1.2. Для чего нужен редактор

Обойтись без редактора было бы можно, если бы не не­сколько обстоятельств.

Во-первых, издательству необходимо лицо, отвечающее за отбор произведений к публикации и за качество изданий (в самом широком смысле). Рецензент — это советчик, кон­сультант, который помогает издательству решить судьбу про­изведения. Он несет моральную ответственность перед об­ществом и издательством за свою оценку произведения, но не за окончательное решение об его издании и тем более не за качество издания. Издатель, который берет отбор на себя, выступает в роли редактора, но, занятый организационны­ми, экономическими и другими проблемами и задачами, он поневоле будет делать это не с той глубиной и точностью, с какой это может сделать специалист, систематически изуча­ющий литературу той же области, что и предлагаемое авто­ром произведение. И уж тем более издатель в роли редактора не в состоянии проследить за всем, от чего зависит качество издания.

Издательство, далее, нуждается в таком лице, которое ко­ординировало бы работу над оригиналом произведения всех участников процесса создания книги: автора и оформителя, вычитчика и корректора, редакторов художественного и тех­нического. Ведущий книгу редактор руководит ими, контро­лирует их действия, следит за тем, как движется оригинал по издательским этапам. И в лучших случаях с пониманием за­їв мысла автора и задач книги, с любовью к ней и автору, любо­вью, которая делает редакторскую работу проникновенной. Без координации деятельности всех участников создания книги, без организационного руководства ими издательство вряд ли сможет выпустить книгу высокого издательского ка­чества и в сжатые сроки. Так, нередко в книги проникают ошибки, например, из-за необоснованных поправок коррек­тора, поскольку его работа не контролировалась редактором и не была согласована с ним.

Издательство не может обойтись без такого лица и пото­му, что книга должна быть совершенным, удобным в пользо­вании инструментом читателя. Ее нужно оснастить текстами справочно-вспомогательными (оглавление, содержание, вспомогательные указатели, колонтитулы). Они облегчают читателю работу с книгой. Нужно дополнить ее во многих случаях и текстами справочно-пояснительными (вступитель­ная статья, предисловие, послесловие, комментарии и при­мечания, библиографические списки и т.д.). Они помогают читателю лучше понять издаваемое произведение.

Предусмотреть такой аппарат в книге, выбрав необхо­димые для издания его составные части, заказать их, поза­ботиться о том, чтобы аппарат издания по содержанию и форме в наибольшей мере отвечал интересам читателей, может только хорошо подготовленный специалист, тща­тельно изучивший произведение и его потенциальных чи­тателей.

Короче говоря, издательству нужен руководитель издания.

Во-вторых, даже авторы, хорошо профессионально под­готовленные, способные самостоятельно исправить произ­ведение по замечаниям рецензента, нуждаются в критике ре­дактора. Эта критика значительно более разносторонняя и детальная, чем рецензентская, и требует профессиональных знаний, умений и навыков, которыми рецензент — чело­век, занятый другой работой и имеющий опыт преимуще­ственно научный, специальный, авторский, — как прави­ло, не обладает.

В текстах книг даже очень опытных авторов, причем об­ладающих профессиональным редакторским опытом, оста­ются неустраненными мелкие погрешности разного рода. Например, в одной из статей «Словаря-справочника линг­вистических терминов» Д. Э. Розенталя и М. А. Теленковой (2-е изд. М., 1976) можно прочитать:

Полностью отпало только признававшееся Буслаевым и его предшественника­ми Востоковым, Гречем и Давыдовым деление придаточных на полные и сокра­щенные... (с. 319).

Только признававшееся может означать, что все эти линг­висты лишь признавали такое деление придаточных предло­жений, как бы скрепя сердце. Но это нельзя не признать ма­ловероятным хотя бы по смыслу предшествующего текста статьи, из которого ясно, что такая классификация прида­точных предложений была этими лингвистами выдвинута и ими отстаивалась. Тогда остается предположить, что авторы статьи хотели сообщить несколько иное:

Полностью отпало признававшееся только Буслаевым и его предшествен­никами...

т.е. что все дело в постановке не на месте слова только. Это подтверждается и дальнейшим текстом статьи, где говорит­ся, что лингвисты не признавали классификацию Буслаева и его сторонников. Мелкая стилистическая оплошность при­вела к логической и фактической ошибке.

Как же случилось, что Д. Э. Розенталь не заметил погреш­ности, о которой писал в своих книгах по стилистике?

