§ 2. Надзор за исполнением закона при совершении следственных действий и предъявлении обвинения

В доктрине уголовного процесса под следственными действиями принято понимать регламентированные нормами уголовно-процессуального законодательства действия познавательного характера, направленные на собирание, проверку и оценку доказательств, полномочиями совершать которые наделены органы дознания, дознаватели, следователи, руководители следственных органов в ходе предварительного расследования уголовных дел*(229).

Полномочия прокурора в сфере обеспечения им надзора за исполнением закона при совершении следственных действий установлены УПК РФ, Законом о прокуратуре, а также приказами Генерального прокурора РФ. Анализ основных положений обозначенных нормативных правовых источников позволяет выделить ряд узловых моментов в деятельности прокурора по обеспечению исполнения закона при производстве следственных действий по таким направлениям, как:

1) право организационного участия в производстве процессуально значимых следственных действий в ходе расследования преступлений (ч. 5 ст. 164 УПК РФ);

2) право выражения требования от органа дознания, начальника подразделения дознания, дознавателя, руководителя следственного органа, следователя устранения нарушений федерального законодательства, допущенных ими в ходе производства следственных действий (п. 3 ч. 2 ст. 37 УПК РФ);

3) право по ходатайствам подозреваемого, обвиняемого или по собственной инициативе признать доказательство недопустимым, если оно получено при производстве следственного действия с нарушением уголовно-процессуального или иного федерального закона (ч. 2 ст. 88 УПК РФ);

4) право дачи согласия дознавателю на возбуждение перед судом ходатайства об избрании, отмене или изменении меры пресечения либо о производстве иного процессуального действия, которое допускается на основании судебного решения (п. 5 ч. 2 ст. 37 УПК РФ);

5) право участия в судебных заседаниях при рассмотрении в ходе досудебного производства ходатайств следователя и дознавателя на совершение процессуальных действий, которые допускаются на основании судебного решения (п. 8 ч. 2 ст. 37 УПК РФ).

Вместе с тем, как показывают статистические данные о прокурорско-надзорной деятельности, в реальной действительности результативность деятельности прокурора по указанным направлениям остается крайне низкой.

Так, по данным о состоянии преступности, следственной работы и прокурорского надзора в 2005 году в Российской Федерации (данный год представляет типовой срез криминологической ситуации последних 10 лет) из возбужденных 3 346 913 уголовных дел только 1 065 760 уголовных дел, или 31,8%, окончены расследованием и направлены в суд, а остальные - 68,2 - прекращены производством либо приостановлены по разным процессуальным основаниям и лишь незначительная часть (около 15% от возбужденных уголовных дел) находились в переходящем остатке на 2006 год, в котором указанное положение только усугубилось*(230). Подобное положение дел в расследовании уголовных дел с незначительными отступлениями характерно для работы отечественного следственного аппарата за последние 15 лет.

Интересны к анализу и данные о прекращении уголовных дел по реабилитирующим основаниям. Например, от общего числа дел, прекращенных в 2005 году по реабилитирующим основаниям, следователи прокуратуры прекратили 68,5%, следователи МВД РФ - 57,5%, а органы дознания - 22,5%. То есть каждое второе прекращенное уголовное дело - дело, по которому незаконно велось уголовное преследование; дело, по которому необходимо проведение реабилитационных мероприятий. Этот вывод подтверждается и результатами проведенного нами в октябре 2007 года обобщения 150 уголовных дел, прекращенных производством органами предварительного расследования Курской области в 2005 году и 29 уголовных дел, рассмотренных судами Курской области в 2004-2005 годах с постановкой оправдательных приговоров. Согласно полученных результатов обобщения по каждому второму изученному делу процесс доказывания на стадии досудебного производства проходил с существенными нарушениями УПК РФ*(231).

Статистические данные и результаты обобщения позволяют нам сделать вывод о том, что к числу причин низкой эффективности производства следственных действий и в целом предварительного расследования, относятся: игнорирование прокурорами на практике организации инициативного надзора за исполнением закона при производстве следственных действий; ограниченное использование организационно-распорядительных и надзорных полномочий прокурора в целях безусловного исполнения органами предварительного расследования закона при совершении следственных действий.

