Глава 15. Политическое развитие и модернизация 679

равновесия — ложь, страх или экономическое процветание. Равнове­сие, в основе которого ложь, — самое неустойчивое. В режимах ритуализированной речи, где все произносят слова, в которые сами не верят и в которые верить не предполагается, новое слово считается подрывом основ. И когда объявляют, что король голый, равновесие моментально нарушается. В Румынии несколько человек стали выкрикивать лозунги против Чаушеску во время демонстрации в честь его возвращения из Ирана, и через несколько дней режим пал. В режимах, базирующихся на страхе, где слова допускаются при условии, что они не произносятся публично, например, в постсталинистской Польше и пост-1982 Мек­сике, инакомыслие может тлеть долгое время, пока не вспыхнет ярким пламенем. Решающим фактором в разрушении индивидуальной изоля­ции является чувство безопасности, возникающее при скоплении массы людей. Поляки обнаружили силу оппозиции во время визита в Польшу в июне 1979 г. папы Иоанна Павла II, когда на улицы вышли 2 млн. человек. В Болгарии первая независимая демонстрация, про­шедшая 17 ноября 1989 г., выросла из демонстрации, организованной в поддержку самого себя новым правительством Младенова. В Восточ­ной Германии массовое движение началось, когда поезда с беженцами стали пересекать Чехословакию, направляясь в Западную Германию. Наконец, режимы, основанные на молчаливом договоре о непротивле­нии в обмен на материальное процветание, — «коммунизм гуляша» Кадара в Венгрии, Польша времен Герека и Мексика до 1982 г. — уяз­вимы прежде всего из-за экономических кризисов. Поэтому лаг време­ни между началом [либерализации ] и массовым движением не является постоянной величиной и варьирует от одного режима к другому.

В какой-то момент гражданское общество «мобилизуется», начина­ют формироваться организации, которые заявляют о своей независи­мости от режима, провозглашают собственные цели, интересы и про­екты. Однако централизованные, находящиеся вне конкуренции инсти­туты режима инкорпорируют только те группы, которые его признают, и контролируют результаты любых политических процессов ex post. Таким образом, с одной стороны, в гражданском обществе возникают независимые организации; с другой стороны, не существует институ­тов, где эти организации могут отстаивать свои взгляды и интересы. По причине этого decalage, несовпадения независимой организации граж­данского общества и закрытых государственных институтов единствен­ным местом, где вновь организованные группы могут бороться за свои

680 Раздел VI. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ

ценности и интересы, оказывается улица. И борьба неизбежно приоб­ретает массовый характер.

В этом случае либерализация более не может продолжаться. Сле­зоточивый газ, струящийся по улицам, ест либерализаторам глаза; взрыв массовых движений, смятение и беспорядок — все это свиде­тельства провала политики либерализации. Поскольку либерализация всегда предполагает контроль сверху, возникновение независимых дви­жений доказывает, что либерализация более не является жизнеспособ­ным проектом. Уличная демонстрация — это демонстрация того, что нарушена самая священная из авторитарных ценностей, порядок как таковой. Массовые выступления подрывают позицию либерализаторов в авторитарном блоке.

В Китае студенческие демонстрации вынудили либерализаторов от­ступить и стоили им ведущей роли в партии. Репрессии вновь усили­лись. В Южной Корее, однако, подобные демонстрации привели к рас­колу режима и преобразовали либерализаторов в демократизаторов. Такова альтернатива: или, инкорпорировав несколько групп и подавив все остальные, возвратиться к авторитарному стазу, или поставить на политическую повестку дня проблему институтов, т.е. институтов демо­кратии. Либерализация или заканчивается, приводя к мрачным перио­дам, которые лицемерно называют нормализацией, или продолжается и переходит в демократизацию.

Демократизация

Введение

После краха диктатуры центральной оказывается следующая про­блема: согласятся ли политические силы на существование институтов, допускающих открытую, пусть даже ограниченную, конкуренцию? И способны ли такие институты обеспечить спонтанное подчинение; т.е., подчиняя свои интересы не предрешенному заранее исходу соперниче­ства и готовые согласиться с его результатами, способны ли они при­влечь политические силы в качестве участников [демократического процесса]?

Заметим, что конфликты, имеющие место в периоды переходов к демократии, часто происходят на двух фронтах: (1) между противниками и сторонниками авторитарного режима и (2) между самими протодемократическими деятелями (actors) за лучшие шансы в условиях буду­щей демократии. Образ демократии как борьбы общества против государства