УДК 930.85

ББК 63.3(0)32

З-80

Исключительное право публикации книги л. Золоевой и а. Порьяза «Мировая культура: Древняя Греция. Древний Рим» принадлежит издательству «олма-пресс».

Выпуск произведения без разрешения издательства считается противоправным и преследуется по закону.

Художник А. Акимов

Золоева Л., Порьяз А.

З-80 Мировая культура: Древняя Греция. Древний Рим. – М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2000. — с.: ил. — (Мировая культура).

ISBN 5-224-01016-0

Вторая книга серии посвящена истории культуры Античности. В ней освещены такие аспекты цивилизаций прошлого, как история, экономика, социальное устройство, религия, наука, искусство, повседневная жизнь. Удобный макет и большое количество иллюстраций помогают быстрее усвоить учебный материал.

Серия предназначена школьникам, студентам и преподавателям в помощь по курсу истории и культурологии.

УДК 930.85

ББК 63.3(0)32

© Издательство «ОЛМА-ПРЕСС», 2000

ISBN 5-224-01016-0

Родина новой культуры Древняя Греция

Введение

Рассуждать о влиянии древнегреческой цивилизации на европейскую культуру и науку так же трудно, как представить себе эту самую культуру или науку оторванными от греческого искусства, греческой литературы и философии. Любые штампы, вроде “цитадель цивилизации” или “колыбель архитектуры”, теряют всякий (и без того довольно затертый) смысл при скромной попытке вообразить себе, что Древнюю Грецию постигла судьба Атлантиды, и она бесследно исчезла в океанской пучине.

Мир, конечно, вряд ли стал бы другим; в нем бы по-прежнему все текло и изменялось, и мы бы наверняка знали, что нельзя дважды войти в одну реку. Разве так уж существенно, что мы знали бы об этом не от древнегреческого мудреца Гераклита? И разве нарушились бы хоть каким-то образом причинно-следственные связи, если бы теорема Пифагора или закон Архимеда назывались как-нибудь иначе? Разве солнце изменило свое положение от того, что все греческие астрономы, кроме Аристарха, были убеждены в геоцентрическом устройстве Вселенной? И разве мир состоял бы не из атомов, даже если бы до этого не додумался Демокрит? Может быть, без Гомера не было бы литературы, без Платона философии, а без Афин - демократии? И даже если так, мир все равно остался бы прежним.

Изменилось бы совсем немного. Изменилось бы наше отношение к миру: без греческого влияния Запад никогда не стал бы Западом. Именно Греция определила все то, что коренным образом отличает западную цивилизацию от восточной. Человеку, который предпримет попытку отыскать область науки или культуры, где не оставили бы следа древние греки, придется очень много потрудиться.

Они не только совершили первую научную революцию - греческая натурфилософия сделала в принципе возможным рождение науки. Дерзость “физиков”, как назвал первых греческих философов Аристотель, осмелившихся задавать вопросы, ответить на которые они не имели совершенно никакой возможности, открыла новый путь познания окружающего мира. Греческие натурфилософы фактически изобрели научный метод познания, метод, который до сих пор применяется в науке.

Философские системы Сократа и Платона, атомистика Демокрита и Эпикура, математика Пифагора и Евклида, механика Архимеда, медицина Гиппократа, история Геродота и Фукидида, аристотелевские биология, логика, политэкономия - все это, дополненное в эпоху эллинизма географией, астрономией, анатомией, физиологией, ботаникой, пневматикой, представляет первую полную систему естественнонаучных знаний, заложивших прочный фундамент современной науки.

Уже этого было бы вполне достаточно, чтобы греческий народ навеки обеспечил себе место в истории человечества. Однако греческое влияние на европейскую цивилизацию отнюдь не ограничивалось сферой науки. В Греции зародились театр и архитектура, в Греции возникли основные роды, виды и жанры литературы - все то, что позднее Европе осталось лишь воспринять и дополнить. Греческий язык, наряду с латинским, были первыми языками международного общения. Наконец, христианство проникло в Европу через Византию (и Рим) - потомки язычников устанавливали культ монотеизма.

Но одни лишь переводы античных авторов, повсеместное заимствование мифологических сюжетов, все рефлексии, отражения и рецепции не воссоздают полной картины влияния античности на исторические судьбы Европы. Вплоть до конца XVIII века античность (и прежде всего ее, так сказать, греческая “половина”) была соучастницей культурного движения на Западе. Она даже не осмыслялась как прошлое: из прошлого делают выводы, с прошлым проводят параллели. Античность была эталоном, к которому не только стремились, но с которым соревновались: еще Гете писал эпос об Ахилле, призывая современников: “Каждый пусть будет, по-своему, греком! Но только пусть будет!” Античность, по остроумному замечанию одного из исследователей, была “впереди” и “над”, с ней можно было состязаться, ее можно было обогнать. Она не осознавалась как культурное прошлое, она была культурным настоящим.

В эпоху Просвещения отношение к античности изменилось. Начиная с XIX века, она становится “неиссякаемым источником”, пресловутой “колыбелью” и “детством человечества”, в ней видят “зачатки”, своей “инфантильностью” она вызывает улыбку умиления просвещенного рационального века. Георг Фастер очень хорошо и многоречиво выразил отношение своих современников к античности: “Тем временам, когда развивались, при самых благоприятных условиях, духовные силы самого благородного племени людей, тем временам, которые никогда не вернутся более, мы обязаны всем, чем мы стали. Не просто матерью и кормилицей была для нас Греция, и хотя я сочту крайне несправедливым требование никогда не расставаться со своей кормилицей, набожно повторять ее сказки и не сомневаться в ее непогрешимости, то я охотно признаюсь все же, что воспоминания о годах детства нередко доставляют мне живое удовольствие и что не без трогательной благодарности думаю я порой о своей доброй, пусть не всегда мудрой воспитательнице”.

Итак, античность осталась позади. Идея прогресса в истории сделала из нее “воспитательницу” и “кормилицу”. Она, безусловно, вызывает у рационалистов восторг и восхищение, от которых, однако, веет холодным безразличием. Чувство, подобное тому, которое вызывают у человека звезды, прекрасные, таинственные и неправдоподобно далекие.

Мы можем относиться к античности по-разному: мы можем видеть в современности “упадок” и утверждать, что после Платона философии не было; мы можем по примеру гуманистов эпохи Возрождения устраивать пиры и писать письма Горацию, и греки (а вместе с ними и римляне) останутся для нас “вечными детьми”. Но каково бы ни было наше отношение к античности, бесспорно одно: как гениальный поэт, выражая дух своего времени, может определять целую эпоху в литературе, так греки, выразив идею человека “на все времена”, определили эпоху в истории. Эпоху, которая не канула в Лету, но самым непосредственным образом повлияла на всю европейскую цивилизацию.

История Греции

Крит и Микены

У всякой страны, как и у всякого народа, есть событие, с которого начинается отсчет исторического времени. А с чего начинается история Греции? С образования первых городов-государств, с эпохи так называемой «великой колонизации», со времени проведения первой Олимпиады или, может, с похода ахейских царей под Трою? Впрочем, еще в середине прошлого века последние из перечисленных событий неизменно причислялось к мифам, пока в 70-х годах XIX века удачливый археолог-самоучка Генрих Шлиман не раскопал на территории небольшой деревушки Гиссарлык в Турции настоящую, гомеровскую, или почти гомеровскую, Трою. Шлиманом же производились раскопки и в материковой Греции, в Микенах и Тиринфе. И здесь судьба не отвернулась от везучего дилетанта: он наткнулся на следы древнейшей эгейской цивилизации, ее принято называть элладской, или — по названию самого могущественного центра — «златообильных» Микен - микенской.

Шлиман, Генрих (1822 — 1890) — немецкий коммерсант и археолог.

Так же как и Троя, открытая Шлиманом, так называемая «Троя II», была гораздо более поздним поселением, чем Троя Гомера - «Троя VI», обнаруженный здесь микенский дворец, относится к XIV в. до н.э. и не мог быть резиденцией царя Агамемнона, одного из гомеровских героев.

[Илл. – Крепостная стена Трои IV. Ок. 1400 – 1300 гг. до н.э. Стр. 640]

И пусть позади были разъезды по всему миру в погоне за куском хлеба, сомнительные предприятия, с помощью которых Шлиман добивался высокого положения в обществе; пусть впереди ждали нападки невежд и холодное пренебрежение к его открытиям ученых профессоров - именно благодаря Шлиману, предварившему научный труд биографическими этюдами, коммерсанту, для которого наука была лишь хобби, частным увлечением, благодаря ему история Греции отодвинулась вглубь, примерно к XII в. до н.э.

[Илл. – Маска из шахтовой гробницы Микен, так называемый “Агамемнон”. Золото. XVI в. до н.э. Стр. 443 рис. 2]

Побывав на Крите, Шлиман обратил внимание на холм, скрывавший, как ему показалось, развалины знаменитого Кносского дворца. Когда в 1894 году английский археолог Артур Эванс купил этот холм и начал раскопки, затянувшиеся на 30 лет, он сделал одно их величайших открытий наступавшего XX века. Среди руин некогда роскошного дворца, в лабиринтах которого согласно мифам жил Минотавр, были найдены глиняные таблички, покрытые письменами: в бассейне Эгейского моря существовала древнейшая письменность, предшествовавшая «гомеровской» эпохи, которая, вне всякого сомнения, была бесписьменной.