При осуществлении надзора за исполнением закона при совершении следственных действий по выявлению, собиранию, проверке и оценке доказательств, прокурор должен исходить не только из правовых установлений нормы ст. 164 УПК РФ, а руководствоваться общими требованиями уголовно-процессуального закона к проведению следственных действий, и в первую очередь обращать внимание на их точное соблюдение как по форме, так и по процедурам их производства. При этом, на наш взгляд, под общими условиями (общими правилами) производства следственных действий необходимо понимать те требования закона, которые в равной мере предъявляются к осуществлению любого следственного действия (Раздел VIII УПК РФ).

Среди общих правил производства следственных действий уголовно-процессуальным законодательством предусмотрены наиболее важные процедуры порядка их производства: запрет осуществления в ночное время (кроме случаев, не терпящих отлагательства); запрет применения насилия, угроз и иных незаконных мер, а равно создание опасности для жизни и здоровья участвующих в них лиц; обязанность разъяснения прав, а также порядка проведения соответствующего следственного действия лицам, участвующим в его производстве; возможность применения технических средств и способов обнаружения, фиксации и изъятия следов преступления и вещественных доказательств; возможность привлечения к участию в производстве следственного действия должностного лица органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, а также протоколирование хода и результатов производства следственного действия.

Как указано выше, к числу общих условий производства следственных действий относится установленная уголовно-процессуальным законом возможность и необходимость применения технических средств и способов обнаружения, фиксации и изъятия следов преступления и вещественных доказательств. При правовой оценке прокурором законности применения технических средств при проведении следственного действия необходимо исходить из того, что в соответствии с ч.ч. 5 и 8 ст. 166 УПК РФ в протоколах следственных действий должны быть указаны примененные технические средства, их технические характеристики, условия и порядок использования, полученные результаты.

В отдельных научных публикациях высказываются мнения о том, что носители информации, полученные с помощью технических средств, уже сами по себе могут иметь статус доказательств*(232). На наш взгляд, такое мнение ошибочно, поскольку игнорирование необходимости протоколирования факта применения технических средств обесценивает доказательственное значение запечатленной на соответствующих носителях информации, не позволяя определить их относимость к делу и, соответственно, их допустимость.

Изучая вопросы определения пределов обеспечения прокурором надзора за исполнением закона при совершении следственных действий, мы исходим из того, что прокурор использует весь спектр полномочий, представленных ему действующим уголовно-процессуальным законодательством, которое исчерпывающим образом очерчивает перечень процессуальных форм этих полномочий. Так, прокурор вправе отменить незаконные или необоснованные постановления, вынесенные нижестоящим прокурором и дознавателем (п. 6 ч. 2 ст. 37 УПК РФ). Он вправе отстранить дознавателя от дальнейшего расследования дела, если ими допущено нарушение уголовно-процессуального закона (п. 10 ч. 2 ст. 37 УПК РФ). Прокурор уполномочен изымать любое уголовное дело у органа дознания и передавать его следователю; передавать уголовное дело от одного органа предварительного расследования другому в соответствии с правилами, установленными ст. 151 УПК РФ; изымать любое уголовное дело у органа предварительного расследования федерального органа исполнительной власти (при федеральном органе исполнительной власти) и передавать его следователю Следственного комитета Российской Федерации с обязательным указанием оснований такой передачи.

Рассмотрение вопроса о пределах деятельности прокурора по обеспечению надзора за исполнением закона при производстве следственных действий требует определения соотношения прокурорского надзора и процессуального руководства расследованием уголовного дела. Проблема соотношения прокурорского надзора и процессуального руководства расследованием имеет давнюю историю своего обсуждения в юридической литературе. В целом мнения процессуалистов разделились на две противоположные позиции: одни признают осуществление прокурором процессуально руководства расследованием уголовных дел*(233), а другие категорически отвергают руководящую роль прокурора при расследовании уголовных дел*(234).

