Золотой век

Поэзия эпохи Августа занимает совершенно особое место не только во всей римской, но и в мировой литературе. Август, сумевший идеально сочетать авторитарность с уважением к республиканским формам правления, нашел гениальный способ прославить в веках свою созидательную деятельность, и себя как просвещенного и мудрого самодержца. «Монарх» стал «печься о поэте», который под сенью меценатства, императорской милости и покровительства «оплачивал свой покой», на все лады прославляя счастливую звезду принцепса и величие Рима. К литературе перестали относиться с презрением Катона, практичного, рачительного хозяина, считавшего литераторскую деятельность шарлатанством и пустой тратой времени. Поэтов окружали почетом и уважением, их произведения изучали в школах, их книги, не залеживаясь в лавках книготорговцев, заполняли полки частных и публичных библиотек.

Ближайший друг Августа, богатый римский всадник из знатного этрусского рода Гай Цильний Меценат, само имя которого стало нарицательным, собрал вокруг принцепса самых выдающихся поэтов того времени. В кружок Мецената входили Вергилий, Гораций, Проперций. Как сказал о нем Марциал, достаточно иметь такого человека, как Меценат, чтобы в Риме не переводились Горации и Вергилии. Щедрый покровитель, Меценат обладал не только удивительной способностью угадывать талант, он умел тактично подсказать, в каком направлении этому самому таланту следует развиваться.

[Илл. – Предполагаемый портрет Мецената. Стр. 441 нижн.]

Кружок Мецената был не единственным «литературным объединением» того времени. Поэты собирались вокруг оратора Валерия Мессалы (его кружок посещали Тибулл, Лигдам, Овидий), культивировавшего чистую поэзию, оторванную от политической и общественной жизни. Усилиями Азиния Полиона, основателя первой в Рим публичной библиотеки, продолжали развиваться красноречие и историография, утратившие свою былую «республиканскую» популярность.

Овидий (Публий Овидий Назон, 43 г. до н.э. – 18 г. н.э.) – один из величайших римских поэтов. Автор множества произведений, в т.ч. «Метаморфозы» и «Наука любви».

Поэты эпохи Августа вознесли латинскую поэзию на небывалую высоту. У греческой лирики появились достойные преемники, вполне отчетливо обозначавшие свою наследственную связь с Грецией, стремившиеся уже не подражать, но достойно соперничать с величайшими греческими поэтами. Культурное влияние Рима распространилось далеко за его пределами, ничуть не уступая политическому авторитету крепнущей империи.

Старшим из поэтов августовского времени был Публий Вергилий Марон. Он родился 15 октября 70 г. до н.э. в небольшом селении недалеко от Мантуи – города в Альпах, на севере Италии. Сын ремесленника, владельца небольшой мастерской по изготовлению керамических изделий, Вергилий получил прекрасное образование. Гражданская война между Цезарем и Помпеем застала его в Неаполе за занятиями эпикурейской философией. Череда братоубийственных междоусобиц навсегда отвратила молодого человека от жизни в неспокойном, шумном Риме. Однажды отдав предпочтение «глухой провинции у моря», Вергилий лишь изредка наведывался в столицу из своего поместья в Кампании, в окрестностях Неаполя.

[Илл. – Предполагаемый портрет Вергилия. Стр. 212]

Первое свое крупное произведение «Буколики», известное также под названием «Эклоги» («избранные стихотворения»), подчеркивающим как бы выборочный, случайный характер своей поэзии, Вергилий начал писать в 28 лет. Через три года он закончил работу над эклогами, образцом для большинства из которых послужили идиллии греческого поэта Феокрита, описывающие жизнь пастухов на фоне безмятежного, идиллического пейзажа. Пожалуй, самая интересная судьба была у 4-ой эклоги, где поэт предсказал рождение ребенка, которому суждено увидеть возвращение на землю «золотого века». В Средние века христианские авторы усмотрели в этом стихотворении пророчество о рождении Христа. Именно благодаря этой эклоге поэт-язычник пользовался любовью и уважением христиан.

В 38 г. до н.э. Вергилий присоединился к кружку Мецената, и в том же году представил своему покровителю Горация. По совету Мецената Вергилий начал писать «Георгики». Спустя семь лет поэт читал Октавиану, отпраздновавшему триумф своей победоносной восточной кампании, большую (в 4-х книгах) поэму о сельском хозяйстве, восстановлению которого принцепс придавал очень большое значение. Примерно в это же время у Вергилия окончательно созревает план создания римского эпоса. До самой смерти Вергилий работал над «Энеидой» - эпической поэмой, посвященной основанию Рима. Так и не закончив ее, Вергилий умер 21 сентября 19 г. до н.э. Он завещал своим друзьям уничтожить текст «Энеиды», считая, что в таком виде ее нельзя публиковать. К счастью, друзья не исполнили волю поэта, сам Август взял на себя заботу о дальнейшей судьбе произведения, прославляющего его самого и его деятельность.

