Глава 15. Политическое развитие и модернизация 677

Объяснять такие решения можно двояким образом: «сверху» или «снизу». В какой-то степени эти типы объяснения отражают реаль­ность. Венгрия, например, обычно рассматривается как почти чистый случай раскола в авторитарной власти. По словам К. Гроса, «не оппо­ненты разрушили партию, а — как это ни парадоксально — само руководство». В Восточной Германии мы наблюдали другую крайность: во властных структурах не было и намека на раскол до тех пор, пока сотни тысяч людей не заполнили улицы Лейпцига. И все же в литературе, посвященной исследованию конкретных событий (case-study), для объяснения одного и того же события зачастую приводятся совер­шенно различные причины. Кардозо видел причины бразильского distensao, смягчения напряженности, в давних разногласиях среди военных, а Ламонье считал это результатом массового движения. Так что модели этих двух типов, «сверху-вниз» и «снизу-вверх», часто со­перничают при объяснении процесса либерализации.

Аналитические трудности возникают потому, что модель, в которой различаются только два направления, слишком груба. Не являясь под­линной революцией, массовым восстанием, ведущим к полному унич­тожению репрессивного аппарата, решения о либерализации принима­ются и сверху, и снизу. Ибо даже в тех случаях, когда раскол автори­тарного режима становился очевидным еще до всякого массового дви­жения, остается неясным, почему режим дал трещину именно в данный конкретный момент. Отчасти ответ всегда состоит в том, что либерализаторы увидели возможность альянса с теми силами, которые до этого времени оставались неорганизованными. Таким образом, в граждан­ском обществе уже есть сила, с которой можно объединиться. И наобо­рот, в тех случаях, когда массовое движение предшествовало расколу режима, остается неясным, почему режим решил не подавлять его си­ловыми методами. Отчасти ответ состоит в том, что режим был поделен между либерализаторами и сторонниками твердой линии (hardliners). Либерализация — результат взаимодействия разногласий внутри ав­торитарного режима и независимой организации гражданского обще­ства. Массовое движение служит для потенциальных либерализаторов сигналом о том, что возможен альянс, который мог бы изменить соот­ношение сил в руководстве; и наоборот, разногласия в руководстве ука­зывают гражданскому обществу, что политическое пространство от­крыто для вхождения в него независимых организаций. Поэтому мас­совое движение и разногласия внутри руководства взаимно подпитыва­ют друг друга.

678 Раздел VI. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ

Независимо от того, что проявит себя первым — раскол в руковод­стве или массовое движение, — либерализация следует одной и той же логике. Различны лишь темпы. Массовое движение диктует темп пре­образований, вынуждая режим решать: применить ли репрессии, или — кооптацию, или — передать власть. И сколько бы ни продолжалась ли­берализация, годы, месяцы или дни, режим и оппозиция всегда имеют дело с одним и тем же набором возможностей.

Проекты либерализации, выдвигаемые силами, принадлежащими к авторитарному истеблишменту, неизменно предполагают контролируе­мую «открытость» политического пространства. Обычно они возника­ют в результате разногласий в авторитарном блоке, порождаемых раз­ного рода сигналами, которые возвещают о назревающем кризисе, ска­жем, о массовых волнениях. Проект либерализаторов обычно нацелен на снижение социальной напряженности и укрепление собственных по­зиций в руководстве путем расширения социальной базы режима. Он состоит в том, чтобы разрешить самостоятельную организацию граж­данского общества и инкорпорировать новые группы в существующие авторитарные институты. Таким образом, либерализация оказывается зависимой от того, насколько ее результаты совместимы с интересами или ценностями авторитарного блока. Так, либерализацию называют открытостью (apertura), смягчением напряженности (distensao), обнов­лением (odnowa) или перестройкой (perestroika — т.е. реконструкция дома). Эти термины недвусмысленно указывают на границы реформ.

Либерализации присуща нестабильность. Обычно происходит то, что Илья Эренбург в 1954 г. назвал оттепелью: таяние айсберга граж­данского общества, приводящее к затоплению дамб авторитарного ре­жима. Как только репрессии ослабевают, первая реакция — бурный рост независимых организаций в гражданском обществе. За короткое время возникают студенческие ассоциации, профессиональные союзы, протопартии. В Бразилии первыми организовались юристы, журна­листы и студенты; за ними последовали comunidades de base, местные ячейки самоуправления. В Польше за несколько недель сентября 1980 г. к «Солидарности» присоединились 10 млн. человек. О своей независимости заявили даже организации, созданные режимом и нахо­дившиеся под его контролем, и не только из числа профессиональных ассоциаций, но и такие, например, как Общество туристов и путешест­венников и Ассоциация филателистов. [...]

Темпы мобилизации (mobilization) гражданского общества в разных режимах различны и зависят от того, что служит основой авторитарного