Эпоха Империи

Творчество Тита Ливия многие исследователи рассматривают как переход от “золотого века” к “серебряному”, когда после долговременного правления двух первых императоров окончательно укрепился новый государственный порядок, и все последующие правители Рима могли, наконец, позволить себе сбросить маску лицемерия, не прикрываясь отныне приверженностью республиканским традициям. Деспотизм проявил себя теперь во всей своей ужасающей мощи, и, не считаясь ни с кем и ни с чем, созидал и разрушал, возвышал и низвергал в пропасть по собственному произволу. “Римское общество, – пишет В.И.Модестов в своих лекциях по римской литературе, – следуя тону, подаваемому из Палатинского дворца, представляло в то время картину распущенности нравов, смотря на которую мутится ум и теряется вера в достоинство человеческой природы”.

Однако надо отдать должное Калигуле, Клавдию и Нерону (а именно о времени их правления идет сейчас речь) – к многочисленным порокам и недостаткам этих императоров никак нельзя причислить последовательные, систематические гонения на литературу. Напротив, каждый из них старался содействовать (пусть на свой, весьма странный, манер) развитию литературного процесса, который после “глухого молчания” времен Тиберии действительно значительно оживляется.

Очевидно, не должно вызывать удивления, что в ту эпоху смут и беспорядков образованная часть римского общества с великим увлечением предалась философии. Не должно удивлять и направление философии, ставшее тогда особенно популярным – стоицизм, постулаты которого как нельзя лучше подходили ко времени, когда жизнь человеческая не ставилась ни в грош. Важнейшим представителем этого направления в римской литературе стал Сенека.

Луций Анней Сенека, сын известного ритора, родился в Испании, в римской колонии Кордуба (совр. Кордова). Вскоре после его рождения (точная дата неизвестна) семья переехала в Рим, где Сенека, получив прекрасное образование, поступил на государственную службу. Блестяще начинавшаяся карьера прервалась ссылкой на Корсику: Сенека был оклеветан женой императора Клавдия Мессалиной. В ссылке он и обратился к занятиям философией, позволившим ему впоследствии стать ведущей фигурой римского стоицизма. Из ссылки Сенека был возвращен второй женой Клавдия Агриппиной, сделавшей философа наставником своего сына Нерона. Довольно скоро Сенека вынужден был признать полное свое бессилие перед необузданностью молодого императора. Он удалился от дел, а затем в 65 г. н.э. был убит по приказанию бывшего воспитанника, заподозрившего Сенеку в участии в Пизоновом заговоре.

[Илл. – Так называемый портрет Сенеки. Стр. 588]

Влияние Сенеки на литературу своего времени было исключительно велико: по заверениям Квинтилиана, молодые люди в Риме тогда одного только Сенеку и читали. Его перу принадлежат произведения самых разнообразных жанров – речи, небольшие стихотворения, трагедии, философские рассуждения, многие из которых в значительной степени сохранились до наших дней. Наибольшую славу снискали Сенеке его философские сочинения и драмы, отличавшиеся одной характерной особенностью: они были предназначены не для постановки на сцене, а для чтения. В связи с этим, несмотря на всю внешнюю атрибутику (сюжеты, заимствованные у греческих трагиков, строгое соблюдение правил о трех лицах в диалоге и даже хор, которого не было у ранних сочинителей трагедий в Риме), несмотря на всю греческую внешность, трагедии Сенеки ничего общего не имеют с трагедиями Софокла или Еврипида. По сути дела, это те же философские трактаты, полные длинных рассуждений о превратности судьбы, облеченные в форму драмы.

Среди многочисленных философских сочинений Сенеки особого внимания заслуживают трактаты “О счастливой жизни”, адресованный старшему брату писателя, “О кратковременности жизни”, в котором Сенека очень подробно исследует вопрос о благоразумном употреблении времени, и сочинение “О благодеянии”, рассматривающее один из важнейших предметов нравственной философии. Главной темой произведений Сенеки-философа являются те или иные положения стоицизма, касающиеся способов достижения нравственного величия и вопросов добродетели – высшего блага, которое одно делает людей счастливыми.