В основе поэмы лежит миф о герое Энее, бежавшем из-под горящей Трои родоначальнике римского народа и основателе рода Юлиев, к которому принадлежал Август. Вся история Рима представляется Вергилию замкнутым кругом: Эней, знавший о своем предназначении основать новое царство, начинает движение по этому кругу – движение, которое завершит Август, спасший Рим, из гибельного пламени гражданских войн. Поэма четко распадается на две части. В первой (1-5 книги) описываются скитания Энея с немногими спасшимися троянцами, во второй (книги 7-12) рассказывается о его войнах в Италии. Шестая книга посвящена пребыванию Энея в подземном царстве, где он видит тени будущих героев Рима – от царей до Цезаря и Августа. Само деление поэмы словно подсказывало уже первым ее комментаторам сравнение первой части «Энеиды» с «Одиссеей», а второй – с «Илиадой». Вергилий и сам никогда не скрывал ни связи римского эпоса с греческим, ни своего стремления превзойти Гомера.

Еще при жизни Вергилий стал признанным классиком римской литературы. С течением времени ему приписали дар пророчества, сделали героем многочисленных легенд, магом, чудотворцем и чернокнижником, Данте взял его в проводники по загробному миру в «Божественной комедии».

Другой великий поэт «августовского Возрождения», Гораций, был на пять лет моложе Вергилия. Он родился 8 декабря 65 г. до н.э. в скромном имении своего отца-вольноотпущенника, на границе Лукании и Апулии. Чтобы дать сыну хорошее образование, отец переехал в Рим, где ради заработка исполнял должность сборщика налогов на аукционах. Гораций всегда вспоминал о своем отце с благодарностью и гордостью.

Отучившись в Риме, он отправляется в Афины, где занимается литературой и философией. Когда осенью 44 г. до н.э. туда приехал Брут вербовать войско республиканцев, Гораций присоединился к нему, и чуть было не погиб в сражении при Филиппах. Расставшись с республиканскими иллюзиями, Гораций вернулся в Италию, и после амнистии сторонникам Брута (40 г. до н.э.) переехал в Рим. Имущество отца было конфисковано, его самого уже не было в живых. Гораций нашел средства к пропитанию, устроившись в коллегию квесторских писцов.

Свои первые поэтические произведения, книгу “Сатир”, Гораций посвятил Гаю Цильнию Меценату и после публикации получил от Мецената вознаграждение – поместье в Сабинских горах, обеспечивавшее ему достаток до конца жизни. Благодаря Меценату, Гораций попал в ближайшее окружение Августа. Если верить Светонию, принцепс предложил поэту должность своего личного секретаря, но Гораций тактично отклонил это предложение. Он слишком дорожил своей независимостью и вовсе не стремился к положению придворного поэта.

Через три года после публикации первой книги “Сатир” вышла вторая, а еще немного раньше появились “Эподы”, сборник стихотворений, состоящих из двустиший, где короткий стих чередуется с длинным. Примерно в это же время Гораций начал писать “Оды”, работа над которыми продолжалась около 20 лет с перерывами (в 23 г. до н.э. вышли книги 1-3, а в 13 г. до н.э. – книга 4). Между 20 и 23 гг. до н.э. поэт написал первую книгу “Посланий”, вторая была опубликована уже после его смерти; в нее вошла и “Наука поэзии”, или “Послание к Пизонам”. Кроме всего вышеперечисленного перу Горация принадлежит “Юбилейный гимн” – произведение, заказанное ему Августом и исполненное на Секулярных играх – пышных торжествах, устраивавшихся в Риме раз в сто лет.

На протяжении всех этих лет продолжается дружба Горация с Меценатом. В сентябре 8 г. до н.э. Меценат умер, а через два месяца (27 ноября) умер Гораций, “сдержав обещание”, некогда данное своему другу:

«Выступим, выступим

С тобою вместе в путь последний

Вместе, когда б ты его не начал!»

