Примечания

¹ Дюркгейм написал две работы о войне 1914 г.: «"Германия превыше всего", немецкий менталитет и война» и «Кто хотел войны? Об исто­ках войны по дипломатическим документам». Обе работы опублико­ваны в 1915 г. В том же году он потерял своего единственного сына, погибшего на фронте в Салониках. Некоторое время спустя после

[595]

смерти его сына один из сенаторов с высокой трибуны потребовал от комиссии по контролю за пребыванием в стране иностранцев, чтобы она пересмотрела дело «этого француза иностранного происхожде­ния, профессора нашей Сорбонны и, без сомнения, представителя, так по .меньшей мере считается, германского Kriegsministerium» (факт приведен Ж. Дювиньо; см.: J.Duvignaud. Durkheim. Paris, Presses Universitaires de France, 1965, p.l 1).

Работы Вебера о войне 1914—1918 гг. см. в: «Gesammelte politische Schriften». Tubingen, Mohr, 1958; см., в частности, две статьи 1919 г.: «Zum Thema der Kriegschuld» и «Die Untersuchung der Schuldfrage».

Парето в своем «Трактате по общей социологии», итальянское из­дание которого появилось в 1916 г., не затронул тему войны. Но тут же после ее окончания он проанализировал ее; см.: «Fatti e teorie». Florence, Vallechi, 1920. До войны он был склонен считать, что Гер­мания в случае конфликта выиграет войну. Кстати, инстинктивно он предпочитал монархическую Германию плутократической Франции и Италии и в отличие от большинства своих друзей и соотечествен­ников, например Панталеони, всегда воздерживался от проявления патриотического энтузиазма. Однако он радовался победе союзников. В своей любви к Италии он испытал немало разочарований. В работе «Факты и теория» он объясняет ошибки германской дипломатии. На­чиная с 1915 г. он заявлял, что эта война будет не последней и есть опасность, что она породит еще одну войну.

² С точки зрения Парето, «если социалистическая организация, какой бы она ни была, стремится, чтобы общество достигло предельной по­требительной стоимости, то она оперирует только характером распре­деления и видоизменяет его непосредственно, передавая одним то, что отнимает у других. Что касается производства, то оно должно быть организовано точно так же, как при режиме свободной конкуренции и частном владении капиталом» («Cours d'economie politique», § 1022). Для доказательства этого утверждения Парето условно пред­ставляет себе экономическую систему с коллективной собственно­стью, где «правительство регулирует как распределение, так и произ­водство» (ibid., § 1013—1023), и показывает, что если социалистиче­ский строй может воздействовать на выбор обладателей прибыли, то выбор может осуществляться «с целью повышения полезности этой категории»; организация производства («если правительство хочет создать предельную потребительную стоимость для своих подопеч­ных») предполагает проведение экономического расчета на основе механизма обменов, т.е. системы цен, и это касается как предметов потребления, так и средств производства. Формирование цен на предметы потребления предполагает наличие рынка этих предметов. «Каков бы ни был установленный правительством порядок распреде­ления имеющихся у него товаров, совершенно очевидно, что если оно намерено обеспечить предельную потребительную стоимость для удовлетворения потребностей членов общества, то должно позабо­титься о том, чтобы каждый имел именно тот товар, в котором он больше всего нуждается. Нельзя дать очки для близорукости дально­зоркому и наоборот. Позволяет ли оно своим подопечным совершать обмен между собой предметами, которые распределяет между ними, осуществляет ли оно само это новое распределение — результат будет тот же... Если допускается обмен предметами потребления, то тут же снова возникают цены; если же это новое распределение осуществля­ет само государство, то цены только меняют свое наименование, по­скольку вместо них выступят те механизмы, с помощью которых бу дет осуществляться новая система распределения» (ibid., § 1014). Что

[596]

же касается процесса ценообразования в сфере средств производст­ва, и в частности капиталов, то этот процесс предполагает наличие обмена между производственными подразделениями и администра­тивными структурами. Этот обмен может производиться на основе простого бухгалтерского расчета, поскольку в основе своей экономи­ческая реальность системы остается такой же, как и при капитализме. «Капиталы необходимо распределять в производстве таким образом, чтобы количество товаров соответствовало имеющимся потребностям. Когда производится такого рода расчет, выявляются некоторые доба­вочные суммы, представляющие собой не что иное, как стоимость функций этого капитала в условиях строя с частным владением капи­талом и со свободной конкуренцией. Чтобы придать такому расчету ощутимую форму, можно условно предположить, что министерство, связанное с производством, разделено на два управления. Одно име­ет в своем ведении капиталы и продает выполняемые ими функции второму управлению по таким ценам, что это второе управление вы­нуждено весьма бережно отнестись к самым ценным, самым редким функциям капиталов и заменить их наиболее распространенными и менее ценными функциями. Прибегнув к математическим расчетам, можно доказать, что цены, отвечающие этому условию, точно соответ­ствуют ценам, которые были бы сформированы в условиях частного владения капиталом и свободной конкуренции. Впрочем, в такой форме цены служат только для внутренних расчетов министерства. Второе из двух названных управлений призвано играть роль пред­принимателя и превращать функции капитала в продукт» (ibid., § 1017). Таким образом, с точки зрения Парето, хорошо отлаженная социалистическая экономика, эффективно обеспечивающая предель­ную полезность для индивидов, существенно не отличается от капита­листической. Социалистическая экономика, как и капиталистиче­ская, может базироваться только на обмене и экономическом расчете. Но чтобы доказать такого рода идентичность основополагающих эко­номических проблем независимо от характера общественного строя и глубокое сходство экономических институтов, Парето должен был по­казать (и он был первым экономистом, который сделал это), что соци­алистический строй в принципе мог бы функционировать, т. е. что частная собственность не является априори необходимостью для эко­номического расчета, если сохраняются рыночные отношения или за­меняющий их механизм. Опираясь на эти наблюдения Парето, углуб­ленные позже 3. Байроном, такие экономисты, как О. Ланге, Ф. Тэй-лор, Г. Дикинсон, А. Лернер, попытались опровергнуть утверждения Ф. Хайека, Л. Роббинса, Л. фон Мизеса и Г. Пирсона о невозможно­сти применения экономического расчета при социализме. С точки зрения школы Лаиге—Тэйлора, социалистическая экономика — если она сохраняет принцип свободы выбора потребителя и свободу выбо­ра рода занятий, т. е. если она сохраняет рынок предметов потребле­ния и договорную систему заработной платы, — даже более рацио­нальна, чем капиталистическая и приближается к идеальному типу, который могла бы дать чистая и безупречная конкуренция. Парето в каком-то смысле первым выступает в качестве сторонника рыночной социалистической экономики.

