Вопросы

1. Что вы знаете о Чжуан-цзы?

2. Актуально ли наследие Чжуан-цзы в современности?

Из книги «Чжуан-цзы»

Однажды Чжуан Чжоу приснилось, что он бабочка: он блаженно порхал, веселился без меры и не знал, что он — Чжоу. А проснувшись внезапно, даже вздрогнул от мысли, что он — Чжоу. И не знал уже: Чжоу ли снилось, что он — бабочка, или бабочке снится, что она — Чжоу? Ведь бабочка и Чжоу — совсем не одно и то же. Или это и есть превращение?

Гл. 2 «О равенстве вещей»

У коня есть копыта — чтобы ступать по инею и снегу, шерсть — дабы уберечься от ветра и стужи; он щиплет траву и пьет воду, встает на дыбы и скачет — в этом истинная природа коня. Не нужны ему ни высокие башни, ни богатые хоромы.

Но вот появился Бо Лэ и сказал:

— Я знаю, как укрощать коней.

И принялся клеймить их и подпаливать, стреноживать и взнуздывать, подстригать им гриву и подрезать копыта, приучать к стойлам и яслям. Из десятка коней подыхало два-три. А он морил их голодом и жаждой, гонял то рысью, то галопом, учил держать строй и равнение, истязал удилами спереди, изводил кнутом и плетью сзади — и коней стало подыхать больше половины.

— А я, — сказал Гончар, — знаю, как обращаться с глиной: круги делаю строго по циркулю, квадраты — по угломеру.

— А я, — сказал Плотник, — знаю, как управляться с деревом: кривое — подгоняю по крюку, прямое — выравниваю по отвесу.

Но разве природа дерева и глины в том, чтобы подчиняться крюку и отвесу, циркулю и угломеру! Однако умельцев славили из века в век, не уставая повторять: «Бо Лэ умел укрощать коней, а Гончар и Плотник знали, как обходиться с глиной и деревом».

Такую же ошибку совершают и те, кто правит Поднебесной. Те, кто умел ею править, поступали не так.

Природа людей постоянна: они ткут и одеваются, пашут и едят — это можно назвать общими их свойствами. Единство и равенство — естественное их состояние. Вот почему во времена Высокой Добродетели их поступь была степенна, а взгляд — сосредоточен. В те времена в горах не было дорог и троп, на реках — лодок и мостов; все живое держалось бок о бок, не зная границ; птицы и звери бродили стадами и стаями, а трава и деревья росли, как хотели. Птиц и зверей можно было водить на веревочке; можно было, взобравшись на дерево, заглядывать в гнезда ворон и сорок. Люди жили тогда вместе с птицами и зверьми, были родней всему живому — где уж было им знать о подлых и о благородных! Все были равно невежественны — и добродетель их не оставляла; в равной мере не знали желаний — и были просты и естественны. Так, живя в простоте и естественности, народ сохранял свою природу.

Но вот явились мудрецы, выдавая потуги свои за «человечность», ухищрения свои — за «долг», и в Поднебесной родились сомнения. Беспутство и неистовство стали выдавать за музыку, а мелочные правила — за обряды, и в Поднебесной начались раздоры. Разве можно вырезать жертвенный кубок, не калеча дерева? Разве можно выточить скипетр, не губя белой яшмы? Как научить «человечности» и «долгу», не отрешившись от Пути и Благодати? Как наставить в обрядах и музыке, не поступившись естественными чувствами? Разве можно создать узор, не смешав пяти красок? Разве можно создать шесть ладов, не смешав пяти звуков? Когда ради утвари калечат дерево — в этом повинен плотник; когда ради «человечности» и «долга» забывают о Пути и Благодати — в этом повинны мудрецы.

Живя на воле, кони щипали траву и пили воду. Радуясь — ласкались, сплетаясь шеями; осерчав — лягались, повернувшись задом. Только это они и умели. Когда же на них надели хомут, да нацепили им на морду полумесяц — они выучились злобно коситься и увертываться, грызть удила и рвать поводья. Это Бо Лэ научил их лукавить и буйствовать — и в этом его преступление.

В Хэсюевы времена люди жили, не ведая, чем занимаются, ходили, не зная, куда идут; с полным ртом, с тугим животом, гуляли себе да радовались. Только это они и умели! Но вот явились мудрецы и стали насаждать обряды и музыку, дабы с их помощью наставить Поднебесную, стали превозносить «человечность» и «долг», дабы умягчить сердца в Поднебесной. С тех-то пор люди и ринулись сломя голову за знаниями да за наживой, и повинны в этом мудрецы!

Гл. 9 «У коня есть копыта»