Создававшиеся почти одновременно, “Сатиры” и “Эподы”, сильно отличаются и содержанием, и интонацией. Сам Гораций называет “Эподы” “Ямбами”, особенно подчеркивая этим связь с древнегреческим поэтом Архилохом, и отстраняясь от литературной моды того времени, диктовавшей в качестве образцов исключительно поэзию александрийцев. Другой поэт, с которым Гораций сознательно созвучен в “Эподах” – Катулл; его сарказм, отчаяние и негодование даже ближе Горацию, чем архилоховская “неистовая сила”.

В “Сатирах” тон резко меняется. Здесь образцом для Горация был Луцилий, но Гораций стремится придать “луцилиевскому” жанру гораздо большую цельность – как формальную, так и содержательную. Во-первых, он навсегда закрепляет за сатирой один стихотворный размер – дактилический гекзаметр и, во-вторых, каждую сатиру посвящает какой-нибудь одной основной теме. В “Сатирах” Гораций принимает маску не гневного обличителя, но мудрого, насмешливого наставника, который не питает иллюзий изменить все человечество, обратить его от порока к нравственности. Он не собирается наказывать или унижать, все его нападки направлены лишь на то, чтобы показать, как не следует жить. Таким образом, “Сатиры” Горация представляют собой не совсем то, что мы привыкли подразумевать под этим жанром. Для него сатира была попыткой, как выразился сам поэт, “записать краски жизни”, то есть дать ряд бытовых картинок без определенного плана и безо всякой общественно-политической подоплеки.

Если в “Эподах” и “Сатирах” Гораций подчеркивает свою связь с предшественниками, то в “Одах” – сборнике лирических стихотворений – поэт заявляет о себе как о новаторе, прекрасно отдавая себе отчет в том, сколь велики его заслуги перед латинским языком и римской литературой. Отсюда его полная уверенность в том, что слава о нем будет жить до тех пор, пока на Капитолий будет всходить верховный жрец “с молчаливой девой” – символ вечности Рима (“Памятник”). Отсюда его знаменитое стихотворное перевоплощение в поющего лебедя, который пронесется по всему миру до гипербореев и Колхиды (20 ода II книги). Отсюда его заверения в том, что судьба не позволит погибнуть тем словам что он “с досель неведомым искусством складывал в песни под звуки лиры” (9 ода IV книги).

“Послания” – две последние книги стихов Горация – написаны тем же размером, что и “Сатиры”, и затрагивают почти тот же круг тем. Формальное различие между ними состоит лишь в том, что “Послания”, как и положено любому письму, имеют конкретного адресата. Гораздо важнее разница в тоне, в интонации: в “Сатирах” Гораций поучал своих читателей так, будто имел на это полное право, нисколько не сомневаясь в правильности и, главное, полезности своих наставлений. В “Посланиях” поэт настроен гораздо более скептически, он словно немного утомлен и разочарован. Его звучащие рефреном призывы жить придерживаясь “золотой середины”, раскаяния во вспыльчивости, тщеславии, страхе смерти придают стихам очень личностный оттенок и дают понять, что поэт по-прежнему знает, как не надо жить, но сам довольно часто преступает собственные заповеди, и потому (как заметил один из исследователей его творчества) «не столько доволен жизнью, сколько убеждает себя в том, что он должен быть ею доволен».

В “Посланиях” Гораций как бы подводит итог прожитой жизни, еще не зная о том, что вместе с ней клонится к закату и “золотой век” римской литературы. После смерти Горация и Мецената явно ощущается охлаждение Августа к “культурной политике”. Его занимают теперь предметы гораздо более насущные и материальные, он все больше увлекается ролью блюстителя нравов и хранителя обычаев предков. Как никто другой, испытал на себе эффект этого “охлаждения” Овидий, оставшийся в веках как “певец любви” и “науки страсти нежной”.

Публий Овидий Назон родился 20 марта 43 г. до н.э. в Сульмоне, в состоятельной семье всаднического сословия. В совсем юном возрасте он вместе с братом переехал в Рим, где посещал лучшие школы грамматики и риторики. Отец Овидия хотел, чтобы сын стал адвокатом, но юноша очень рано увлекся сочинительством, о чем впоследствии вспоминал такими строками из “Скорбных элегий”:

«Сами собою слова слагались в мерные строчки,

Что ни пытаюсь сказать - все получается стих».

Завершил свое образование Овидий в Афинах и Малой Азии, а по возвращении в Рим поступил на государственную службу, не проявляя к ней особого энтузиазма и не добившись особых успехов. Вскоре, впрочем, он оставил службу и полностью посвятил себя занятиям литературой, которые очень быстро принесли ему успех и популярность: легкая, изящная, остроумная поэзия Овидия полюбилась знатной римской молодежи, совершенно равнодушной к политике и делам государства.