Большинство ученых-процессуалистов до внесения изменений в УПК РФ Федеральным законом от 05.06.2007 г. N 87-ФЗ исходили из того, что, осуществляя надзор за исполнением законов органами дознания и предварительного следствия, прокурор, по существу, руководит расследованием преступлений*(235). Однако в вопросах об объеме и содержании данной прокурорской деятельности, круге субъектов, в отношении которых она осуществляется, а также ее соотношении с надзором единства мнений достигнуто не было.

Полемика между представителями указанных точек зрения ведется уже длительное время, при этом каждая из приведенных позиций и сегодня находит своих сторонников*(236). Со всей определенностью можно лишь сказать, что развитие законодательства за последние годы убедительно опровергло позицию, ставящую вопрос о руководстве расследованием в зависимость от ведомственной принадлежности следственного аппарата. Определяющим моментом здесь является разграничение различных по правовой природе правоотношений - административно-служебных и уголовно-процессуальных, а также процессуальных форм организации предварительного расследования.

Концепция "неделимости" прокурорского надзора и руководства предварительным расследованием была сформулирована в юридической литературе В.М. Савицким, который сделал вывод о том, что любая попытка поставить надзор и руководство предварительным следствием на одну и ту же плоскость, а затем провести грань между ними, обречена на неудачу*(237). Тем не менее, в юридической литературе и в постсоветский период звучат предложения разграничить функции надзора за соблюдением законов органами предварительного расследования и руководства расследованием преступлений на законодательном уровне*(238). Однако, анализ научных понятий и исследование реальных объектов правовой действительности нередко дают разные результаты. В связи с этим уместно привести точку зрения А.Б. Соловьева, который обоснованно утверждает о том, что прокурор, наделенный процессуальными полномочиями, включаясь в ход расследования, а также поддерживая режим законности, обеспечивает средствами прокурорского надзора всесторонность, полноту и объективность расследования преступлений*(239).

Таким образом, мы полагаем, что функции прокурорского надзора за исполнением закона при производстве предварительного расследования, в том числе и проведением следственных действий, а также процессуального руководства расследованием уголовных дел являются взаимосвязанными и взаимообусловленными, но все же разными направлениями деятельности прокурора. Будучи объединенными общими целями и задачами, они имеют разные объекты воздействия и реализуются путем применения разных правовых средств и методов воздействия.

Изложенный анализ позволяет нам сделать еще один важный как в теоретическом, так и в практическом плане вывод о том, что посредством надзора и процессуального руководства, осуществляемых прокурором за процессуальной деятельностью при производстве следственных и иных процессуальных действий, создаются правовые гарантии безусловного исполнения закона при предъявлении обвинения. В науке уголовного процесса существует единое мнение о том, что привлечение лица в качестве обвиняемого является переломным моментом досудебных стадий уголовного судопроизводства, когда следователь принимает властное решение о том, что им собрана достаточная совокупность доказательств, позволяющая вменить конкретному лицу, совершившему преступление, обличенный в специальный акт материально-правовой тезис обвинения*(240).

В результате привлечения определенного лица в качестве обвиняемого появляется одна из центральных фигур среди участников уголовного судопроизводства - обвиняемый, который вступает с другими участниками уголовного процесса и, прежде всего, с участниками стороны обвинения в особые публичные уголовно-процессуальные отношения*(241). Получение процессуального результата уголовного преследования - обвиняемого по уголовному делу - базируется на полном, всестороннем и объективном установлении следователем предмета доказывания, а обвинительный акт (постановление о привлечении в качестве обвиняемого) отражает объем и пределы обвинения, которое обязано быть законным и обоснованным. Наблюдение за этим обеспечивает прокурор, осуществляющий надзор за исполнением закона при предъявлении обвинения.

По своей юридической конструкции процессуальный механизм предъявления обвинения представляет собой комплекс основанных на постановлении о привлечении лица в качестве обвиняемого процессуальных действий следователя. В юридической литературе можно встретить предостережение от смешения привлечения лица в качестве обвиняемого и предъявления обвинения*(242). Данный вывод может быть обусловлен буквальным грамматическим толкованием наименования главы 23 УПК РФ, а также отсутствием системного подхода к анализу ее норм.