Скорее всего, причина в том, что ум его при подготовке книги и статьи был поглощен существом содержания, и по­грешность ускользнула от внимания.

А вот издательский редактор книги пропустил эту по­грешность, скорее всего, потому, что не владел навыком выделения логически акцентирующих слов даже, только, именно и т. п. для проверки правильности их места в пред­ложении. Такой навык необходим потому, что постановка этих слов не на месте — распространенная стилистическая ошибка, поскольку авторы и редакторы читают предложе­ние интонационно верно, с правильным логическим уда­рением, хотя такое чтение не вытекает из строения пред­ложения.

Из этого примера видно, что во избежание ошибок в тек­сте издания необходимо погружаться в мельчайшие его под­робности. У издателя, рецензента времени для такого погру­жения в текст нет. К тому же для этого нужно еще и владеть приемами и навыками специфического редакторского ана­лиза текста.

А кто займется проверкой точности и соответствия действи­тельности фактической стороны произведения? Выпускать книги без всякой ее проверки? Автор, мол, отвечает за всё? Но читатель-покупатель вряд ли согласится освободить из­дателя от всякой ответственности перед собой вообще и за эту сторону книг, в частности. Авторитет такого издателя не может не пострадать. Между тем завоевать такой автори­тет и доверие читателя-покупателя непросто, а потерять очень легко.

В-третьих, издательству, чтобы творчески направлять вы­пуск книг и в тематическом и в жанрово-издательском отно­шении, а не следовать за стихийным потоком авторских пред­ложений, надо проводить большую подготовительную рабо­ту сродни научной:

• постоянно исследовать потребности в каждой темати­ческой или иной группе книг;

• изучать, как выпущенные книги удовлетворяют инте­ресы читателей по темам, содержанию, форме, насколько удобно этими книгами пользоваться;

• устанавливать, какие тематические или иные интересы остались неудовлетворенными;

• наконец, задумывать на основе таких исследований книги, которых ждет читатель, и находить для них авторов или составителей.

Опираться только на советы и рекомендации представи­телей науки, производства, общественности явно недостаточ­но и потому, что они не знают в должной степени оценки книг читателями, и потому, что каждый из них, делая пред­ложение или оценивая предложения других, исходит во мно­гих случаях из своих неизбежно узких и далеко не всегда бес­корыстных соображений.

Учитывать их рекомендации, обращаться к ним за сове­том издательству жизненно необходимо. Но это лишь часть той информации, которая потребна издательству.

Каждая группа книг нуждается в том, чтобы ею система­тически занимался знаток ее проблематики, ее специфичес­кого содержания, ее читателей:

• изучал прессу, посвященную кругу вопросов, отражае­мых в своей группе книг;

• держал связь с соответствующими подразделениями научных, производственных, учебных и иных учреждений, с предприятиями, книготорговыми организациями и книжны­ми магазинами;

• собирал и изучал письма читателей, проводил читатель­ские конференции;

• определял важнейшие темы для издания книг своей группы, подыскивал талантливых авторов для них.

Делать все это в состоянии только специальный работник издательства.

Конечно, если издательство маленькое — выпускает не­сколько книг в год одного типа,— то эта работа под силу од­ному человеку, может быть, даже издателю, руководителю издательства. Но издательству более крупному силами одно­го человека для этого не обойтись.

Итак, издательскому делу, издательствам необходим ра­ботник, который, выступая как организатор издательского процесса:

1. отбирает произведения для издания на основе их ана­лиза и оценки, определяет пригодность произведений к из­данию, препятствуя выходу произведений посредственных, ненужных читателю; критикует принятое к изданию произ­ведение во всех деталях, помогая своей критикой автору со­вершенствовать содержание и форму будущего издания, обе­регая автора от не замеченных им ошибок самого разного рода;

2. отвечает за издание книги, координируя действия дру­гих участников ее создания и предусматривая необходимый для нее справочно-вспомогательный и справочно-поясни­тельный аппарат; организует весь процесс превращения ав­торского оригинала в книгу;

3. выступает как организатор сбора всей необходимой информации для обоснованного планирования групп книг, как разведчик и открыватель талантливых авторов, как ини­циатор заказа наиболее нужных книг; занимается издательс­ким маркетингом, либо сам проводя его, либо помогая про­водить его отделу маркетинга издательства.

Этот специалист и есть редактор.

Не в каждом издательстве он выполняет все перечислен­ные функции. Возможно разделение этих функций между разными редакционными работниками, но потребности в редакторе это не отменяет.

