Билет 14. Эстетическое и художественное. Художественная литература как вид искусства.

Соотношение между художественным творчеством и эстетическим как таковым понималось и понимается по-разному. Чернышевский и Толстой расценивали искусство как деятельность познавательную, миросозерцательную и поэтому отстраняли его от эстетической сферы. Поспелов поддерживал эту точку зрения, но несколько иначе: он говорил, что существо искусства – духовное, а эстетическое в нем – сфера вторичная, формальная, а потому на понятии эстетического теорию художественного творчества построить нельзя. «В жизни нет никаких явлений, эстетических по своей сущности. Эстетическое – это внешнее проявление некой сущности предмета». Эти утверждения правомерно прокорректировать суждением о том, что главным предназначением произведений искусства является их восприятие как ценности эстетической.

Связи искусства со сферой эстетического многоплановы. Во-первых, предметом изображения в художественных произведениях становится жизнь в ее эстетических свойствах. Во-вторых, сам материал художественных образов (звук, слова и т. д.) имеет чувственный характер и апеллирует к его эстетическому восприятию. В-третьих, эстетическое не только преломляется в произведениях искусства, но и создается в результате творческого акта.

Соотношение между эстетическим в искусстве и в реальности понимается по-разному. Одни говорят, что искусство восполняет реальность, привносит в нее упорядоченность, создавая эстетическое ценное. Другие считают, что «искусство не творит красоту, а являет ее собой, запечатлевает ее».

Сфера эстетического несомненно шире области художественного, но только в нем эстетическое выходит на первый план и представляется по максимуму.

Главная функция литературы наряду с познавательной – эстетическая (чувственно-воспринимаемая). Литературное произведение всегда эстетический артефакт (нечто, сделанное по эстетическим законам). С XX в. любые эстетические явления стали оцениваться еще по двум эстетическим критериям, автором которых является Ницше:

- аполлоновское начало (благо, красота, упорядоченность);

- дионисийское начало (буйство, дисгармония, пьянство).

В художественном произведении, как эстетическом объекте, должны быть единство содержания и формы, целостность, законченность. Так, например, Достоевский не совладал с гармонией и содержания в романе «Братья Карамазовы» (слишком многое хотел сказать).

Художественность – особое качество литературного произведения, которое делает его эстетически значимым.

Критерии художественности:

- рождение произведением эстетических эмоций;

- создание произведения по законам красоты;

- обладание внутренней меры (чувством соразмерности и сообразности);

- гармония и симметрия;

- законченность и завершенность.

Формы оценки: гениальное, талантливое, графоманское произведение.

БИЛЕТ 15. ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА КАК ВИД ИСКУССТВА. ПРЕДМЕТ, ФУНКЦИИ И ОСОБЕННОСТИ ОБРАЗНОГО ОТРАЖЕНИЯ И ПРЕТВОРЕНИЯ РЕАЛЬНОСТИ ЛИТЕРАТУРОЙ КАК ИСКУССТВОМ СЛОВА. ЛЕССИНГ «ЛАОКООН, ИЛИ О ГРАНИЦАХ ЖИВОПИСИ И ПОЭЗИИ».

Разграничение видов искусства основывается на «формах, способах художественного выражения», то есть на специфичных для каждого вида искусства материальных носителях образности.

Согласно общепринятой и наиболее авторитетной классификацией, основу которой разработал Гегель, великими видами искусства являются архитектура, скульптура, музыка, живопись, поэзия. Позднее к ним «присоединились» танец, пантомима и постановочная режиссура в театре и кино.

Материальным носителем образности литературы является слово, получившее письменное воплощение. Слово всегда что-то обозначает, имеет предметный характер. Литература принадлежит к числу изобразительных искусств, где воссоздаются единичные явления (лица, события, вещи, чем-то вызванные умонастроения и на что-то направленные импульсы людей). Этим она схожа с живописью и скульптурой и отлична от экспрессивных искусств, в которых запечатлеваются переживания вне их прямых связей с событиями, - музыки, танца, архитектуры.

