- •Философ в социологии, социолог в философии
- •Введение
- •Часть первая. Основоположники
- •Шарль луи монтескье
- •1. Политическая теория
- •2. От политической теории к социологии
- •3. Исторические факты и моральные ценности
- •4. Возможные научные толкования философии Монтескье
- •Биографические данные
- •Примечания
- •Библиография
- •Огюст конт
- •1. Три этапа развития научной мысли Конта
- •2. Индустриальное общество
- •3. Социология как наука о человечестве
- •4. Человеческая природа и социальный порядок
- •5. От философии к религии
- •Биографические данные
- •Примечания
- •Библиография
- •Карл маркс
- •1. Социально-экономический анализ капитализма
- •2. «Капитал»
- •3. Двусмысленности марксистской философии
- •4. Двусмысленности марксистской социологии
- •5. Социология и экономика
- •6. Заключение
- •Биографические данные
- •Примечания
- •Библиография
- •Алексис де токвиль
- •1. Демократия и свобода
- •2. Американский опыт
- •3. Политическая драма Франции
- •4. Идеальный тип демократического общества
- •Биографические данные
- •Примечания
- •Библиография
- •Социологи и революция 1848 года
- •1. Огюст Конт и революция 1848 года
- •2. Алексис де Токвиль и революция 1848 года
- •3. Маркс и революция 1848 года
- •Хронология событий революции 1848 г. И Второй республики
- •Примечания
- •Библиография
- •Часть вторая поколение на стыке веков
- •Введение ко второй части
- •Эмиль дюркгейм
- •1. «О разделении общественного труда» (1893)
- •2. «Самоубийство» (1897)
- •3. «Элементарные формы религиозной жизни» (1912)
- •4. «Правила социологического метода» (1895)
- •5. Социология и социализм
- •6. Социология и философия
- •Биографические данные
- •Примечания
- •Библиография
- •Вильфредо парето
- •1. Нелогический поступок и наука
- •2. От экспрессивности к ее истокам
- •3. Остатки и производные
- •4. Социологический синтез
- •5. Наука и политика
- •6. Спорное сочинение
- •Биографические данные
- •Примечания
- •Библиография
- •Макс вебер
- •1. Теория науки
- •2. История и социология
- •3. Антиномии человеческого существования
- •4. Социология религии
- •5. Хозяйство и общество
- •6. Вебер — наш современник
- •Биографические данные
- •1413 Г. Публикует «о некоторых категориях понимающей социологии».
- •Примечания
- •Библиография
- •Заключение
- •Примечания
- •Указатель имен
- •Содержание
Примечания
1 Тем не менее Конт не принадлежал к приверженцам бонапартистской традиции. Со времени учебы в лицее г. Монпелье он очень неприязненно относился к политике Наполеона и к легенде о нем. Если не считать периода Ста дней, когда Конт, в то время студент Политехнической школы, находился под влиянием якобинского энтузиазма, охватившего Париж, то Бонапарт представлялся ему типом великого человека, который, не поняв хода истории, был только реакционером и ничего не оставил после себя. 7 декабря 1848 г., накануне президентских выборов, он писал своей сестре: «Насколько ты меня знаешь, я не изменился в чувствах, какие испытывал в 1814 г. по отношению к ретроградному герою, и буду считать постыдным для моей страны политическую реставрацию его породы». Позднее он будет говорить о «фантастическом голосовании французских крестьян, которые могли также даровать своему фетишу долголетие в два века и избавление от подагры». Тем не менее 2 декабря 1851 г. он аплодирует государственному перевороту, предпочитая диктатуру парламентской республике и анархии, и это его отношение приводит даже к уходу Литтре и либеральных сторонников позитивистского общества. Впрочем, это не помешает Конту назвать «мамамушистским маскарадом» сочетание народного суверенитета с принципом наследования, которое допускала реставрация Империи в 1852 г., и он будет тогда предсказывать крушение режима в 1853 г. Несколько раз — в 1851 г., затем в 1855 г. — Конт, публикуя призыв к консерваторам, выражал надежду, что Наполеон III сможет обратиться в позитивистскую веру. Однако столь же часто он обращает свои надежды к пролетариям, философской девственностью которых он восхищается и которую он противопоставляет метафизике образованных людей. В феврале 1848 г. он сердцем с революцией. В июне, запертый в своей квартире на улице Месье-ле-Прэнс, расположенной неподалеку от баррикад, окружавших Пантеон, где разворачивались ожесточенные бои, Конт — на стороне пролетариев, против правительства метафизиков и литераторов. Когда он говорит о восставших, он говорит «мы», но он сожалеет о том, что они еще обольщаются утопиями «красных», этих «обезьян великой революции». Политическая позиция Конта в период Второй республики может, следовательно, показаться подверженной колебаниям и противоречивой. Однако она является логическим следствием той точки зрения, которая ставит превыше всего успех позитивизма, не может его признать ни за одной партией и видит, во всяком случае, в революции лишь анархический преходящий кризис. Но над всеми чувствами преобладает одно: презрение к парламентаризму.