Кносс — древнее поселение на острове Крит, один из центров крито-микенской культуры.

Таблички эти составляли хозяйственный архив кносского владыки, содержавший документы административно-финансового характера. Очевидно, глина была не единственным писчим материалом: на это указывает, во-первых, закругленность знаков, не предназначавшихся первоначально для прочерчивания на глине. Во-вторых, все записи на табличках относились лишь к текущему году, когда эти записи делались (об этом ясно говорит частое использование таких словосочетаний, как «в этом году», «в прошлом году», «в следующем году»). Скорее всего, для ведения дел в таком огромном хозяйстве, каким был Кносский дворец, использовался и другой писчий материал, не столь огнестойкий, как глина. Некоторые исследователи считают, что таким материалом могли быть высушенные пальмовые листья, другие склоняются к мысли, что это были кусочки высушенных шкур животных, приводя в пользу этого аргумента тот факт, что на Крите в первом тысячелетии до нашей эры учитель чтения и письма назывался «человеком, рисующим на шкуре».

По воле случая этот «более долговечный» писчий материал исчез в огне, охватившем дворцы, а легко крошащаяся глина подверглась обжигу и превратилась в материал прочнее камня, просуществовавший более трех тысячелетий. Так судьба сохранила то, что через несколько месяцев после использования должны были выбросить как ненужный хлам.

Почти одновременно при раскопках в другом критском центре, Фесте, был найден диск, в котором знаки уходили к центру спирали, словно в лабиринте.

[Илл. – Фестский диск. Обожженная глина. XVII в. до н.э. Стр. 398]

В общих чертах картина эволюции минойской (по имени легендарного владыки Миноса) письменности представлялось так: из пиктографической (рисуночной) письменности, существовавшей на Крите примерно в 2000-1700 гг. до н.э., возникает линейное письмо, условно его называют линейным письмом А; найдено около 320 табличек, исписанных такого типа письмом. Затем на базе этого письма формируется более упрощенная система письменности, условно названная линейная письменность В.

Разгадать тайну этой последней впервые удалось англичанину М. Вентрису. Вовсе не помышляя о критских загадках, 14-летний учащийся колледжа Майкл Вентрис, страстно увлеченный архитектурой, незадолго до второй мировой войны попал на лекцию Артура Эванса, заинтересовавшись критским дворцом. Во время войны Вентрис стал военным дешифровщиком, и так получилось, что именно он через семь лет после окончания войны осуществил то над чем безрезультатно работал многие годы Эванс. В 1953 году вместе с Дж. Чэдвиком Вентрис опубликовал статью, изложив свое открытие: целый ряд надписей на глиняных табличках, написанных в древнейшей форме кипро-аркадского диалекта греческого языка.

Пожалуй, трудно переоценить значение этого открытия для истории Крита и всей Греции. Заговорившие таблички подтвердили многое из того, что было известно раньше из гомеровских поэм и рассказали то, что не смогло перенести через несколько столетий устное предание.

Во-первых, был окончательно развеян миф о существовании единого централизованного Крито-Микенского государства, со структурой, подобной восточным деспотиям.

Микенские и критские дворцы были центрами независимых правителей, а государства, управляемые из этих центров и ограниченные, как правило, небольшой территорией, были предшественниками греческих полисов, возникших в следующем тысячелетии.

[Илл. – Внутренний двор дворца в Микенах. Реконструкция. Стр. 445]

Полис — город-государство в Древней Греции.

Во-вторых, теперь можно было составить гораздо более точное представление о строе и укладе жизни на Крите и в Микенской Греции. Как следует из надписи, государством управлял царь - ванака, его непосредственным помощником был воевода - лавагет, кроме ведения военными делами в обязанности лавагета входило взимание налогов с населения. Ванаке и лавагету подчинялись два других должностных лица, функции которых выяснены не до конца - теретл и басилен. Высшие должностные лица в государстве были так же крупными землевладельцами; единицей измерения земли служила мера зерна, перевод которой в современные единицы измерения пока, к сожалению, не произведен. Кроме того, землей владело жречество; существовал также общественный земельный фонд, сдававшийся в аренду частным лицам от имени народа.

[Илл. – Могильный круг А на Микенском акрополе. XVII – XIII вв. до н.э. Стр. 51 илл 1]

На особом положении как на Крите, так и в центрах материковой Греции, были ремесленники: материал для своих изделий они получали от государства и ему же сдавали готовую продукцию.

[Илл. – Изделия критских ремесленников. Агиа Триада. XVI-XV вв. до н.э. Стр. 33 илл. 1-3]

Упоминаются в надписях и рабы, иногда речь идет о многих сотнях рабов и рабынь - мужчин, женщин и детей.

О величии и могуществе критских властителей свидетельствуют, кроме древних надписей, печати с изображением кораблей, идущих под парусами и на веслах. У критян был мощный торговый и военный флот, позволявший им господствовать в Средиземноморье в XYI-XIII вв. до н.э. Косвенным подтверждением морскому владычеству, или талассократии Крита является легенда о хозяине Кносского дворца - Миносе, владевшем, согласно Овидию, всем, кроме разве что неба.

[Илл. – Оттиски золотых перстней-печаток. Микены. XV- XIII вв. до н.э. Стр. 444]

Критские торговцы проникали в Египет, в Сирию, Финикию, они установили связи с Западом, побывав на Сардинии и Сицилии - и именно в Сицилию прибыл Минос, устремившийся в погоню за Дедалом, покинувшим остров с помощью прикрепленных к рукам крыльев.

Дедал — мифический строитель и художник, создатель Кносского дворца.

Интересна и своеобразна религия этого периода. Своеобразие ее проявляется уже в том, что ни критяне, ни микенцы не знали привычного для современности почитания божества в храме: при раскопках не было обнаружено ни одного храмового здания. Божеству поклонялись в священных рощах, чаще в пещерах; во дворцах правителей и рядом с домами обычных людей были найдены небольшие святилища с жертвенными столами и священными изображениями культовых предметов. Одним из них был двойной топорик-лабрис — не совсем обычный для миролюбивых жителей благодатного острова символ силы и превосходства. Лабрис считался атрибутом некоего мужского божества, почитавшегося в образе быка. Не случайно именно с Критом связана легенда о чудовищном полу-человеке, полу-быке Минотавре (tauros по гречески «бык»), сыне жены Миноса и священного быка бога Посейдона.

Лабрис — обоюдоострая секира.

Однако верховным божеством на Крите было женское божество. Великая богиня, имя которой нам до сих пор не известно, принимала в воображении критян различный облик: это и богиня со змеями, фигурки которой обнаружены в дворцовых и домашних святилищах Крита; и владычица зверей, изображавшаяся на геммах в виде женщины, у ног которой распростерты два льва; и богиня-охотница. Ей посвящались деревья, с культом богини были связаны птицы, чаще всего голуби, как символ плодородия.

Гемма — драгоценный или полудрагоценный камень с вырезанным на нем изображением.

Культ бога-быка включал в себя игры с быком, запечатленные на одной из кносских фресок, а праздники в честь великой богини сопровождались торжественной процессией с исполнением священных плясок и песен. Интересно, что в культовых церемониях критян ведущая роль принадлежала женщинам, выполнявшим различные религиозные обряды.

[Илл. – Священный ритон в форме головы быка. Стеатит, горный хрусталь, известняк. XVI в. до н.э. Кносс. Стр. 395 нижн.]

Влияние религии критян и микенцев на более позднюю греческую религию безусловно: среди имен божеств, встречающихся в пилосских и микенских надписях встречаются имена богов греческого пантеона — Зевса, Геры, Посейдона, Артемиды, Гермеса. И совсем не случайно именно на Крите греческая мифология поместила пещеру, в которой воспитывался в тайне от отца Кроноса Зевс; на Крите же провели свое детство Дионис и Геракл.

Зевс — верховный греческий бог, отец богов и людей.

Гера — божественная супруга Зевса, царица богов.

Посейдон — бог моря.

Артемида — богиня любви.

Гермес —бог- покровитель дорог, торговли, воров.

Кронос — титан, отец Зевса, правивший миром.

Дионис — бог виноградарства и виноделия.

Геракл — мифический герой, один из извествнейших персонажей греческих мифов.

После открытия критской и микенской культур встал вопрос об их датировке, разрешить который помогли хорошо датируемые египетские вещи, найденные на Крите. В настоящее время, в соответствии с системой Эванса, разработавшего основную хронологию памятников материнской культуры Крита, выделяют три периода, условно названные минойскими по имени легендарного царя Миноса. Во-первых, раннеминойский период (3000-2200 гг. до н.э.). К этому периоду относятся древнейшие поселения на острове, вблизи которых были сделаны находки, относящиеся к эпохе неолита, металлические изделия из меди и золота. В конце раннеминойского периода появляются керамические изделия.

[Илл. – Керамика. Кносс. XV в. до н.э. Стр. 447 верхн. и ср.]