Правильным суждением по изложенной позиции предмета исследования, на наш взгляд, является утверждение процессуалистов о том, что "привлечение в качестве обвиняемого и предъявление обвинения лишь кажутся самостоятельными. В реальной действительности их самостоятельность как процессуальных актов настолько относительна, что по своей сущности, своей правовой природе они фактически представляют собой как бы два блока или две части некоторого единства, некоторого единого целого, которое вполне правомерно именовать одновременно и как привлечение в качестве обвиняемого, и как предъявление обвинения"*(243).

Присоединяясь к изложенной выше позиции, полагаем, что попытка представить привлечение в качестве обвиняемого и предъявление обвинения в качестве неких самостоятельных правовых процедур на практике может привести к появлению разночтений в действующем правоприменительном механизме предъявления обвинения и, как следствие, к нарушению прав участников уголовного процесса, принципа законности при производстве по уголовным делам.

Дискуссионным вопросом при обсуждении необходимости усиления прокурорского надзора в ходе производства предварительного следствия является вопрос о его пределах, а также сохранении процессуальной самостоятельности следователя и руководителя следственного органа. В отечественной юридической литературе было верно отмечено, что пределы вмешательства прокурора в существо обвинения, формулируемого следователем, связаны с соблюдением требований закона при привлечении лица в качестве обвиняемого*(244). Не посягая на процессуальную самостоятельность следователя, на современном этапе прокурорский надзор должен обеспечить законность и обоснованность привлечения соответствующего лица в качестве обвиняемого, соблюдение процессуальных прав и обязанностей сторон и других участников уголовного судопроизводства по уголовным делам при предъявлении обвинения.

Следует констатировать, что при общем признании необходимости осуществления постоянного и действенного надзора за законностью привлечения лица в качестве обвиняемого, прокуроры, как правило, крайне редко проверяют законность и обоснованность предъявления обвинения в ходе производства предварительного расследования, автоматически приобщая копию соответствующего постановления к надзорному производству. Причины изложенному выше явлению кроются не только в издержках организации надзора. Недостаточность правовой регламентации деятельности прокурора по надзору за законностью привлечения лица в качестве обвиняемого периодически констатируется в юридической литературе на протяжении уже нескольких десятилетий*(245). Присоединяясь к данной научной позиции, мы полагаем, что установленная нормой части 9 ст. 172 УПК РФ обязанность следователя направить прокурору копию постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого создает только формальные условия для обеспечения реализации прокурором своих надзорных полномочий.

На практике, свой вывод о законности и обоснованности привлечения лица в качестве обвиняемого прокурор делает лишь на основе анализа поступившей к нему копии названного постановления. В то же время, как представляется, прокурора должны интересовать следующие фактические обстоятельства: 1) относимость, допустимость, достоверность, а в совокупности, достаточность доказательств, дающих основание для обвинения лица в совершении преступления; 2) соблюдение требований закона к форме и содержанию постановления о привлечении в качестве обвиняемого; 3) соблюдение установленного законом процессуального порядка предъявления обвинения.

Однако получить ответы на перечисленные вопросы без изучения материалов уголовного дела или информации следователя о доказательствах, дающих основания для предъявления обвинения, по меньшей мере, затруднительно. В правовой конструкции обеспечения прокурором надзора за законностью предъявления обвинения имеется существенная юридическая ущербность. Так, уголовно-процессуальный закон (ч. 9 ст. 172 УПК РФ) обязывает следователя направлять прокурору копию постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого после ознакомления с данным постановлением обвиняемого, его защитника и производства допроса обвиняемого, т.е. после фактического предъявления обвинения.