В составе художественной литературы выделяются две основные стороны: вымышленная предметность и речевые конструкции. Таким образом, художественная словесность совмещает в себе искусство вымысла и искусство слова как таковое.

Вторая часть художественной словесности, искусство слова, тоже двуплановое. Речь здесь предстает, во-первых, как средство изображения, во-вторых, как предмет изображения – кому-то принадлежащие и кого-то характеризующие высказывания. Бахтин говорит: «Основное свойство литературы: язык здесь не только средство коммуникации и выражения ― изображения, но и объект изображения». То есть слово в литературе несет эмоциональную, эстетическую функцию, чтобы читатель смог насладиться красотой звуков и слов. Только литература способна воссоздать речевую деятельность людей, только в ней человек предстает говорящим.

Слово чем-то ограничивает наше восприятие, а живопись, скульптура, музыка в этом отношении универсальны. С одной стороны, это недостаток литературы, но с другой ― ее достоинство, так как слово может передавать и пластический, и звуковой, и динамический образ. С помощью слова можно описать и портрет, и пейзаж (описательная функция). Слово может передать звучащую музыку, может передать только общее впечатление от музыки. Слово в литературе также может передавать динамику, воссоздавать какой-то динамический ряд. Тогда слово выступает в повествовательной функции. Слово ― важнейший элемент конструирования художественного образа в литературе, законченная смысловая единица. Литература передает речь, звучащую или внутреннюю (мысленный поток).

Немецкий литературный теоретик Готхольд Эфраим Лессинг (1729-1781) в своей работе «Лаокоон, или о границах живописи и поэзии» акцентировал преимущества словесного искусства перед живописью. Вот некоторые его тезисы, которые можно определить по отрывку из хрестоматии:

- так как поэту открыта для подражания вся безграничная область совершенства, то внешняя, наружная оболочка может быть для него разве лишь одним из ничтожнейших средств пробуждения в нас интереса к его образам (поэту совсем не обязательно давать изображение внешнего облика героя, если поэт уверен, что его герой успевает привлечь читательское внимание, так как благородные черты его характера настолько занимают читателя, что тот или совсем не думает о внешнем виде героя или невольно придает ему если не красивую, то, по крайней мере, не противную наружность);

- надо ограничить установившееся мнение, что описание поэта хорошо лишь в той мере, в какой художник может в точности воспроизвести его. Ведь стоит только подумать о неограниченном поле деятельности нашего воображения, о невещественности его образов, которыми в отличие от литературы мало владеет живопись;

- у Гомера, как представителя литературы, встречается два вида существ и действий: видимые и невидимые. Этого различия живопись допустить не может: для нее видимо все, и видимо одинаковым образом;

- предметы, которые сами по себе или части которых сосуществуют друг подле друга, называются телами. Следовательно, тела с их видимыми свойствами и составляют предмет живописи. Предметы, которые сами по себе или по части которых следуют одни за другими, называются действиями. Итак, действия составляют предмет поэзии. В произведениях живописи можно изобразить только один момент действия, и надо поэтому выбирать момент наиболее значимый, из которого становились бы понятными и предыдущие и последующие моменты. В поэзии также все дается лишь в последовательном развитии, нужно уловить одно какое-либо свойство тела. Отсюда вытекает правило о единстве живописных эпитетов и о скупости в описаниях материальных предметов;

- Лессинг не отрицает за речью вообще способности изображать какое-либо материальное целое по частям, он отрицает за ней эту способность как за средством поэзии, ибо всякое изображение материальных предметов при помощи слова нарушает ту иллюзию, создание которой составляет одну из главных задач поэзии. Эта иллюзия нарушается тем, что сопоставление тел в пространстве сталкивается здесь с последовательностью речи во времени. Описания материальных предметов, исключенные из области поэзии, вполне уместны поэтому там, где нет и речи о поэтической иллюзии, где писатель обращается к рассудку читателя и имеет дело с ясными и по возможности полными понятиями. «Когда плохой поэт, - говорит Гораций, - не в силах ничего сделать, он начинает описывать рощи, жертвенник, ручей, вьющийся по прекрасным лугам, радугу и т. д.».