Слава Овидия все росла, он написал уже “Любовные элегии”, “Героиды”, “Науку любви”, “Метаморфозы” и шесть книг “Фаст” (из задуманных двенадцати), когда в 8 г. н.э. на него обрушилась беда. По распоряжению Августа поэта выслали из Рима на побережье Черного моря, в Томы (совр. Констанца в Румынии). Пятидесятилетний поэт, незадолго до этого женившийся в третий раз, уже имевший двух внуков, прекрасный дом в центре Рима и роскошные сады на берегу Тибра, узнав о ссылке, чуть было не наложил на себя руки, и в отчаянии сжег “Метаморфозы” (все книги этой поэмы были впоследствии восстановлены по спискам, сохранившимся у друзей).

Одинокий и несчастный, поэт навсегда оставил Рим и, прожив десять лет в небольшом селении среди полуварваров-даков, умер в 18 г. н.э. Все эти десять лет Овидий не расставался с надеждой вернуться в Рим, о чем неоднократно писал и в “Скорбных элегиях”, и в “Письмах с Понта”. В чем была причина “августейшего гнева”, теперь уже, наверное, никто никогда не узнает. Сам поэт, обычно много и охотно рассказывающий о себе, становится исключительно малоречив и уклончив, когда речь в его стихах заходит о причине изгнания. По убеждению поэта, его сгубили две вещи: стихи и проступок (впрочем, какой именно, Овидий не уточняет).

Литературную деятельность Овидия принять делить на три периода: к первому относятся “Любовные элегии”, “Героиды”, “Наука любви”, “Косметические средства”, “Средства от любви” и не дошедшая до нас трагедия “Медея”. Второй этап связан с произведениями учено-мифологического содержания – “Метаморфозами” и “Фастами”. Сочинения третьего периода были написаны в ссылке – “Скорбная элегия”, “Письма с Понта” и поэма-памфлет “Ибис”.

Легкость и изящество языка, остроумные наблюдения и юмор “Любовных элегий” сразу снискали их автору большую популярность и славу, так что зависть, по признанию самого Овидия, “не терзала его зубами при жизни”. По содержанию к “Любовным элегиям” примыкают “Героиды” – послания-письма мифических героинь, покинутых своими мужьями и возлюбленными – Пенелопы, Медеи, Ариадны, Федры и других. Уже в этих произведениях Овидий дает несколько полезных советов, как покорить сердце женщины – тема, которой будет посвящена его “Наука любви”. В этой шутливой поэме, пародирующей дидактический эпос, “наставник любви” Овидий рассказывает о том, как богиня Венера приказала ему “научить людей искусству любить”. В том же шутливо-пародийном стиле выдержаны “Косметические средства”, призванные помочь римлянкам приукрасить себя, и “Средства от любви”, своего рода ответ на откровенное легкомыслие “Науки любви”.

Во всех произведениях первого периода Овидий дает яркие и подробные картины повседневного быта римлян, рисуя интересные типы всевозможных светских франтов, вольноотпущенниц – полусветских дам, потеснивших римских матрон, и самих благородных римлянок.

Самое крупное произведение поэта – “Метаморфозы” – состоит из 15 книг, содержащих увлекательные рассказы из греческой мифологии, начиная с зарождения мира. Все они объединены единой темой “превращений”, так же как и мифы, изложенные в последних книгах и связанные с римской тематикой. Таким образом, “Метаморфозы” начинаются с превращения хаоса в видимый мир, и заканчиваются катастеризмом божественного Юлия – превращением в яркую звезду Юлия Цезаря.

Одновременно с “Метаморфозами” Овидий работал над “Фастами”, произведение, в котором, основываясь на астрономических исследованиях, антикварных сведениях и дате календаря, он пытается рассказать о происхождении различных праздников и дать объяснения обрядам, многие из которых римляне уже успели забыть. В «Фастах» Овидий словно извиняется перед Августом за легкомыслие своих первых произведений и стремится угодить его политике возрождения старинных нравов и обычаев.

Произведения последнего периода, хоть и наполнены многочисленными жалобами и унизительными, заискивающими просьбами, со всей глубиной изображают подлинные переживания и чувства Овидия, его отчаяние при мысли о покинутых друзьях и жене, его трогательный лиризм по отношению к Риму, его тоску по любимому городу.