В сложившейся ситуации полагаем, что законодательно, посредством внесения изменений и дополнений в УПК РФ, целесообразно правовое требование ч. 9 ст. 172 УПК РФ из данной нормы исключить и изложить это нормативное требование самостоятельной пятой частью нормы статьи 171 УПК РФ в следующей редакции: "5. Копия постановления о привлечении в качестве обвиняемого сразу же после его вынесения незамедлительно направляется прокурору, с приложением справки о наличии доказательств, которые в их совокупности дают основания для обвинения лица в совершении преступления. Существо содержания этих доказательств должно быть изложено по каждому доказательству отдельно". Такой подход, в случае принятия его законодателем, позволит придать надзору за исполнением закона при предъявлении объявления не последующе-восстановительный, а предупреждающий характер, поскольку у прокурора в этом случае появляется возможность не допускать нарушение закона.

Столь же слабой представляется позиция прокурорского надзора за соблюдением требования закона об обоснованности предъявления обвинения. Так, действующая редакция в части 5 ст. 172 УПК РФ предписывает следователю объявлять лицу и его защитнику, если он участвует в уголовном деле, постановление о привлечении данного лица в качестве обвиняемого. Несовершенство исследуемой правовой нормы заключается и в том, что ею не предусмотрено право лица, которому предъявляется обвинение, знать, на основании каких доказательств ему предъявляется обвинение. Это суждение верно, поскольку следователь по своему усмотрению определяет тактику допроса (ч. 2 ст. 189 УПК РФ) и, допрашивая обвиняемого после предъявления ему обвинения, не обременён обязанностью доказывания, в связи с чем обвиняемый лишён возможности мотивированно возражать против обвинения.

Не создаёт надлежащих правовых предпосылок равных условий сторон обвинения и защиты при осуществлении уголовного преследования на стадии привлечения в качестве обвиняемого и норма ч. 2 ст. 171 УПК РФ, регулирующая структурное построение постановления о привлечении в качестве обвиняемого, которое, как указано в части 1 данной статьи, должно выноситься только при наличии достаточных доказательств, дающих основания для обвинения. Было бы логично в структуре постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого указывать доказательства, являющиеся достаточными для предъявления обвинения и дающие основания для формулирования тезиса обвинения.

Указанные выше доводы свидетельствуют о необходимости внесения в часть 2 статьи 171 УПК РФ дополнительно пункта 7 следующего содержания: "7) доказательства, совокупность которых даёт основания для обвинения, с указанием основного содержания каждого доказательства". Принятие законодателем обозначенного предложения, на наш взгляд, позволило бы правовой механизм предъявления обвинения сделать более чётким, практику правоприменения привлечения лица в качестве обвиняемого единообразной, а надзор прокурора в исследуемой стадии уголовного процесса более эффективным.

Рассматривая вопросы законности и обоснованности предъявления обвинения, мы не можем не заметить и тот факт, что действующие редакции норм статьи 47 и ч. 1 статьи 172 УПК РФ по-разному определяют момент приобретения лицом процессуального статуса обвиняемого. Так, норма ч. 1 ст. 172 УПК РФ устанавливает, что обвинение должно быть предъявлено лицу не позднее 3 суток со дня вынесения постановления о привлечении его в качестве обвиняемого в присутствии защитника, если он присутствует. Как следует из буквального грамматического толкования этой нормы, лицо, которому необходимо предъявить обвинение, ещё не является обвиняемым. Буквально следует уяснять, что это лицо становиться обвиняемым только после предъявления ему обвинения.

В то же время в следующих частях данной статьи уголовно-процессуального закона (ч.ч. 2-7 ст. 172 УПК РФ) речь идёт уже о том, что следователь извещает о дне предъявления обвинения, объявляет постановление о привлечении в качестве обвиняемого уже лицу, которое имеет статус обвиняемого. Такая правовая конструкция корреспондирует норме п. 1 ч. 1 ст. 47 УПК РФ, предусматривающей приобретение лицом статуса обвиняемого с момента вынесения в отношении него постановления о привлечении его в качестве обвиняемого.

На наш взгляд, последнее коллизионно изложенное законодательное решение является ошибочным. В следственной практике нередки случаи, когда между временем вынесения постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого и временем его предъявления, по уважительным причинам происходит существенный разрыв. В действительности, факт того, что такое лицо, не зная в чем оно обвиняется, не имея возможности возражать против обвинения, представлять доказательства своей невиновности и т.п., получает процессуальный статус обвиняемого, по меньшей мере, является правовым нонсенсом, а по существу свидетельствует о нарушении прав человека и гражданина в уголовном судопроизводстве.

