

Быть современным в 1980-е годы означало от­личаться от всех. Разумеется, существовала и мода «общего пользования». Та, которую не без скрипа отлаживали два поколения модельеров и промышленников. Пресса, крупные уни­вермаги, налаженные производственно-торговые связи — все спо­собствует ее распространению. Но в стороне от этого единогласия маргиналы моды, особая категория людей, улавливающих альтер­нативные веяния, исподволь управляют тенденциями моды. Эти тенденции все громко обругивают, но тайком внимательно изучают и пробуют на вкус — а вдруг пригодится?

Наконец было подписано мирное соглашение — это произошло уже в 1990-е годы, — противоборствующие стороны сошлись на том, что всем полагается носить одни и те же вещи — живем-то в одно время. Маргиналы тем не менее не вымерли. Модники и модницы не согласились с уравнительной идеей «красоты для всех». Пусть дистрибьюторы включают свои конвейеры, решили они, ведь если немного поразмыслить, всегда можно придумать что-нибудь свежень­кое. Попытки сойти с протоптанных дорог моды привели к тому, что многие стали коситься в сторону уходящих в Лету классических ше­девров высокой моды. В то время как новые деятели моды старались приобрести старинные марки одежды, молодежь уже смело обнов­ляла позавчерашний гардероб. Вновь заговорили о шитье одежды в ателье, о бальных платьях, о былой роскоши. На поверхность вы­нырнуло давно забытое слово: барокко. И совершенно логично в дан­ном историческом контексте, что, дополняя полную противоречий картину, малая часть общества, которая, казалось бы, навсегда исчезла в 1960-е годы, заставила — спустя двадцать лет! — вспомнить о себе. Со всем присущим ему блеском и любовью транжирить день­ги, столь выгодными для индустрии предметов роскоши, в период с 1980 по 1990 год из пепла политических баталий возродился высший свет. Богачи, их вечные прихлебатели, а также пародии на первых вовсе не исчезли с лица земли. Они просто заставили немного о себе забыть, сменив балы в Версале и отделку интерьеров особняков на морские пляжи и счета в швейцарских банках. Впрочем, и у них джинсы одержали верх над роскошными нарядами.

В 1983 году Париж объявил об открытии в будущем Музея искус­ства моды (в правом крыле Лувра). Знаменитые кутюрье и создатели прет-а-порте были торжественно приняты и обласканы в Елисейском дворце президентом Республики Франсуа Миттераном, который, произнося патетический панегирик в честь моды, закончил его следу­ющими словами (формулировка хоть и неточная, но в то время была признана окончательной и не подлежащей обсуждению): «В странах, не знающих моды, носят военную одежду».