Кроме прозаических произведений философского содержания, до нас дошло небольшое сочинение, известное под названием “Отыквление”. Это необычайно едкая сатира, написанная по поводу смерти Клавдия, которому, согласно Сенеке, вместо апофеоза, то есть присоединения к сонму бессмертных богов, предстояло превращение в тыкву, считавшуюся у римлян символом глупости.

Приверженность Сенеки принципам стоической философии оказала самое непосредственное влияние на посмертную судьбу его произведений. Христианские писатели, усвоившие стоическую мудрость, перенесли имя Сенеки в Средние века, а начиная с эпохи Возрождения и вплоть до XVIII века не было такого моралиста, который не сослался бы на авторитет римского философа.

К его литературной школе принадлежал виднейший поэт эпохи Нерона, второй после Вергилия представитель эпической римской поэзии - Лукан, племянник Сенеки, сын его младшего брата. За свою короткую жизнь Лукан успел написать одно-единственное произведение - большую поэму о гражданской войне “Фарсалия”. Несчастье Лукана состояло в том, что его поэтический дар был непревзойденно выше более чем скромных опытов Нерона в стихосложении. Император, страстно любивший поэзию и театр, столь же страстно ненавидел своих соперников в этих видах искусства. Нерон запретил Лукану выступать перед публикой с декламацией своих стихов. Оскорбленный молодой человек незамедлительно пополнил ряды участников заговора Пизона.

На двадцать шестом году жизни, в 65 г. н.э., после того, как заговор был раскрыт, Лукан умер, испросивши право самому выбрать род смерти: по обычаю свободных людей своего времени, он вскрыл себе вены и, умирая, по обычаю поэтов, декламировал стихи из своей “Фарсалии”.

Следующей жертвой Нерона стал один из популярнейших в новое время античных писателей Петроний, автор романа “Сатирикон” – уникального в своем роде произведения римской литературы. Роман этот, собственно, представляет собой книгу сатир (откуда и идет более позднее, чем сама книга, название), по большей части разрозненных, слабо связанных меду собой, обычно без начала и без конца, с тремя сквозными персонажами – вольноотпущенниками, праздно шатающимися от города к городу. Обо всех их приключениях (порой забавных, порой весьма гнусных) рассказывается стихами и прозой, живо и талантливо, с единственной целью: доставить читателю развлечение, а ни в коем случае не наставлять и не изобличать, как то свойственно сатире.

Об авторе “Сатирикона” есть только одно свидетельство у Тацита, вызвавшее немало споров, так как Тацит нигде не упоминает, что его Петроний Арбитр, законодатель вкусов при нероновом дворе, и есть тот самый Петроний, который написал “Сатирикон”. Вот что пишет о нем Тацит: “Он проводил день во сне, а ночь посвящал обязанностям и утехам жизни. Как другим доставила славу деятельность, так ему беспечность, но он не считался гулякой или мотом, как многие из расточающих свое состояние, а человеком умеренных удовольствий... Он был принят Нероном в число самых близких приближенных в качестве арбитра в деле изящного вкуса, так что Нерон не считал ничего приятным... если раньше не одобрил того Петроний.”

Завидная участь Петрония не давала покоя прочим особам, приближенным к императору. Его оклеветали. Петроний, не дожидаясь решения своей участи, или, как пишет Тацит, “не желая оставаться между страхом и надеждой”, вскрыл себе вены. “Он не слишком поспешно лишил себя жизни и, смотря по желанию, то перевязывал жилы, то вновь открывал их и разговаривал с друзьями, но не о серьезных вещах..., не о бессмертии души и мнениях философов, а слушал маловажного содержания поэтические произведения и легкие стихи... Он пообедал и лег спать, чтобы смерть его, хотя и принужденная, походила на естественную”.

Через год после смерти Нерона верховная власть в Риме перешла к Веспасиану, первому представителю династии Флавиев. Двадцатью годами правления Веспасиана и Тита – годами долгожданного мира и спокойствия в Империи – римская литература “воспользовалась” в полную меру и успела окрепнуть так, что не только вынесла жесточайшую тиранию Домициана (последнего из дома Флавиев), но и сохранила силы для блестящего расцвета в эпоху Нервы и Траяна.