В практическом плане, проверяя соблюдение следователем установленного законом порядка предъявления обвинения внимание прокурора, прежде всего, должно быть обращено на исполнение требования закона о сроке предъявления обвинения. Согласно ч. 1 ст. 172 УПК РФ он не может превышать 3 суток со дня вынесения постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого. Однако имеющееся законодательное установление о том, что не является при этом нарушением уголовно-процессуального закона непредъявление обвинения в обозначенный срок в случае неявки обвиняемого или его защитника в назначенный следователем срок, а также в случае, когда место нахождения обвиняемого не установлено (скрылся от следствия, находится за пределами России и т.п.) делает такой надзор неэффективным.

Кроме того, необходимо заметить, что изложенная выше законодательная конструкция отсрочки предъявления обвинения позволила отдельным процессуалистам сделать вывод о том, что вынесенное следователем постановление о привлечении в качестве обвиняемого в этом случае не теряет юридическую силу, и оно предъявляется обвиняемому в день его фактической явки или в день его доставления*(246). Однако, на наш взгляд, с обозначенным выводом трудно согласиться ввиду его очевидной категоричности. В принципе, такой вариант возможен, но только при условии, что следователь, предъявляющий обвинение в день явки или привода обвиняемого, выносил данное постановление и на момент его предъявления, по-прежнему считает, что по делу имеется достаточно доказательств, являющихся основаниями для предъявления обвинения.

Но как быть в случаях, когда уголовное дело на момент предъявления обвинения находится в производстве другого следователя, который не выносил данное постановление? В силу изложенной ранее научной позиции такая возможность допускается, что, на наш взгляд, при ее реализации на практике приведет к нарушению уголовно-процессуального закона. Следует исходить из требования закона о том, что в соответствии с п. 3 ч. 2 ст. 38 УПК РФ следователь, принявший уголовное дело к своему производству на основании нормы ч. 2 ст. 156 УПК РФ самостоятельно направляет как ход расследования, так и принимает решения о производстве следственных и иных процессуальных действий. Данное правовое установление позволяет сделать вывод о том, что следователь после принятия им к своему производству ранее возбужденное уголовное дело другим следователем не вправе предъявлять постановление о привлечении в качестве обвиняемого, которое он не выносил, так как это решение не является актом, выражающим его волеизъявление как лица, обладающего исключительным правом производства следственных и иных процессуальных действий по данному уголовному делу.

Изложенные обстоятельства позволяют нам утверждать о необходимости изменения нормы статьи 47 УПК РФ посредством внесения дополнений в пункт 1 ч. 1 после слова "обвиняемого" слов ", с содержанием которого он ознакомлен" и в пункт 2 части 1 после слова "акт" слова "с которым он ознакомлен".

Актуальность исследуемой проблемы заключается еще и в возможности широкого усмотрения следователя при определении достаточности оснований для предъявления обвинения. Как указывалось выше, в соответствии с ч. 1 ст. 171 УПК РФ процессуальное решение о привлечении лица в качестве обвиняемого (в форме соответствующего постановления) принимается следователем только при условии наличия в его распоряжении достаточных доказательств, дающих основания для обвинения лица в совершении преступления.

Процессуалисты обоснованно утверждают, что для вынесения постановления о привлечении в качестве обвиняемого необходимы как материально-правовое, так и процессуальное основания*(247). Это означает, что для принятия решения о привлечении лица в качестве обвиняемого по уголовному делу должны быть установлены и доказаны основные элементы предмета доказывания, и, прежде всего, собрана, проверена, а также оценена необходимая процессуальная достаточность доказательств.

