3. Правовое регулирование имущественных отношений по Законам Хаммурапи

В имущественных отношениях особое место, как из­вестно, принадлежит институту собственности, и преж­де всего собственности на недвижимость, предполагаю­щей свободное пользование и распоряжение вещью по собственному усмотрению

В настоящее время общепризнанной является точка зрения, что в странах Древнего Востока частной собствен­ности на землю в вышеупомянутом значении не было, так как перешедшее к древним жителям Месопотамии от первобытного человека, глубоко укоренившееся и в Древнем Вавилоне отношение к земле как к природно­му достоянию общины, унаследованному от богов и обо­жествленных предков, как к совершенному подобию сво­его коллективного тела противоречило полному, нео­братимому отчуждению земли от общины и ее членов.

Общинное землевладение оставалось ведущим в Дву­речье, с ним изначально было связано возникновение храмового и царского землевладения, которое складыва­лось за счет не только добровольной передачи общинной земли, но и покупки царем больших земельных наделов.

Город как место нахождения храмов, царских учреж­дений был той же общиной, где активно велись сельс­кохозяйственные работы. Из храмовых документов Древ­него Шумера можно выяснить, кому передавалась во владение храмовая и царская земля¹.

Часть земли принадлежала храму как таковому, его жречеству. Она обрабатывалась храмовыми рабами — сельскохозяйственными работниками, получавшими за свой труд надел или натуральную плату. Другая часть в виде отдельных наделов отдавалась в кормление долж­ностным лицам из числа царской и храмовой администрации, ремесленникам, тамкарам, жрицам. Такие же наделы изначально выделялись и лично правителю как должностному лицу. Часть земли передавалась земледель­цам за долю урожая в качестве дополнительного к свое­му купленному или приобретенному участку. В ЗХ, ви­димо, эта категория владельцев (илкум) и определялась понятием «плательщик дохода» (ст. 38, 39).

Большая часть земли, однако, находилась или в кол­лективном владении общинников (выгоны для скота, луга и пр.), или во владении семейного коллектива, свя­занного общностью происхождения по отцовской ли­нии, с правом распоряжения ею отцом-патриархом. Ее можно было продавать, менять, закладывать за долги, сдавать в аренду, передавать по наследству (ст. 39—47, 60—65). Процедура отчуждения такой земли, имеющая сложную психологическую природу, отражала традици­онные установки, согласно которым такое отчуждение — «несчастье», «несправедливость» по отношению к семье. Более того, отчуждение земли в Месопотамии было об­ратимо, о чем свидетельствует периодическая практика снятия долгового бремени — мишарум, когда заложен­ная или проданная за долги земля возвращалась пре­жним хозяевам.

Вместе с тем землевладение в общине не было рав­ным. В силу множащихся сделок с землей на определен­ном этапе выделялось крупное землевладение, принад­лежащее в том числе жречеству, высшим должностным лицам, что сопровождалось обезземеливанием части об­щинников. Об особой форме служилого землевладения воинов, купцов, жрецов уже говорилось при рассмотре­нии предшествующего вопроса (ст. 26—31 и др.).

В связи с бурным развитием торговли, главным обра­зом внешней, значительное число положений ЗХ по­священо конкретным видам договоров: займа, мены, купли-продажи, хранения, товарищества, поручения, из анализа которых студент может сделать вывод о самой природе договора, об условиях его действительности, гарантиях выполнения и пр.

Итак, все сделки по ЗХ делились на две группы: с отчуж­дением вещи и без таковой. Первая требовала выполнения более строгих условий для признания ее правомерности: письменного договора, присутствия свидетелей, клятвы, документа с печатью. Как сам договор, так и условия га­рантии его выполнения требовали обоюдного согласия сторон. Они не должны были противоречить закону. Зап­рещался, например, самовольный захват залога (в ЗХ — быка), заложника (ст. 115), что влекло за собой большой штраф, и др. Договор мог быть заключен только дееспо­собными лицами (ст. 7) и только в отношении вещей, находящихся в гражданском обороте. Так, противореча­щий закону договор купли-продажи земли воина влек за собой как уничтожение самого документа сделки, так и возвращение надела прежнему хозяину с потерей серебра за купленную землю и пр. (ст. 37). Договор купли-прода­жи после передачи уплаты не мог быть беспричинно ра­сторгнут. В качестве причины его расторжения признава­лось сокрытие продавцом изъянов продаваемой вещи, например скрытая болезнь раба эпилепсией (ст. 278). Об­ман при договоре купли-продажи рассматривался как преступление (ст. 94—108).

О процессах обезземеливания общинников свидетель­ствуют многочисленные статьи ЗХ, связанные с догово­ром займа, аренды, найма рабочей силы. О тяжелейших кабальных условиях этих сделок студент может получить сведения из анализа ст. 57—58, 65—71 и др. Вместе с тем ЗХ, допуская высокую ставку ростовщического процен­та, ограничивали ее законом, предписывая отсрочку вы­полнения договора при непредвиденных обстоятель­ствах, запрещая самоуправство кредитора при взыска­нии долга и т. д. Эти нормы отражали общую политику царской «справедливости», направленную прежде всего на сохранение общинного землевладения (ст. 88—96), свободного общинника-землевладельца как главного на­логоплательщика и воина — защитника государства (ст. 241 и др.). В связи с этим особое внимание студенту следует обратить на ст. 117, ограничивающую срок от­работки свободным своего долга тремя годами.