Основными занятиями критян в это время были скотоводство, рыбная ловля и земледелие. Среднеминойский (2200-1600 гг. до н.э.) - период распространения бронзы и сооружения древнейших дворцов. К этому же времени относятся глиняные таблички с линейным письмом “А”. Среднеминойский период заканчивается катастрофой, причем одни ученые считают, что это было извержение вулкана, другие придерживаются мнения, что причиной разрушения дворцов и поселений было вторжение на Крит с Балканского полуострова ахейских племен. Однако вскоре жизнь на Крите вновь вошла в привычное русло, разрушенные здания отстроены, а ахейцы, если они все же вторглись на остров, вероятно, ассимилировались с местным населением. В это время появляются надписи с линейным письмом “В”. И, наконец, позднеминойский период (1600-1200 гг. до н.э.), заканчивающийся постепенным увяданием критской культуры и вторжением дорийских племен. В более позднее и хорошо известное нам время основным населением Крита были дорийцы.

[Илл. – Сцена жертвоприношения. Деталь росписи саркофага из Агиа Триады. Крит. Конец XV в. до н.э. Стр. 33 илл. 4]

Ахейцы, дорийцы, ионийцы и эолийцы — четыре основные группы племен древних греков.

По аналогии с хронологией Крита была разработана периодизация памятников, обнаруженных в материковой Греции: раннеэлладский период (3000-2000 гг. до н.э.) - период низкого уровня материальной культуры и системы первобытнообщинных отношений. В конце периода появляются изделия из бронзы и серебра. Среднеэлладский период (2000-1700 гг. до н.э.) начался с того, что между 2000 и 2200 гг. до н.э. южную часть Балканского полуострова захлестнула волна греческих племен, среди них три основные группы: ахейцы, ионийцы и эолийцы. Они были знакомы с обработкой металла; основные занятия населения - земледелие и скотоводство. Позднеэлладский период (1700-1200 гг. до н.э.). Этот период характеризуется самыми замечательными памятниками микенской культуры. В XIY в. до н.э. возникают крепости и дворцы, которые существуют до начала XII в. до н.э., когда на Балканском полуострове началось новое переселение народов. В начале XII в. до н.э. вторгшиеся с севера в Среднюю Грецию и Пелопоннес дорийцы уничтожили и разрушили основные центры микенской культуры.

Гомеровская Греция

В конце XIII в. до н.э. цветущие, гордые своей мощью государства Средней Греции и Пелопоннеса постигло страшное бедствие. Были разрушены и сожжены не только дворцы и крепости, но и небольшие сельские поселения. Некоторые из этих поселений были навсегда покинуты, в других ахейским племенам - а они были основным населением этой части Греции - удалось удержаться в разрушенных крепостях.

[Илл. – Критская ваза с морским декором. Терракота. XV в. до н.э. Стр. 261]

Сокрушительное нападение диких орд с Севера не только опустошила главные центры микенской Греции, но и стала причиной упадка элладской культуры на всей ее территории. За несколько десятков лет к середине XII в. до н.э. почти полностью прекратились торговые отношения с Востоком. Это стало началом длительной культурной изоляции южной части Балкан и островной Греции. Вышло из употребления линейное слоговое письмо, исчезли дворцовая архитектура и фресковая живопись, забылось мастерство гончаров, ювелиров, резчиков по кости.

Основным племенем среди северных завоевателей было племя дорийцев, поэтому и вторжение это, ставшее последним крупным переселением народов раннеисторического времени на Балканском полуострове, принято называть дорийским. Причины, побудившие дорийцев сняться с мест их прежнего расселения и устремиться на юг, неизвестны. Южные соседи явно превосходили их по уровню исторического развития. У дорийцев было только одно преимущество, оказавшееся, однако, решающим для всего дальнейшего развития Греции - они были знакомы с обработкой железа.

[Илл. – Галерея в крепостной стене Тиринфа. XIV – XV вв. до н.э. Стр. 631]

Как ни скудны наши знания об этом периоде греческой истории, дальнейшее развитие событий на протяжение долгого времени представляется еще более неясным. С полной уверенностью можно утверждать только одно: микенская и тем более минойская культура умерли не в одночасье, около ста лет длилась агония; окончательно изжила себя (а может, переродилась) микенская культура лишь к концу XII в. до н.э.

Период с XI по IX вв. до н.э. настолько плохо изучен, датируемый этим периодом материал, который удалось найти археологам, настолько беден, что за этим временем прочно укрепился термин “темные века”. Как правило, между поселениями микенской эпохи и поселениями, непосредственно их сменившими, имеется ощутимый хронологический разрыв - до двухсот лет и больше. В связи с этим некоторые ученые предполагают, что после краха микенской культуры население многих областей Греции вернулось на какое-то время к полукочевому образу жизни, и именно так они объясняют отсутствие следов постоянных поселений. Одним из редчайших исключений является Крит, остров, на котором никогда не прерывалась связь времен. Когда дорийцы захватили Крит, часть населения ушла в глухие удаленные горные местности и там долгое время сохраняла свою самобытную культуру.

[Илл. – Акрополь Тиринфа. XIV – XII вв. до н.э. Аксонометрия и план. Стр. 51 илл. 2 и 3]

Разумеется, полного разрыва между крито-микенским и последующим периодом античной истории не было и за пределами Крита. Самым веским доказательством тому и, одновременно, самым надежным источником для изучения раннегреческого общества периода “темных веков” являются две поэмы Гомера “Илиада” и “Одиссея”. Однако источник этот настолько же правдив, насколько и коварен: он требует величайшей осторожности и осмотрительности, так как у ученых до последнего времени не было однозначного мнения о том, какую историческую реальность имел в виду Гомер, живописуя события Троянской войны. Если, подобно ученым XYIII века, удариться в гиперкритику и считать все содержимое поэм вымыслом, то как же объяснить поразительные совпадения данных археологических раскопок и отдельных описаний из “Илиады”? Достаточно вспомнить “двоедонный” кубок Нестора, воспетый Гомером, и золотой кубок с двумя ручками и фигурками голубей из IY шахтовой гробницы в Микенах. В этой же гробнице был обнаружен бронзовый кинжал, на клинке которого изображен знаменитый щит Аякса, и “шлем Мериона” из клыков вепря, описанный в X песне эпоса.

[Илл. – Топорики из так называемых сокровищ Приама, из Трои II. Ляпис-лазурь, нефрит. XXV-XXII вв. до н.э. Стр. 640]

Нестор — старейший из вождей греков, осаждавших Трою.

Аякс — герой Троянской войны.

С другой стороны, поддавшись эйфории от таких пряных аналогий и ассоциаций, легко можно прийти к заключению, что культура, открытая Шлиманом, собственно и есть гомеровская культура, а сам Гомер если и не был современником Троянской войны, то уж во всяком случае жил не так много времени спустя. Но тогда невозможно объяснить, откуда Гомер мог знать о железном оружии и о финикийцах, появившихся в бассейне Эгейского моря не раньше IX в. до н.э., и как мог он не упомянуть о мощеных дорогах с мостами, о крепостях, окруженных циклопическими стенами, о водопроводе и канализации, и как, наконец, патриархальная простота жизни гомеровских героев может соотноситься с блеском и рафинированностью придворной аристократии крито-микенского периода.

Только если признать, что поэмы Гомера не могли сложиться раньше YIII в. до н.э., а сам Гомер, будучи знакомым с центрами микенской цивилизации и вкрапляя в поэмы замечательные, но, скорее всего, абсолютно случайные подробности жизни той эпохи, в целом описывал ее как нечто давно прошедшее, а потому чуждое и непонятное - только в этом случае можно найти объяснение всем “несуразностям” в поэмах. Если помнить, что эпос Гомера предполагает сплав различных культурно-исторических слоев и образует, по выражению английского филолога Кёрка, не только лингвистическую, но и культурную амальгаму, то тогда “Илиада и “Одиссея” станут достоверным источником по истории периода XI -IX вв. до н.э., или, как его принято называть, гомеровского периода. И ценность этих поэм как раз не столько в том, что в них отразилась политическая, экономическая и социальная жизнь греческого общества периода их создания. Именно “Илиада и “Одиссея” проливают свет, иногда поразительно яркий, на предшествовавшие гомеровской эпохе “темные века” в истории греков.

Ученые давно заметили, что Гомеру известен только один тип человеческого общежития — полис. Полисами живут не только троянцы и различные греческие племена, полисами живут дикари, вроде киммерийцев и лестригонов, полисами живут боги, как Эол со своими сыновьями. Только циклопы у Гомера живут сами по себе, и это лишь подчеркивает их ужасающую дикость. Также давно замечено, что все разнообразие описываемых Гомером полисов можно свести к двум основным типам. Это, во-первых, поселение родовой общины, самым характерным образцом которого можно считать Трою, и, во-вторых, раннеархаический полис.

Общее для обоих типов полиса в том, что они непременно обносились стенами, это значит, что они не могли быть крупными поселениями. Главное же различие — в организации полиса. Для поселений типа Трои центром, безусловно, является царский дворец, расположенный на возвышенности. Центром в полисах второго типа была агора — площадь, на которой располагалось святилище какого-либо божества, и где встречались участники народного собрания. Прообразом первого типа полиса были критские и микенские дворцы, второй тип полиса - начальная форма города-государства, сыгравшего столь существенную роль в греческой истории.

За пределами города в “Илиаде” и “Одиссее”, как правило, нет человеческих поселений, заслуживающих внимания поэта, и это один из ярких примеров приверженности Гомера канонам эпического жанра, восходящим, скорее всего, еще к микенской эпохе. Один из таких канонов требовал, чтобы герой жил в городе, единственно возможном месте обитания цивилизованного человека, вокруг которого нет ничего, кроме дикой природы.

