2. Экспроприация земли у сельского населения

В Англии крепостная зависимость исчезла фактически в конце XIV столетия. Огромное

большинство населения190) состояло тогда — и еще больше в XV веке — из свободных

189) В Италии, где капиталистическое производство развилось раньше всего, раньше всего разложились и

крепостные отношения. Крепостной освобождается здесь прежде, чем он успел обеспечить за собой какое-либо

право давности на землю. Поэтому освобождение немедленно превращает его в поставленного вне закона про-

летария, который к тому же тотчас находит новых господ в городах, сохранившихся по большей части еще от

римской эпохи. После того как революция мирового рынка с конца XV столетия195 уничтожила торговое пре-

обладание Северной Италии, началось движение в обратном направлении. Рабочие массами вытеснялись из

городов в деревню и там положили начало неслыханному расцвету мелкой земледельческой культуры, органи-

зованной по типу садоводства.

190) «Мелкие земельные собственники, которые своими руками обрабатывали свои собственные поля и до-

вольствовались скромным благосостоянием... составляли тогда гораздо более значительную часть нации, чем

теперь... Не менее 160000 земельных собственников, составлявших вместе с семьями, вероятно, более одной

седьмой всего населения, жили обработкой своих мелких freehold-участков» (freehold — полная собственность

на землю). «Средний доход этих мелких землевладельцев оценивается в 60—70 фунтов стерлингов. Высчитано,

что лиц, обрабатывавших собственную землю, было больше, чем арендаторов чужой земли» (Macaulay. «History

of England», 10th ed. London, 1854, v. I, p. 333, 334). Еще в последнюю треть XVII столетия 4/5 англичан за-

нимались земледелием (там же, стр. 413). — Я цитирую Маколея, потому что он, как систематический фальси-

фикатор истории, по возможности «замазывает» такого рода факты.

Глава XXIV. — так называемое первоначальное накопление 729

крестьян, ведущих самостоятельное хозяйство, за какими бы феодальными вывесками ни

скрывалась их собственность. В более крупных господских имениях bailiff (управляющий),

некогда сам крепостной, был вытеснен свободным фермером. Наемные рабочие в земледе-

лии состояли частью из крестьян, употреблявших свободное время на работу у крупных зе-

мельных собственников, частью из особого, относительно и абсолютно немногочисленного,

класса собственно наемных рабочих. К тому же даже эти последние фактически были кре-

стьянами, ведущими самостоятельное хозяйство, так как наряду с заработной платой полу-

чали коттедж, а также 4 и больше акров пахотной земли. Кроме того, совместно с крестьяна-

ми в собственном смысле они пользовались общинными землями, пасли на них свой скот и

добывали топливо: дрова, торф и т. п.191). Во всех странах Европы феодальное производство

характеризуется разделением земли между возможно большим количеством вассально зави-

симых людей. Могущество феодальных господ, как и всяких вообще суверенов, определя-

лось не размерами их ренты, а числом их подданных, а это последнее зависит от числа кре-

стьян, ведущих самостоятельное хозяйство192). Поэтому, хотя земля в Англии была разделена

после норманского завоевания на гигантские баронства, которые нередко включали в себя до

900 старых англосаксонских лордств каждое, тем не менее она была усеяна мелкими кресть-

янскими хозяйствами и лишь в отдельных местах между этими последними находились

крупные господские поместья. Такие отношения при одновременном расцвете городской

жизни, характерном для XV столетия, создали возможность того народного богатства, кото-

рое с таким красноречием описывает канцлер Фортескью в своих «Laudibus Legum Angliae»,

но эти отношения исключали возможность капиталистического богатства.

Пролог переворота, создавшего основу капиталистического способа производства, разы-

грался в последнюю треть XV

191) Не следует забывать, что даже крепостные не только являлись собственниками, — правда, обязанными

платить оброк, — небольших участков земли, примыкавших к их дворам, но и совладельцами общинной земли.

«Крестьянин там» (в Силезии) — «крепостной». Тем не менее эти крепостные владеют общинными землями.

«До сих пор не удалось склонить силезцев к разделу общинных земель, тогда как в Неймарке уже не осталось

деревни, где бы этот раздел не был осуществлен с величайшим успехом» (Mirabeau, «De la Monarchie Prussienne

». Londres, 1788, t. II, p. 125, 126).

192) Япония с ее чисто феодальной организацией землевладения и с ее широко развитым мелкокрестьянским

хозяйством дает гораздо более верную картину европейского средневековья, чем все наши исторические книги,

проникнутые по большей части буржуазными предрассудками. Быть «либеральным» за счет средневековья

чрезвычайно удобно.

ОТДЕЛ СЕДЬМОЙ. — ПРОЦЕСС НАКОПЛЕНИЯ КАПИТАЛА 730

и первые десятилетия XVI столетия. Масса поставленных вне закона пролетариев была вы-

брошена на рынок труда в результате роспуска феодальных дружин, которые, по справедли-

вому замечанию сэра Джемса Стюарта, «везде бесполезно заполняли дома и дворы»196. Хотя

королевская власть, будучи сама продуктом буржуазного развития, в своем стремлении к аб-

солютизму насильственно ускоряла роспуск этих дружин, она отнюдь не была его единст-

венной причиной. Крупные феодалы, стоявшие в самом резком антагонизме к королевской

власти и парламенту, создали несравненно более многочисленный пролетариат, узурпировав

общинные земли и согнав крестьян с земли, на которую последние имели такое же феодаль-

ное право собственности, как и сами феодалы. Непосредственный толчок к этому в Англии

дал расцвет фландрской шерстяной мануфактуры и связанное с ним повышение цен на

шерсть. Старую феодальную знать поглотили великие феодальные войны, а новая была де-

тищем своего времени, для которого деньги являлись силой всех сил. Превращение пашни в

пастбище для овец стало лозунгом феодалов. Харрисон в своей работе «Description of England.

Prefixed to Holinshed's Chronicles» описывает, какое разрушительное влияние на страну

оказывала эта экспроприация мелких крестьян. Но, пишет он, «what care our great incroachers!

» («какое дело до этого нашим великим узурпаторам!»). Жилища крестьян и коттеджи

рабочих насильственно снесены или заброшены.

«Если мы», — говорит Харрисон, — «возьмем старые описи любого рыцарского имения, то увидим, что ис-

чезли бесчисленные дома и мелкие крестьянские хозяйства; что земля кормит теперь гораздо меньшее количе-

ство людей; что многие города пришли в упадок, хотя наряду с этим расцветают новые... Я мог бы рассказать

кое-что о городах и деревнях, которые были снесены и превращены в пастбища для овец и от которых остались

только помещичьи дома».

Жалобы таких старых хроник всегда преувеличены, но они точно рисуют то впечатление,

какое совершавшаяся в то время революция в производственных отношениях произвела на

современников. Сравнивая сочинения канцлера Фортескью и Томаса Мора, мы ясно видим

ту пропасть, которая отделяет XV век от XVI. По справедливому замечанию Торнтона, анг-

лийский рабочий класс из своего золотого века без всяких переходных ступеней попал в же-

лезный век.

Законодательство было испугано этим переворотом. Оно еще не стояло на той высоте ци-

вилизации, на которой «Wealth of the Nation» [«национальное богатство»], т. е. созидание ка-

питала и беспощадная эксплуатация и пауперизация народ-