Билет 39. Речь автора и речь персонажа. «неавторское/чужое слово» в художественном произведении. Сказ. Стилизация и пародия.

Несмотря на то что текст литературного произведения порождается творческой волей автора, звенья речевой ткани находятся в весьма сложном отношении к сознанию автора. Прежде всего, текст не всегда выдерживается в авторской речевой манере. В литературных произведениях запечатлевается разноречие, то есть воссоздаются различные манеры (способы, формы) мышления и говорения. При этом художественно значимым оказывается неавторское слово, именуемое Бахтиным чужим словом. Ученый отмечал обилие чужого слова в истории романа, например, у Диккенса. Чужие слова неприметно вторгаются в авторское повествование Достоевского: «Раскольников … «безобразную мечту» как-то даже поневоле привык считать уже предприятием, хотя все еще сам себе не верил. Он даже шел теперь делать пробу своему предприятию, и с каждым шагом волнение его возрастало все сильнее и сильнее». Здесь «безобразная мечта» и «проба» и графически не выделенное «предприятие» принадлежат по сути не автору, а его герою: получается, что Достоевский как бы цитирует Раскольникова. Эти речевые единицы произносятся повествователем отчужденно, со стороны. Закавыченные выше слова запечатлевают одновременно голоса Раскольникова и Достоевского, которые глубоко различны. Подобного рода текстовые единицы Бахтин называл двуголосыми словами.

Характеризуя соотнесенность единиц художественной речи с авторской манерой повествования, Бахтин разграничивает три рода слов:

- прямое, непосредственно направленное на свой предмет, слово, как выражение последней смысловой инстанции говорящего;

- внеположное сознанию говорящего «объектное слово (слово изображаемого лица)»;

- принадлежащее одновременно двум субъектам, по-разному ими осознаваемое и переживаемое «двуголосое слово».

Речевые единицы второй и третьей групп, таким образом, являются словами неавторскими.

Стилизация – это намеренная и явная ориентация автора на ранее бытовавший в художественной словесности стиль, его имитация, воспроизведение его свойств. Яркими примерами того могут служить сказки Пушкина, «Конек-Горбунок» Ершова, баллады А. К. Толстого. Стилизация была очень популярна в эпоху романтизма, для ряда русских писателей начала XX века, в эпоху символизма. Ахматова, как представительница акмеизма, напротив, утверждала, что преобладание стилизации превращает творчество в игрушку.

Стилизациям родственны подражания, являющие собой воспроизведение автором некоего литературного образца. Подражания могут быть ученическими (таковы ранние поэмы Лермонтова, впрямую использовавшие пушкинские тексты) и плодами зрелого, вполне самостоятельного творчества («Подражания Корану» Пушкина), оказываясь одновременно стилизациями.

Если в стилизациях и подражаниях автор стремится к адекватности воссоздания определенной художественной манеры и от нее не дистанцируется, то свойства пародии определяются отчужденностью писателя от предмета имитации. Пародии – это перелицовки предшествующих литературных фактов. Они знаменуют добродушное высмеивание либо ироническое, а то и саркастическое осмеяние пародируемого. Пародия в состоянии существовать лишь за счет «непародийной» литературы, питаясь ее соками. Недаром пародию называют «антижанром».

Достойное же и высокое призвание пародии – отвергать и осмеивать все исчерпавшее себя и мертвенное в литературе. К тому же пародийные произведения способны воплощать благое начало непринужденной веселости, артистизма и игровой легкости.

Жанр пародии проходит через всю историю всемирной литературы («Война мышей и лягушек», «Гаргантюа и Пантагрюэль», «Руслан и Людмила», «Повести Белкина»).

Пародии сроден центон – стихотворение, состоящее из ранее написанных строк:

Буду петь, буду петь, буду петь

Многоярусный корпус завода

И кобылок в просторах свободы,

Чтоб на блоке до Блока вскрипеть.

Это четверостишие Сельвинского сложено из строк Есенина, Блока, Некрасова, Кирсанова.

Оригинальную теорию пародии разработал Тынянов, сравнивавший пародию с карикатурой и расценивавший ее прежде всего как рычаг литературной борьбы. Он отмечал как родство пародии и стилизации, так и их различие: «… от стилизации к пародии – один шаг; стилизация, комически мотивированная или подчеркнутая, становится пародией».

Сказ в отличие от стилизации и пародии ориентирован на речь «внелитературную»: устную, бытовую, разговорную. Важнейшее свойство сказа – установка на воспроизведение разговорного монолога героя-рассказчика, имитация живого разговора, рождающегося как бы здесь и сейчас. Главное же, сказ более, чем укорененное в письменной традиции повествование, приковывает внимание к носителю речи – рассказчику, выдвигая на первый план его фигуру, его голос, присущую ему лексику и фразеологию. При этом сказ обычно предстает как доверительная, задушевная, негромкая беседа с читателем. Он не имеет ничего общего с речью риторической. К сказу относятся «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Сказ … о Левше», «Очарованный странник», «Малахитовая шкатулка», «Василий Теркин».

Сказ может осмеивать узость сознания мещанина и обывателя, поэтизировать живую веселость, острый ум, своеобычность и меткость речи.