Отрывок из предисловия ко второму тому «Системы позитивной политики», опубликованному в 1852 г., накануне восстановления Империи, представляет собой концентрированное изложение взглядов Конта на события четырех предыдущих лет: «Наш последний кризис, представляется мне, способствовал бесповоротному переходу Французской республики из парламентской фазы, которая могла приличествовать только негативной революции, в диктаторскую фазу, единственно пригодную для позитивной революции. Следствием всего этого будет постепенное исцеление западной болезни по примеру окончательного согласования между порядком и прогрессом.
Если даже слишком порочное исполнение новорожденной диктатуры заставило заменить раньше предусмотренного срока ее основной орган, эта неприятная необходимость тем не менее не восстановит господства какого-нибудь собрания — разве только на короткое время, которое нужно для прихода нового диктатора.
[299]
Согласно созданной мною исторической концепции, все прошлое Франции всегда способствовало тому, чтобы центральная власть одерживала верх. Эта нормальная диспозиция никогда бы не перестала существовать, если бы власть не приобрела в конце концов начиная со второй половины правления Людовика XIV реакционного характера. Следствием этого было век спустя полное упразднение королевской власти во Франции, отсюда и кратковременное господство единственного собрания, которое у нас должно было стать подлинно народным [т.е. Конвента].
Его авторитет был только следствием достойного подчинения энергичному Комитету, возникшему в его лоне с целью руководства героической защитой Республики. Необходимость замены королевской власти настоящей диктатурой возникла скоро, как только в рамках нашего первого опыта конституционного строя стала развиваться бесплодная анархия.
К несчастью, необходимая диктатура нисколько не замешкалась с выбором глубоко реакционного направления, сочетая закабаление Франции с притеснением Европы.
Только по контрасту с этой плачевной политикой французское общественное мнение допустило затем единственный серьезный опыт, который мог быть опробован у нас, — пробу режима, свойственного Англии.
Он подходил нам столь мало, что, несмотря на благодеяния мира, заключенного за Западе, его официальное насаждение в течение жизни одного поколения стало для нас более пагубным, чем имперская тирания, привычно извращая умы конституционными софизмами, развращая сердца продажными или анархическими нравами и портя характеры усложняющейся парламентской тактикой.
Ввиду рокового отсутствия всякого истинного социального учения этот губительный режим продолжал существовать в иных формах после республиканского взрыва 1848 г. Эта новая ситуация, спонтанно гарантировавшая прогресс и несущая в себе серьезную заботу о порядке, вдвойне требовала нормального авторитета центральной власти.
Наоборот, в то время думали, будто устранение тщеславной королевской власти должно способствовать полной победе власти противодействующей. Все те, кто активно участвовал в установлении конституционного режима — в правительстве, в оппозиции или в заговорах, — должны были быть бесповоротно устранены четыре года назад с политической сцены как неспособные или недостойные управлять нашей Республикой.
Но слепое, повсеместное увлечение поставило их под защиту Конституции, непосредственно закрепившей парламентское всемогущество. Интеллектуальное и моральное опустошение этого режима, до того затрагивавшее высшие и средние классы, коснулось даже пролетариев благодаря всеобщему голосованию.
Вместо перевеса, который должна была обеспечить центральная власть, она, терявшая, таким образом, неприкосновенность и непрерывность, сохраняла, однако, конституционную недейственность, прежде скрывавшуюся.
Сокращенная до такого предела, эта необходимая власть совсем недавно удачно и энергично противилась невыносимой ситуации, столь же губительной для нас, сколь и постыдной для нее.
Народ инстинктивно отошел от анархического режима, не защищая его. Во Франции все больше и больше чувствуется, что конституционный режим соответствует только так называемой монархической ситуации, тогда как наша республиканская ситуация допускает дик-
[300]
татуру и требует ее» (Auguste Comte. Systeme de politigue positive, t. II, Preface, lettre a M. Vieillard du 28 Fevrier 1852, p. XXVI — XXVII).
Обо всем этом см.: H.Couhier. La Vie d'Auguste Comte. 2-е ed. Paris, Vrin, 1965; H.Gouhier. La Jeunesse d'Auguste Comte et la formation du positivisme. Paris, Vrin, 1933, t. I.
2 Отметим мимоходом: то, что Конт называет в этом отрывке общим заблуждением, продолжает наблюдаться и в середине XX в., поскольку переходная ступень государственного устройства, свойственная Англии, т.е. представительные учреждения, постепенно получает распространение во всем мире, хотя, надо признать, с переменным успехом. Заблуждение все больше становится общим, все более и более бессмысленным.
3 Я довольно регулярно получаю небольшое издание, называющееся «Новый режим» и черпающее вдохновение в типично позитивистском способе мышления. Оно противостоит представительной фикции партий и парламента в реальной стране. Редакторы этого журнала к тому же очень умны. Они ищут иной способ представительства, чем тот, с каким мы знакомы по партиям и парламенту.