Однако до настоящего времени рыночная социалистическая эко­номика остается всего лишь ученической гипотезой. Не предвосхи­щая проводимого в Югославии, Чехословакии и даже СССР опыта, следует отметить, как это делает П. Кенде, что «от Ланге до Марчевского многие известные экономисты стремились опровергнуть аргу­мент Мизеса о неосуществимости рационального расчета в коллекти­вистской экономике. Но нам кажется, что большинство их них не-

[597]

сколько упростили задачу, доказывая возможность организации со­циалистической экономики, которая или при помощи рыночного ме­ханизма (Тэйлор, Ланге), или с помощью математических расчетов на основе маргинальных принципов (Добб, Марчевский), или, наконец, с помощью создания моделей электронной эры (Коопманс) могла бы решить проблему образования цен факторов производства. Дело в том, однако, что Мизес предлагал свою экономическую модель, кото­рая не знала этих цен. Но вместе с тем если жизненность тех моде­лей, которые предлагались в противовес модели Мизеса, еще требует доказательства, то его модель пугающе похожа на ту модель плановой экономики, которая уже реально существует» (Peter Kende. Logique de I'economie centralist; un exemple de Hongrie. Paris, S.E.D.E.S., 1964, p.491).

По этому вопросу см. также: F.A. van Hayek et al. L'Economie dirigee en regime collectiviste. Paris, Mddicis, 1939 (эта работа содержит по­мимо исследований Хайека перевод статьи Л. фон Мизеса «Экономи­ческий расчет при коллективистском строе», 1920, и очерка Э. Бай­рона «Министерство сферы производства в коллективистском госу­дарстве», 1908); O.Lange and P.M. Taylor. On the Economic Theory of Socialism. New York, Mac Graw Hill, 1964; I. van Mises. Le Socialism, Stude economique et sociologique. Paris, Medicis, 1938; P. Wiles. The Political Economy of Communism. Oxford, Blackwell, 1962.

³ Соображения относительно экономического расчета далеко не чужды научной мысли Вебера. Хайек ъ своей работе о природе и истории проблемы возможностей социализма даже цитирует Вебера среди первых авторов, которые детально осветили проблему экономическо­го расчета в социалистической экономике. «В своем большом труде «Хозяйство и общество», опубликованном в 1921 г., Вебер в четкой форме освещал условия, в которых возможны рациональные реше­ния в целостной экономической системе. Как и Л. фон Мизес, статью которого от 1920 г. об экономическом расчете в социалистическом обществе он упоминает, отмечая при этом, что узнал о ней, когда его собственная статья была уже в печати, Макс Вебер подчеркивает, что расчеты in natura, предлагаемые сторонниками плановой экономики, могли бы предложить рациональное решение проблем только в том случае, если бы перед властями этой системы стояли такого рода про­блемы. Он подчеркнул, в частности, что рациональное использование и сохранение капитала возможны только в системе, основанной на товарно-денежном обращении, и что непроизводительные расходова­ния средств, связанные с невозможностью осуществить рациональ­ный экономический расчет в полностью социализированной системе, могут оказаться настолько серьезными, что поставят под угрозу суще­ствование населения наиболее густонаселенных в настоящее время стран. «Невозможно привести ни одного сколько-нибудь весомого ар­гумента, чтобы предположить возможность своевременного нахожде­ния какой-либо системы расчета для серьезного подхода к решению проблемы экономики без системы денежного обращения; эта пробле­ма является фундаментальной проблемой всякой полной социализа­ции, и, конечно, в таком случае речь не может идти о какой-либо ра­ционально планируемой экономике, ибо это касается основополагаю­щего элемента, поскольку никакой способ создания «плана» нам не­известен» («Хозяйство и общество»)» (Lvon Mises. L'Economie dirigee en regime collectiviste. Paris, Medicis, 1939, p.42—43).