Из всех римских авторов Овидия, пожалуй, чаще других «перепевали» авторы более поздних времен. По популярности с ним в Средние века может сравниться только Вергилий. Певец и наставник любви стал крупнейшим авторитетом для трубадуров. В эпоху Возрождения “Метаморфозы” были одним из самых известных античных произведений, вдохновившим поэтов и художников того времени на создание подлинных шедевров мировой литературы и искусства.

В “золотой – для поэзии – век” римской литературы нашлось место и автору прозаического сочинения – Титу Ливию, чья “История от основания города” является ярким исключением на фоне общего в ту эпоху упадка историографии и риторики.

Тит Ливий родился в 59 г. до н.э. в городе Патавий (совр. Падуя), и умер в 17 г. н.э. – вот, собственно, и все, что о нем известно. Как остроумно заметил один из исследователей творчества Тита Ливия, “историк Рима не имеет истории”. Огромный труд этого историка без истории состоял из 142 книг. До нас дошли лишь 35 из них, книги с I по X и XXI-XLV. Утрата трех четвертей всего сочинения Тита Ливия тем более огорчительна, что в ней излагалась новейшая, наиболее достоверная и подробная история римского народа. Гибели не дошедших до нас книг способствовали весьма серьезные обстоятельства, и нам остается только порадоваться тому, что сохранилось хоть что-то.

Главной причиной гибели книг был огромный объем сочинения, которое приходилось переписывать и продавать по частям. Много поспособствовали уничтожению труда Тита Ливия Калигула, приказавший изъять “Историю” из всех публичных библиотек, поскольку на его вкус она была “многословна и небрежна”, а также папа Григорий I (IV в.), велевший сжечь все книги Ливия, так как в них было “слишком много рассказов об идольском суеверии”.

На основании некоторых высказываний автора современные исследователи делают вывод, что Ливий писал свое сочинение лет сорок, то есть практически всю жизнь начиная с 33-34 лет.

История “От основания города”, которую, кстати, сам автор называл “Анналами”, начинается с полулегендарных времен, когда Эней с немногими оставшимися в живых троянцами прибывает в Италию. В первых десяти сохранившихся книгах Ливий доводит повествование до третьей Самнитской войны, то есть до 293 г. до н.э. Книги XXI-XLV охватывают период от второй Пунической войны (218 г. до н.э.) до триумфа Эмилия Павла в честь окончания третьей Македонской войны (167 г. до н.э.).

Первое, что бросается в глаза современному читателю Тита Ливия, это обстоятельное изложение необычайных явлений (“продигий”), предшествовавших тому или иному событию. Вот примеры некоторых из них: “Из Анагнии сообщили в этом году о двух чудесах: на небе был виден факел, и корова говорила; ее содержат на общественный счет. В Минтурнах также в эти дни небо казалось пылающим. В Реате шел каменный дождь. В Кумах в храме три дня и три ночи плакала статуя Аполлона. В Риме двое храмовых сторожей донесли: один – что в храме Фортуны несколько человек видели змею с гребнем, другой – что в храме Первородной Фортуны было два различных чуда: на дворе выросла пальма, и среди бела дня шел кровавый дождь”.

Столь пристальное внимание Тита Ливия к продигиям как к проявлениям воли божества вовсе не объясняется его фатализмом и, тем более, суеверием. У него, как у хорошего, тонкого писателя, при изложении древних событий и образ мыслей становится древним, о чем, кстати, он сам как-то обмолвился. Кроме того, продигии, которые с 249 г. до н.э. сенат поручил понтификам тщательно записывать, были своего рода историческими фактами и подлинными документами, свидетельствовавшими о настроениях народа.

Правдивость и беспристрастность историка для современников Тита Ливия считались свойствами само собой разумеющимися, и потому оценивались невысоко. Со времен Саллюстия римляне были приучены рассматривать исторический труд в первую очередь как произведение художественной литературы. История должна быть увлекательной и интересной, написанной ярким, выразительным языком. Тит Ливий нисколько не уступал в этом Саллюстию, но в отличие от своего предшественника, писавшего сжато и кратко, он был “плавен и многоречив”. Квинтилиан, охарактеризовав стиль Ливия как “молочное обилие” (не совсем понятная для нас похвала), приводит один из примеров его “многословия”: “Послы, не добившись мира, ушли обратно домой, откуда пришли”. Ливий нигде не анализирует описанные им события, и это является еще одним подтверждением тому, что он был историком-литератором, а не исследователем, в отличие от, например, Фукидида.