4 Из бравурных фрагментов нельзя не процитировать наиболее эффектную характеристику, данную Ламартину: «Я никогда не встречал человека, чей ум был более лишен заботы об общественном благе». И конечно же, нельзя не упомянуть о нарисованном Токвилем портрете Луи Наполеона.
5 В этом отношении показателен отрывок из «Восемнадцатого брюмера Луи Бонапарта»: «Легитимисты и орлеанисты составляли, как сказано, две большие фракции партии порядка. Что же привязывало эти фракции к их претендентам и взаимно разъединяло их? Неужели только лилии и трехцветное знамя, дом Бурбонов и дом Орлеанов, различные оттенки роялизма, да и роялистское ли вероисповедание вообще? При Бурбонах властвовала крупная земельная собственность со своими попами и лакеями, при Орлеанах — финансовая аристократия, крупная промышленность, крупная торговля, т.е. капитал со своей свитой адвокатов, профессоров и краснобаев. Легитимная монархия была лишь политическим выражением наследственной власти собственников земли, подобно тому как Июльская монархия — лишь политическим выражением узурпаторской власти буржуазных выскочек. Таким образом, эти фракции были разъединены отнюдь не так называемыми принципами, а материальными условиями своего существования, двумя различными видами собственности, они были разъединены старой противоположностью между городом и деревней, соперничеством между капиталом и земельной собственностью. Что их вместе с тем связывали с той или другой династией старые воспоминания, личная вражда, опасения и надежды, предрассудки и иллюзии, симпатии и антипатии, убеждения, символы веры и принципы, — кто это будет отрицать? Над различными формами собственности, над социальными условиями существования возвышается целая надстройка различных и своеобразных чувств, иллюзий, образов мысли и мировоззрений. Весь класс творит и формирует все это на почве своих материальных условий и соответственных общественных отношений. Отдельный индивид, которому эти чувства и взгляды передаются по традиции и в результате воспитания, может вообразить, что они-то и образуют действительные мотивы и исходную точку его деятельности. Если орлеанисты, легитимисты, каждая фракция старалась уверить себя и других, что их разделяет привязанность к двум различным династиям, то факты впоследствии доказали, что, наоборот, противоположность их интересов делала невозможным слияние
[301]
двух династий. И подобно тому как в обыденной жизни проводят различие между тем, что человек думает и говорит о себе, и тем, что он есть и что он делает на самом деле, так тем более в исторических битвах следует проводить различие между фразами и иллюзиями партий и их действительной природой, их действительными интересами, между их представлением о себе и их реальной сущностью. Орлеанисты и легитимисты очутились в республике друг подле друга с одинаковыми притязаниями. Если каждая сторона, наперекор другой, добивалась реставрации своей собственной династии, то это лишь значило, что каждая из двух крупных фракций, на которые разделяется буржуазия — земельная собственность и финансовый капитал, — добивалась реставрации собственного главенства и подчиненного положения другого. Мы говорим о двух фракциях буржуазии, потому что крупная земельная собственность, вопреки своему кокетничанью феодализмом и своей родовой спеси, насквозь обуржуазилась под влиянием развития современного общества» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч.. т. 8, с. 144 — 146).
6 Особенно следует отметить статьи Сержа Малле, собранные в книге под названием «Голлизм и левые» (см.: S. Mallet. Le Gaullisme et la Gauche. Paris, Seuil, 1965). По мнению этого социолога, новый режим — не историческая случайность, «а упорядочение политической структуры в соответствии с требованиями неокапитализма». Голлизм есть политическое выражение современного капитализма. Сходный, однако не марксистский анализ мы находим у Роже Приуре, для которого «де Голль пришел в 1958 г. к власти не только вследствие потрясения в Алжире; он считал, что установил режим, задуманный в соответствии с его взглядами на историю, и, исходя из этого, приспособил политическую жизнь к состоянию общества» (Roger Priouret. «Les institutions politiques de la France en 1970». — In: «Bulletin S.E.D.E.i.S.», n. 786, supplement «Futuribles», 1-er mai 1961).
Из произведений Зли Алеви сошлемся на следующие: Elie Hatevy. La Formation du radicalisme philosophique. Paris, Alcan, 1901 — 1904 (3 vol.: t. I, La Jeunesse de Benthame: t. II, L'Evolution de la doctrine utilitaire de 1789 a 1815; t. Ill, Le Radicalisme philosophique); Histoire de peuple anglais an XIX siecle. Paris, Hachette, 6 vol. (первые четыре тома посвящены периоду с 1815 по 1848 г., два последних — периоду с 1895 по 1914 г.); L' Ere des tyrannies, etudes sur le socialisme et la guerre. Paris, Gallimard, 1938; Histoire du socialisme europeen (изложена по записям курса). Paris, Gallimard, 1948.