Но даже у такого поэта, как Гомер, с его традиционными эпическими нормами и архаистическим колоритом описаний городов и городской жизни чувствуется дыхание современной ему эпохи. Во-первых, это уже упомянутый раннеархаический полис, во-вторых, эпизодические упоминания о деревенских усадьбах знати, где безвыездно живут хозяева, занимаясь земледелием и скотоводством. О важной роли скотоводства говорит то, что скот служил мерилом стоимости, заменяя не существовавшие в то время деньги. Именно в крупном и мелком скоте состояло все богатство Одиссея, поэтому женихи Пенелопы специально пировали в доме царя Итаки в его отсутствие, стремясь разорить его. В поэмах часто упоминаются “тучные” овцы, “круторогие” быки, “блестящие жиром” свиньи, кони и “младые кобылицы, жеребятами резвыми гордые”.

Не меньшее значение в гомеровскую эпоху имело земледелие; кроме зернового хозяйства, были развиты виноградарство, садоводство, огородничество; не однажды упоминается в поэмах оросительная система. Кроме того, о важности сельского хозяйства в экономике гомеровской Греции свидетельствует обилие в тексте поэм метафор, связанных с сельскохозяйственным обиходом.

Все эти веяния новой эпохи красноречиво дают понять, что во времена Гомера складывается не только новый тип полиса, но формируется и деревня в собственном значении этого слова. И тогда, окруженный кольцом политически и экономически зависимых от него деревень (их принято называть комами), меняется и сам полис. Только теперь он становится городом в том смысле, как понимали это слово в античности. Полис становится столицей крохотного государства, его административным, военным и религиозным центром.

[Илл. – Щиты греческих городов. Стр. 262]

Каждый полис вел совершенно замкнутое, обособленное существование, почти не вмешиваясь в дела соседних городов-государств. Лишь внешняя угроза могла объединить несколько полисов в некое подобие военного союза, который распадался, как только опасность проходила. Никакой другой формы политического единства гомеровское общество не знало. В целом можно сказать, что на развалинах микенской бюрократической монархии возникла территориальная община - демос, политическим и экономическим центром которой и был полис.

Система управления такого полиса складывалась из трех компонентов: царей, совета старейшин и народного собрания. Самой специфической формой правления, безусловно, была царская власть. Как правило, в полисе ее представлял не один человек, а несколько, это был своеобразный конгломерат “лучших” (aristoi), по выражению Гомера, людей. Наибольшей полнотой власти гомеровские цари-басилеи обладали во время войны, обладали во время войны, когда возглавляли ополчения своих соплеменников. В мирное время басилеи главным образом участвовали в суде и культовых церемониях.

[Илл. – Жезлы греческих басилеев. Стр. 177]

Наиболее древним органом управления был совет старейшин — буле. Его члены, “многоопытные старцы”, принимали участие в обсуждении важнейших дел, касающихся жизни общины. Надо, впрочем, заметить, что уже в гомеровское время совет старейшин составляли не самые пожилые, а самые знатные люди, вне зависимости от их возраста. Это был совещательный орган: все важнейшие вопросы басилеи должны были обсуждать с советом старейшин, с ними же басилеи делили и свои судебные функции.

При этом считалось, что высшая власть в общине принадлежала всему народу - демосу, который собирался для обсуждения и решения вопросов на собрании - агора. Такую систему политических отношений - басилейа, с главным отличительным признаком военного предводительства, при наличие совета вождей (буле) и народного собрания (агора) - с конца XIX века в истории принято называть “ военной демократией”.

В последнее время ученые признают этот термин не совсем верным и предлагают считать тип управления, сложившийся в гомеровской Греции, примитивной аристократической республикой, с непрочной, неустоявшейся формой господства знати.

[Илл. – Оружие греческих воинов. Стр. 335]

Действительно, ни о каком подлинном народовластии в гомеровскую эпоху речи быть не может, хотя агора, или народное собрание, судя по поэмам Гомера - твердо установленный обычаем и освященный традицией политический институт, без которого поэт не представляет себе нормальную человеческую жизнь. Для гомеровских героев красноречие, умение хорошо выступать на агоре далеко не последняя доблесть. И главную роль и в “Илиаде” и в “Одиссее” играет не народная масса, а сильная героическая личность, которая может вступить в открытый конфликт с общиной и подчинить ее себе.

Идеальная община в представлении Гомера - это община, управляемая небольшой группой “лучших людей”. Часто эти люди, которых поэт называет “вождями и советниками”, решают важные вопросы в своем кругу, даже формально не справляясь о мнении народа. Но даже когда обсуждение вопросов выносится на народное собрание, основная масса демоса лишь присутствует при словопрениях царей и своим безмолвием одобряет действия тех или иных вождей. Настоящей властью, и законодательной, и судебной, обладали только цари.

Но и сама аристократия еще не оформилась в правящую элиту, ее раздирали бесконечные внутренние распри, возникавшие на почве кровной мести и борьбы за власть. Народное собрание превращалось в состязание знатных родов и фамилий, которое должно было выявить сильнейшего. Каждый из участников этого состязания пытался склонить на свою сторону демос, чье молчаливое одобрение сулило большие политические выгоды наиболее удачливому оратору.

Кроме демоса, то есть основной массы рядовых свободных общинников, у Гомера нередко упоминаются рабы. Рабство в гомеровский период было патриархальным, о чем свидетельствует и термин, обозначавший их словом “домочадцы”. Иными словами, рабы использовались в основном как домашние слуги, повара, конюхи, виночерпии, экономы, а также рабочие в домашних мастерских. В сельском хозяйстве рабский труд почти не применялся. Поначалу между рабами и их хозяевами сохранялась еще патриархальность и простота отношений. Те и другие вместе жили, спали и ели. Со временем различие между рабами и свободными становится все заметнее.

Источником рабской силы во времена Гомера были исключительно войны и пиратские набеги. Пленники считались военной добычей и распределялись по заслугам и по рангу. Морской разбой шел среди всех занятий рядом с войной, не уступая ей ни в опасностях, ни в почете. Моря, омывавшие Грецию, кишели пиратами, и участие в пиратских экспедициях считалось особой удалью, достойной настоящего героя и аристократа. Но даже самые опасные и лихие пираты не решались выходить за пределы родного моря, передвижения по суше были еще более трудными и опасными, так что внешняя торговля была развита очень слабо, внутренняя же сводилась фактически к меновой торговле. Предметом обмена была в основном военная добыча, денег в хозяйственном обиходе гомеровского общества не было вообще.

Несмотря на то, что дорийское нашествие отбросило Грецию на несколько веков назад, все же нельзя сказать, что “темные века” были эпохой абсолютного упадка. Конечно, искусство этого периода, представленное, в первую очередь, керамикой, уступает высокому мастерству критских и микенских мастеров, однако керамику гомеровского периода отличает высокая гончарная техника, унаследованная, кстати, от крито-микенской культуры. Кроме того, незамысловатый геометрический орнамент, давший название всему стилю керамики этого времени, как нельзя лучше согласуется с формой сосудов. Высшая ступень геометрического стиля - огромные, выше полутора метров сосуды, найденные на Дипилонском кладбище в Афинах. Помимо геометрических узоров, на дипилонских вазах впервые появляется изображение человека, пусть и очень схематичное, силуэтное.

[Илл. – Амфора. Аттика. Первая половина IX в. до н.э. Стр. 165]

Сведения об архитектуре гомеровского периода очень скудны и неточны. Греки в этот период перестали строить здания из камня, поэтому до наших дней не дошло никаких следов их жилищ и храмов. Известно, что стены складывались из дерева и кирпича-сырца. Центром дома был мегарон с очагом, недалеко от него располагались кладовые с запасами еды, питья, оружия. Убранство дома было более чем скромным, а полом служила просто утоптанная земля. Дом в этот период уже делился на мужскую и женскую половину. Из храмовых построек известен только один храм, который можно датировать IX в. до н.э. - храм Артемиды Орфии в Спарте. Храм стоял на каменном фундаменте, стены были сложены из сырца, по периметру располагались деревянные столбы.

[Илл. – Мегарон в Тиринфе. XIV в. до н.э. Реконструкция. Стр. 630 ]

Тогда же в IX в. до н.э. произошло событие, значительно повлиявшее на греческую культуру. Как уже было сказано, линейное письмо к тому времени вышло из употребления, и вся гомеровская эпоха была бесписьменной. Лишь в конце этого периода через посредство финикийцев греки переняли семитский консонантный алфавит. Так же, как и к прочим заимствованиям с Востока, эллины творчески подошли к семитскому алфавиту, приспособив лишние для их языка финикийские знаки для обозначения гласных звуков и создав таким образом более совершенный алфавит, который, в свою очередь, имел несколько вариантов. Хотя заимствование произошло примерно в IX в. до н.э., письменность тогда еще не получила широкого распространения, к умению читать и писать относились с большой настороженностью, как к искусству, связанному с черной магией.