Одним из важнейших деяний Веспасиана, самым благоприятным образом повлиявшим впоследствии на развитие римской литературы, стало назначение жалованья греческим и латинским учителям риторики. Организацией “среднего” и “высшего” образования в Риме отныне занялось государство, и занялось настолько хорошо, что в общественные школы пришли работать лучшие учителя. Именно из этих школ вышли воспитанники, которые составили славу римской литературы следующего поколения – Тацит, Ювенал, Плиний Младший.

Уже древние авторы обратили внимание на главное отличие литературы эпохи Флавиев от предшествующего периода: поэзия и проза становятся более обстоятельными, точными, литературное мастерство оттачивается до безукоризненности, но этому мастерству явно недостает обилия и блеска таланта эпохи Сенеки. Об этом хорошо сказал Плиний Младший, характеризуя одного из поэтов времен Домициана: “он писал с большею старательностью, чем талантом”.

Если в эпоху Клавдиев тон в литературе задавал Сенека, то при двух первых Флавиях главным лицом в римской литературе стал Гай Плиний Секунд, больше известный как Плиний Старший. Он родился во всаднической семье в 23 г. н.э. в городе Новый Ком (совр. Комо). Получив хорошее образование, Плиний поступил на военную службу, и при Веспасиане уже был главным начальником мизенского флота. Когда в августе 79 г. началось извержение Везувия, Плиний на одном из судов отправился к восточному берегу Неополитанского залива. В самое пекло – в буквальном смысле слова – Плиния влекли две страсти: желание помочь прибрежным жителям и стремление своими глазами понаблюдать за необычным природным явлением. Здесь 24 августа и погиб ученый, смерть которого стала символом самоотверженной и беззаветной преданности науке.

Большинство наших сведений о Плинии мы черпаем из двух писем его племянника Плиния Младшего к Тациту. В одном из них он описывает невероятную работоспособность своего дяди: не было такого времени, которым бы он не воспользовался для ученых занятий. За обедом, после обеда, в бане, в дороге – везде он был с книгой, и делал выписки при помощи своего секретаря, считая потерянным всякое время, не посвященное ученым и литературным занятиям. Он не только не знал праздников, чтобы отдыхать от труда, но старался даже отнимать время из сна, сокращая его до последней степени, хотя природа брала свое, и он иногда засыпал прямо посреди занятий.

Плодом этих неустанных трудов стали многочисленные сочинения, список которых приводится у того же Плиния Младшего. К сожалению, из всех названных им произведений, до нас дошло лишь одно – “Естественная история” в 37 книгах.

“Естественная история” представляет собой не что иное, как энциклопедию, содержащую сведения по самым разным областям науки – помимо естественных наук, она заключает в себе обширные сведения по географии, медицине, истории искусств. По словам самого автора, написание этого сочинения потребовало прочтения около 2000 томов книг; к извлечениям из этой огромной “библиографии” Плиний добавил многое из того, что “не знали его предшественники, или что было открыто позднее”. Автор посвятил свой труд императору Титу.

Специалисты нового времени в области минералогии, ботаники, зоологии, медицины, географии не без основания предъявляли Плинию множество претензий, упрекая его в неточностях, обмолвках, искажениях чужих мыслей. Однако все обмолвки и неточности, вполне понятные для сочинения такого объема, не могут хоть сколько-нибудь уменьшить значимость Плиниева труда, обнявшего все мироздание – небо, землю и море – и передавшего нам все знания о природе, которым располагал античный мир.

Спустя два года после смерти Плиния Старшего, Рим, по выражению Ювенала, попал “в рабство к лысому Нерону” – Домициану. Жестокостью и тиранией Домициан даже превзошел своих печально известных предшественников династии Клавдиев. Литература в период его пятнадцатилетнего правления переживала тяжелые времена. Собственно, она затаилась до срока и терпеливо ждала, как, впрочем, и вся Римская империя, когда наконец “последний Флавий” прекратит терзать “уже доведенный до полумертвого состояния мир” (Ювенал). По-другому и быть не могло в правление человека, который мог приговорить человека к смерти даже за то, что тот раздевался в комнате, где стояла его статуя, статуя “бога и господина”.