Использование законодателем оценочной категории "достаточность" применительно к характеристике доказательств, служащих основаниями для вывода о виновности лица в совершении преступления, в юридической литературе вызвало волну суждений о ее подлинном содержании. Как обоснованно утверждается в литературе, попытки вывести содержание категории "достаточность доказательств" из системного анализа целого ряда норм УПК РФ (ч. 4 ст. 7, ч. 3 ст. 14, ч. 2 ст. 77, ч. 1 ст. 171, ч. 1 ст. 172 и ч. 2 ст. 175) приводят к выводу о том, что она вбирает в себя как количественную (о достаточности может свидетельствовать только совокупность доказательств), так и качественную (доказательства должны быть в достаточной мере проверенными и убедительными) характеристики*(248).

Касательно вопроса о количестве доказательств, характеризующем их как достаточные для предъявления обвинения, то с теми или иными отступлениями он в целом в науке и на практике решается единообразно. Общепризнанно, что к моменту вынесения постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого следователем должны быть собраны доказательства, относящиеся и подтверждающие событие преступления, вину, ее форму, мотивы, характер и размер вреда, причиненный преступлением. Должно быть также установлено, что отсутствуют обстоятельства, исключающие преступность деяния*(249).

Совершенно иначе дело обстоит с пониманием того, в какой мере собранные к моменту предъявления обвинения доказательства должны быть убедительными. Возникнув несколько десятилетий назад, этот спор не находит своего разрешения до сих пор. Основное содержание противоборствующих позиций имеет существенный разброс мнений. Так, ряд авторов полагает, что для предъявления обвинения достаточно доказательств, которые свидетельствуют о вероятности виновности привлекаемого лица. Данная точка зрения доминировала примерно до середины 50-х годов прошлого столетия*(250).

В дальнейшем обозначенная выше научная позиция была вытеснена суждением, согласно которому выносить постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого можно лишь при условии доказанной, т.е. достоверно установленной виновности лица в совершении преступления, и следователь обязан иметь убеждение в виновности*(251). Оценивая данный вывод как чрезмерно категоричный, отдельные авторы считают, что при предъявлении обвинения следователь хотя и должен быть убежден в том, что собранные и исследованные доказательства указывают на совершение преступления именно данным лицом, он может (а в ряде случаев и обязан) допускать возможность последующего изменения и даже опровержения обвинения в связи с появлением новых, еще не известных доказательств*(252).

Каждую из приведенных позиций в той или иной степени ее модификации можно найти и на страницах современной уголовно-процессуальной литературы. Предъявляемое в ходе предварительного следствия обвинение рассматривается отдельными авторами лишь как подтвержденная доказательствами обвинительная версия должностного лица, расследующего уголовное дело*(253). Другие же считают, что принимаемое решение следователем о привлечении лица в качестве обвиняемого должно основываться на такой совокупности доказательств, которых, по мнению следователя, уже на данный момент было бы достаточно для признания обвиняемого виновным судом*(254).

Единство мнений сторонников приведенных точек зрения можно наблюдать лишь в том, что предъявляемое лицу обвинение как утверждение о совершении им преступления носит предварительный (а не окончательный) характер, а значит, в ходе дальнейшего расследования оно может претерпеть изменение, и должно быть основано не на предположениях, а на совокупности имеющихся в уголовном деле проверенных и исследованных доказательств.

В логике изложенных научных суждений представляется, что обвинение, предъявленное лицу, является законным и обоснованным лишь тогда, когда оно основано на доказательствах, признаваемых относимыми, допустимыми и достоверными. В связи с этим, при изучении постановления о привлечении в качестве обвиняемого в порядке осуществления надзора прокурор должен проверять и оценивать доказательства, положенные следователем в основу предъявленного обвинения, с точки зрения правил оценки доказательств, предусмотренных ст. 88 УПК РФ. В условиях, когда по действующему УПК РФ следователь не обязан приводить в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого доказательства, на которых базируется обвинение, это возможно только путем исследования материалов, имеющихся в деле.

Следует отметить, что прокурорско-надзорная практика остро ставит вопрос о том, в каких случаях и на каких стадиях досудебного производства у прокурора возникает обязанность давать оценку доказательствам, собранным следователем и дознавателем в ходе производства по уголовному делу, если в процессе его производства не обжалуются действия и решения следователя, дознавателя, а также руководителя следственного органа и органа дознания?

