3.2.6. Эристика, диалектика, софистика

Развитие диалога в античности выделило три направления диалогических отношений: 1) ученая беседа, целью которой является развитие знания вне какого-либо практического интереса - диалектика; 2) спор с целью отстаивания практического интереса или приобретения благ - эристика ; 3) диспут, в котором ученость суждений приобретает практическую направленность, мудрость присутствует ради выгоды - софистика .

Эти три вида диалога разделили по условиям, которые должны быть заранее оговорены в виде целей, к которым стремятся стороныучастники. Соответственно поделились речевые средства в пафосе и логосе речей в диалоге как в целом процессе. Были отработаны патетические и логические правила аргументации. Отсюда доводы, пригодные в диалектике, не признавались в софистике и эристике. Доводы, пригодные в эристике, не признавались в софистике и диалектике. Обнаружение доводов эристического характера в диалектике прекращало диалог, а доводы диалектического характера в эристике вели к поражению в споре и тем самым отклонялись как негодные для убеждения, так как диалектические доводы заведомо проигрыва ют эристическим, так как борьба вне правил обрекает на провал тех, кто применяет ограничивающие правила. Приведем примеры:

1. В устнописьменном протоколируемом диалоге, связанном с судом, строго различаются правила ведения диалога на суде и правила ведения диалога на следствии. На следствии, особенно на предварительном следствии, нельзя отойти от правил диалектики, так как предварительное следствие имеет целью не спор, а обнаружение истины. Поэтому следователь, прибегающий к приемам эристики или софистики, должен нести наказание или, в лучшем для него случае, его работа отклоняется.

Вопросы, задаваемые на следствии, не должны подсказывать ни свидетелю, ни подозреваемому не только версию следствия, но и возможность дать неверные показания под воздействием смысла вопроса. Поскольку лицо, опрашиваемое следователем, дает показание о том, что он может вспомнить из прошлого, то важно не подсказать ему того, что он может вообразить как увиденное им в прошлом. Поэтому следственная частная риторика разрабатывает тактику расспроса, которая должна исключить возможность дачи показаний по воображению.

Поэтому опрос начинается с установления личности опрашиваемого и ее характеристики (curriculum vitae), затем следуют вопросы об обстоятельствах, при которых свидетель мог получить информацию об исследуемом деле. Затем следуют вопросы о самом деле, построенные так, чтобы двигаться в ответах от большего и абстрактного к частному и конкретному. Например: 1)"Видели ли Вы, как кто-то подошел к машине?" 2) "Видели ли Вы, как этот человек сел в машину?" 3) "Видели ли Вы, как этот человек открыл машину?" 4) "Видели ли Вы, каким способом этот человек открыл машину?" Но нельзя после второго вопроса спросить: "Какого цвета были перчатки у лица, угнавшего машину?" То есть, во-первых, лицо может быть хозяином машины, а во-вторых, на нем могло не быть перчаток, но само слово "перчатки" может заставить думать о том, что перчатки были (опрашивающему это как бы заведомо известно!) и вообразить перчатки и их цвет. Поэтому расспрос с точки зрения речевой этики ведется по логике, отражающей последовательность совершения событий, с одной стороны, и последовательности движения от общего к конкретному, с другой.

Данное движение смысла еще не описано формально, но в данном случае правила речевого логоса как бы управляют правилами этоса, задают правила этоса. Следственная риторика сложилась путем критики ошибок. К таким ошибкам относится применение пыток, морального давления, угроз и неправильностей ведения допросов.

2. Так, в следственной практике времен репрессий, вместо диалектического расспроса применялась следующая уловка. Подозреваемого просили изложить дело (устно или письменно), затем спустя 2-3 или более недель расспрос повторялся и письменно фиксировался, затем уже после определенного перерыва подозреваемому предлагали сличить свои показания, зафиксированные письменно на обоих допросах. Показания не могли не разойтись, в выражениях, по крайней мере, так как подозреваемый не мог удержать в памяти и точно воспроизвести словесные формулы. Сличение расхождений в словесных формулах всегда может быть истолковано с точки зрения предметного содержания. Это служило материалом для обвинения в неискренности и давало повод следователю имитировать гнев.

3. Медицинский диалог с точки зрения этоса подобен следственному, так как их роднит общая цель - установление объективного положения дел. Например, при опросе больного с целью составления анамнеза. Отход от строгой последовательности в этом случае ведет к ятрогении - внушении больному ощущения болезни. Есть и другие диалоги, требующие установления действительного положения дел.

В криминальных романах нередко преувеличивается интуиция следователя, врача или разведчика. Это приводит к ложному представлению о сущности диалектическо го диалога, который единственно может объективировать данные.

4. Диалог сторон на суде в принципе имеет эристический характер. Судебные риторики требуют, чтобы каждая из сторон не упоминала факты, которые не выгодны для данной стороны, и, наоборот, подчеркивала выгодные для себ факты. Кроме того, в суде можно применять приемы эристики, например, смену общих мест или смену тем. Известен выигрыш адвокатом Плевако дела о священнике, укравшем белье: "Он столько раз отпускал Вам Ваши куда более тяжелые грехи, неужели вы, господа присяжные заседатели, не отпустите ему этот маленький грех!" Оратор произвольно из юридических общих мест перевел речь в план моральных, а не юридических категорий.

М.Ю. Барщевский, известный адвокат, приводит следующий пример. Особа женского пола призывает мужчину к суду, обвинив его в изнасиловании. Адвокат ответчика спрашивает истицу, как произошло дело. Истица говорит, что насильник - врач и применил к ней научные методы. Адвокат: "Какие именно?" Истица: "Он изнасиловал меня под наркозом". Адвокат уточняет: "Под общим или под местным?" В зале хохот. Дело истицей проиграно. Адвокат произвел эристическую смену темы в диалоге, перенеся вопросом факт из юридического контекста в медицинский.

е) Пороховщиков в своей книге "Искусство речи на суде" приводит многие рекомендации о применении софизмов и эристических уловок.

Приемами софистики и уловками эристики изобилуют деловые диалоги, устные, эпистолярные и документные, часть которых является нечестными по результатам, но выигранными ловкими дельцами.

Подобных приемов эристики и софистики много в деловых отношениях. Они нередко приводят в условиях неупорядоченности дел к разрыву отношений.

6. Особенно часто эристические уловки и софизмы применяются в деловой практике. Н.С. Лесков приводит анекдот, видимо, имевший место в действительности. При определении детей в учебное заведение супруги столкнулись с неожиданным препятствием. Дьячок, сделавший запись в метрической книге, неправильно выписал имя супруга. По документам получалось, что дети рождены от другого лица крепостного состояния и не имеют дворянских прав на образование. Создалось безвыходное положение, которое исправил ловкий подьячий. Подьячий счистил неправильную запись и вписал то же, что и было, а пострадавшим посоветовал обратиться в суд и истребовать документы. Суд установил подчистку, и после этого по устным свидетельским показаниям восстановил супругов и их детей в их правах