Каковы его основные идеи?

1. Идея единства Бога, совпадения противоположностей в Нём. Бог есть единое и единственное начало сущего. "Бог – всё и всё в нём". Он есть "всё во всём и в то же время ничто из всего". Он Абсолютный Максимум, т.е. полное единство противоположностей. Вот как характеризует Максимум Н. Кузанский: "Максимумом я называю то, больше чего ничего не может быть. Но такое преизобилие свойственно единному. Поэтому максимальность совпадает с единством, которое и есть бытие". Максимум не имеет степеней, количественных и качественных характеристик, поскольку он есть абсолютное единство, превосходящее всё, что существует.

2. Вторая идея – это идея о бесконечности мира, идея развёртывания Единого в бесконечное многообразие конечных форм и вещей. Бог есть всё в свёрнутом виде. Мир есть развёртывание своей собственной сущности в свёрнутом виде пребывающей в Боге. Бог не может мыслиться как нечто определённое. Материя и ум – это уже нечто развёрнутое и противоположное друг другу, но в Боге противоположности совпадают. Бог – центр мира (теоцентризм). Вселенная бесконечна, не имеет начала, не имеет конца, не имеет центра. Земля не является центром Вселенной. Позднее эта идея была подхвачена Н. Коперником, опубликовавшим свой труд в 1543 году. Их идеи разрушили геоцентрическую картину мира Платона, Аристотеля, Птолемея.

3. Третья идея о природе человека. Макрокосм (Вселенная) заключена в Микрокосме (человеке), как капля воды включает в себя океан. Минимум совпадает с максимумом. Здесь очевидно влияние восточного пантеизма.

4. Четвёртая идея – это идея мощи человеческого познания. Человек через творческую деятельность как бы уподобляется Богу. По Н. Кузанскому, коль скоро мироздание бесконечно, познание представляет собой бесконечный процесс, в котором противоположности совпадают. Такое положение приводило к весьма необычным выводам. Например, Д. Бруно приходит к убеждению, что противоречивые суждения могут быть истинными. Н. Кузанский высказывался в том духе, что истина преодолевает обе противоположности, одновременно разделяя и связывая их. Ещё один важный тезис Н. Кузанского: познание истины следует начинать с бесконечного как максимального, чтобы затем достигать знание конечного (античное понимание, напротив, ведёт познание от частного к общему). Знание, которое достигается в ходе постижения конечного – не есть подлинное знание, т.к. всё конечное преходяще. Такое знание Н. Кузанский называл "учёным незнанием". "Учёное знание" не приведёт к истинному знанию. Благодаря этим открытиям Н. Кузанского постепенно складывается новый стиль мышления, который является предпосылкой для новых концепций в последующие эпохи.

Итак, Н. Кузанский, будучи идеалистом, близко подошёл к материалистическому объяснению окружающего мира и подготовил почву для натурфилософских учений Н. Коперника, Дж. Бруно, Г. Галилея и др.

Натурфилософия Возрождения представлена также Дж. Бруно (1548 – 1600) – философ, учёный, монах доминиканского монастыря, сбросивший рясу после обвинения его в ереси. Бруно часто повторял: "Самый большой враг человека – человек". Критик догматизма и схоластики, осуждающий инквизицию, он скоро навлёк на себя немилость католической церкви, был вынужден скитаться, но никогда не прекращал работать. Его перу принадлежат множество трудов, которые быстро завоевали авторитет мыслителей Европы того времени. Бруно много путешествовал, был в Женеве, но за критику кальвинизма был брошен в тюрьму, затем покинул Швейцарию, уехал во Францию, где находился под покровительством ГенрихаIII. Здесь публикуются его труды "Подсвечник", "Искусство памяти". Бруно посетил Англию, Германию, но Италия влечёт его, и осенью 1591 года по горным дорогам он добирается до Падуи, где ему предложил кров Джованни Мочениго, отпрыск знатного рода. Мочениго хотел, чтобы Бруно обучил его премудростям алхимии, надеясь узнать секрет создания золота. Но Бруно резко возразил ему. Низкие натуры не прощают подобных отказов. В отместку Мочениго выдал Джордано инквизиции.

26 мая 1592 года состоялся суд над Бруно. Восемь лет провёл философ в застенках. Всё это время инквизиторы подвергали его бесчеловечным пыткам, издевательствам. Последние годы он провёл в сыром каменном мешке, в который бил ночной прибой. Он почти ослеп и не мог передвигаться, но дух его не был сломлен. При вынесении приговора Бруно произнёс такие слова: "Вы с большим страхом произносите приговор, чем я выслушиваю его". Перед казнью над ним был совершён обряд проклятия, отлучения. 17 февраля 1600 года в два часа ночи зазвонил колокол на башне церкви "Братства усекновения головы Иоанна Крестителя". Это означало – сожжение. Монахи братства напутствовали казнимых, получали за это вознаграждение, составляли отчёты о последних признаниях казнимых. Братья шли попарно, вереницей в высоких капюшонах. При свете факелов процессия производила жуткое зрелище. В это время с левого берега Тибра вели Бруно к Площади Цветов – месту казни. Казнь состоялась под утро. Было разложено два костра (вместе с Джордано казнили ещё одного священника, признанного еретиком). С Бруно сорвали лохмотья, накинули на истерзанное тело санбенито – кусок пропитанной серой грубой ткани, разрисованной языками пламени. Чтобы продлить мучения сначала развели небольшой костёр. Тело обвязали цепью и мокрой верёвкой. Под действием огня верёвка врезалась в тело, цепь жгла до мяса. У ног Бруно развели ещё один костёр, где сожгли его книги. Во время казни Бруно отвернулся от распятия, поднесённого ему монахом. Так окончил свою жизнь один из величайших умов Европы эпохи Возрождения.

Когда-то в книге "О безмерном и неисчислимых" Бруно рассказывал о том, что чувствовал Везувий своим братом. Время сожжения Бруно совпало с сильным извержением Везувия. Бруно, как и многим мистикам, было дано знание о своей смерти. Возможно, именно знанием своей судьбы можно объяснить его строки:

"Так чист костёр, зажженный красотой,

Я цел в огне и плотью и душой,

Узлы силков готов я превознесть.

Не страшен страх, в мученьях сладость есть,

Аркан мне мил, и радуюсь я зною.

Так дорог мне костёр, что жжёт меня.

Так хороши силков моих плетенья,

Что эта мысль сильней, чем все стремленья.

Для сердца нет прелестнее огня,

Изящных уз желанье рвать не смеет,

Так прочь же тень! И пусть мой пепел тлеет!"