Между тем литература эпохи Домициана не была бедна талантами ни в прозе, ни в поэзии. В это время Квинтилиан пишет сочинение в 12 книгах “Об ораторском образовании”, сочинение, оставившее нам своего рода историю римской и греческой литературы, изложенную образованнейшим человеком эпохи. Современниками Квинтилиана были два замечательных поэта: Силий Италик, написавший большую, в 17 книгах, поэму о второй Пунической войне, и Стаций, автор “Фиваиды” и “Ахиллеиды”, крупных эпических произведений на мифологические темы. Наконец, ко времени правления Домициана относится творчество Марка Валерия Марциала – самого интересного и неоднозначного поэта эпохи Флавиев.

Марциала много ругали за неумеренную лесть жестокому тирану, покровительством которого поэт пользовался, и за которое отплатил – при жизни “воскурением бесконечного фимиама” (В.И.Модестов), а после смерти императора – жестокими нападками. Нравы римского общества в правление Домициана давали Марциалу богатый материал для злых и едких эпиграмм, а когда, с воцарением Нервы и Траяна, времена изменились, поэт, лишившийся главной темы творчества, покинул Рим и вернулся на родину в город Бильбилис в Испании. Несмотря на то, что Марциал и дома нашел себе покровителя – богатую даму по имени Марцелла, которая, по его словам, одна заменяла ему целый Рим, в Испании поэт прожил всего три года и умер в 101 или в 102 г. н.э.

От Марциала сохранилось 14 книг “Эпиграмм”, самого разнообразного содержания. Как правило, это яркие зарисовки картин обыденной жизни, причем, как правило, не самой светлой ее стороны. На все нападки и обвинения в чрезмерной вольности, распущенности и цинизме, Марциал отвечал: пусть человек, который хочет быть Катоном, не заглядывает в его театр. Марциал прекрасно понимал, что именно такого рода литература востребована современным ему читателям, и что даже строгие матроны тайком почитывают его книжки:

«Краской зарделась Лукреция, книгу мою отложила,

Но перед Брутом: уйди, Брут, она будет читать».

Собственно, Марциал является создателем жанра эпиграммы в том смысле, в каком мы привыкли понимать это слово: не надпись (обычно посвятительного характера) на твердом материале, а короткое стихотворение, главное достоинство которого составляет меткая, иногда “пикантная” ирония. Именно эта ирония и пикантность, а также остроумие и легкость стиха, доставили Марциалу шумный успех при жизни и большую популярность в последующие времена.

Как уже не раз было сказано, время правления Нервы и Траяна можно назвать эпохой Возрождения римской литературы. “Только теперь, наконец, мы оживаем!” - такими словами Тацит приветствует начало перемен. Оживали те, кто, по словам того же Тацита, пережили не только других, но и самих себя, так как из жизни было вычеркнуто пятнадцать лет, “в течение которых молодые в молчании дошли до старости, а старики - почти до самых границ человеческого возраста”. Хотя литературная деятельность Тацита, Ювенала и Плиния Младшего началась еще при Домициане, но подлинный расцвет их творчества приходится на период правления Нервы и Траяна.

Кроме гипотез и предположений, о жизни, месте и времени рождения Тацита ничего определенного сказать нельзя. Раннее его сочинение “Разговор об ораторах” традиционно относят к первым годам Домицианова правления, после чего для Тацита наступает долгий период вынужденного молчания, в течение которого у него созревает мысль о создании произведения, изображающего судьбу Рима со времен принципата. Так появился первый исторический труд Тацита “Жизнеописание Агриколы”, в котором автор воздает дань уважения своему тестю, придерживаясь древнего римского обычая “передавать потомству деяния и нравы славных мужей”. Но главная часть “Агриколы” содержит описание Британии, этнографическое и географическое, тем более важное, что до появления этого произведения сведения римлян о Британии были необычайно скудны.

Следующее за «Агриколой» произведение “Германия” носит уже чисто этнографический характер. Тацит подробнейшим образом описывает здесь происхождение, нравы, занятия, образ жизни германцев, отдельно останавливаясь на каждом племени и завершая свое сочинение народами, населявшими побережье Балтийского моря – славянами, литовцами и финнами.

