Глава 10. Государство как институт политической системы 471

Не право нуждается в санкции государства, а государство должно быть санкционировано правом, судимо правом, подчинено праву, рас­творено в праве. То, что в науке называют правовым государством, не всегда еще есть свержение принципов государственного позитивизма, и мы не знаем конституционных государств, которые освободились бы окончательно от суверенности государства и признали неотъемлемость прав, абсолютный характер права. Защищаемая мною теория в чистом виде почти не встречается, так как теория эта не только метафизичес­кая, но и религиозно-теократическая, а идеи теократические до сих пор придавали религиозный характер скорее государству, чем праву. Толь­ко теория единственного права и практика декларации прав человека и гражданина, в чистом ее виде, стоит на пути отвержения государствен­ного позитивизма, суверенности государства. И праведно в политичес­кой жизни лишь то, что заставляет смириться государство, ограничи­вает его и подчиняет началу высшему. Государство есть выражение воли человеческой, относительной, субъективно-произвольной, право — выражение воли сверхчеловеческой, абсолютной, объек­тивно-разумной. Я говорю о праве как абсолютной правде и справед­ливости, о внегосударственном и надгосударственном праве, заложен­ном в глубине нашего существа, о праве, отражающем божественность нашей природы. Право как орган и орудие государства, как фактичес­кое выражение его неограниченной власти есть слишком часто ложь и обман — это законность, полезная для некоторых человеческих ин­тересов, но далекая и противная закону Божьему. Право есть свобода, государство — насилие, право — голос Божий в личности, государст­во — безлично и в этом безбожно. [...]

Совершенное народовластие ведет к самообоготворению народа, обоготворению его человеческой воли, не подчиненной ничему сверх­человеческому, никаким абсолютным идеям. Но человеческая воля, обоготворившая себя, ничего сверхчеловеческого не возжелавшая, ни­чему высшему не поклонившаяся, — пуста и бессодержательна, она уклоняется к небытию. Человеческая воля только тогда наполняется бесконечно реальным содержанием и ведет к нарастанию бытия, когда ее желанным объектом делается мировое всеединство, вселенская гар­мония. Воля должна устремляться к бытию высшему, чем человечес­кое, тогда только в ней заключены абсолютные ценности. Народная воля как сумма ограниченных и случайных человеческих воль, дости­гаемая хотя бы и всеобщим голосованием, не может и не должна быть

472 Раздел IV. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИНСТИТУТЫ

обоготворяема, так как центр тяжести нужно перенести на объекты этой воли, на цели, которые воля полюбила и пожелала. [...]

У социал-демократии совершенное народовластие превращается в пролетаровластие, так как пролетариат признается истинным народом, истинным человечеством. В лице пролетариата социал-демократия обоготворяет будущее человечество, человеческую волю, как послед­нюю святыню. Социал-демократия обнажает природу народовластия и вскрывает внутреннее противоречие в самом принципе народовластия, указывает на возможную противоположность между формой и содер­жанием. Социал-демократы очень много говорят об учредительном со­брании, созванном на основе всеобщего, равного и проч. избиратель­ного права, о совершенном и окончательном народовластии, но они не подчинятся никакому учредительному собранию, никакой народной воле, если воля эта не будет пролетарско-социалистической, если она не возлюбит и не пожелает того, что полагается любить и желать по социал-демократической вере, по пролетарской религии. Важно не то, чтобы формальная народная воля правила миром, не в формальном на­родовластии спасение, как думают либерально-демократические док­тринеры, а в том, чтобы народ был пролетариатом по содержанию своей воли, т.е. нормальным человечеством, важны пролетарско-социалистические чувства в массе народной, так как для социал-демократии только пролетарий — нормальный, должный человек. В этом есть намек на переход от формальной политики к политике материальной, от формы народной воли к ее содержанию. Но к истинному содержа­нию никогда социал-демократия не может прийти, так как обоготворе­ние грядущего человечества (победоносного пролетариата), самообо­жание человеческой воли есть последняя ее святыня и потому предель­ный объект ее желаний есть пустота, бессодержательность и небытие. Пустая свобода от мирового всеединства, насильственное соединение распавшихся воль — вот печальный удел человеческого самообогот­ворения.

Вот почему путь народовластия в отвлеченной и самодовлеющей форме есть ложный путь. Не обоготворение народовластия должно быть поставлено на место обоготворения единовластия, а всякому человековластию должен быть положен предел, объективный, а не субъ­ективный предел, предел сверхчеловеческий, а не человеческий. Нужно ограничить не только человеческую власть одного или некото­рых, но и всех, так как миром не должна управлять никакая человечес­кая власть, всегда произвольная, случайная и насильственная. Это ог-