Любопытно, что русско-английский и англо-русский «Глоссарий издательских и полиграфических терминов», подготовленный организацией International Book Develop­ment Ltd (Лондон) и выпущенный также в России (М.: Ас­пект-пресс, 1998), отразил подобное разделение редакторс­кого труда в издательствах Великобритании, включив тер­мины (с. 52—53):

Copy editor - редактор, готовящий книгу к печати.

Commissioning editor - редактор, заказывающий автору книгу, или редактор, разрабатывающий идею книги и подбирающий автора для ее написания.

По свидетельству директора английской фирмы William Collins Sons & Co. Ltd, «в издательстве общего направле­ния роль редактора заключается в поиске и стимулирова­нии деятельности авторов, чьи работы заслуживают вни­мания, в редактировании и подготовке оригиналов к сдаче в производство, в координации деятельности художника и конструктора книги, работников производственного и рек­ламного отделов, отдела по сбыту и продвижения изданий, в изучении потребностей книжного рынка с целью исполь­зования всех возможностей для продажи выпущенных книг. Труд редактора требует большой самоотверженности и са­моотдачи. В условиях падения спроса, сокращения числа ре­дакторов он стал еще более напряженным и ответственным. Образно говоря, редактор — это точка опоры в издатель­стве; от его таланта, вкуса и энергии полностью зависит ус­пех издательства».

Достойный ответ тем издателям, которые полагают, что в условиях рыночной экономики и демократических свобод роль редактора резко меняется, а потребность в нем стано­вится меньше.

До сих пор речь шла о том, что редактор нужен издатель­ству. Но в не меньшей степени редактор нужен и автору.

Если обратиться к письмам самых знаменитых русских писателей, то мы найдем в них десятки, если не сотни, под­тверждений того, какую насущную потребность испытывали они в редакторе-друге, в его взыскательной, требовательной, принципиальной, но исполненной любви и доброжелатель­ности критике.

Во-первых, закончив работу, автор переполнен сомне­ниями, он ни в чем не уверен, порой все кажется ему пло­хим. И взгляд, оценка со стороны ему жизненно необхо­дима.

Вот Кольцов пишет 20 февр. 1840 г. Белинскому:

В нем [стихотворении «Лес»] я прежде видел много, а теперь, переписы­вая, как-то он показался мне вовсе гадким. Другие же мои пьески мне кажутся лучше прежних; а впрочем, вы увидите это лучше; у меня часто и то хорошо, что никуда не годится (Кольцова. В. Полн. собр. соч. СПб., 1911. С. 210).

Вот Гончаров сообщает 29 июля (10 авг.) 1857 г. своей зна­комой Ю. Д. Ефремовой:

...может быть, я написал кучу вздору, который только годится бросить в огонь (Собр. соч. : в 8 т. М., 1980. Т. 8. С. 298).

Это об «Обломове».

Вот Салтыков-Щедрин, снедаемый неуверенностью, про­сит Некрасова:

Посылаю Вам рассказ [«Для детского возраста»]... но прошу Вас, прочи­тайте его и прикажите печатать только в том случае, если он не слишком уж слаб (22-26 дек. 1862 г. Пб. (Собр. соч. : в 20 т. Т. 18, кн.1. С. 264).

Вот И. С. Тургенев ждет суда от редактора «Вестника Ев­ропы» M. М. Стасюлевича:

...вопрос: «что такое я собственно написал?» - еще не вполне разрешен в моих глазах. - Не забудьте, что Вы мне обещали сообщить свое нелицепри­ятное мнение (Письмо от 11 дек./ 29 нояб. 1875 г. // M. М. Стасюлевич и его современники в их переписке: в 5 т. СПб., 1911-1913. Т. 3. С. 68).

В воспоминаниях JI. Чуковской «Памяти Тамары Григо­рьевны Габбе» показательно, какими сильными были сомне­ния Самуила Яковлевича Маршака относительно им напи­санного:

[Т. Г. Габбе] рассказала мне по дороге, что С[амуил] Яковлевич] все спра­шивает, чем заменить слова «распарить тыкву» в одном стихотворении Китса.

- Ничем не надо, С[амуил] Яковлевич]. Так хорошо. Оставьте так.

• Вы говорите, чтобы избавиться и больше не думать, или потому, что это на самом деле хорошо? - спрашивает С[амуил] Яковлевич] в гневе.

• Потому что на самом деле.