Архаическая Греция

Вслед за гомеровской Греция вступает в эпоху, охватывающую YIII-YI вв. до н.э., которую традиционно называют архаической. В это время Греция, заметно опустевшая после дорийского завоевания, переживает мощный демографический взрыв, невероятно быстро развиваются торговля и ремесла, возникают невиданные доселе формы государственного правления, зарождаются наука, философия, литература, происходит настоящая революция в искусстве - одним словом, в Греции происходит величайший культурный переворот. Сравниться с ним по миасштабу влияния на всю дальнейшую историю человечества может, пожалуй, только европейское Возрождение. С конца XIX столетия в научной литературе, как правило, довольно скупой на эмоциональные оценки, этот исторический период характеризуется как “греческое чудо”. Правда, “чудо” следует понимать не в том смысле, что в Греции в это время происходило нечто сверхъестественное. Речь идет об уникальности и кажущейся необоснованности исторического переворота, которому трудно найти рациональное объяснение.

[Илл. – Доспехи древнегреческих воинов. Стр. 356]

Одной из причин “греческого чуда” многие ученые считают особую форму правления, окончательно сложившуюся к этому времени, - античный полис. Это город-государство с весьма ограниченным количеством юридически полноправных граждан (как правило, несколько десятков тысяч человек), обладавших монопольным правом собственности на землю и составлявших гражданское ополчение - основную военную силу полиса. Небольшое число граждан давало возможность каждому из них лично принимать участие в управлении государством, решать любые вопросы как внешней, так и внутренней политики.

Кроме того, хотя каждый полис был изолированным, обособленным государством со своими традициями и обычаями, греки никогда не теряли чувства этнической, языковой и культурной общности, а сложившееся “единство в многообразии” делало их более восприимчивыми и терпимыми к любому проявлению инаковости.

Однако политические свободы, которыми пользовались граждане в полисах, в историческом плане оказались все же не так важны, как ни с чем не сравнимое расширение личных свобод во многих греческих полисах. Если этого не происходило (например, в Спарте, где полноправные спартиаты, вероятно, оказывали влияние на политику государства, но почти не пользовались личной свободой) - такой полис фактически выпадал из общегреческого культурного переворота.

Второй важной предпосылкой “греческого чуда” явилось смелое, если не сказать безоглядное, расшатывание традиционного уклада, тормозившего все новшества в культуре. Уже одно то, что примерно в VIII в. до н.э. греки возвращаются к практике захоронения трупа вместо распространившейся с XI в. до н.э. кремации, говорит о неожиданном подрыве традиционных норм в, казалось бы, самой консервативной сфере общественной жизни. Греческое искусство там, где оно соприкасалось с культом, всегда было свободнее и смелее, чем искусство народов Востока, где влияние религии на искусство доходило до полного запрета всяких изображений (традиция, позднее унаследованная от древних религий в иудаизме и исламе). Да и сама религия вряд ли когда-либо была для греков регулятором поведения в общественной и личной жизни.

[Илл. – Курильница в виде сфинкса. Афины. Терракота. VII в. до н.э. Стр. 165]

И все же, кажется, самыми существенными факторами “греческого чуда” стали две определяющие черты самого мироощущения греков.

Первая заставляет вспомнить давний спор историков и философов о том, кем греки были по преимуществу - оптимистами или пессимистами. Когда новая Европа после мрака и аскетизма Средневековья заново открыла для себя древнегреческую культуру, утвердилось мнение, что греки жили более счастливой и радостной жизнью благодаря их близости к природе, свободе от груза суеверий и предрассудков. Именно тогда появились представления о счастливом - эллинском - детстве человечества и о Греции как о земном рае.

[Илл. – Древнегреческие монеты. Стр. 283 ]

Категоричность этого мнения, естественно, вызвала обратную реакцию, и с середины XIX века неизменно подчеркивалось мрачное и трагическое начало в мировосприятии греков. Достаточно вспомнить проникнутый глубоким пессимизмом греческий миф о деградации человечества от золотого века к железному. Или весьма распространенное в греческой литературе мнение, что человеку лучше вообще не рождаться, а уж если родился, то единственно возможное счастье - как можно скорее умереть. Вся греческая трагедия пронизана скорбью по поводу печальной участи человека, и пусть это была не более чем дань жанру, уже сама популярность этого жанра в античных Афинах говорит о многом.

Однако утверждать, что греки были отчаявшимися пессимистами, так же неверно, как настаивать на их неизбывном оптимизме. В первую очередь грекам была свойственна сосредоточенность на земной жизни, они верили в возможность достижения человеком счастья - и только в результате собственных усилий. А для успешного продвижения вперед нужен как раз-таки не столько оптимизм, сколько вера в свои силы, не абстрактные, а конкретные, повседневные усилия.

И второй чертой, предопределившей успех “греческого чуда”, было то, что любого грека больше заботила слава или порицание его поступка со стороны сограждан, чем соответствие или несоответствие этого поступка некой внутренней системе ценностей. Кем бы человек ни был - поэтом, воином, атлетом, гончаром - главное счастье заключалось в том, чтобы снискать себе добрую славу у современников и потомков. Грекам (как и римлянам) вообще была несвойственна скромность в том смысле, как сейчас понимаем ее мы. Они не считали неприличным открыто демонстрировать свои заслуги, во всеуслышание говорить о своих достоинствах. Самопрославлением не гнушались ни поэты, ни скульпторы, ни ремесленники, ни художники. Как рассказывает Геродот, после победы при Саламине греческие военачальники голосованием решали, кто из греков наиболее достоин награды за доблесть, и каждый подал голос в пользу самого себя.

Геродот (ок. 484 — 425 гг. до н.э.) — виднейший греческий историк.

Саламин — остров близ Афин. В 480 г. до н.э. стал местом крупной морской победы греков над персами.

Иногда стремление к славе побуждало на весьма сомнительные предприятия: печально известный Герострат поджег храм Артемиды в Эфесе, чтобы прославиться; Алкивиад изуродовал красивую и дорогую собаку, отрубив ей хвост, чтобы афиняне говорили именно об этом его поступке. Жажда славы, снедавшая некоего Павсания, стала причиной смерти Филиппа, отца Александра Македонского: задав одному софисту вопрос, как можно снискать наибольшую известность, Павсаний получил ответ - убить того, кто свершил наибольшее. До нашего времени сохранились поэтические списки - своего рода древнегреческая книга Гиннесса: перечни людей, прославившихся тучностью или худобой, низким ростом или обжорством, пьянством или глупостью.

[Илл. – Так называемый портрет Алкивиада. Стр. 82]

Алкивиад (ок. 450 — ок. 404 гг. до н.э.) — знаменитый афинский военный и политический деятель.

Естественно, что при таком внимании к собственной репутации и при таком желании прославиться греки очень чутко реагировали на порицание или хулу. Известно утверждение Плутарха, которое он приписывает одному из семи мудрецов, Клеобулу: “Народ благоразумнее всего ведет себя там, где граждане боятся порицания больше, чем закона”. Это изречение очень хорошо характеризует формы и способы контроля общества над человеком, господствовавшие в Греции во всяком случае от гомеровской до классической эпохи.

Семь мудрецов — семь философов и писателей VII-VI вв. до н.э., почитавшиеся во всей Греции.

С другой стороны, к славолюбию греков и боязни хулы прибавляется еще одна занятная черта - дух соперничества, соревновательности, пронизывавщий любые сферы деятельности человека. В Древней Греции соревновались все: пахари, чесальщицы шерсти, ремесленники, аэды, поэты, кифаристы, комедиографы, трагики; известно, что в Элиде устраивались состязания в красоте среди мужчин, а в Афинах на празднике Хоев соревновались в питии вина. К соперничеству побуждали не столько блага, получаемые в результате борьбы, сколько стремление быть лучше самого лучшего, желание превзойти непревзойденного. У греков борьба в жизненно важных сферах - на войне, в политике, в экономике - подчас становилась не борьбой за победу, за должность, скажем, а самоцелью; дух соперничества проявлялся даже в самых неутилитарных сферах, где успех не сулил ничего, кроме признания того, что ты достиг большего, нежели твой соперник. Именно благодаря этим чертам грека архаической эпохи называют “агональным человеком” (в переводе с греческого agon означает “соревнование”), а греческое общество в целом - компетитивным.

Праздник Хоев — “праздник кружки”, во время которого участники пили вино из громадных кружек.

Рассмотрев все вышеперечисленные факторы, современный петербургский ученый А.И.Зайцев предложил оригинальное решение загадки “греческого чуда”. Согласно его теории, получившей название “агональной”, ориентация греков архаической эпохи на успех и первенство не только в жизненно важных делах, но и там где эта ориентация мотивирована устремлениями, только соперничеством как таковым (при том, что сама среда всячески поощряла творческие задатки личности, даже если первые плоды ее умственной деятельности не приносили никакой практической пользы и выгоды) - так вот, эта ориентация на успех и стремление быть первым распространились и на духовные, интеллектуальные сферы деятельности человека, дав мощный толчок развитию науки, философии, искусства, мобилизовав все лучшие силы греков буквально в любом деле, за что бы они не брались. Важным дополнительным фактором А.И.Зайцев считает сам полис как форму греческой государственности, а также восприимчивость греков ко всему новому, их смелость в разрушении традиционных устоев.

[Илл. – Полимед Аргосский. Статуи Клеобиса и Битона. Дельфы. Мрамор. Ок. 600 г. до н.э. Стр. 113]

Немаловажную роль в культурном перевороте сыграла колонизация, достигшая в период с VIII по VI вв. до н.э. такого огромного размаха, что по справедливости вошла в историю как Великая греческая колонизация. Участие в ней в различной степени принимал весь греческий мир, а сама колонизация развивалась в основном в трех направлениях: западном - по побережьям Италии и Сицилии и дальше на запад; южном - по южному берегу Средиземного моря и северо-восточном - по побережьям Геллеспонта (Дарданелл), Пропонтиды (Мраморного моря) и Понта Эвксинского (Черного моря).