Славу Тациту принесли два его больших исторических труда – “История” и “Анналы”, излагавшие всю историю Империи от смерти Августа до смерти Домициана. Произведения эти представляю не только богатейший и ценнейший материал для историков, они являются одним из лучших памятников римской литературы времен Империи. Тацит, с одинаковым мастерством умевший описывать красоты природы и тайны человеческой души, первым ввел в историческое повествование психологический анализ. Течение его мысли строго и возвышенно, все повествование проникнуто сильным и глубоким чувством, динамичный и увлекательный рассказ о ходе событий держит читателя в постоянном напряжении, еще более усиливающимся удивительным языком автора, в котором слились величавость и сжатость. Главный свой интерес Тацит сосредоточил на личности и нравственном облике людей, стоявших у руля государства и задававших тон политике Империи. Он написал своего рода “историю в лицах”, разбив свою “историческую пьесу” на отдельные акты, каждый из которых посвящен времени одного из императоров.

Второй после Тацита, и по времени, и по значению, прозаик того времени Гай Плиний Цецилий Секунд, или Плиний Младший, родился в 61/62 г. н.э. Получив прекрасное риторическое образование у Квинтилиана, Плиний совсем молодым (в 18 лет) начал свою ораторскую (иными словами, адвокатскую) деятельность. Занимая в разное время высокие государственные должности, Плиний завершил свою карьеру управляющим Вифинией, и вскоре по возвращении из провинции в Рим умер в 113 или 114 г. н.э.

Из всего весьма разнообразного литературного наследия Плиния Младшего наибольший интерес для нас представляют его письма, составляющие сборник из девяти книг, в которых насчитывается 247 писем, собранных и изданных самим Плинием. Они являются таким же разнообразным и интересным документом о жизни римлян I - начала II вв. н.э., каким для времени Республики стали письма Цицерона. Среди адресатов Плиния были самые видные его современники, в том числе Тацит и Траян. Письма к последнему являют образец официальной переписки правителя провинции с императором. Почти все исследователи согласны в том, что Плиний писал свои письма, с самого начала имея в виду их обнародование, о чем свидетельствует тщательная отделка стиля, старательный подбор слов – все то, чем в целом характеризуется проза Плиния Младшего.

Поэзия века Нервы и Траяна представлена творчеством величайшего римского сатирика Децима Юния Ювенала. Литературный наследник Луцилия и Горация родился в Аквине. За сатиру, несколько стихов которой были направлены против одного актера, любимца Домициана, он был сослан то ли в Ливию, то ли в Каледонию, и 82-летним старцем умер (согласно одним источникам - в Риме, согласно другим - в ссылке). Вот и все, что нам известно о жизни Ювенала, да и из этого скудного биографического материала, сомнению не подвергается лишь то, что он родился в Аквине.

Под именем Ювенала до нас дошли 16 сатир, разделенных на пять книг. Первые девять сатир, несмотря на некоторые вкрапления элементов риторики, с большой живостью и неподдельным негодованием изображают частную и общественную жизнь римлян времен Нерона и Домициана. Стиль поэта, колоритный и дерзкий, мощь которого не принижают даже самые смелые выражения (а в их выборе Ювенал не очень-то стеснялся), вполне под стать силе сатирического обличения. Остальные семь сатир – нравственно-философского содержания – настолько отличаются от предыдущих, настолько лишены воинственного пафоса и колкой, едкой сатиры, что многие исследователи даже усомнились в их подлинности.

Хотя Ювенал всегда выполнял свое обещание изображать в сатирах только умерших, только тех, чей прах покоится на Фламиниевой и Латинской дороге, современники поэта без труда улавливали все намеки и узнавали самих себя в гнусных картинах пошлости и порока. Этим объясняется и замалчивание имени сатирика современными ему писателями (за исключением Марциала), и вражда, в результате которой он был выслан из Рима. Однако большое количество рукописей, в которых дошли до нас сатиры, говорит о том, что Ювенала много читали и в древности, и в Средние века.

Со смертью Ювенала закончился период последнего расцвета римской литературы. Рим перестает быть центром литературного и художественного творчества, в провинциях появляются произведения, все более и более уклоняющиеся от образцов классики, в своем стремлении к сухому, порой псевдоученому педантизму и компиляции, а в IV веке н.э. главенствующее положение в литературе на латинском языке занимают христианские авторы.