Но через 10 минут опять звонок и новые сомнения (Знамя. 2001. № 5. С.135).

Таких примеров можно привести множество. Заинтересо­вавшихся ими отсылаю к сборнику «Писатели советуются, негодуют, благодарят» (М., 1990). И это характерно не толь­ко для отечественных писателей. Это общая черта писателей вообще. Чтобы не утомлять читателя примерами, приведу только один, из письма Томаса Манна, который был убеж­ден, что каждая его книга неудобочитаема:

...ни разу еще не выпускал я книги, не будучи убежденным в ее неудобо­читаемости (Манн Т. Письма. М., 1975. С. 302).

Во-вторых, автор иногда так измучен собственным творе­нием, что, потеряв ориентиры, нуждается в сторонней по­мощи.

Н. Я. Мандельштам в своих воспоминаниях пишет:

Осип Эмильевич... сам сказал мне, что у Николаши [Николая Ивановича Харджиева] абсолютный слух на стихи и он хотел бы, чтобы именно такой человек издал его стихи... Такой редактор, по словам О. М[андельштама], настоящая удача для поэта. Он даже передал ему через меня «Неизвестного солдата», сказав, что Н.И. может что угодно делать с композицией этой вещи, потому что сам О.М. устал и не может из нее выкарабкаться... (Мандельш­там Н. Я. Из воспоминаний // Воспоминания об Анне Ахматовой. М., 1991. С. 321).

В-третьих, добросовестный автор всегда хочет узнать, не допустил ли он промахов, которые лучше исправить до вы­хода произведения из печати:

Вот Гончаров пишет М. М. Стасюлевичу по поводу «Об­рыва»:

Мне хотелось бы прочесть все вдруг лучшим знатокам и тонким цените­лям, а потом и печатать, исправив то, что они бы мне заметили. <...>

Кончить все до последней строки - и потом прочесть сначала Вам, по­том Тютчеву, Толстым, Боткину - и кто еще из друзей литературы захотел бы присоединиться к маленькому кружку; выслушать замечания, поверить

Ваше впечатление - исправить - и потом - что угодно (письмо от 7 авг./ 27 июля 1868 г. // M. М. Стасюлевич и его современники в их переписке: в 5 т. СПб., 1911-1913. Т. 4. С. 43-44).

Державин выражает признательность И.И.Дмитриеву:

Благодарю тысячу раз за примечания и поправки. Видите, как худо без друзей писать: не увидишь, как ошибешься... (Соч. СПб., 1876. Т. 6. С. 167).

В-четвертьос, уверенность в том, что рукопись будет про­читана редактором-другом, вдохновляет автора, успокаива­ет его мятущуюся душу:

Гоголь — Жуковскому:

...мысль о том, что Вы будете читать его [произведение] некогда была одна из первых оживляющих меня во время бдения над ним (Полн. собр. соч. : в 14 т. М., 1940-1952. Т. 11. С. 112).

Жуковский — А.И.Тургеневу:

Ты, Карамзин, Вяземский, Блудов (и несколько милых женщин): вот мои судьи, против которых нет апелляции. Без мысли о вашем одобрении не может быть сча­стия (21 окт. 1816 г. Дерпт. Жуковский В. А. Письма к Александру Ивановичу Турге­неву. М., 1895. С. 163).

О том, какую уверенность придает писателю одно зна­ние того, что рукопись читает и исправляет надежный и тре­бовательный друг, пишет А. Т. Твардовский М. В. Исаков­скому:

Рассказа о том, как ты меня редактировал, я писать не буду, но в мемуа­рах, если доживу до старости, отмечу то, что могу тебе сказать и сейчас: мою благодарность за эту драгоценную помощь, которая так облегчает на всякий случай, обеспечивает, т.е. дает некий минимум беспечности относительно того, как там и что. Без этого я изошел бы (Собр. соч. Т. 6. С. 352).

Без привета и поощрения писать не легко, -

так писал В. П. Боткину И. И. Панаев 26 апр. 1856 г. и до­бавлял:

Тебе я верю, твое мнение дороже всех мнений, потому что в тебе кроме глубо­ко эстетического вкуса есть строгость (Тургенев и круг «Современника» : Неизд. материалы, 1847-1861. М.; Л., 1930. С. 373-374).