[Илл. – Триера. Рисунок процарапан моряком на стене греческой усадьбы. Стр. 638]

Подобно древним финикийцам, греки, обычно основывали свои поселения в пределах прибрежной полосы, не заходя в глубь страны. Одной из древнейших греческих поселений был город Кумы, основанный в первой половине YIII в. до н.э. на западном побережье Италии выходцами с острова Эвбеи и малоазийских Кум. Первой греческой колонией на Сицилии был Наксос. Вслед за Кумами и Наксосом греки постепенно колонизировали все побережье Южной Италии и Сицилии, оттеснив местное население за пределы прибрежной полосы. Вскоре весь этот регион - от Кум на севере (чуть севернее современного Неаполя) до Регия, на самом краешке носка “сапога” - получил название Великой Греции. Отсюда экспортировались хлеб, лес, вино, оливковое масло, шерсть, шкуры домашних животных.

Южное побережье Средиземного моря оказалось не столь гостеприимным к греческим колонистам, главным образом потому, что здесь давно и прочно обосновались финикийские колонии. Здесь были основаны лишь два города - Навкратис в дельте Нила и Кирена к западу от Египта.

Множество колоний возникло в северо-восточном направлении, в том числе на северном побережье Понта Эвксинского. Основными колонизаторами здесь были ионийцы - одна из самых передовых греческих народностей, принадлежащая восточной ветви. В YI в. до н.э. ионийцами была основана Ольвия и несколько крупных колоний на восточном побережье Крыма и по берегам Керченского пролива (в древности он назывался Боспор Киммерийский): Пантикапей (нынешняя Керчь), Феодосия (на месте современной Феодосии), Фанагория, Гермонасса, Кепы - на Таманском полуострове. Самым северным греческим поселением был Танаис на побережье Меотиды - так древние греки называли Азовское море. Единственной колонией дорийцев был Херсонес, основанный в 3 км. от нынешнего Севастополя.

Ольвия — крупнейшая греческая торговая колония на черноморском побережье.

Северочерноморские колонии стали не только крупным рынком сбыта продукции для греческих ремесленников, но и основными экспортерами в Грецию хлеба, сырья и рабочей силы - рабов.

[Илл. – Греческая галера. Стр. 682]

Переселение в колонию было настолько же заманчивым, насколько рискованным и трудным предприятием. Неудивительно, что в колониях собирались более энергичные и деятельные, чем в метрополиях, люди, более склонные к разнообразным новшествам. Консервативные устои рушились здесь гораздо быстрее еще и потому, что граждане колонии были выходцами из разных греческих городов, с разными культурными обычаями, а общение с местным населением еще более ослабляло обычную внутриполисную замкнутость греков. Неудивительно поэтому, что колонии сыграли столь важную роль в греческом культурном перевороте.

Метрополия — город, которому подчинялась колония, организованная его гражданами.

Основными причинами колонизации стали изменившиеся в YIII-YI вв. до н.э. исторические условия: рост производства вызвал переход к рабовладельческому строю, увеличение численности населения вело к обезземеливанию свободных граждан. Иногда колонии основывались исходя из исключительно мирных целей - например, создание торговых факторий. Иногда потенциальных колонистов привлекали местные ресурсы, и в этом случае колонизация была скорее насильственной.

Отношения вновь образованной колонии с ее главным полисом - метрополией строились как отношения независимых государств. Попытки метрополий слишком настойчиво диктовать свои условия и вмешиваться во внутреннюю жизнь колонии могли привести к военным столкновениям. Однако колонии никогда не прерывали связи с родным городом, символом чего был привезенный в колонию священный огонь из главного святилища метрополии. Если колонист возвращался на прежнюю родину, его наделяли всеми правами коренного жителя метрополии.

[Илл. – Ольвия, первая греческая колония в Северном Причерноморье. Стр. 473]

Еще одним заметным явлением в истории архаической Греции была тирания. Выходцы из аристократии нередко узурпировали власть в полисе, игнорируя традиционные учреждения - совет старейшин, народное собрание. Внешне положение тиранов напоминало положение монарха - единоличного носителя власти, да и сами они не скрывали своего стремления во всем походить на прежних царей-басилеев. Правление тиранов, как правило, отличалось популизмом, заигрыванием с демосом. Чтобы привлечь народ на свою сторону они прибегали к самым разным приемам: заступничеству в судах, обвинению богатых аристократов, конфискации их имущества и земель, частичным разделам конфискованных земель между обедневшими свободными гражданами.

Тирания — прогрессивная форма государственной власти в Греции, при которой фактическая власть находилась в руках одного правителя.

Основной целью раннегреческой тирании было ослабление родовой аристократии, и хотя тирания стала в период архаики общегреческим явлением, ее характер и отдельные проявления в различных полисах были неодинаковыми.

Тирания в материковой Греции - в Коринфе, Мегарах, Афинах была более прочной и долговременной благодаря ее пронародному характеру, строгому соблюдению законов полиса. Тирана Кипсела, изгнавшего из Коринфа в середине YII в. до н.э. царский род Бакхиадов, широко поддерживал коринфский демос, а в Афинах тирания вообще началась с движения беднейшей части афинского крестьянства, во главе которого стал Писистрат. Он и захватил афинский акрополь, а значит, и власть в полисе. В 560 г. до н.э. Писистрат ввел государственный кредит для нуждающихся земледельцев, установил льготы в отношении налогов и принял ряд мер, улучшивших положение аттического крестьянства. Кроме этого, он ввел должность разъездных судей, разбиравших судебные дела на местах и избавлявших сельских жителей от потери времени на поездки в город. Главной задачей Писистрата было усиление экономической мощи Афин, он стремился создать новые внешние и внутренние рынки для растущей афинской торговли и ремесел. При Писистрате Афины разрослись и превратились в большой цветущий город. Благодаря оживлению строительной деятельности беднейшее городское население получило работу.

Аттика — область Древней Греции с центром в Афинах.

Немало сведений сохранилось и о самосском тиране второй половины YI в. до н.э. - Поликрате. Поликрат не был аристократом, богатство унаследовал от отца, занимавшегося морской торговлей, а сам владел мастерской бронзовых изделий. Навербовав дружину в 50 человек, Поликрат захватил власть на острове Самос. Поначалу его соправителями были два его брата, затем он узурпировал всю власть в своих руках. Поликрат покровительствовал торговле и ремеслам, в ущерб интересам аристократии вел активную внешнюю и внутреннюю политику. За время его правления Самос украсился великолепными постройками, среди которых был колоссальный храм Геры, а также водопровод, подававший воду в город. Во всей Греции Поликрат был известен как покровитель художников и поэтов, в числе его «протеже» были два прославленных греческих поэта - Анакреонт и Ивик.

Анакреонт (сер. VI в. до н.э.) — выдающийся греческий лирик.

Ивик (2-я пол. VI в. до н.э.) — греческий поэт-лирик, опоэтизированный в эллинистическую эпоху.

По поводу и без повода

Легенда гласит, будто счастье никогда не покидало Поликрата. Однажды, желая испытать судьбу, он бросил в море золотой перстень. Удача не изменила ему и тут: через некоторое время один рыбак преподнес Поликрату рыбу. Когда слуги разрезали ее, они нашли в ней брошенный в море перстень.

Ни в одном греческом городе ранняя тирания не продержалась долго. Ослабляя олигархию, тираны, пусть вопреки своим желаниям, прокладывали дорогу для формирования демократических режимов. Несмотря на определенные ограничения, введенные тиранами, они мало вмешивались в личную жизнь своих граждан. Аристотель считал, что тирания даже сродни демократии своим безразличием к тому, что каждый живет так, как ему хочется. А уж если тирания не могла воспрепятствовать высвобождению личности, то вряд ли пришедшие ей на смену режимы осмеливались навязывать гражданам такие ограничения свободы, каких те не знали и при тиранах.

Афины

Афины расположены в Аттике, одной из областей Средней Греции, треугольным полуостровом выступающей в Эгейское море. С запада полуостров омывает Саронический залив, здесь расположено несколько удобных гаваней, в том числе Пирей и Фалерская гавань. Центральная часть Аттики окружена горными хребтами. Почва ее малоплодородна, для земледелия пригодны лишь равнины: Педион, расположенная вокруг Афин, Месогея к северо-западу от Афин, Элевсинская и Марафонская. На равнинах с древности сеяли пшеницу, но хлеба все равно не хватало, и его приходилось ввозить. Позднее основной хлебной культурой стал ячмень, который можно было выращивать и на склонах гор, также быстро развивались виноградарство и оливководство.

Афины не сразу стали центром Аттики. Еще в микенский период на этой территории располагались укрепленные поселения. В более поздний, гомеровский период Аттика была разделена на несколько мелких общин - ойкосов, непрестанно враждовавших между собой. Важную роль в объединении этих общин вокруг Афин традиция приписывает легендарному герою Тесею. Когда Тесей был царем, он упразднил советы и должностных лиц в разных городах и объединил всех жителей вокруг одного города, учредив один совет. Такое объединение получило название синойкизма. Тесею также приписывается разделение населения по роду занятий на геоморов - земледельцев и демиургов - ремесленников.