К сожалению, ответа на этот вопрос в нормативно-правовых актах Генеральной прокуратуры РФ не дается. На наш взгляд, этапность (периодичность) такой деятельности прокурора зависит от формы проведения предварительного расследования и значимости планируемых или проведенных следственных или иных процессуальных действий, затрагивающих права и свободы участников уголовного процесса.

Так, анализ правовых норм уголовно-процессуального закона, регулирующих досудебное производство (часть 1 - разделы III, IV, часть 2 - разделы VII, VIII) свидетельствует о том, что следователь и дознаватель обязаны сообщать о принятых процессуальных решениях или направлять копии процессуальных актов прокурору только в конкретных, установленных законом случаях*(255).

На наш взгляд, прокурор, осуществляя надзор за исполнением закона при предъявлении обвинения, обязан провести проверку и оценку доказательств по правилам ст.ст. 87 и 88 УПК РФ. В целях установления единообразной прокурорско-надзорной практики по исследуемому предмету деятельности прокурора имеется необходимость закрепить это требование нормативно-правовым актом Генеральной прокуратуры РФ. В этом акте целесообразно определить этапность (периодичность) этой процессуальной деятельности прокурора на досудебных стадиях уголовного судопроизводства, исходя из законодательно установленных случаев сообщения ему о производстве следственных и иных процессуальных действий.

В свете решения вопроса о законности привлечения лица в качестве обвиняемого немаловажное значение имеет соблюдение следователем (дознавателем) установленных законом требований к форме и содержанию соответствующего постановления. Общеизвестно, что несоблюдение установленной формы постановления о привлечении в качестве обвиняемого, отсутствие в нем требуемых законом сведений может иметь весьма серьезные последствия. В частности, неотражение в резолютивной части постановления, по какому уголовному закону лицо привлекается к уголовной ответственности, означает, что фактически лицо не привлечено в качестве обвиняемого в совершении конкретного преступления. Более того, данное обстоятельство влечет признание юридически ничтожным все последующее производство по уголовному делу*(256).

Весьма важным требованием к изложению содержания постановления о привлечении в качестве обвиняемого, исполнение которого прокурор должен проверять с особой тщательностью, является его конкретность. Каждый инкриминируемый лицу эпизод преступной деятельности должен быть описан максимально компактно, четко и доступно. Несоблюдение данного требования в судебной практике рассматривается как нарушение уголовно-процессуального закона, стесняющее право обвиняемого на защиту*(257). Усмотрев перечисленные нарушения уголовно-процессуального закона, прокурор должен направить следователю письменное требование устранения нарушений федерального законодательства, допущенных в ходе предварительного следствия. Возникает вопрос, является ли эффективным такое процессуальное средство выражения законности и нарушенного конституционного права человека и гражданина на защиту чести, достоинства и доброго имени, так как требование прокурора может быть блокировано выражением несогласия с ним? Мы полагаем, что ответ должен быть однозначным - допущенное нарушение конституционного права человека и гражданина незаконным или необоснованным привлечением лица в качестве обвиняемого должно иметь более эффективное правовое средство устранения нарушения законности. На наш взгляд, целесообразно законодательно предоставить прокурору право в интересах законности и соблюдения прав человека, корректировать предъявленное лицу обвинение, для чего часть 2 ст. 37 УПК РФ необходимо дополнить пунктом 121 следующего содержания: "121) изменить или предъявить обвинение по уголовным делам, находящимся в производстве следователя, руководителя следственного органа, органа дознания или дознавателя на всех стадиях досудебного производства в порядке, установленном настоящим Кодексом".

Результаты исследования проблемных вопросов оптимизации правового статуса прокурора в части осуществления надзора за исполнением закона при совершении следственных действий и предъявления обвинения показывают насущную необходимость как законодательного совершенствования процессуального взаимодействия прокурора с должностными лицами органов предварительного расследования, так и подзаконного нормативно-правового регулирования Генеральной прокуратурой РФ практики организации надзора в этом направлении.