Герцен—Марко Вовчок:

У меня есть против Вас злой умысел - мне хочется вас заставить - вечер или два - слушать отрывки из «Былое и думы» - из тех частей, которые будут напеча­таны - когда меня запечатают, как посылку, на тот свет... Отрывки эти, кроме Ога­ревых, никому я не читал (исключая две-три главы) - и мне хотелось бы совершен­но искреннего отзыва, и отзыва не мужского (26/14 янв 1869 г. Фулем // Собр. соч.: в 30 т. М., 1961-1965. Т. 27/1. С. 11).

Салтыков-Щедрин — Некрасову:

Поощренный Вашим отзывом об «Семейных итогах», я сегодня начал писать конец Иудушки (Собр. соч.: в 20 т. М., 1965. Т.18/2. С. 284).

В-пятых, редактор нужен автору и как стимулятор дальней­шего роста. Например, Н. С. Лесков пишет А. С. Суворину:

Чего мне недостает? - Вы отгадали: именно критики. Я очень чуток, и правди­вое замечание меня восполняет и родит во мне много мыслей. Критики я никакой не слыхал...

В-шестых, редактор нужен автору, чтобы поддерживать его на всех этапах творческого процесса.

Гончаров — Стасюлевичу:

Переписка с Вами только подстрекает меня работать: Вы подгоняете меня Вашей бодростью, как кнутиком подгоняют кубарь - и я не дремлю (6/18 июня 1868 г. // М.М.Стасюлевич и его современники в их переписке: в 5 т. СПб., 1911- 1913. Т. 4. С. 13-14).

И если я буду работать и кончу свою работу, то, конечно, много буду обязан этим Вашему энергическому и моральному и материальному учас­тию. Вы осмысливали мой труд, предсказывая его значение, и поселили и во мне, вместо крайней недоверчивости к себе самому, некоторую уверен­ность к написанному и бодрость - идти дальше. Я смелее гляжу вперед ... (4/16 июня 1868 г. // Там же. С. 11-12).

Конечно, штатные редакторы издательств, как правило, не идут в сравнение с друзьями — доверенными лицами пи­сателей. Зато приведенные цитаты показывают, какими из­дательским редакторам надлежит стать в идеале, к чему им важно стремиться.

Было бы неверно не замечать, что очень многие писатели считали штатного издательского редактора большим злом. Беспощадно об этом сказал Михаил Светлов:

...Я всю жизнь мечтал пить из чистого источника поэзии, и каждый раз оказы­валось, что там уже выкупался редактор (Паперный 3. Человек, похожий на самого себя: О Михаиле Светлове. М.: Сов. писатель, 1967. С. 10).

А вот мнение литературоведа Э. Г. Бабаева:

Во всякой редакции есть свой «левша», который так умеет «подковать блоху», что она перестает «прыгать» (Знамя. 2003. № 1. С. 80).

Тем не менее и обычные издательские редакторы, усту­пающие во многом доверенным лицам автора, успешно за­щищают его интересы в издательском процессе. Нельзя не признать справедливым недовольство авторов редакторами за правку, искажающую смысл и стиль, за нелепые замеча­ния, за невнимательное и неуважительное отношение к себе, за силовое навязывание решений, с которыми автор не со­гласен. Но ведь нередки и слова авторской благодарности за тонкие и умные редакторские подсказки, позволившие обо­гатить работу, за умелое руководство другими издательски­ми работниками, нацеленное на лучшее воплощение в кни­ге замысла автора, за критику, спасшую автора от ошибок и оплошностей, за ту заботу об издательской исправности книги, которая делает ее удобной для читателя, избавляет от опечаток.

Таким образом, редактор нужен издательству, автору и, в конечном счете, читателю. Интересы читателя редактор призван защищать по самой сущности своей работы. Ведь он изучает предлагаемое к изданию произведение для того, чтобы выяснить, как оно удовлетворит запросы и потреб­ности читателя, исходя из его темы и социально-функци- онального назначения. На этой основе редактор и крити­кует автора, чтобы тот наиболее убедительно воплотил свой замысел и наиболее полно удовлетворил интересы читате­ля. Ради читателя изучается редактором и репертуар вы­пускаемых изданий, чтобы читатель не страдал от лакун в нем.

Так что пока выпускаются книги, лучше для них, авто­ра, издателя и читателя, чтобы редактор у них был, но ре­дактор — тонкий и умный ценитель литературного труда, знаток книги и книжной культуры, а также процесса изда­ния, а не человек, способный действовать лишь по чужим рецептам. В демократическом обществе для этого есть боль­ше условий, чем в обществе тоталитарном.