Тесей — мифический афинский царь, герой путешествия за золотым руном и ряда других легенд.

Археологические раскопки подтверждают процесс синойкизма в Аттике, начавшийся в конце II тысячелетия до н.э. и завершившийся лишь к VII в. до н.э. Данные раскопок позволяют даже установить последовательность, в которой общины одна за другой присоединялись к Афинам.

[Илл. – Кратер. Аттика. VIII в. до н.э. Стр. 158]

Дело в том, что в представлении древних война одного ойкоса с другим была также войной богов-покровителей этих ойкосов. Бог покоренной общины становился богом, правда второстепенным, общины-победительницы. И вот по последовательности, в которой на Афинском акрополе рядом со святилищем Афины появлялись алтари и святилища других богов-покровителей покоренных общин, и можно судить хотя бы приблизительно о времени присоединения различных частей Аттики к Афинам.

Во всяком случае ясно, что раньше других присоединилась приморская область Паралия (начало VII века до н.э.) - с этого времени рядом с храмом Афины появилось святилище Посейдона. О раннем присоединении этой области косвенно свидетельствует миф о споре Афины и Посейдона за покровительство над Афинами, в котором все решает более полюбившийся жителям города дар Афины - оливковое дерево. Последним присоединился Элевсин, и афинский пантеон пополнился богиней-покровительницей Элевсина - Деметрой.

[Илл. – Храм Посейдона на мысе Сунион. Вид из наоса. V в. до н.э. Стр. 261]

Но и после синойкизма в Аттике продолжало сохраняться древнеродовое деление на четыре филы, которые в свою очередь подразделялись на фратрии, объединявшие несколько родов. Кроме того, население делилось по характеру занятий на геоморов-земледельцев и демиургов-ремесленников. Это разделение афиняне также приписывали своему любимому герою Тесею.

Фила — крупное объединение родов.

Фратрия (греч. “братство”) — родовое объединение.

В VIII-VII вв. до н.э. в Аттике сложилась особая группа родовой знати, носившая название эвпатридов, то есть «имеющих благородных отцов». Главной привилегией эвпатридов было владение землей, некоторые представители родовой знати занимались ростовщичеством и торговлей. Число богатых и аристократических родов с каждым поколением становилось все меньше и в их руках сосредоточивались богатства, сила и власть. Большая часть эвпатридов беднела и опускалась в разряд «худородных», так как чем дальше, тем все более богатство становилось неотъемлемым признаком родовитости.

[Илл. – Голова коня. Фрагмент аттической амфоры. Сер. VI в. до н.э. Стр. 158]

Замкнутой олигархической (от гр. оligoi - немногие) верхушке противостояла остальная масса населения Аттики - демос. Это и мелкие и средние крестьяне, и ремесленники, и купцы, и судовладельцы, и хозяева ремесленных мастерских. Кроме того в Аттике проживали выходцы из других областей и общин Греции. Они не могли стать членами фил и фратрий, принадлежность к которым определялась кровнородственными связями. Они составляли особую группу населения «нечистого происхождения» - метеков. Метеки всегда оставались лично свободны, но в гражданских и экономических правах они были сильно ограничены: им запрещалось владеть землей в Аттике, иметь собственные дома; они должны были выплачивать особый налог - метекейон.

Метеки (греч. “переселенцы”) — полубесправные жители полисов, переселенцы из других мест.

Низший слой аттического общества составляли рабы, вообще лишенные каких-либо прав.

После падения (примерно в VIII в. до н.э.) царской власти Афинами стали управлять архонты, избираемые из числа эвпатридов. Сначала эта должность была пожизненной, затем архонтов избирали на десять лет и, наконец, на один год. Первоначально избирался один человек, позже образовалась коллегия из девяти архонтов. Первый - архонт-эпоним, то есть «дающий имя году»; по именам этих архонтов велось летоисчисление. Второй - архонт-басилей, выполнявший в основном жреческие функции. Третий - архонт-полемарх, что-то вроде нынешнего главнокомандующего, и шесть архонтов-фесмофетов, являвшихся председателями различных судебных коллегий. Архонты не были служащими, им не платили жалования, архонтство считалось высшим почетом и честью не только для самого архонта, но и для всего его рода.

Архонт — правитель-регент.

По окончании срока полномочий, архонты становились пожизненными членами ареопага - высшего государственного совета, пришедшего на смену совету старейшин гомеровской эпохи. Заседал афинский ареопаг на холме, посвященном богу войны Аресу, отсюда и название: «ареопаг» значит «холм Ареса».

Кроме этого, в Аттике в VIII-VII вв. до н.э. продолжало созываться народное собрание. Конечно, это было уже не то собрание всех взрослых мужчин-общинников, как в гомеровскую эпоху. Теперь в народном собрании принимали участие только граждане, приглашенные архонтами, поэтому называться оно стало не агора, а экклесия («собрание вызванных лиц», от гр. ekkaleo - «вызываю»). Разумеется, такое «народное» собрание было послушным орудием в руках родовой знати, так что власть в Аттике в этот период безраздельно принадлежала эвпатридам.

[Илл. – Курос. Мрамор. Аттика, конец VII в. до н.э. Стр. 158]

Скрытое недовольство демоса политикой эвпатридов в 30-х годах VII в. до н.э. вылилось в так называемую Килонову смуту. Килон, аристократ по происхождению и победитель Олимпийских игр, был очень популярным в Афинах человеком. Во время праздника в честь Зевса, воспользовавшись большим скоплением народа, Килон решил совершить государственный переворот. Его сторонники захватили Акрополь, но удержаться в нем не смогли: народ не поддержал их. Самому Килону удалось бежать, а его соратников эвпатриды осадили в Акрополе и обещали сохранить жизнь, если они добровольно оставят храм Афины, у жертвенника которой сообщники Килона искали убежища. Осаждавших возглавляли представители рода Алкмеонидов, с того дня навеки запятнавшие себя в глазах афинян «килоновой скверной», так как они не сдержали своего обещания и пролили кровь у алтаря богини - покровительницы города: при выходе из храма сообщники Килона были убиты.

Попытка государственного переворота на удалась, но начатая Килоном «смута» продолжалась, и эвпатриды не могли не пойти на уступки - в 621 г. до н.э. были изданы первые писаные законы. До этого никакого писаного права не существовало. Судили по обычаям предков, передававшихся от поколения к поколению, что позволяло судьям-аристократам произвольно толковать обычаи и выносить несправедливые решения. Наконец одному из архонтов, по имени Дракон, поручили пересмотреть и записать действующее обычно право. Так появились Драконовы законы.

Сами греки говорили, что «законы Дракона написаны кровью». Никакого наказания, кроме смертной казни, эти законы не предусматривали. Смертной казнью каралось даже такое незначительное преступление, как кража овощей. Говорят, когда Дракона спросили, почему почти за все правонарушения он приговаривал к смертной казни, законодатель ответил, что незначительные проступки вполне заслуживают этого наказания, а для серьезных он не мог придумать большего.

При всей своей примитивности (Дракон лишь записал существовавшие устные законы, восходившие к глубокой древности) законы Дракона имели большое значение. Писаное право ограничивало произвол суда, находившегося в руках эвпатридов. Это была одна из первых побед складывавшегося рабовладельческого демократического полиса над родовым строем.

Эвпатридам и дальше пришлось идти на уступки. Политическим господством аристократов тяготились торговцы и ремесленники, а также часть родовой аристократии, главным источником дохода которой постепенно становится торговля, а не землевладение. Огромное количество крестьян попадало в долговую зависимость от богатых эвпатридов, дававших общинникам ссуды под залог земли. Если общинник не расплачивался в срок, земля становилась собственностью кредитора, хотя формально все еще считалась во владении того рода, к которому принадлежал должник. Общинник по-прежнему работал на этой земле, но значительную часть урожая отдавал кредитору, который был фактическим владельцем этой земли. Таких крестьян-должников называли пелатами, или шестидольниками - очевидно из-за того, что пять шестых своего урожая они должны были отдавать хозяину-эвпатриду.

В таких условиях наиболее дальновидные представители родовой знати понимали, что удержать власть они смогут только пойдя на некоторые уступки. Одним из таких эвпатридов был потомок царской фамилии Медонтидов, Солон, причисленный к семи греческим мудрецам, человек, известный во всей Греции не только философским складом ума, способностями незаурядного политика, но и поэтическим дарованием: его гражданские элегии оставили заметный след в греческой литературе.

Солон (ок. 640 — 560 гг. до н.э.) — афинский политик, законодатель и философ.

В 594 г. до н.э. Солон был избран первым архонтом. С этого времени и начинается его реформаторская деятельность. Первым и главным преобразованием Солона была сисахфия, что в буквальном переводе означает «стряхивание бремени», то есть снятие долговых камней, которые кредиторы устанавливали на участках пелатов. Сисахфия полностью уничтожила все долги и, одновременно, долговое рабство: отныне за долг можно было расплачиваться своим имуществом, но не личной свободой.

Кроме того, Солон разрешил в Афинах отчуждение земли - теперь землю можно было закладывать и передавать по завещанию. Земля перестала быть родовой собственностью, из родовой она перешла в частную.

Наряду с экономическими, Солон провел ряд политических реформ. Прежде полнотой политических прав пользовались только эвпатриды, Солоном же был установлен имущественный ценз, который и стал определять политические права граждан.

[Илл. – Солон. С античного бюста. Стр. 93]

По имущественному цензу все граждане Аттики делились на четыре разряда. За основу ценза был принят годовой доход в медимнах (так называлась единица измерения сыпучих и жидких тел, примерно равная 52,5 л). В первый разряд входили люди с доходом в 500 медимнов - их так и называли пентакосиомедимны (pentakosioi по-гречески значит “пятьсот”), во второй - разряд всадников - граждане, имевшие доход в 300 медимнов, то есть способные содержать боевого коня. Самым многочисленным был третий разряд, его составляли зевгиты - крестьяне средней руки с доходом в 200 медимнов. Люди с меньшим доходом, или вообще его не имевшие, зачислялись в четвертый разряд - фетов.

Граждане каждого разряда обязаны были нести военную службу и снаряжаться на собственные средства. Первые два класса составляли всадничество, зевгиты - тяжело вооруженную пехоту - гоплитов, феты служили в легковооруженной пехоте. Кроме того, на два первых класса возлагались различные общественные повинности - литургии: устройство общественных праздников, поставка государству оснащенных кораблей и другое.

При Солоне возросла роль народного собрания. Теперь в экклесии могли участвовать все взрослые афинские граждане.

Однако реформы Солона не могли разрешить всех противоречий между демосом и эвпатридами. И те, и другие были недовольны половинчатым характером реформ. По выражению самого Солона, он «точно волк, вертелся среди стаи псов». В конце концов недовольство различных слоев афинского общества деятельностью Солона заставило его сложить свои полномочия и навсегда уехать из Афин.

Ожесточенная политическая борьба, начавшаяся в Афинах еще до Солона, не прекращалась и после него, и уже через 33 года закончилась тем, чего самому Солону, по его мнению, удалось избежать - тиранией. Власть в Афинах захватил Писистрат. Государственный строй при нем фактически не изменился. Созданные Солоном учреждения сохранялись, однако вне этих учреждений и над ними стояла власть тирана, никем и ничем не ограниченная.

Писистрат (ок. 600 — 528 гг. до н.э.) — афинский тиран с 561 по 527 г. до н.э.

В самом конце VI в. до н.э. тирания Писистратидов была ликвидирована, а афинский демос благодаря реформам Клисфена, представлявшего интересы торгово-ремесленных групп, навсегда уничтожил власть родовой аристократии. Прежде всего, Клисфен решил покончить с родовыми объединениями: вместо четырех старых, он разделил Аттику на десять новых фил. Филы стали территориальными, и это означало, что граждане могли выполнять свои общественные обязанности и пользоваться гражданскими правами там, где они жили, безотносительно к роду и племени. Далее филы делились на демы (по десять в каждой) - административные единицы, имевшие определенное самоуправление. Во главе дема стоял демарх, он был одновременно казначеем, полицейским и сборщиком налогов.

Высшим законодательным органом, как бы президиумом народного собрания стал совет пятисот - буле. Кандидаты в совет выбирались по демам жребием пропорционально числу жителей в деме, так что на каждую филу приходилось 50 членов совета - булевтов. Пятьдесят булевтов, избранных от одной и той же филы, руководили советом в течение десятой части года. Каждый из булевтов назывался пританом, а все вместе - пританией; (так же называлась и десятая часть календарного года). Пританы собирали совет ежедневно, кроме праздничных дней, а народное собрание не реже одного раза в пританию.

Основной функцией совета была пробулевма - предварительное рассмотрение в совете законов и предложений, выносимых в народное собрание. Понятно, что в народном собрании, состоявшем из 10-20 тысяч человек, невозможно было обсуждать дела, если они не обдуманы и не подготовлены заранее небольшой коллегией. Раньше эту функцию выполняли архонты и ареопаг, теперь ее взял на себя демократический орган - буле.

Таким образом, в результате реформ, начавшихся еще в VI в. до н.э. и завершенных Клисфеном, формируется афинское государство, которое делится на локальные единицы; богатые горожане в нем пользуются теми же привилегиями, что и богатые аристократы; к участию в управлении допущены все свободные граждане; отменено долговое рабство. Возникает государство со сложной системой демократических учреждений и широким применением рабского труда. Однако новый государственный порядок еще не означал полного утверждения в Афинах демократической формы правления.

После периода реакции, разразившейся в Афинах во время греко-персидских войн, новые радикальные демократические преобразования связаны с именем Перикла, одного из самых известных политических деятелей античности.

Перикл (ок. 495 — 429 гг. до н.э.) — выдающийся афинский политик.

Перикл был сыном афинского стратега Ксантиппа и Агаристы, внучатой племянницы Клисфена. Он получил прекрасное образование, обладал замечательным ораторским талантом, что для всякого политика в Древней Греции имело определяющее значение. Нисколько не опасаясь за свою карьеру начинающего государственного деятеля, Перикл не постеснялся бросить вызов общественному мнению и, оставив свою первую жену с двумя детьми, женился во второй раз на иностранке, не имевшей прав афинского гражданства, Аспасии из Милета.

[Илл. – Перикл. Мраморный бюст. Стр. 500]

Стратег — в Древних Афинах военачальник и один из политических руководителей полиса.

Мало того, что браки с иностранцами в Афинах были запрещены, так еще сама Аспасия своим поведением немало эпатировала общественность. Она совсем не походила на афинских женщин высшего круга: интересы этих «тюремных» затворниц ограничивались почти исключительно домашним хозяйством. Аспасия была широко образованной женщиной, в ее доме собирались лучшие представители тогдашней культуры - философы Анаксагор и Протагор, историк Геродот, поэт Софокл.

[Илл. – Аспасия. С античного портрета. Стр. 500]

Анаксагор (ок. 500 — 428 гг. до н.э.) — греческий философ-материалист.

Протагор (ок. 480 — 410 гг. до н.э.) — философ-софист.

Софокл (ок. 496 — 406 гг. до н.э.) — крупнейший афинский драматург.

Около 460 г. до н.э. молодой Перикл встал во главе демократической партии в Афинах. Его основным противником был глава олигархов Фукидид из Алопеки. После изгнания Фукидида Перикл в 433 г. до н.э. становится фактически главой афинского государства.

В эпоху Перикла Афины были самым свободным государством Греции, а благосостояние афинских граждан достигло такой высоты, какой оно никогда более не достигало.

Верховная государственная власть принадлежала народному собранию, на котором с правом голоса мог присутствовать любой полноправный афинский гражданин. В каждую пританию созывалось четыре очередных народных собрания, а это значит, что каждый девятый день афинский гражданин при желании мог посвятить себя служению государственным делам.

С работой народного собрания была тесно связана деятельность совета пятисот - буле, который теперь занимался не только предварительным рассмотрением всех дел, выносившихся в народное собрание, но и следил за тем, чтобы его постановления были приведены в исполнение.

Большое значение имел в Афинах народный суд - гелиея, членом которого имел право быть любой афинский гражданин, достигший тридцатилетнего возраста. Гелиасты - члены суда - должны были придерживаться при судействе буквы законов, а когда соответствующего закона не было, судить по совести. Приговор гелиеи не подлежал ни кассации, ни пересмотру.

Наряду с гелиеей, другой судебной инстанцией по-прежнему оставался ареопаг. Ему были подсудны дела о предумышленных убийствах, о нанесении ран или увечий с целью лишения жизни, о поджогах и отравлениях, повлекших за собой смерть. Членами ареопага, как и раньше, могли быть только бывшие архонты.

Сами архонты уже со времен Клисфена утратили почти все свое значение и стали скорее просто почетными должностными лицами, заведовавшими главным образом вопросами культа. Из судебных полномочий за архонтами остались лишь прием заявлений и председательство в судебной палате гелиеи, которой принадлежало право вынесения приговора.

Одним из главных должностных лиц в эпоху Перикла становится стратег, точнее - коллегия стратегов, состоявшая из десяти человек. Стратеги представляли высший военный совет и правительство Афин. Они выбирались открытым голосованием - поднятием руки - по филам. Компетенция всех десяти стратегов поначалу была равной, но постепенно сложилось так, что один из них, выбираемый теперь от всего народного собрания, стал как бы председателем всей коллегии, и к нему перешло руководство всем государством.

Самым ярким примером такого «первого среди равных» стратега был Перикл. Он являлся членом коллегии стратегов, а также фактически руководителем всего демоса, а значит, и всего афинского государства.

Незадолго до Пелопоннесской войны авторитет Перикла стал падать. Чума, разразившаяся в Афинах во время войны, унесла двух сыновей Перикла от первого брака, и это окончательно подорвало его силы. Во всех неудачах, преследовавших афинян в этот период войны, обвиняли Перикла. Его не избрали стратегом на следующий, 430 год, обвинили в хищениях и приговорили к большому штрафу. Однако вскоре афиняне, оставшиеся без деятельного и способного руководителя, признали свою ошибку и пригласили Перикла вновь стать во главе государства.

Новое правление Перикла длилось недолго: он заболел чумой и в сентябре 429 г. до н.э. умер. Когда он умирал, друзья и родственники, собравшись у его постели стали перечислять заслуги Перикла перед афинянами, его блестящие победы над врагами, думая, что больной их не слышит. Неожиданно Перикл приподнялся и произнес: «Вы хвалите меня за то, что совершали и многие другие, а о самом главном из того, что я сделал, не говорите ни слова. Ведь за все годы моего правления по моему приказу не был казнен ни один афинский гражданин».